- Был, но Барабанов за деньгами не приехал. - Годубев вздохнул. - И из
райпотребсоюза никто в Серебровку не эвонил. Очередь Барабанова на машину
подойдет только через месяц.
- Ты, Слава, ничего не напутал?
- Путать нечего. От Ляпина я сразу заехал к председателю райпо. Он всех
опросил, кто с машинами связан. Никто о Барабанове ни сном ни духом не
знает. Мигом позвонили на оптовую базу в Клещиху. И там Барабанов не был.
- Подожди, Слава. - Бирюков повернулся к бригадиру: - Витольд Михайлович,
с кем из райпотребсоюза говорил Барабанов насчет машины?
Гвоздарев встревожился.
- Я сам разговаривал. Позвонила оттуда женщина, назвалась секретаршей.
Потом передала трубку будто бы председателю правления райпо. Тот мне все
рассказал, а я передал Андрею, что слышал. Барабанов сразу недостающие
деньги стал занимать по селу.
- Сколько денег он с собою повез?
- Деньги у него в райцентре на сберкнижке лежали. Но, видво,
недостаточно. Тысячи полторы он в Серебровке занял. Я тысячу дал, да еще,
по-моему, у кузнеца Андрей пятьсот перехватил.
- У куэнеца Андрюха четыреста взял, а еще сотню - у деда Лукьяна
Хлудкевского, - уточнил Тропынин.
Бирюков, морщась, потер висок и сказал в трубку;
- Слава, с другого телефона позвони сейчас в сберкассу: был ли там
Барабанов? Результат сразу мне. Я Жду.
Вскоре снова послышался голос Голубева:
- Барабанов в сберкассе не был.
- Вот что. Слава... - Бирюков опять потер висок. - Передай следователю
Лимакину, пусть немедленно возьмет Онищенко с Барсом, экспертов... Словом,
полностью оперативную группу. И, начиная от речушки Крутихи до серебровской
пасеки, прочешите весь березник глубиной метров на тридцать вправо от
дороги. Каждый кустик проверьте. Скажи следователю, я просил. Понял?
- А слева от дороги не надо? - уточнил Голубев.
- Слева - жнивье, там искать нечего.
- А в кустах что?..
- Что найдете, все наше будет.
- Понятно.
Бирюков положил трубку и встретился взглядом с любопытно насторожившимся
Тропыниным:
- Тебе, Сергей Павлович, срочно надо ехать к Крутихе. Дождись там
милицейскую машину и покажи оперативникам, где и как нашел обрез. Окажи, я
тебя прислал. Понял?
- Конечно!
- Давай, не трать время.
Тропынин, запнувшись за порог, выбежал из кабинета. Насупившийся Кротов
тревожно спросил:
- Полагаете, организованное преступление?..
- Кажется, Михаил Федорович, очень ловко ортанизованное. - ответил Антон,
- Каковы ближайшие планы?
- Все будет зависеть от того, что обнаружит оперативная группа между
Крутихой и пасекой.
- Будем ждать результата?
- Нет, сложа руки сидеть не будем. Сделаем осмотр жилых и хозяйственных
помещений Екашева. - Антон посмотрел на бригадира: - Витольд Михайлович,
вы, случаем, не депутат сельского Совета?
- Депутат, - ответил Гвоздарев.
- Прекрасно. С понятыми и в вашем присутствии поищем у Степана Вкашева
самогонный аппарат. Быть может, при этом посерьезней что-либо найдем.
11. БАРС СВОЕ ДЕЛО ЗНАЕТ
Тропынин подъехал к Крутяхе почти одновременно с оперативной грутюй.
Подробно рассказал все следователю и стал наблюдать за оперативниками. Те
что-то измеряли, высчитывали, фотографировали. Прошли через мост на другой
берег и опять начали измерять, подсчитывать, фотографировать. Тропынин
поскучнел и стал разглядывать красивую овчарку, которую держал за поводок
пожилой милицейский сержант. Не вытерпев, спросил:
- Много жуликов поймал?
- Девять задержаний на границе и здесь двадцать четыре, - ответил
сержант.
- Ого! Знает свое дело, а?..
- Знает.
- А чего демобилизовало с границы?
- По ранению, - сержант погладил на левом боку собаки широкий заросший
шрам. - Видишь, пуля прошла.
Тропынин присвистнул. Восхищенно поразглядываа Барса, он поднялся на
подножку своего самосвала и крикнул разговаривающим на мостике
оперативникам:
- Эй. начальство! Мне зерно возить надо...
Белобрысый молодой следователь махнул рукой - поезжай, дескать. Самосвал,
лихо развернувшись, запылил в сторону Серебровки. Резво спускавшийся с
пригорка встречный "Москвич" испуганно вильнул и осторожно проехал мимо
стоящих на мостике оперативников.
Зеркальная гладь воды у мостика желтела редкими пятнами опавших листьев.
На одном из них растерянно елозила божья коровка с черными крапинками на
глянцевито-красной спине. Метрах в шести, раскачивая спелыми метелками,
шелестел густо затянувший речку белесый камыш, за которым скрывалась водная
прогалина, где Тропынин наткнулся на старый винтовочный обрез. Несколько
тонких камышинок перед ней надломленно склонили макушки. Приглядываясь к
ним, эксперт-криминалист Семенов сделал шаг в сторону по мосту и оказал:
- Можно предположить, что вот отсюда бросили обрез в речку.
Слава Голубев подошел к Семенову. Привщурясь, подтвердил:
- Точно, макушки надломлены прямо по траектории падения.
Следователь Лимакин сделал пометку в блокноте. Судмедэксперт Медников с
сожалением заглянул в пустую сигаретную пачку и недовольно проговорил:
- Меня зачем сюда привезли? Траекторию высчитывать, так я вам насчитаю...
- Сейчас, Боря, лес начнем прочесывать, - ответил следователь.
- Нашли чесуна, - Медников смял пачку и бросил ее под мост. - Петь, дай
закурить, кончились свои-то.
Лиманин протянул "Приму".
- Без фильтра куришь, не бережешь здоровье, - упрекнул его судмедэксперт.
Следователь улыбнулся:
- Ты, Боря, как тот "нищий с претензией". Заходит в хлебный магазин и к
продавцу: "У вас батоны есть?" - "Есть". - "Свежие?" - "Свежие". -"С
изюмом?" - "С изюмом". - "Подайте милостыню, Христа ради".
Голубев засмеялся.
- Чего смешного? - вроде бы обиделся судмедэксперт. _ Вот народ пошел;
дешевой сигареткой угостят и еще попрекают. Даже спасибо говорить не
хочется.
Лимакин сложил блокнот:
- Кури, Боря, на здоровье, что дают.
Осмотр березника начали от реки. Шли цепью - метрах в шести друг от
друга: Слава Голубев - у придорожного кювета, правее него - Медников,
дальше - криминалист, следователь, а в самой глубине леса - Онишенко с
Барсом. По шоссе медленно двигался милицейский "газик", мимо которого то и
дело проносились машины.
Освещенные сентябрьским солнцем березки, роняя желтые листья, тревожно
лопотали на ветру. В глубине колков было сумрачно и тихо. Густую траву
покрывали матовые пятна утренней росы. От земли тянуло сырой свежестью.
Впереди, будто накликая беду, надсадно каркала ворона.
- Вот это фрукт! - внезапно воскликнул Борис Медников а показал Славе
Голубеву ядреный, чуть не с фуражку, груздь. - Надо было корзинки взять, на
всю бригаду запаслись бы грибами!
Опять пошли молча. Грузди попадались на каждом шагу. Целыми семействами
они нахально выпирали из травы, хотя, судя по обрезкам грибов, здесь уже
прошел не один отряд грибников. Видно, удачливый год выпал. Или место
оказалось такое.
Выйдя с опушки очередного колка к шоссе, Голубев огляделся. От Крутихи
было пройдено уже больше километра. Столько же оставалось и до серебровской
пасеки. Вдали, параллельно шоссе. зеленый электровоз шустро тянул по
высокой насыпи длинный хвост грузового состава. В той же стороне среди
тополей виднелись покрытые красной черепицей крыши пристанционных домиков
разъезда Таежный. Через жнивье к разъезду черной полосой пролегала
накатанная проселочная дорога.
Из колка вышел Борис Медников, подошел к Голубеву и показал на ладони
старую обгоревшую спичку:
- Вот нашел. Посмотри, по-моему, шведская...
Голубев шутку не принял:
- Знаешь, Боря, о чем сейчас думаю?
- О чем, Сократ?
- Вот с этого места убийца Репьева мог направить лошадь с порожней
телегой к разъезду Таежный, а сам - на попутную машину и - в райцентр...
Возможен и другой вариант. Сначала он направился на лошади до райцентра, а
когда утопил в Крутихе обрез, сообразил, что до Таежного ближе, и подкатил
на лошади прямо к электричке...
Медников прищурился:
- А если на попутную машину, но - в другую сторону?
- Там сплошь деревни, нового человека сразу заметно.
- Зато милиционеров нет, а в райцентре на вашего брата запросто
нарвешься. Что лучше?.. Кстати, тебя не заинтересовал серебровский шофер?
Мне, например, показалось, что обнаружить в камышах обрез можно только при
очень пристальном внимании.
Оба задумались. Надсадно каркавшая ворона, ненадолго умолкнув,
раскаркалась снова. Близко, за колком. Там же длинными очередями
застрекотала сорока. Голубев повернулся к березняку:
- Что это птицы разговорились?
- Кстати, о птичках. У бегемота... - Медников широко развел руки и
внезапно так и замер: из глубины колка послышался отрывистый лай Барса,
Придерживая кобуру с пистолетом. Голубев бросился в колок. Грузноватый
судмедэксперт запыхтел следом. С березок густо посыпались жухлые листья,
под ногами захрустел валежник. Приостановившийся на шоссе милицейский
"газик", словно по тревоге, свернул в придорожный кювет, выбрался из него
и, оставляя в траве примятую колею, быстро помчался в объезд колка.
Метрах а пятидесяти от шоссе, почти у самой опушки Семенов и Лимакин
смотрели на невысокую кучу хвороста. Тут же удерживал за поводок лающую
собаку Онищенко. А из-под хвороста нелепо торчали две ноги в черных
лакированных полуботинках. Бурые остатки раздавленных на корню груздей
хранили вмятины шипов, похоже, от подошвы кирзового сапога.
- Понятых?.. - спросил Голубев.
- Конечно, - ответил следователь. - Выбеги на шоссе, останови
кого-нибудь.
Минут через пятнадцать Слава привел в колок двух пожилых водителей. Им
объяснили суть дела и начали разбирать хворост.
Убитый лежал на боку. Серый, в крупную клетку пиджак был расстегнут. Под
левой лопаткой виднелась прорезь, заполненная сгустком засохшей крови,
пропитавшей и пиджачную ткань.
Подошедший - шофер милицейского "газика" молча протянул экспертам их
чемоданчики. Семенов сфотографировал труп с разных точек. После этого
Лимакин склонился было над трупом, но сразу выпрямился и просяще посмотрел
на Медникова:
- Боря, пожалуйста, обыщи карманы.
- Нашел ищейку,- надевая резиновые перчатки, буркнул Медников,
- Не могу, запах...
В карманах, кроме носового платка и тощего бумажника, лежали паспорт и
сберкнижка Барабанова Андрея Александровича. На сберкнижке числилось ровно
четыре тысячи рублей. Наличных денег не было ни копейки.
12. ЕКАШЕВ МУТИТ ВОДУ
Просторный двор Екашева был так густо изрыт свиньями, что походил на
вспаханное поле. Все дворовые постройки, как и сам дом, почернели от
времени и вросли в землю. Возле покосившегося плетня, отгораживающего
огород, прогнулся старый амбар, рядом с которым возвышался сеновал с летним
загоном для скота. У загона на навозе копошились куры, а посреди двора
блаженно похрюкивали два разомлевших на солнце борова.
Антон Бирюков вместе с Кротовым, бригадиром и понятыми прошел через
заполненные всякой рухлядью сени в такую же захламленную кухню с
потрескавшейся русской печью и широким обеденным столом. У стола на
низеньком сапожном табурете, обхватив руками живот, сидел небритый
сморщенный старик и раскачивался из стороны в сторону. Антон с большим
трудом признал Степана Екашева, так сильно он изменился. На приветствие
Екашев не ответил.
- В чем дело, Степан? Оглох, что ли? - хмуро спросил бригадир.
Екашев измученно уставился на него и заплакал:
- Загибаюсь я, Гвоздарев.
- Почему не едешь в больницу?
- Чего там делать? Час мой пришел, к вечеру грыжа доконает. Папаша
родной, помню, таким же манером загнулся. Болезни-то, оказывают, по
наследству передаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21