– сделает по-своему. К тому же, звонить Потехиным дочь не могла. У них нет домашнего телефона. Вот из таких соображений мне не пришло в голову искать Лоцию у деда с бабкой.
– Однако сказать при беседе со мной о том, что у вас с мужем разные фамилии, вы могли бы…
Татьяна Борисовна виновато улыбнулась:
– Я сама себе не рада, что связалась с «драгоценной» фамилией. Как говорится, ошибка молодости… Когда поступила во ВГИК, один из руководителей творческого семинара, похвалив мои способности, сказал: «А фамилию, Танечка, тебе надо срочно поменять. Шаньгина – в искусстве не звучит». Для меня это показалось равнозначным приказу. Я не придумала ничего лучшего, как во время первых же студенческих каникул зарегистрироваться с одноклассником, чтобы, присвоив «звучащую» фамилию, тут же с ним развестись. При регистрации с Геннадием Никифоровичем сказала ему об этом. Он улыбнулся: «Потехина будет смешнее Шаньгиной. Оставайся Жемчуговой». Так и решили. Но свекру наше решение пришлось не по душе. Мол, любящая жена не должна стесняться фамилии мужа. Если стесняется, значит, не любит. Отсюда и не заладились наши отношения с Никифором Власовичем.
– Первый муж козней не строит?
– Нет. Последний раз я мельком видела его на нашей свадьбе с Потехиным. Там чуть не завязалась неприятность, но, слава Богу, все обошлось. С той поры о Жемчугове ничего не знаю.
– Перейдем к следующему вопросу. Прошлый раз вы сказали, будто семнадцатого августа Потехин звонил вам из Токио и заявил, что не намерен возвращаться…
– Извините, Антон Игнатьевич. Можно сделать небольшое уточнение?
– Пожалуйста.
– Геннадий звонил не лично мне, а моему адвокату.
– Кто у вас адвокат?
– Вениамин Федотович Мамаев.
– Наш земляк?
– Да, его отец живет на одной улице с Потехиными.
– А брат Вениамина Федотовича, Руслан, сейчас где? – будто из простого любопытства спросил Бирюков.
– С Русланом мы учились в одном классе. После того, как он уехал в суворовское училище, ничего о нем не знаю.
– Вениамин Федотович не рассказывал о брате?
– Нет.
– Почему муж позвонил адвокату, а не вам?
– Не знаю… Наверное, из-за семейного конфликта. Одиннадцатого августа он забрал свои вещи и сказал, что навсегда покидает семью.
– Видимо, это не вдруг случилось?
Татьяна Борисовна, потупясь, вздохнула:
– Не вдаваясь в подробности, скажу так… Во всем виновата только я и никто другой. Дала мужу повод для ревности.
– Лоция знала причину конфликта?
– Нет, было это без нее. Она отдыхала в Речкуновском санатории. Я уговорила мужа ничего не говорить дочери. Он пообещал молчать.
– Не все обещания выполняются.
– Геннадий Никифорович умеет держать язык за зубами. Лоция допытывалась у меня, почему папа Гена ушел из дому. Я ответила ей банальной фразой: «Не сошлись характерами». Не знаю, поверила девочка или нет, но на этом, как говорится, тема была закрыта.
– С отцом Лоция встречалась после его ухода от вас?
– Мне об этом неизвестно.
– И в поведении дочери ничего не изменилось?
– Кроме того, что она стала суховата в общении со мной, других изменений я не заметила.
– Лоция сильно тянулась к отцу?
– Безумно! За папу Гену дочь готова жизнь отдать. Кстати, Геннадий Никифорович действительно заслуживает уважения. Не скрою, потеря такого мужа для меня – трагедия… – Жемчугова, крепко сцепив пальцы рук, помолчала. – Антон Игнатьевич, догадываюсь, что ваш интерес к нашим семейным отношениям далеко не праздный. В чем дело?
– Разыскивая Лоцию, мы столкнулись с очень сложным переплетением обстоятельств. Разобраться в них без вашей помощи довольно трудно, – сказал Бирюков.
– Что это за обстоятельства? – быстро спросила Татьяна Борисовна.
– Сплошные загадки. Одна из них заключается в том, что вместо Японии Геннадий Никифорович Потехин в первой половине сентября находился у своих родителей. Отбыл он отсюда вечером в пятницу, а ровно через двое суток в райцентре появилась Лоция и стала настойчиво искать отца.
– Странно… Откуда она узнала, что папа Гена был здесь?
– Пока неизвестно. Предполагается, что некий Мура сообщил ей какую-то «грязную информацию» о каком-то «киллере Мамае»…
– Мамай, Бабай – это, знаете ли, из области детских страшилок, – с легкой усмешкой проговорила Жемчугова. – Что еще о Лоции стало известно?
– Узнав, что отец уехал из райцентра, она сразу позвонила в Новосибирск Василию Григорьевичу. Не знаете, кто это такой?
– Василий Григорьевич?.. Кажется, что-то слышала о нем… – Татьяна Борисовна, задумавшись, помолчала. – Да, вспомнила. Нынче весной он был у нас в гостях. Разговаривая за бутылкой коньяка о былых походах, Гена просидел с ним всю ночь.
– Где они «ходили походами»?
– Лет пятнадцать назад Геннадий Никифорович плавал или, как он говорит по-флотски, ходил помощником капитана на круизном теплоходе «Любовь Орлова». А Василий Григорьевич, насколько я поняла, был там не то радистом, не то начальником радиосвязи. К сожалению, не помню его фамилию и не знаю, где он теперь живет.
– Внешне как выглядит?
– Седовласый представительный мужчина в морской форме. Как всякий истинный моряк, галантен, остроумен и широко эрудирован. Возраст, похоже, пенсионный, однако выглядит бодро и энергичнее многих нынешних молодых людей.
– Лоция его видела, когда он был у вас в гостях?
– Да, конечно. Гена представил ее Василию Григорьевичу, как свою единственную и любимую дочь.
– В дальнейшем она не вспоминала о нем?
– Нет.
– А о Муре что-нибудь от дочери слышали?
– Может, и слышала, но не помню. Нынешние тинейджеры болтают на таком сленге, который не всегда поймешь.
– Уйдя от вас, муж где поселился?
– В гостинице «Обь», потом куда-то исчез.
– Вы не пытались с ним встретиться?
– Пыталась, но не вышло. На мой телефонный звонок в гостиничный номер Потехин иронично пропел: «Не тревожь ты меня, не тревожь. Обо мне ничего не загадывай». И положил трубку. Кажется, он был пьян. Позвонила ему через день, однако в номере оказался уже другой постоялец. Сразу подумалось, что Гена улетел в Японию. Неужели с ним что-то случилось?.. – Жемчугова посмотрела Бирюкову в глаза. – Пожалуйста, говорите прямо. Я не кисейная барышня и в обморок не упаду.
– К сожалению, Татьяна Борисовна, ничего определенного сказать вам не могу, – не отводя взгляда от тревожных глаз собеседницы, ответил Бирюков. – После кулачной схватки с Русланом Мамаевым Геннадий Никифорович словно сквозь землю провалился.
– С Русланом Мамаевым?.. Откуда Руслан здесь взялся?!
– Этот вопрос и нас интересует.
– И что они не поделили?
– Трудно сказать.
Лицо Жемчуговой побледнело, а на лбу, под приспущенными завитками волос, выступили крохотные бисеринки пота.
– О, Господи… – выдохнула она и, словно каясь, тихо проговорила: – Я чувствовала, что Бог накажет меня, но за какие грехи Всевышний обрушился на Гену? Он же ни в чем не виноват.
– Не конкурентам ли по бизнесу Потехин насолил?
– Он ведь не нефтью торгует, где кровавые разборки – обычное явление. Да и характер у Гены не задиристый. Он легко находит общий язык с самыми разными людьми. Даже серьезные проблемы воспринимает как житейские мелочи. Любимая его фраза: «Все проходит, и это пройдет».
– В этом Геннадий Никифорович прав.
– Да, конечно. Сама жизнь наша тоже проходит. К сожалению, очень быстро и кажется, что мимо… – Татьяна Борисовна посмотрела на золотые наручные часики. – Мы с вами, Антон Игнатьевич, обговорили многое, но вы так и не сказали, как дела с розыском моей дочери?
Бирюков, нахмурившись, захлопнул лежавший перед ним блокнот:
– Лоцию нашли мертвой, ее…
– Не надо!!! Не говорите!.. – вскрикнула Жемчугова.
Лицо Татьяны Борисовны будто окаменело. По побледневшим щекам из застывших в ужасе глаз покатились крупные слезы.
Глава XIV
Пока следователь Лимакин в своем кабинете успокаивал плачущую навзрыд Жемчугову, Бирюков пригласил к себе адвоката Мамаева. При первом взгляде на одетого с иголочки статного красавца с ухоженной волнистой шевелюрой, слегка тронутой на висках благородной сединой, Антон даже усомнился, что у спившегося вконец старика может быть такой респектабельный сын. Однако Вениамин Федотович, усевшись на стул, на котором только что сидела Татьяна Борисовна, без тени смущения подтвердил свое родство с «непутевым» отцом и с младшим братом Русланом. Когда Бирюков напрямую рассказал ему о случившемся, он растерялся, но быстро взял себя в руки. Словно осмысливая услышанное от прокурора, задумался. Затем глянул Бирюкову в глаза и с горькой усмешкой сказал:
– Для меня такой букет криминала – полная неожиданность. Убийство заказное или сведение счетов в пьяном угаре?
– Вы, как юрист, должны знать: причина подобных преступлений в одночасье не высвечивается, – ответил Бирюков.
Мамаев смутился:
– Извините за дебильный вопрос. Несчастье настолько ошеломило, что я невольно влез в шкуру обывателя.
– Не объясните, с какой целью Руслан заявился к отцу? – спросил Антон.
– Сам этого не понимаю. В райцентр он не собирался. Ему здесь совершенно нечего было делать.
– Он что, в отпуск из Приднестровья приехал?
– Приднестровье братец покинул полгода назад в связи с расформированием остатков дислоцировавшейся там российской армии. Я помог ему устроиться охранником филиала «Интербанка» и обеспечил для жилья комнатой в коммуналке… – Вениамин Федотович торопливо достал из кармана модного пиджака трубку мобильного телефона. – Могу сейчас же связаться с начальником охраны и навести у него справку о Руслане. Позвольте позвонить?
– Звоните.
Мамаев быстро пробежал указательным пальцем по цифровому кнопочному набору. Приложив трубку к уху, дождался сигнала соединения и заговорил:
– Захар Александрович, когда и куда ты выпустил из-под своего надзора моего братика?.. Куда, куда?.. Какие ему осетры, если он ни разу в жизни не поймал ни единой рыбки!.. Нет, разбираться тебе с ним уже не придется… Потому, что это не телефонный разговор. Будь здоров, Захар Александрович, при встрече поговорим.
Отключившись от абонента, Вениамин Федотович сунул трубку в карман и, глядя на Бирюкова, сказал:
– Ничего не понимаю. По словам начальника охраны, Руслан на две недели взял отпуск без содержания и якобы отправился добывать осетров в Симанской протоке. Это на Оби, севернее Новосибирска. Там, действительно, осетрово-стерляжий заповедник, привлекающий браконьеров. Однако юмор в том, что братец никогда не занимался рыбалкой. Отпрашиваясь за осетрами, он, видимо, замысливал что-то другое.
– С криминальными группировками Руслан не связан? – спросил Бирюков.
– Если бы я знал о такой связи, разве бы стал пригревать его в Новосибирске? С меня достаточно позора, причиняемого пьющим по-черному отцом. Кстати, отцовская хижина сгорела дотла?
– Одни черные стены остались.
Мамаев поморщился:
– Вот досада… Придется срочно устраивать батю в Дом для престарелых.
– К себе не хотите его взять?
– Взял бы, да старик не может дня прожить без рюмки. А это, скажу вам, невыносимая тяжесть для родственников. Пьянство за глаза – куда ни шло. Но ежедневно созерцать пьяную физиономию и слушать хмельные арии – извините, не по мне. – Вениамин Федотович досадливо кашлянул. – Вот уж, как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Ехал сюда, чтобы морально поддержать Татьяну Борисовну в розыске ее дочери, а тут сам оказался в пиковом положении. Черт знает что… Лоцию-то какая нужда привела к Руслану?
– Она хотела что-то узнать у него о своем отце.
– Да ведь Руслан о Геннадии Потехине ничего не мог знать! А Лоцию он вообще никогда не видел, так же, как и она его. В моей адвокатской практике встречались крутые уголовные орешки, но такой закрутки криминального сюжета припомнить не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Однако сказать при беседе со мной о том, что у вас с мужем разные фамилии, вы могли бы…
Татьяна Борисовна виновато улыбнулась:
– Я сама себе не рада, что связалась с «драгоценной» фамилией. Как говорится, ошибка молодости… Когда поступила во ВГИК, один из руководителей творческого семинара, похвалив мои способности, сказал: «А фамилию, Танечка, тебе надо срочно поменять. Шаньгина – в искусстве не звучит». Для меня это показалось равнозначным приказу. Я не придумала ничего лучшего, как во время первых же студенческих каникул зарегистрироваться с одноклассником, чтобы, присвоив «звучащую» фамилию, тут же с ним развестись. При регистрации с Геннадием Никифоровичем сказала ему об этом. Он улыбнулся: «Потехина будет смешнее Шаньгиной. Оставайся Жемчуговой». Так и решили. Но свекру наше решение пришлось не по душе. Мол, любящая жена не должна стесняться фамилии мужа. Если стесняется, значит, не любит. Отсюда и не заладились наши отношения с Никифором Власовичем.
– Первый муж козней не строит?
– Нет. Последний раз я мельком видела его на нашей свадьбе с Потехиным. Там чуть не завязалась неприятность, но, слава Богу, все обошлось. С той поры о Жемчугове ничего не знаю.
– Перейдем к следующему вопросу. Прошлый раз вы сказали, будто семнадцатого августа Потехин звонил вам из Токио и заявил, что не намерен возвращаться…
– Извините, Антон Игнатьевич. Можно сделать небольшое уточнение?
– Пожалуйста.
– Геннадий звонил не лично мне, а моему адвокату.
– Кто у вас адвокат?
– Вениамин Федотович Мамаев.
– Наш земляк?
– Да, его отец живет на одной улице с Потехиными.
– А брат Вениамина Федотовича, Руслан, сейчас где? – будто из простого любопытства спросил Бирюков.
– С Русланом мы учились в одном классе. После того, как он уехал в суворовское училище, ничего о нем не знаю.
– Вениамин Федотович не рассказывал о брате?
– Нет.
– Почему муж позвонил адвокату, а не вам?
– Не знаю… Наверное, из-за семейного конфликта. Одиннадцатого августа он забрал свои вещи и сказал, что навсегда покидает семью.
– Видимо, это не вдруг случилось?
Татьяна Борисовна, потупясь, вздохнула:
– Не вдаваясь в подробности, скажу так… Во всем виновата только я и никто другой. Дала мужу повод для ревности.
– Лоция знала причину конфликта?
– Нет, было это без нее. Она отдыхала в Речкуновском санатории. Я уговорила мужа ничего не говорить дочери. Он пообещал молчать.
– Не все обещания выполняются.
– Геннадий Никифорович умеет держать язык за зубами. Лоция допытывалась у меня, почему папа Гена ушел из дому. Я ответила ей банальной фразой: «Не сошлись характерами». Не знаю, поверила девочка или нет, но на этом, как говорится, тема была закрыта.
– С отцом Лоция встречалась после его ухода от вас?
– Мне об этом неизвестно.
– И в поведении дочери ничего не изменилось?
– Кроме того, что она стала суховата в общении со мной, других изменений я не заметила.
– Лоция сильно тянулась к отцу?
– Безумно! За папу Гену дочь готова жизнь отдать. Кстати, Геннадий Никифорович действительно заслуживает уважения. Не скрою, потеря такого мужа для меня – трагедия… – Жемчугова, крепко сцепив пальцы рук, помолчала. – Антон Игнатьевич, догадываюсь, что ваш интерес к нашим семейным отношениям далеко не праздный. В чем дело?
– Разыскивая Лоцию, мы столкнулись с очень сложным переплетением обстоятельств. Разобраться в них без вашей помощи довольно трудно, – сказал Бирюков.
– Что это за обстоятельства? – быстро спросила Татьяна Борисовна.
– Сплошные загадки. Одна из них заключается в том, что вместо Японии Геннадий Никифорович Потехин в первой половине сентября находился у своих родителей. Отбыл он отсюда вечером в пятницу, а ровно через двое суток в райцентре появилась Лоция и стала настойчиво искать отца.
– Странно… Откуда она узнала, что папа Гена был здесь?
– Пока неизвестно. Предполагается, что некий Мура сообщил ей какую-то «грязную информацию» о каком-то «киллере Мамае»…
– Мамай, Бабай – это, знаете ли, из области детских страшилок, – с легкой усмешкой проговорила Жемчугова. – Что еще о Лоции стало известно?
– Узнав, что отец уехал из райцентра, она сразу позвонила в Новосибирск Василию Григорьевичу. Не знаете, кто это такой?
– Василий Григорьевич?.. Кажется, что-то слышала о нем… – Татьяна Борисовна, задумавшись, помолчала. – Да, вспомнила. Нынче весной он был у нас в гостях. Разговаривая за бутылкой коньяка о былых походах, Гена просидел с ним всю ночь.
– Где они «ходили походами»?
– Лет пятнадцать назад Геннадий Никифорович плавал или, как он говорит по-флотски, ходил помощником капитана на круизном теплоходе «Любовь Орлова». А Василий Григорьевич, насколько я поняла, был там не то радистом, не то начальником радиосвязи. К сожалению, не помню его фамилию и не знаю, где он теперь живет.
– Внешне как выглядит?
– Седовласый представительный мужчина в морской форме. Как всякий истинный моряк, галантен, остроумен и широко эрудирован. Возраст, похоже, пенсионный, однако выглядит бодро и энергичнее многих нынешних молодых людей.
– Лоция его видела, когда он был у вас в гостях?
– Да, конечно. Гена представил ее Василию Григорьевичу, как свою единственную и любимую дочь.
– В дальнейшем она не вспоминала о нем?
– Нет.
– А о Муре что-нибудь от дочери слышали?
– Может, и слышала, но не помню. Нынешние тинейджеры болтают на таком сленге, который не всегда поймешь.
– Уйдя от вас, муж где поселился?
– В гостинице «Обь», потом куда-то исчез.
– Вы не пытались с ним встретиться?
– Пыталась, но не вышло. На мой телефонный звонок в гостиничный номер Потехин иронично пропел: «Не тревожь ты меня, не тревожь. Обо мне ничего не загадывай». И положил трубку. Кажется, он был пьян. Позвонила ему через день, однако в номере оказался уже другой постоялец. Сразу подумалось, что Гена улетел в Японию. Неужели с ним что-то случилось?.. – Жемчугова посмотрела Бирюкову в глаза. – Пожалуйста, говорите прямо. Я не кисейная барышня и в обморок не упаду.
– К сожалению, Татьяна Борисовна, ничего определенного сказать вам не могу, – не отводя взгляда от тревожных глаз собеседницы, ответил Бирюков. – После кулачной схватки с Русланом Мамаевым Геннадий Никифорович словно сквозь землю провалился.
– С Русланом Мамаевым?.. Откуда Руслан здесь взялся?!
– Этот вопрос и нас интересует.
– И что они не поделили?
– Трудно сказать.
Лицо Жемчуговой побледнело, а на лбу, под приспущенными завитками волос, выступили крохотные бисеринки пота.
– О, Господи… – выдохнула она и, словно каясь, тихо проговорила: – Я чувствовала, что Бог накажет меня, но за какие грехи Всевышний обрушился на Гену? Он же ни в чем не виноват.
– Не конкурентам ли по бизнесу Потехин насолил?
– Он ведь не нефтью торгует, где кровавые разборки – обычное явление. Да и характер у Гены не задиристый. Он легко находит общий язык с самыми разными людьми. Даже серьезные проблемы воспринимает как житейские мелочи. Любимая его фраза: «Все проходит, и это пройдет».
– В этом Геннадий Никифорович прав.
– Да, конечно. Сама жизнь наша тоже проходит. К сожалению, очень быстро и кажется, что мимо… – Татьяна Борисовна посмотрела на золотые наручные часики. – Мы с вами, Антон Игнатьевич, обговорили многое, но вы так и не сказали, как дела с розыском моей дочери?
Бирюков, нахмурившись, захлопнул лежавший перед ним блокнот:
– Лоцию нашли мертвой, ее…
– Не надо!!! Не говорите!.. – вскрикнула Жемчугова.
Лицо Татьяны Борисовны будто окаменело. По побледневшим щекам из застывших в ужасе глаз покатились крупные слезы.
Глава XIV
Пока следователь Лимакин в своем кабинете успокаивал плачущую навзрыд Жемчугову, Бирюков пригласил к себе адвоката Мамаева. При первом взгляде на одетого с иголочки статного красавца с ухоженной волнистой шевелюрой, слегка тронутой на висках благородной сединой, Антон даже усомнился, что у спившегося вконец старика может быть такой респектабельный сын. Однако Вениамин Федотович, усевшись на стул, на котором только что сидела Татьяна Борисовна, без тени смущения подтвердил свое родство с «непутевым» отцом и с младшим братом Русланом. Когда Бирюков напрямую рассказал ему о случившемся, он растерялся, но быстро взял себя в руки. Словно осмысливая услышанное от прокурора, задумался. Затем глянул Бирюкову в глаза и с горькой усмешкой сказал:
– Для меня такой букет криминала – полная неожиданность. Убийство заказное или сведение счетов в пьяном угаре?
– Вы, как юрист, должны знать: причина подобных преступлений в одночасье не высвечивается, – ответил Бирюков.
Мамаев смутился:
– Извините за дебильный вопрос. Несчастье настолько ошеломило, что я невольно влез в шкуру обывателя.
– Не объясните, с какой целью Руслан заявился к отцу? – спросил Антон.
– Сам этого не понимаю. В райцентр он не собирался. Ему здесь совершенно нечего было делать.
– Он что, в отпуск из Приднестровья приехал?
– Приднестровье братец покинул полгода назад в связи с расформированием остатков дислоцировавшейся там российской армии. Я помог ему устроиться охранником филиала «Интербанка» и обеспечил для жилья комнатой в коммуналке… – Вениамин Федотович торопливо достал из кармана модного пиджака трубку мобильного телефона. – Могу сейчас же связаться с начальником охраны и навести у него справку о Руслане. Позвольте позвонить?
– Звоните.
Мамаев быстро пробежал указательным пальцем по цифровому кнопочному набору. Приложив трубку к уху, дождался сигнала соединения и заговорил:
– Захар Александрович, когда и куда ты выпустил из-под своего надзора моего братика?.. Куда, куда?.. Какие ему осетры, если он ни разу в жизни не поймал ни единой рыбки!.. Нет, разбираться тебе с ним уже не придется… Потому, что это не телефонный разговор. Будь здоров, Захар Александрович, при встрече поговорим.
Отключившись от абонента, Вениамин Федотович сунул трубку в карман и, глядя на Бирюкова, сказал:
– Ничего не понимаю. По словам начальника охраны, Руслан на две недели взял отпуск без содержания и якобы отправился добывать осетров в Симанской протоке. Это на Оби, севернее Новосибирска. Там, действительно, осетрово-стерляжий заповедник, привлекающий браконьеров. Однако юмор в том, что братец никогда не занимался рыбалкой. Отпрашиваясь за осетрами, он, видимо, замысливал что-то другое.
– С криминальными группировками Руслан не связан? – спросил Бирюков.
– Если бы я знал о такой связи, разве бы стал пригревать его в Новосибирске? С меня достаточно позора, причиняемого пьющим по-черному отцом. Кстати, отцовская хижина сгорела дотла?
– Одни черные стены остались.
Мамаев поморщился:
– Вот досада… Придется срочно устраивать батю в Дом для престарелых.
– К себе не хотите его взять?
– Взял бы, да старик не может дня прожить без рюмки. А это, скажу вам, невыносимая тяжесть для родственников. Пьянство за глаза – куда ни шло. Но ежедневно созерцать пьяную физиономию и слушать хмельные арии – извините, не по мне. – Вениамин Федотович досадливо кашлянул. – Вот уж, как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Ехал сюда, чтобы морально поддержать Татьяну Борисовну в розыске ее дочери, а тут сам оказался в пиковом положении. Черт знает что… Лоцию-то какая нужда привела к Руслану?
– Она хотела что-то узнать у него о своем отце.
– Да ведь Руслан о Геннадии Потехине ничего не мог знать! А Лоцию он вообще никогда не видел, так же, как и она его. В моей адвокатской практике встречались крутые уголовные орешки, но такой закрутки криминального сюжета припомнить не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30