– Сколько это будет стоить?
– Такое вычисление пока еще недоступно. Однако расходы будут существенными, ибо положение известно только примерно.
Скверно для начальника было выходить из себя в общении с кем-то из своих подчиненных. Если не считать некоторых случаев. Особенно как сейчас, когда в округе больше никого не было.
– Черт вас побери, Сова, я не понимаю, почему это должно меня интересовать. Где ваш трижды проклятый интеллект? Генеральный инспектор дышит вам в затылок и мечтает найти хоть что-нибудь, чем бы вас в задницу уколоть. Он не видел ни одной строчки в вашем контракте, где говорилось бы, что вы должны проявлять хоть какой-то интерес к военным реликвиям. И вот, когда он не на шутку взялся перепахивать ваши архивы, вы хотите сунуть ему под нос новый запрос на финансирование. Что вы предполагаете поведать ему, когда он завтра вернется, чтобы с пристрастием пройтись по вашему реквизиту?
«Надменный» было еще ладно. «Помпезный» тоже ладно. Но сюда еще добавлялось «безумный», поскольку Савачарья безмятежно ей улыбался.
– Генеральный инспектор Гобель завтра сюда не вернется.
– Сам он, однако, уверен, что вернется.
– Нет. Он сказал, что вернет вам завтра вашу папку и увидится со мной в восемь часов. Сегодня вечером. Он придет со мной пообедать. Я пообещал ему гуляш, который, как вы знаете, особенно мне удается. Что же до списка, который вас так тревожит, то он изучил его, пока вас не было, и объявил, что полностью удовлетворен.
В перевернутом мире Совиной Пещеры, где подчиненные творили с начальством все, что хотели, а логика, точно летучая мышь, свисала вниз головой с потолка, ты брал за пуговицу узколобого, неподкупного генерального инспектора и умасливал его обещаниями гуляша.
Но Сова продолжал.
– Ярроу Гобель, как вам должно было стать очевидно из выражения его лица, когда он впервые увидел пункты дополнительного списка, страстный любитель Великой войны. Куда более страстный, нежели я. Он убежден, что Пояс в последние дни войны разрабатывал секретное оружие – такое устройство, которое выиграло бы войну, если бы только что-то фатальным образом не пошло вкривь и вкось. Я, конечно, упомяну при нем за обедом о фрагменте «Океана». – Он похлопал по листку, который держал в руке. – И, учитывая его пристрастие, невозможно себе представить, чтобы он не одобрил финансирования, когда я покажу ему это свидетельство и объясню его важность.
Магрит подошла к огромному пухлому креслу Совы и уселась в самую его середину. Сова был как пить дать гений или идиот. Проблема заключалась в том, что сам он считал себя гением. И она тоже.
– Для начала вы можете объяснить его важность мне. Ведь именно мне предполагается изыскать наличность. И я не вижу никакой причины тратить хоть один цент на то, чтобы притащить сюда кусок корабля, который был разорван на части двадцать пять лет тому назад.
– Так получается только потому, что вы прочли отчет не так внимательно, как я вас просил. Пожалуй, чем просить вас внимательно перечесть его снова, я просто суммирую факты. Во-первых, «Океан» был судном Пояса. Не просто сделанным на Поясе, а действовавшим в пользу Пояса во время войны. Чтобы подтвердить этот факт, я проверил архивы Внутренней системы. Нет никаких свидетельств того, что «Океан» когда-либо захватывался Внутренней системой.
Во-вторых, отчет о повреждениях оставшегося фрагмента «Океана» не оставляет никаких сомнений в том, какое оружие их причинило. «Океан» был уничтожен особым типом разумной ракеты, известным как «искатель».
– Я слышала о таких. Тысячи кораблей были уничтожены «искателями».
– Действительно. Кораблей Внутренней системы. «Искатель» был оружием Пояса, – Савачарья пододвинулся к Магрит и положил документ ей на колени. Его надменность и помпезность почти исчезли, сменившись острым любопытством. – Итак, судно Пояса было разорвано на куски оружием Пояса. «Океан» был уничтожен собственной воюющей стороной. Почему?
Не только у Великой Совы была в тот вечер назначена встреча. Как правительственного уровня чиновник, ответственный за транспортировку, Магрит Кнудсен не могла себе позволить остаться в стороне от вечернего собрания Генеральной Ассамблеи, хотя она уже устала. Она покинула Совиную Пещеру в шесть пятнадцать, давая себе всего сорок пять минут на то, чтобы поесть, принять душ, переодеться и обдумать свою позицию по главному вопросу, стоящему в тот вечер перед Ассамблеей.
Дальнейшее развитие одного из галилеевых спутников, да еще в предложенных масштабах, должно было изменить транспортные маршруты вокруг всего Юпитера. Причем необратимо. Как это можно было оправдать? С трудом. Магрит почувствовала, что склоняется к оппозиции проекту, но ей все же хотелось услышать все аргументы, прежде чем принять свое решение.
Впрочем, были в Генеральной Ассамблее и другие, для которых никакие аргументы ничего не значили. Змеи, подумала Магрит, проглатывая несколько ложек супа и пригоршню крекеров. Имперские строители, которые стали бы публично выступать против развития, а приватным образом всячески его лоббировать и продвигать. Змеи и волки. Сегодняшнее собрание будет буквально ими кишеть, потому что проекты развития, имея запах прибыли, притягивали их стаи. Магрит гневно взглянула на свое лицо в зеркале, расчесывая длинные черные волосы сильнее необходимого. Змеи, волки и свиньи. Плевать им было на то, что случится с системой Юпитера лет через тридцать, поскольку монеты должны были именно сегодня закатываться в их кошельки. Магрит могла назвать дюжину таких подонков – и все они сегодня вечером непременно должны были присутствовать.
И нравилось ей это или нет, но Магрит Кнудсен приходилось с ними работать. Либо так, либо сдаться и совсем освободить им дорогу.
Магрит подумала о Свами Савачарье и его гуляше. Блюдо было определенно деликатесное. Сова был настолько же гурманом, насколько и обжорой. Уж ему-то на обед никаких крекеров не подсовывай.
Как обычно после встречи с Совой, Магрит испытывала наполовину раздражение, наполовину зависть. Савачарью не волновало продвижение по службе. У него не было ни малейшего интереса к политическому противоборству или к борьбе за власть. Если бы ему дали должность на уровне кабинета министров, Сова не выдержал бы там и двух дней. Но сегодня именно Свами Савачарья будет одолевать четыре-пять порций гуляша, отдыхая в Совиной Пещере и показывая все свои игрушки генеральному инспектору Гобелю, тогда как Магрит Кнудсен будет сидеть и вежливо кивать людям, компанию которых она терпеть не могла.
Магрит в последний раз проверила свою внешность, взглянула на часы и направилась к конференц-залу. Савачарья жил мирной, интеллектуальной, лишенной стрессов жизнью, делая только то, что он хотел и отказываясь даже рассматривать возможность чего-то еще. Время от времени Магрит думала, как было бы чудно поменяться с ним должностями.
Время от времени. Примерно раз в год. И длилось это максимум час.
Она ускорила шаг. Кровь уже бурлила. Магрит не терпелось дождаться встречи с этими алчными сукиными сынами, чтобы ринуться в самую гущу перепалки по поводу проекта развития Европы.
6
ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО НЕЛЬЗЯ ОТКАЗАТЬСЯ
К концу недели Джон Перри был уже сыт по горло этим Пунта-Аренасом. Его встреча в Админ-центре Системы Глобального Океанического Мониторинга была назначена, отложена, подтверждена и снова отложена. Трижды он появлялся для назначенной встречи в канцелярии Мануэля Лосады лишь затем, чтобы узнать от анонимных подчиненных замминистра СГОМ, что тот «вышел на неопределенное время». Дважды Джона выставляли, ссылаясь на «императивы высшей инстанции», что бы это ни значило.
После четвертого дня и пятой несостоявшейся встречи Джон уже перешел от простой озадаченности к стадии кипения. По умыслу или по случайности, но кто-то определенно указывал Джону Перри на его совершенно ничтожное значение.
Штаб СГОМ он покинул в скверном настроении в пять часов вечера, когда все, кроме охранников у двери, уже ушли. Охранникам тоже не терпелось уйти, ибо то был вечер открытия Летнего фестиваля в Пунта-Аренасе, и улицы ломились от музыкантов, колесных платформ и шумных гуляк.
Джон был не в том настроении, чтобы участвовать, а кроме того, в своей простой темно-зеленой форме он чувствовал себя чужим среди людей в ярких, украшенных цветами нарядах. Здания города редели к западу, и он направился туда, в сторону дымно-оранжевого ока солнца. Прежде чем оно окончательно закатилось за горизонт, Джон успел дойти до гребня гряды холмов, перевалил через него и спустился вниз по покатым западным склонам к волнолому. Добравшись до набережной, метрах в тридцати над бурными водами, Джон уставился на белые гребешки Отвайского залива. Прямо у него на глазах поверхность расколола блестящая линия пены.
Джон хотел одиночества и не ожидал найти ничего, кроме моря и неба; но ему случилось прибыть, когда рабочая бригада компании с неограниченной ответственностью «Планктон» собиралась, чтобы направиться к крилевым фермам. Все киты были в безумно приподнятом настроении, даже для профессиональных шутников. Прямо на глазах у Джона пара их десятков затеяла игру «следуй за лидером», плывя нос к хвосту, быстрее и быстрее, прямо на острогранные скалы – чтобы в последний момент отвернуть. Однажды все они исчезли на полминуты, а потом разом вынырнули в гигантском каскаде брызг и обильной пены. Затем, снова под водой, они перестроились для согласованного движения в шеренге. Четыре сотни тонн радостных, мускулистых млекопитающих по высоким дугам взмывали в воздух, переворачивались и в унисон плюхались обратно в море. Выброшенная вода светилась и фосфоресцировала. Десятью секундами позже двадцать черных голов вынырнули, поклонились и затеяли величественный танец с пируэтами в тщательно подобранных парах.
Киты явно устраивали шоу – но для кого? Джон уже наблюдал за ними и сотню раз махал им с «Капли», но они никоим образом не могли знать, что кто-то из их друзей с погружаемого аппарата стоит на волноломе. Она занимались этим просто для себя. Исключительно от радости.
Джон вдруг обнаружил, что ухмыляется, глядя на скачущие черные тела и машущие хвостовые плавники. Возможно, ему следовало чувствовать себя счастливым, а не обиженным. Нелл Коттер тремя днями раньше отбыла из Пунта-Аренаса в Стэнли, но она сказала Джону, что он может оставаться на студии, сколько захочет. А что, если бы она этого не сделала? Его пропуск в общежитие СГОМ был действителен на одну ночь и на один день довольствия. Наверняка все в Админ-центре полагали, будто Джон Перри спит на тротуарах и голодает до смерти среди цветочных лужаек. Вовсе не их заслугой было то, что он жил в роскоши, неведомой на плавучих базах.
По-настоящему Джона раздражала только пустая трата времени. Ему и в голову не пришло захватить с собой в Аренас какую-нибудь работу – он и не мечтал, что у него найдется для нее время. Тем временем его рабочий стол был завален непрочитанными документами и накопившимися наблюдениями за дымарями, отчетами о более ранних погружениях.
Когда он собрался уходить домой, уже совсем стемнело. Джон позволял поднимающимся южным созвездиям направлять его обратно на восток, пока не встала Луна. Она была близка к половине и достаточно ярка, чтобы Джон смог различить черный как смоль сабельный шрам оборонительной линии «Армагеддон» на ее пятнистой северной стороне.
Ночь выдалась теплой, и у Джона не было причин торопиться. Уже близилось к полуночи, когда он добрался до гребня холма и первых зданий. Луне теперь приходилось соперничать с кричащими огнями Пунта-Аренаса. Праздник был в самом разгаре. Джон находился в миле от города и в трехстах метрах над ним, но уже слышал марширующие оркестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61