- Ребенка украл. История такая... Умерла молодая женщина, а зять с тещей
не поделили годовалого мальчика. Жили они в разных городах. И вот эта самая
теща за две с половиной тысячи уговорила Репьева выкрасть внука. А чтобы
сразу не навести следствие на нее, условились, что Репьев с полгода
подержит мальчика у своих родителей, выдав его за своего внебрачного сына.
После этого старуха обещала заплатить еще две тысячи, а сама на пятый месяц
отдала богу душу. Оказавшись в пиковом положении, Репьев надумал сорвать
деньги за украденного ребенка с папаши. На этом "бизнесе" и попался.
- Уголовных привычек за ним не замечалось?
- Нехорошие замашки у Репьева, конечно, были - семь лет ведь общался с
уголовниками, - однако ни воровством, ни хулиганством он не грешил. Вот
спиртным злоупотреблял, И то, надо сказать, последнее время умереннее стал
пить. На прошлой неделе я заезжал к нему на пасеку, потолковали по душам.
Предупредил его крепко. Он дал слово, что со временем или сам избавится от
водочной заразы, или поедет лечиться.
- А где Захар Екашев теперь? - опять спросил Антон.
- Мотается по белу свету. Как-то разговаривал я со Степаном, говорит, в
воду Захар канул. Из всех сыновей только старший, Иван, стариков навещает.
Остальные разъехались, и как будто не существует для них родителей.
- Что это они так?
- Сам Степан виноват. С детства замучил парней в личном хозяйстве, ни
одному сыну образования не дал. Вот они как ушли на службу в армию, так и
не вернулись. А Захар из-за судимости и служить не попал, заколобродил.
- Кроме Репьева, он еще никого в Серебровку не привозил?
- Вроде бы, нет.
Помолчали. Антон снова спросил:
- Почему Екашев так бедно живет?
Игнат Матвеевич нахмурился:
- У этого "бедняка" денег, наверное, уже миллион.
- Ты серьезно?..
- Конечно, не шучу. От жадности Екашев задыхается. И дядька Осип, отец
Степана, такой же скряга был. Работал, как вол, от зари до зари, а в таких
портках зачуханных ходил, что другой, на его месте, от стыда бы сгорел. В
сундук деньги складывал. Скотины полный двор имел, но мясо в доме было
только по церковным праздникам и то не досыта.
- Екашевы из кулаков, что ли?
- Настоящие кулаки на чужом горбу наживались, а Осип Екашев сам спину
гиул и Степана приучил... - Игнат Матвеевич задумчиво помолчал. - Правда,
при коллективизации чуть было Екашевых не раскулачили - хозяйство-то они
солидное имели. Наш дед Матвей за них застудился. Представляешь, в знак
благодарности Осип принес деду Матвею ягненка.
- И что дед?..
- Сковородником огрел Осипа за "благодарность". Думаешь, обиделся Осип?..
Как бы не так! От радости, что ягненок в хозяйстве остался, упал деду
Матвею в ноги. Вот такие, сын, бывают люди...
- Помнится, Степан Екашев раньше в колхозных передовиках ходил, - сказал
Антон.
- До самой пенсии безотжазно трудился. Сколько правление ему премиальных
выплатило - не перечесть! Двужильный мужик. С виду - в чем только душа
держится, а за дело возьмется - не каждый здоровяк с ним потягается. И что
характерно... После колхозной работы, не разгибаясь, Степан управлялся с
личным хозяйством. До самого последнего времени держал корову, телку,
поросят...
- Зачем вдвоем со старухой иметь такое хозяйство?
- Спроси его....
10. КУЛАЦКИЙ ОБРЕЗ
Несмотря на ранний час, в коридоре серебровокой конторы дым висел
коромыслом. Как бы ни была отлажена работа в бригаде, на утренней
разнарядке всегда выявляется что-то "вдруг". У комбайна вдруг "рассыпался"
подшипник и без мастерской-летучки там дело - труба; у одного из тракторов
- ни раньше, ни позже - вдруг "полетел" поршень, который - страшный дефицит
- можно достать только в районной Сельхозтехнике; кузнецу для ответственной
поковки вдруг понадобился древесный уголь, а где его взять теперь, и сам
кузнец не знает. Даже скотники и те вдруг надумали перегонять дойный гурт
на новые выпаса и пришли к бригадиру sa советом: "А то обождем, Витольд
Михалыч, денек-другой? Надои молока, кажись, пока не снижаются"...
Толклись люди в конторском коридоре. Судили-рядили о колхозных делах,
шумели-спорили, дымили табаком. И каждый норовил проскользнуть в кабинет к
бригадиру раньше другого. Всем было позарез некогда, всем - срочно!
И бригадир Гвоздарев, сдвинув на затылок флотскую фуражку, которую не
снимал даже в кабинете, срочно отправлял к остановившемуся комбайну
мастерскую-летучку; на собственном мотоцикле гнал нарочного в
Сельхозтехнику за дефицитным поршнем; хватался за телефон в поисках
древесного угля, которого раньше на селе было хоть пруд пруди, а теперь -
сгори он синим огнем! - в век электричества дефицитом стал; вытирая
вспотевший лоб, советовал скотникам, что не стоит, мол, дорогие товарищи,
дожидаться, когда надои снизятся - поднимать их тяжело будет, сами знаете,
И скотники охотно соглашались: ясно дело, Витольд Михалыч, знаем...
По мере того, как колхозники покидали бригадирский кабинет, разноголосый
шум за его дверью постепенно утихал. Уже в девятом часу, проводив взглядом
монументальную повариху, приходившую жаловаться на лихача Торопуню, который
самосвалом раздавил новехонькую алюминиевую флягу с молоком для
комбайнеров, бригадир наконец-то посмотрел на терпеливо сидящих у окиа
Антона Бирюкова и участкового Кротова. Облегченно вздохнул:
- Уф-ф-ф... Теперь и перекурить можно...
На вид Гвоздареву было около сорока пяти. Плечисто-сутулый, с загоревшим
до смуглости крупным лицом и воспаленными от недосыпания глазами, он в
своей флотской фуражке больше походил на корабельного боцмана, чем на
колхозного бригадира.
- Витольд Михайлович, - заговорил Антон, - когда Барабанов должен
вернуться в Серебровку?
Разминая в толстых пальцах папиросу, Гвоздарев надолго подумал:
- Покупка машины - дело одного дня. Вчера вечером надо бы Андрею
появиться, но пока что нет его... - Прикурив, посмотрел на Антона. - А что,
нужен вам Барабанов?
- Он в день убийства утром на пасеку заходил и, вероятно, видел пасечника
еще живого.
- Да?..
Антон рассказал, как Тропынин высадил Барабанова возле пасеки, где тот
хотел взять меду для родственника из райцентра, у которого собирался занять
деньги. Гвоздарев выслушал внимательно, пустил к потолку густое облако
табачного дыма и сердито заговорил:
- Неужели Андрей в райцентре загулял? Шурин у него там живет на улице
Кирпичной, Костя Ляпин - брат бывшей жены. Неужели машину обмывают? Ну,
всыплю, когда появится!
- Адрес этого шурина знаете?
- Номер дома не помню. Да там все Костю знают.
Бирюков подсел к телефону.
Слава Голубев ответил так быстро, словно нетерпеливо ждал этого звонка и
обрадовался ему. Выслушав Антона, он скороговоркой прочастил:
- Минут через двадцать буду у Кости Ляпина и, если Барабанов там, мигом
направлю в Серебровку.
- Поговори с ним насчет пасечника, - подсказал Антон. - И вот еще,
Слава... Попроси Лимажина, чтобы выяснил у чубатого гитариста Левки, где
тот находился утром в день убийства. На работе, как стало известно, его не
было. О результатах сразу звони мне, буду в кабинете бригадира.
- Понятно!
Бирюков положил трубку. Участковый поднялся и зашагал по кабинету.
Обращаясь к Гвозаареву, спросил:
- Тебе известно, Витольд Михалыч, что Степан Екашев самогоноварением
занимается? Или тебе ничего не известно?..
Гвоздарев насупился:
- Зачем Степану самогон? Он же непьющий.
- За воротник льющий, - скаламбурил Кротов. - Приезжим шоферам по
выгодной цене продает. Ты понял, какие дела у нас под носом, можно сказать,
творятся?
- За приезжих я - не ответчик, - Гвоздарев вроде с облегчением затянулся
папиросой, - А с Екашевым сам меры принимай.
- Вон как?
- Что, вон как?.. В магазине у нас, можешь проверить, ни бутылки
спиртного нет, Степан же теперь пенсионер, мне не подчинен.
- И его предпринимательство тебя не тревожит?
- У меня других забот - по самую макушку, - хмуро обронил бригадир. -
Надо хлеб в поле до последнего колоска убрать.
- Узко подходишь к делу.
- Это почему же?
- Потому, что своим невмешательством потворствуешь самогонщику. Знаешь,
что за это может быть, если до районных властей докатится?..
- Я знаю, что государству убыток будет, если хлеб под снегом оставлю. А
то, чем занимаются в селе пенсионеры, меня не щекочет.
- По-твоему, пусть Екашев безобразничает?
- На ликвидацию такого безобразия у нас силенок хватит...
Гвоздарев бросил в пепельницу искуренную папиросу и достал новую. - Надо
сегодня же разгромить у Степана самогонный аппарат да штрафануть его для
острастки.
- Штрафануть! Против Екашева возбуждено уголовное дело. Происшествие с
пасечником вот помешало вплотную Степаном заняться.
- Ну, Михаил Федорович, это лишнее. Степану жить от силы полгода
осталось.
- Он еще нас с тобой переживет.
- Нет, - бригадир, прикуривая, повел головой. - Совсем никудышным Степан
стал. Вчера его видел - кожа да кости. Говорят, в придачу к туберкулезу
старая грыжа открылась, а в больницу ни под каким предлогом ехать не хочет.
- Екашев - туберкулезник? - заинтересовался Бирюков.
- Уже много лет барсучье да собачье сало пьет.
Антон быстро взглянул на Кротова;
- Не Екашев ли застрелил Букета?..
- Полагаю, вполне возможно, - сразу согласился Кротов. - Кобелек у
Хлудиевокого был очень упитанный.
За окном внезапно закудахтали перепуганные куры. Тут же послышался
приближающийся гул автомобильного мотора, и возле конторы, будто
наткнувшись на невидимую стену, остановился запыленный самосвал. Заметив
через окно всклокоченного шофера Тропынина, бригадир нахмурился:
- Как с цепи сорвался, молокодав. Видать, оправдываться за новую флягу
приехал.
А Тропынин между тем достал из кабины что-то похожее на ружейный приклад,
громко хлопнул дверцей и со всех- ног бросился к конторе. Ворвавшись в
бригадирский кабинет, он возбужденно оглядел присутствующих, резко протянул
Бирюкову перемазанную подсохшим илом куцую винтовку и выпалял:
- В Крутихе нашел, товарищ капитан! У мостика...
Бирюков и Кротов стали рассматривать обрез. Это была старая винтовка со
стволом, расточенным для стрельбы дробью и отпиленным, примерно, на три
четвертых своей длины. Судя по ржавчине на месте отпила, сделан он был
давным-давно. Повернув рукоятку, Антон осторожно открыл затвор. В
патроннике тридцать второго калибра гильзы не было.
- Кулацких времен оружие, - насупленно сказал Кротов.
- Приглашай, Михаил Федорович, понятых. Надо это дело оформить
юридически, - проговорил Бирюков и посмотрел на Тропынина: - Расскажи,
Сергей Павлович, как ты эту штуку отыскал.
- Просто, товарищ капитан. Радиатор у моего самосвала. немножко
перегревается, парит. Первым рейсом зерно сдал - возвращаюсь из райцентра.
Решил водички подлить, чтобы не запарился движок. Остановился у Крутихи,
где всегда воду беру, Спускаюсь под мостик, а там кто-то передо мной
черпал, муть со дна поднял. Прошел метра два к камышу. Присматриваю, где бы
поглубже место найти. Вижу - в прогалине между камышами приклад ружья под
водой. Там сантиметров двадцать глубина, не больше. Разулся, забрел в речку
- кулацкий обрез! Сразу - в кабину и к вам...
Завязался оживленный разговор. Участковый привел двух понятых, и Бирюков
стал оформлять протокол добровольной выдачи Тропыниным ружья. Едва только
понятые расписались, зазвонил телефон. Бригадир Гвоздарев ответил и передал
трубку Бирюкову.
- Антон Игнатьич, вот какое дело... - встревоженно заговорил на другом
конце провода Слава Голубев. - Барабанов не появлялся у Кости Ляпина.
- А уговор между ними был насчет денег?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21