- Был такой звоночек. - Охранник похлопал по нагрудному карману утепленной пятнистой формы, где, по всей вероятности, прятался мобильный телефон. - Помню, был, вы...
Он сделал паузу, предлагая гостям назвать себя.
- Я Виктор Скворцов.
- А я Раиса Сергеевна. - Рысь нагнулась, пролезла под полосатую палку шлагбаума. - Пошли, Витя.
- Да я бы поднял загородку-то, - смутился охранник. Он привык выказывать уважение к гостям хозяев, как бы эти гости ни выглядели. - Куда идти, знаете? Бывали уже у Владимира Владимировича?
- Не доводилось. - Виктор по примеру Раисы Сергеевны перебрался на территорию отдыха для избранных, поднырнув под шлагбаум.
- Прямо пойдете, увидите двухэтажный дом красного кирпича с башенкой, на башенке флюгер по типу петушка.
- И далеко топать до этого курятника? - проявила интерес Рысь.
- Метров двести. Дорожки сегодня чистили, так что идите спокойно.
- А самого Владимира Владимировича дома нет, я правильно понял? - уточнил Виктор.
- Обещался подъехать, но пока не прибыл. - Охранник потупил глаза и сдержанно улыбнулся, будто боялся ненароком выболтать какую-то веселую тайну.
Виктор перехватил его лукавый взгляд.
- В чем дело? Вы что-то недоговариваете? Владимир Владимирович уже на даче и просил это от нас скрыть?
- Нет, клянусь вам! - Охранник не отвел глаз. «А вот и не угадал!» - смеялись его коричневые зрачки.
- Витя, пошли, я начинаю мерзнуть. - Рысь взяла Скворцова под руку. - Пошли скорее.
- Зачем ты меня увела? - тихо возмутился Виктор, когда они отошли от шлагбаума достаточно далеко. - Этот сторож...
- Тише! Он может нас услышать. Я все поняла, не думай, я не дура. Замедлим шаг, я сделаю вид, что поправляю обувь, и оглянусь.
Она нагнулась, пару секунд возилась со своим полусапожком, выпрямилась.
- Ты все испортил. Нет! Не смотри назад! Он наяривает по телефону. Предупреждает кого-то, что ты его расколол. Не нужно было к нему приставать! Я раньше тебя заметила - он пыжился не проболтаться...
- О чем?
- Не знаю! - Рысь споткнулась, ухватилась за локоть Виктора, но устояла на ногах, не упала. - Не исключено, что у нас с тобой попросту началась мания преследования. Сторож увидел твою побитую рожу и закусил язык, пытаясь сдержать смех. Смешно ведь, согласись, - избитый, грязный мужик и мокрая потасканная курица прутся в гости к «новому русскому». С суконным рылом да в калашный ряд... Одно радует: с такой прической я могу ссадину на лбу спрятать под челкой...
- А как же его телефонный звонок?
- Позвонил знакомой доярке из совхоза «Уекино», поспешил поделиться анекдотом про смешную парочку бомжей.
- Значит, ты считаешь, опасности нет?
- Не знаю, Витя, не знаю... - Ухватившись минуту назад за руку Виктора, Рысь продолжала идти, опираясь на его локоть, и он обратил внимание, что шагает она все медленнее и медленнее.
- Рысь! - Виктор взглянул ей в лицо, замедлил шаг. - Рысь! Ты побледнела, тебе плохо?
- Да, Витя, поплохело мне... резко поплохело... - Она глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух сквозь неплотно сжатые губы. - Когда мы деньги зарывали, у меня начался озноб. Первый признак приближения расплаты за стимуляторы. В машине отогрелась, надеялась, что просто замерзла. Время действия лекарств еще не вышло. Со сторожем разговаривали, все еще было нормально, и вот... накатило. Голова кружится, астения, сердце колотится...
- Могу я чем-то помочь?
- Можешь, если согласишься рискнуть. - Она прикрыла глаза, продолжая дышать в прежнем ритме - глубокий быстрый вдох, медленный выдох.
- Чем рискнуть? - Виктор уже буквально тащил ее. Между тем они почти пришли. Вот он, дачный домик секретаря Вовы, совсем рядышком, весь как на ладони.
- Жизнью, Витя, жизнью... Может, у нас мания преследования, а может, и нет... Это я про сторожа...
- Говори, я слушаю.
- Нужно свести риск к минимуму. Один входит в дом, где возможна засада, другой страхует на улице...
- Дай мне пистолет, я сбегаю на разведку. Запросто!
- Запросто... - Она улыбнулась посиневшими губами. - Нет, Витя, не все так просто и... запросто. Оружия я тебе не дам. Пистолет провоцирует противника в засаде открыть огонь на поражение. А безоружного зачем спешить расстреливать? Ну а если не обнаружится никакой засады, так уж и совсем ни к чему превращаться в пугало с пистолетом... Пойдешь безоружным. Если все в порядке, все тихо и ладно, отдерни занавеску любого окна на фасаде дачного домика, сейчас, насколько я вижу, все они занавешены, отдерни и помаши мне правой рукой. Только правой, не перепутай.
- Не перепутаю. Только я не понимаю, откуда в засаде могут узнать о тонкостях наших с тобой договоренностей?
- И не надо тебе ничего понимать. Могла бы объяснить, но некогда... Если я не дождусь условного знака или ты махнешь мне левой рукой, твоя первостепенная задача - тянуть время, дождаться меня и выжить, пока я буду штурмовать дом. - Рысь широко открыла глаза, расправила плечи. Матовая бледность лица и синюшность губ остались, но сейчас они более походили на грим, на экзотический макияж, преобразивший лицо абсолютно здоровой женщины в маску смерти. - Я, Витя, сейчас как спринтер. Марафона мне не одолеть, но на короткий промежуток времени сконцентрироваться я пока в силах... Однажды во время очень важной схватки я получила сотрясение мозга и ушиб грудной клетки и все же смогла победить. И сейчас сумею... Лишь бы сердце не подвело. - Она снова осунулась, склонила голову, опустила плечи, прикрыла глаза. - Ступай, Виктор, не бойся, верь в меня... Я помогу.
- Не волнуйся, Рысь, я все сделаю, как надо.
- Я не сомневаюсь в этом. Ни пуха.
- К черту!
Дачная резиденция Владимира Владимировича вид имела обжитой и аккуратный, необустроенным остался лишь участок вокруг дома. Двухэтажный пухлый красавец-дом с башенкой краснел кирпичом на заваленной строительным мусором площадке. Отходы строительства вросли в чернозем с прошлого лета, не иначе. Дом каменщики, печники и плотники до осени поставить успели, электрики протянули к нему провода, а вот работу дизайнеров-садовников зима заставила отложить до лучших, теплых времен.
От улицы к дому пролегла хорошо утоптанная тропинка. Виктор решительно на нее свернул, Рысь осталась у поворота.
Скворцов подошел к дому, поднялся на низкое крыльцо. Входная дверь оказалась слегка приоткрытой. Он шагнул в сени. Изнутри дом отделали обычными стругаными досками. Пахло древесиной, сосновыми иголками. От порога было два пути - вперед, за угол и вверх по деревянной винтовой лестнице. Владимир Владимирович обещал - если сам гостей не встретит, то их развлечет постоянная обитательница дома с неправдоподобным именем Фрося.
- Эгей! - крикнул он. - Живой кто в доме есть?
Над головой скрипнули доски.
- Поднимайтесь по лестнице! - позвал голос со второго этажа.
Он пошел вверх по крутой лестничной спирали. С лестницей архитекторы намудрили - вогнали в пол толстенное бревно и приладили к нему дощечки-ступеньки, а о перилах не позаботились. В результате лестница вышла стильной, красивой, но на редкость неудобной.
Вскарабкавшись на второй этаж, он оказался в просторном зале. Четыре окна с тяжелыми гардинами, камин, уютные кресла, аж восемь штук, вокруг низкого круглого стола, хрустальная люстра под потолком, на одной стене медвежья шкура, другая сплошь завешана разнообразным холодным оружием эпохи раннего Средневековья. То, что оружие настоящее, коллекционное, а не какой-нибудь новодел, Виктор определил с первого взгляда. В основном это было клинковое оружие шестнадцатого-семнадцатого веков. Прекрасно сохранившиеся кавалерийские мечи на «полторы руки» соседствовали с двуручными гигантами, словно вчера выкованными умельцами-кузнецами. Меж длинных тяжелых клинков рука дизайнера по интерьерам разбросала множество кинжалов и кинжальчиков. Среди прочих красовался и «кинжал милосердия» в отличном состоянии, разве что без ножен, очень похожий на тот, который в свое время положил начало его собственной коллекции.
- Виктор?
Он с трудом оторвал взгляд от средневековых сокровищ. У окна, в тени гардин, стояла молодая дама симпатичной наружности, одетая в черное, плотно облегающее стройную фигуру сильно декольтированное платье.
- Вы Виктор?
- А вы - Фрося?
- Фрося. Рада познакомиться. Владимир Владимирович звонил, предупреждал о вашем приезде, а недавно позвонил второй раз, сообщил, что они с Вадимом Борисовичем выехали и скоро будут. Вы проходите, Виктор, присаживайтесь. Чего-нибудь выпить не желаете? Коньяк? Кофе?
- Кофе, если вам не трудно.
- Сейчас принесу... Извините, Виктор. Во время нашего с Владимиром Владимировичем первого телефонного разговора он сообщил, что вы прибудете с дамой...
- Все правильно. Дама задержалась на улице, через минуту подойдет.
- Так я сварю два кофе?
- Три. Надеюсь, вы не откажетесь выпить чашечку вместе с нами?
- Спасибо. Я сварю три кофе.
Фрося пересекла зал, заманчиво виляя бедрами, и скрылась за неприметной дверцей слева от камина. Виктор поспешил подойти к окну, отдернул плотные гардины, махнул правой рукой. Рысь вяло помахала в ответ и, сгорбившись, побрела меж строительного мусора по направлению к даче. Видать, совсем плохо Раисе Сергеевне.
За спиной Скворцова скрипнула дверь. Должно быть, Фрося принесла кофе. Быстро управилась. Он оглянулся.
Рядом с камином, широко расставив ноги, стоял Акела. Антон Александрович Шопов злорадно улыбался уголками губ, в его бесцветных рыбьих глазах отражалась смерть, его сильная мускулистая рука сжимала «Макаров» с лазерным целеуказателем.
Лазерный лучик замер, пометив ярко-красной точкой морщинку посреди лба Виктора Скворцова.
Глава 9
Око за око
Акела бежал по лесу. Спотыкался и падал, поднимался и снова бежал. Пули давно перестали царапать кору деревьев, мимо которых он мчался, автоматчик отстал, прекратил погоню, а Акела все бежал и бежал, не в силах остановиться. Страх, как ретивый конь, уносил его все дальше и дальше от дороги, где остывали тела Коршуна и Ястреба. Чего он боялся? Пули? Смерти? Пыток предателя Сокола? Он постоянно задавал себе эти и тысячи других вопросов и не мог найти ответа. Боялся, и все тут! Боялся и бежал от своего страха по приказу взбесившегося подсознания. Он не первый и не последний, переживающий приступ неосознанной паники и при этом здраво отдающий себе отчет в нелогичности и безумии собственного поведения. Чего конкретно боится человек, страдающий высотобоязнью, когда покрывается холодным потом на смотровой площадке Останкинской телебашни? Что башня рухнет? Нет, он понимает - конструкция надежна, проверена, башня не рухнет и вниз его никто не спихнет. Он все понимает, этот абстрактный человек с фобией высоты, но продолжает бояться, а чтобы не свалиться в обморок от страха, обманывает свое трепещущее подсознание, будто малого ребенка, - не смотрит под ноги, закрывает глаза, и это помогает.
Акела решил обмануть страх. Позволил панике захватить в плен его дух, разрешил ногам перебирать еще чаще, но изменил направление бега, побежал параллельно дороге, откуда взял старт его безумный марафон. Так он бежал, может быть, час, а может быть, и минуту. Счет времени для него утратил смысл. Все утратило смысл, кроме внутренней борьбы с самим собой.
Физическая усталость, боль в натруженных мышцах и задыхающееся от бешеного ритма сердце помогли Акеле совершить очередной обманный маневр. Он снова изменил направление бега и теперь с каждым шагом приближался к затерявшейся в лесу дороге, прочь от которой его гнал страх. Акела победил, обманул страх. И тогда мало-помалу страх начал сдавать позиции, а когда впереди поредели деревья и стала хорошо видна дорога, безумие отпустило, уступив место разумной осторожности.
Не добежав до дороги десяти метров, он упал на снег, растянулся под высоченной сосной и ждал, пока успокоится дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52