Нет, он до конца был верен принятому нами решению и вот, пожалуйста, теперь мог пожинать плоды примерного поведения.
Ни Болек, ни я не знали толком, о чем можно, а о чем нельзя говорить с недавним противником, поэтому мы на всякий случай просто молчали, и вот весь комплект — мы с Северином в машине и Болек на дороге рядом — стал медленно погружаться в пропасть какой-то беспросветной тупости. Невыносимое ощущение. Нет, надо срочно что-то предпринять, но что? Может быть, Болеку следует поблагодарить Северина за то, что тот выразил ему признательность?
За меня, к счастью, решили другие. Внезапно у стоявших в отдалении машин вдруг заклубилось множество людей, так и не заметила, откуда они набежали. Все наши были там: майор, сержант, Яцек. А рядом с ними два типа в наручниках и двое других без.
Сидеть безучастно было свыше моих сил! И я не выдержала. Поручив Болеку оставаться у машины (тихо надеясь на то, что побитый Северин не попытается сбежать, а если и попытается, Болек догадается, что надо делать), я выразительно взглянула на парня, а тот, умница, не выходя из образа хромоногого, понял меня и приблизился к машине на расстояние вытянутого костыля. Успокоенная, я выскочила из машины и помчалась к группе на полянке.
Мне навстречу поспешил Яцек.
— Притворяйтесь посторонним лицом, — бросил он мне вполголоса, но я виновато возразила:
— Боюсь, уже поздно, Вежховицкий знает, что мы с Болеком знакомы.
— Боюсь, он знал это с самого начала, ведь этот недоделанный Болек часто бывал у вас, да и в городе вы встречались, а он не глуп. Да к тому же прежняя дружба между этими негодяями уже немного нарушилась, думаю, до конца дело не дошло только из-за погоды.., нелётной.
Возможно, он и прав, вон, опять припустил дождь. Ветер, правда, вроде немного ослабел.
— Выходит, простой метод устранения нежелательных элементов ничего хорошего им не привес, — заметила я. — Теперь понятно, почему до этого они прибегали к таким изысканным способам! А теперь уже никто не сможет списать все на несчастный случай или какое природное явление. А хоть кого-нибудь прикончили насмерть или вот так без толку все и закончилось? Неужели никого так и не убили?
— Три штуки, — не скрывая удовлетворения, ответил Яцек. — В том числе и Бертеля. Кое-кто будет чертовски рад.
Мы отошли в сторону, потому что приехала полиция в лице одинокого коменданта. Он вышел из полицейской машины, и они с майором удалились в лесную чащу. Стеречь задержанных остался сержант. По всему было видно, что к своей задаче он отнёсся со всей ответственностью: прислонился спиной к стволу дерева, пушку навёл на подопечных и не спускал с них бдительного взгляда. Кажется, даже старался не моргать.
В Морскую Крыницу мы вернулись в облегчённом составе — всего-навсего Яцек, Болек и я. Северина комендант забрал в свою машину.
* * *
— Распоряжение ликвидировать отца поступило сверху, — рассказывал Яцек сквозь зубы. — Распорядился тот самый Бобак с глуповатой мордой, бывший министр финансов, а затем вице-президент банка. Однако спускалось распоряжение не по прямой, тут сработала цепочка. Прокурор из Генеральной прокуратуры не только за наличные заготовил распоряжение о прекращении судопроизводства. От наличных он, разумеется, тоже не отказался, но для него не это было решающим аргументом, он принимал непосредственное участие в брильянтовой афёре, так что был лично заинтересован… А отец собирался поделиться с кем надо своими познаниями, он знал все!
— Ну а толку-то? — возразила я. — Все все знают, и все остаётся по-прежнему. Яцек возразил:
— Все знают в общих чертах, у отца же в руках были неопровержимые доказательства. И вы сами знаете, подкупить его было трудно.
— Знаю, продолжай.
— Бобак собирался сбежать из Польши, ждал лишь окончания операции «русские алмазы». И не только для того, чтобы получить свою долю, получить её он мог, например, и в одном из швейцарских банков, ему необходимо было присмотреть за тем, чтобы операция прошла без сучка и задоринки. Теперь мы уже знаем, речь шла о том, чтобы объегорить сообщников, эта задача была поручена Бертелю. Бертель придумал всю эту свистопляску с медведем, желая максимально запугать дело, а потом прикарманить сокровища и тоже смыться за границу. Потому что его разлюбили.
— Это нам известно, — перебила я. — Слышала, как Болек рассказывал. А за что разлюбили?
— За то, что он слишком много знал. Не щадил сил, можно сказать, вынюхивал, где только можно, как собака какая или… У кого нюх похлеще собачьего?
Такой неожиданный поворот застал нас с Болеком врасплох. Я так с ходу не могла придумать, кто из животных обладает тонким нюхом. И нерешительно предположила:
— Может, ихневмон?
— Ихневмон? То есть мангуста? А почему вы так считаете?
— Ну, потому что мангуста охотится на змей, а змеи запаха не имеют. Так мне кажется, я сама их не нюхала…
— Зато в террариумах воняет — будь здоров! Как же не пахнут?
— В террариумах воняет не змеями, а падалью.
Впрочем, я не настаиваю на мангусте, пусть будет собака.
Яцек решил остановиться на собаке, а я решила больше не поддерживать его отклонений в сторону, не то никогда не доберётся до сути.
— Ладно, пусть будет пёс. Значит, он вынюхивал, где только можно, я говорю о Бертеле, собирал компромат на сообщников, и в конце концов те стали его опасаться. Вежховицкий, похоже, разгадал мерзавца и, голову даю на отсечение, сам захотел воспользоваться его достижениями, хотя сейчас и отпирается. Точно, хотел сам присвоить товар, остальные были уверены — это дело рук Бертеля, ну и Бертеля бы убрали.
— Задумано неплохо…
Разговор этот происходил все ещё в машине Яцека. Мы сидели в ней перед домом майора, ожидая возвращения последнего. Болек поведал нам обо всем, что видел и чему стал свидетелем в Лесничувке, а потом поспешил наверх в свою комнату, потому что после его лесных перипетий гипс на ноге съехал в сторону и больно сдавливал ногу. Отчасти и рассказанное Болеком помогло Яцеку собрать воедино информацию об алмазной афёре и прийти к вышеприведённым выводам.
Глубоко вздохнув, Яцек навалился на рулевое колесо и сказал:
— Как видите, у меня есть все основания фактическим убийцей отца считать Бобака. Может, к лучшему, что мы немного припозднились и нам подвернулся Вежховицкий.
— Я за себя не могу поручиться, ведь представлялась просто уникальная возможность посчитаться с мерзавцем, и если бы кто-то вместо меня не шлёпнул убийцу отца, не поручусь, что я бы сам этого не сделал. Сейчас я немного остыл, но тогда…
Я совсем не собиралась осуждать Яцека и перевела разговор на другое.
— Интересно, а почему они выбрали Морскую Крыницу?
— Как это почему? Здесь удобней всего было провернуть инсценировку с медведями. Требовалось море, так? Вот они и выбрали тихий приморский городок. Сопот, сами понимаете, не подходит, Свиноустье и Мендзыздрое тоже в сезон переполнены. А Морская Крыница в самый раз. Правда, есть тут ещё парочка паршивых местечек вроде какого-нибудь Мрежино или Реваля, но там уже экскурсии на паруснике по морю вызвали бы нездоровый интерес местного населения, да и государственная граница под боком. Видимо, и отец все это взвесил, вычислил Крыницу, ну а остальное и вычислять не было необходимости, он знал точно. Приехал сюда Бертель, за ним потянулись остальные, этим и объясняется всеобщий съезд мафиози…
Майор приехал не один. В восемь вечера вся наша компания заговорщиков оказалась в сборе, а сверх того присутствовал и крыницкий комендант.
Бедняга целых три раза подчеркнул, что находится здесь частным образом, во внеслужебное время, просто забежал к знакомому на огонёк. А чего аж три раза повторять, мы и не сомневались. Сержант неуклонно обращался к нему «проще пана», как к обычному незнакомому лицу, старательно избегая титуловать его «пан комендант», а потом, когда дружеская пирушка была уж в разгаре, и вовсе перешёл на «пан Мариан». Освобождённый от гипса Болек с энтузиазмом занялся приготовлением кофе, выслушав сначала полный отчёт сержанта о том, что же ему удалось подслушать благодаря Болекову изобретению.
Благодаря этому отчёту я смогла наконец воссоздать полную картину случившегося и выяснить ещё оставшиеся неясности.
— Выходит, Вежховицкого затащили в Лесничувку гориллы Бобака, а вовсе не подручные Бертеля? — на всякий случай удостоверилась я. — И обработали, выколачивая признание, так как стали его подозревать. Но ведь, насколько мне известно, у Северина был и свой телохранитель? Он-то куда подевался?
— Помчался тоже в Лесничувку, правда, с некоторым опозданием. Увидел, что происходит, и давай Бог ноги.
«Вот он, третий номер Зигмуся», — подумала я.
— Когда Бобак раскусил планы Бертеля, он потерял самообладание, и это его погубило, — пояснил майор. — Хотя, возможно, ему и удалось бы взять себя в руки, если бы не драка у «Альбатроса». Вы утверждаете, пани Иоанна, что всему виной баба. Позвольте мне высказать своё мнение: все-таки главную заслугу следует приписать вашему кузену.
— Езус-Мария, неужели займусь? И тут он…
Упоминание о Зигмусе настолько испортило мне настроение, что я на время перестала встревать в общий разговор. А он был чрезвычайно поучителен! Крыницкий комендант поведал о том, как конфисковал алмазы, обнаруженные в багажнике автомашины Бертеля. Яцек счёл своим долгом напомнить коменданту о существовании ещё и сейфа на улице Ананасовой. Подключился Болек и вызвался помочь вскрыть его или, по крайней мере, проинструктировать тех, кто будет вскрывать. Вот прекрасно, они тут рассуждают, кофеёк попивают, а там, на Ананасовой, может, уже кто подобрался к заветному сейфу… Тревога заставила меня отодвинуть Зигмуся на дальний план.
Майор меня успокоил.
— Поверьте, уважаемая пани, я умею пользоваться телефоном. И у меня есть все основания утверждать — если содержимое сейфа предать гласности, можно считать, что мы покончили не только с государственной администрацией, но и с большинством наших хвалёных предпринимателей.
— Так почему бы и…
— Момент неподходящий, перед этим следовало бы поменять людей на некоторых постах.
— Тогда, черт побери, почему из вас так и прёт самодовольство?
— Ну как же, ведь осуществилась моя самая горячая мечта. Удалось расколоть ряды противника, пробить брешь в сомкнутых рядах аферистов, проникнуть в эту брешь и многое узнать. А вдобавок… Согласитесь, ведь одно удовольствие было наблюдать, как они друг друга уничтожают, меньше работы закону. Я лично не осмелился бы пострелять эту сволочь, хотя и следовало бы, так они сами позаботились…
А крыницкий комендант, обращаясь ко мне, вежливо добавил:
— В точности как пани пожелала: высшая мера наказания.
Я поднапряглась и попыталась проследить цепочку. Шмагер убил Гавела, инициатором убийства был Бобак. Бородатый.., как его.., ага, Сосинский убил Шмагера. Бобака прикончил Бертель, телохранитель Бобака пристрелил Бертеля и Сосинского. Круг замкнулся. Каждый из них сделал все от него зависящее, чтобы протянуть дальше эту кровавую цепь. Все они приняли участие в этой жуткой свистопляске, все, за исключением Северина. Северин, мало того что избит, у него вообще не было огнестрельного оружия. Этот пользовался исключительно своими извилинами…
Сержант тоже, оказывается, думал о Северине.
— А этот ваш Вежховицкий, — сказал он, — так просто на коленях должен благодарить кузена пани. Если бы в драке под «Альбатросом» все они не увидели своими глазами, как из медведя вылетел мешок с алмазами, Вежховицкого бы первым прикончили.
Нет, я больше этого не вынесу, не могу слышать таких похвал по адресу Зигмуся, знать, как он жаждет публичного признания своих заслуг, и ничего для него не сделать? Может, все-таки…
И я выложила перед собравшимися свои соображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Ни Болек, ни я не знали толком, о чем можно, а о чем нельзя говорить с недавним противником, поэтому мы на всякий случай просто молчали, и вот весь комплект — мы с Северином в машине и Болек на дороге рядом — стал медленно погружаться в пропасть какой-то беспросветной тупости. Невыносимое ощущение. Нет, надо срочно что-то предпринять, но что? Может быть, Болеку следует поблагодарить Северина за то, что тот выразил ему признательность?
За меня, к счастью, решили другие. Внезапно у стоявших в отдалении машин вдруг заклубилось множество людей, так и не заметила, откуда они набежали. Все наши были там: майор, сержант, Яцек. А рядом с ними два типа в наручниках и двое других без.
Сидеть безучастно было свыше моих сил! И я не выдержала. Поручив Болеку оставаться у машины (тихо надеясь на то, что побитый Северин не попытается сбежать, а если и попытается, Болек догадается, что надо делать), я выразительно взглянула на парня, а тот, умница, не выходя из образа хромоногого, понял меня и приблизился к машине на расстояние вытянутого костыля. Успокоенная, я выскочила из машины и помчалась к группе на полянке.
Мне навстречу поспешил Яцек.
— Притворяйтесь посторонним лицом, — бросил он мне вполголоса, но я виновато возразила:
— Боюсь, уже поздно, Вежховицкий знает, что мы с Болеком знакомы.
— Боюсь, он знал это с самого начала, ведь этот недоделанный Болек часто бывал у вас, да и в городе вы встречались, а он не глуп. Да к тому же прежняя дружба между этими негодяями уже немного нарушилась, думаю, до конца дело не дошло только из-за погоды.., нелётной.
Возможно, он и прав, вон, опять припустил дождь. Ветер, правда, вроде немного ослабел.
— Выходит, простой метод устранения нежелательных элементов ничего хорошего им не привес, — заметила я. — Теперь понятно, почему до этого они прибегали к таким изысканным способам! А теперь уже никто не сможет списать все на несчастный случай или какое природное явление. А хоть кого-нибудь прикончили насмерть или вот так без толку все и закончилось? Неужели никого так и не убили?
— Три штуки, — не скрывая удовлетворения, ответил Яцек. — В том числе и Бертеля. Кое-кто будет чертовски рад.
Мы отошли в сторону, потому что приехала полиция в лице одинокого коменданта. Он вышел из полицейской машины, и они с майором удалились в лесную чащу. Стеречь задержанных остался сержант. По всему было видно, что к своей задаче он отнёсся со всей ответственностью: прислонился спиной к стволу дерева, пушку навёл на подопечных и не спускал с них бдительного взгляда. Кажется, даже старался не моргать.
В Морскую Крыницу мы вернулись в облегчённом составе — всего-навсего Яцек, Болек и я. Северина комендант забрал в свою машину.
* * *
— Распоряжение ликвидировать отца поступило сверху, — рассказывал Яцек сквозь зубы. — Распорядился тот самый Бобак с глуповатой мордой, бывший министр финансов, а затем вице-президент банка. Однако спускалось распоряжение не по прямой, тут сработала цепочка. Прокурор из Генеральной прокуратуры не только за наличные заготовил распоряжение о прекращении судопроизводства. От наличных он, разумеется, тоже не отказался, но для него не это было решающим аргументом, он принимал непосредственное участие в брильянтовой афёре, так что был лично заинтересован… А отец собирался поделиться с кем надо своими познаниями, он знал все!
— Ну а толку-то? — возразила я. — Все все знают, и все остаётся по-прежнему. Яцек возразил:
— Все знают в общих чертах, у отца же в руках были неопровержимые доказательства. И вы сами знаете, подкупить его было трудно.
— Знаю, продолжай.
— Бобак собирался сбежать из Польши, ждал лишь окончания операции «русские алмазы». И не только для того, чтобы получить свою долю, получить её он мог, например, и в одном из швейцарских банков, ему необходимо было присмотреть за тем, чтобы операция прошла без сучка и задоринки. Теперь мы уже знаем, речь шла о том, чтобы объегорить сообщников, эта задача была поручена Бертелю. Бертель придумал всю эту свистопляску с медведем, желая максимально запугать дело, а потом прикарманить сокровища и тоже смыться за границу. Потому что его разлюбили.
— Это нам известно, — перебила я. — Слышала, как Болек рассказывал. А за что разлюбили?
— За то, что он слишком много знал. Не щадил сил, можно сказать, вынюхивал, где только можно, как собака какая или… У кого нюх похлеще собачьего?
Такой неожиданный поворот застал нас с Болеком врасплох. Я так с ходу не могла придумать, кто из животных обладает тонким нюхом. И нерешительно предположила:
— Может, ихневмон?
— Ихневмон? То есть мангуста? А почему вы так считаете?
— Ну, потому что мангуста охотится на змей, а змеи запаха не имеют. Так мне кажется, я сама их не нюхала…
— Зато в террариумах воняет — будь здоров! Как же не пахнут?
— В террариумах воняет не змеями, а падалью.
Впрочем, я не настаиваю на мангусте, пусть будет собака.
Яцек решил остановиться на собаке, а я решила больше не поддерживать его отклонений в сторону, не то никогда не доберётся до сути.
— Ладно, пусть будет пёс. Значит, он вынюхивал, где только можно, я говорю о Бертеле, собирал компромат на сообщников, и в конце концов те стали его опасаться. Вежховицкий, похоже, разгадал мерзавца и, голову даю на отсечение, сам захотел воспользоваться его достижениями, хотя сейчас и отпирается. Точно, хотел сам присвоить товар, остальные были уверены — это дело рук Бертеля, ну и Бертеля бы убрали.
— Задумано неплохо…
Разговор этот происходил все ещё в машине Яцека. Мы сидели в ней перед домом майора, ожидая возвращения последнего. Болек поведал нам обо всем, что видел и чему стал свидетелем в Лесничувке, а потом поспешил наверх в свою комнату, потому что после его лесных перипетий гипс на ноге съехал в сторону и больно сдавливал ногу. Отчасти и рассказанное Болеком помогло Яцеку собрать воедино информацию об алмазной афёре и прийти к вышеприведённым выводам.
Глубоко вздохнув, Яцек навалился на рулевое колесо и сказал:
— Как видите, у меня есть все основания фактическим убийцей отца считать Бобака. Может, к лучшему, что мы немного припозднились и нам подвернулся Вежховицкий.
— Я за себя не могу поручиться, ведь представлялась просто уникальная возможность посчитаться с мерзавцем, и если бы кто-то вместо меня не шлёпнул убийцу отца, не поручусь, что я бы сам этого не сделал. Сейчас я немного остыл, но тогда…
Я совсем не собиралась осуждать Яцека и перевела разговор на другое.
— Интересно, а почему они выбрали Морскую Крыницу?
— Как это почему? Здесь удобней всего было провернуть инсценировку с медведями. Требовалось море, так? Вот они и выбрали тихий приморский городок. Сопот, сами понимаете, не подходит, Свиноустье и Мендзыздрое тоже в сезон переполнены. А Морская Крыница в самый раз. Правда, есть тут ещё парочка паршивых местечек вроде какого-нибудь Мрежино или Реваля, но там уже экскурсии на паруснике по морю вызвали бы нездоровый интерес местного населения, да и государственная граница под боком. Видимо, и отец все это взвесил, вычислил Крыницу, ну а остальное и вычислять не было необходимости, он знал точно. Приехал сюда Бертель, за ним потянулись остальные, этим и объясняется всеобщий съезд мафиози…
Майор приехал не один. В восемь вечера вся наша компания заговорщиков оказалась в сборе, а сверх того присутствовал и крыницкий комендант.
Бедняга целых три раза подчеркнул, что находится здесь частным образом, во внеслужебное время, просто забежал к знакомому на огонёк. А чего аж три раза повторять, мы и не сомневались. Сержант неуклонно обращался к нему «проще пана», как к обычному незнакомому лицу, старательно избегая титуловать его «пан комендант», а потом, когда дружеская пирушка была уж в разгаре, и вовсе перешёл на «пан Мариан». Освобождённый от гипса Болек с энтузиазмом занялся приготовлением кофе, выслушав сначала полный отчёт сержанта о том, что же ему удалось подслушать благодаря Болекову изобретению.
Благодаря этому отчёту я смогла наконец воссоздать полную картину случившегося и выяснить ещё оставшиеся неясности.
— Выходит, Вежховицкого затащили в Лесничувку гориллы Бобака, а вовсе не подручные Бертеля? — на всякий случай удостоверилась я. — И обработали, выколачивая признание, так как стали его подозревать. Но ведь, насколько мне известно, у Северина был и свой телохранитель? Он-то куда подевался?
— Помчался тоже в Лесничувку, правда, с некоторым опозданием. Увидел, что происходит, и давай Бог ноги.
«Вот он, третий номер Зигмуся», — подумала я.
— Когда Бобак раскусил планы Бертеля, он потерял самообладание, и это его погубило, — пояснил майор. — Хотя, возможно, ему и удалось бы взять себя в руки, если бы не драка у «Альбатроса». Вы утверждаете, пани Иоанна, что всему виной баба. Позвольте мне высказать своё мнение: все-таки главную заслугу следует приписать вашему кузену.
— Езус-Мария, неужели займусь? И тут он…
Упоминание о Зигмусе настолько испортило мне настроение, что я на время перестала встревать в общий разговор. А он был чрезвычайно поучителен! Крыницкий комендант поведал о том, как конфисковал алмазы, обнаруженные в багажнике автомашины Бертеля. Яцек счёл своим долгом напомнить коменданту о существовании ещё и сейфа на улице Ананасовой. Подключился Болек и вызвался помочь вскрыть его или, по крайней мере, проинструктировать тех, кто будет вскрывать. Вот прекрасно, они тут рассуждают, кофеёк попивают, а там, на Ананасовой, может, уже кто подобрался к заветному сейфу… Тревога заставила меня отодвинуть Зигмуся на дальний план.
Майор меня успокоил.
— Поверьте, уважаемая пани, я умею пользоваться телефоном. И у меня есть все основания утверждать — если содержимое сейфа предать гласности, можно считать, что мы покончили не только с государственной администрацией, но и с большинством наших хвалёных предпринимателей.
— Так почему бы и…
— Момент неподходящий, перед этим следовало бы поменять людей на некоторых постах.
— Тогда, черт побери, почему из вас так и прёт самодовольство?
— Ну как же, ведь осуществилась моя самая горячая мечта. Удалось расколоть ряды противника, пробить брешь в сомкнутых рядах аферистов, проникнуть в эту брешь и многое узнать. А вдобавок… Согласитесь, ведь одно удовольствие было наблюдать, как они друг друга уничтожают, меньше работы закону. Я лично не осмелился бы пострелять эту сволочь, хотя и следовало бы, так они сами позаботились…
А крыницкий комендант, обращаясь ко мне, вежливо добавил:
— В точности как пани пожелала: высшая мера наказания.
Я поднапряглась и попыталась проследить цепочку. Шмагер убил Гавела, инициатором убийства был Бобак. Бородатый.., как его.., ага, Сосинский убил Шмагера. Бобака прикончил Бертель, телохранитель Бобака пристрелил Бертеля и Сосинского. Круг замкнулся. Каждый из них сделал все от него зависящее, чтобы протянуть дальше эту кровавую цепь. Все они приняли участие в этой жуткой свистопляске, все, за исключением Северина. Северин, мало того что избит, у него вообще не было огнестрельного оружия. Этот пользовался исключительно своими извилинами…
Сержант тоже, оказывается, думал о Северине.
— А этот ваш Вежховицкий, — сказал он, — так просто на коленях должен благодарить кузена пани. Если бы в драке под «Альбатросом» все они не увидели своими глазами, как из медведя вылетел мешок с алмазами, Вежховицкого бы первым прикончили.
Нет, я больше этого не вынесу, не могу слышать таких похвал по адресу Зигмуся, знать, как он жаждет публичного признания своих заслуг, и ничего для него не сделать? Может, все-таки…
И я выложила перед собравшимися свои соображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48