«Правые активизируются, левые пассивны... Предлагаем еще раз переговорить с Дубчеком и Черником. Вечером может быть поздно, и в Праге дойдет до настоящих сражений».
Положение усугублялось тем, что акция вооруженных сил пяти государств расценивалась большей частью стран мира как агрессия. Ее осудили фактически все крупнейшие компартии, в том числе итальянская и французская.
Событиями в Чехословакии были встревожены Югославия и Румыния. Правда, США и многие западные страны Пражскую весну считали домашней разборкой на собственной коммунистической кухне и избегали открытого вмешательства в дела региона.
Как во всякой «заварушке», 13-й разведывательно-диверсионный отдел Первого главного управления КГБ принимал самое активное участие в пражских событиях.
Еще 2 мая 1968 года замначотдела Александра Лазаренко вызвал к себе начальник ПГУ генерал-полковник Сахаровский.
Приказ звучал коротко: «Бери своих ребят, все, что нужно для работы, и сегодня же в Прагу».
Еще не было московских переговоров, в ходе которых Дубчек пытался убедить Брежнева, Подгорного и Косыгина воспринять события в Чехословакии как поиск путей совершенствования системы, устранение пережитков сталинизма. Еще министр иностранных дел И. Гаек не услышал от А. Громыко упрека в том, что в Чехословакии контрреволюция поднимает голову. Еще не состоялась в столице СССР встреча пяти руководителей восточно-европейских компартий, обсуждавших положение в Чехословакии. Все это еще будет, но 13-й отдел КГБ уже был в Праге.
Не обошлось и без курьезов. Один из двенадцати сотрудников отдела, который возглавлял Лазаренко, был прилично пьян. Все-таки 2 мая — праздник. Пришлось «загрузить» его в машину, потом в самолет. Пока летели, протрезвел.
Протрезвели и остальные, хотя и не пили. Обстановка развивалась стремительно и ухудшалась с каждым часом.
Военные развернули штабные учения «Шумава», политики пытались найти выход из создавшегося положения. Все чаще звучали речи о военной помощи Чехословакии.
Еще был свеж в памяти 1956 год, Венгрия. Когда по советским солдатам и офицерам стреляли с крыш, с чердаков зданий, из подвалов. Потери исчислялись сотнями военнослужащих.
Ничего подобного нельзя было допустить в Чехословакии, дабы не пролить крови ни с той, ни с другой стороны.
Если же говорить о вторжении, то невдалеке от пражского аэродрома развернута танковая дивизия Чехословацкой народной армии. В соединении 450 танков. Мощная сила! Как поведут себя танкисты в случае конфликта, на чьей стороне они будут? На этот вопрос не брался ответить никто. Стало быть, выход единственный — ни один танк не должен двинуться с места.
Пригласили в посольство министра обороны Чехословакии Мартина Дзура. В любом случае дивизия должна оставаться в местах постоянной дислокации. Дзур дал слово, что ни один танк не двинется с места.
Так, собственно, и случилось. Не отдай этот приказ Дзур, Пражская весна могла бы закончиться жертвами и кровью. К счастью, этого не произошло.
Как известно, в первоначальном варианте никто не собирался интернировать в Советский Союз Дубчека и его окружение. Москва видела Дубчека в отпуске, в это время из Президиума ЦК КПЧ выводились несколько наиболее «несговорчивых» деятелей, в результате чаша весов склонялась в сторону промосковской группировки. Потом сам Дубчек, опираясь на помощь союзных войск, наводит в стране порядок.
Увы, жизнь разыграла иной сценарий. Был получен приказ доставить Дубчека и его соратников в Москву. Выполнять приказ пришлось полковнику Лазаренко и его подчиненным.
Весь рассказ об этом укладывается у Александра Ивановича в несколько предложений. «Вместе с десантниками я вошел к нему в кабинет. Увидев нас, Дубчек заплакал. Ну что, вывели, посадили в бэтээр и отправили в Польшу, оттуда в Москву. Вот и все...»
Сегодня в России однозначно негативно оценивают ввод союзных войск в Чехословакию. И верно, как его еще можно оценить? Сделано много ошибок, был нанесен удар по престижу нашей страны. Отвергая любые силовые методы разрешения международных конфликтов, тем не менее я думаю, что нынешним политикам следует взять из «брежневского коммунистического арсенала» хотя бы одно качество — стремление отстаивать интересы собственной страны.
Пусть брежневское Политбюро делало это «тоталитарно неуклюже», однако оно делало хоть что-то.
В июле 1968 года во время переговоров в Чиерне-над-Тиссой лидеров КПСС и КПЧ Косыгин сказал: «Осознайте, что ваша западная граница представляет собой нашу границу».
Да, сказано стереотипно, в духе застойного времени. Однако хочу обратиться к тем, кто имеет разум: «Осознайте, где сегодня наша западная граница?» Смею напомнить забывчивым: у стен Смоленска, господа.
Знаю, найдется долгоиграющий аргумент, мол, на нас никто не нападает. Полноте, только слепец не может не видеть, как нас «учат» ходить в нужную сторону, глядеть привычным для Запада взглядом, торговать не чем хотим мы, а чем желают они. Думаю, скоро нас будут учить дышать «по-ихнему». А если дернемся, перекроют кислород.
Первый шаг к этому уже сделан: НАТО стоит у Бреста. А мы? Да что мы можем? Ну разве что по совету популярного телешоумена посыплем границу с НАТО дустом. И похихикаем над глупой шуткой.
Что ж, время покажет, кто был прав, нынешние шутники или премьер застойных времен.
Но вернемся к Пражской весне. Она прошла глубокой бороздой по судьбам людей. И не только чехов, словаков, но и советских граждан.
Когда сотрудники 13-го отдела вылетели на усмирение «пражской контрреволюции», на Красную площадь вышли Богораз, Делоне, Литвинов, Файнберг, Бабицкий, Баева...
Этот факт достаточно известен, имена правозащитников в последние десятилетия на слуху. Но мало кто знает, что в числе выступивших против ввода войск в Чехословакию была и Марина Мазаник, Герой Советского Союза, агент диверсионной службы, участник ликвидации фашистского гауляйтера Кубе. Об этом никто никогда не писал.
Так Пражская весна развела агентов разведывательно-диверсионной службы по обе стороны баррикад.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
«БУМАЖНЫЙ» СПЕЦРЕЗЕРВ
В 1946 году Абакумов распустил бригаду особого назначения, которая способна была выполнять специальные задачи за рубежом.
Дивизии НКВД, ведущие борьбу с украинскими и прибалтийскими бандитскими формированиями, к концу 50-х годов тоже оказались расформированными.
Таким образом, в составе НКВД, а позже и КГБ не оставалось подразделений, имеющих опыт разведывательно-диверсионной работы. В особенности за рубежом.
Да, действовал 13-й отдел при Первом главном управлении, на него замыкалась и бригада особого назначения на случай войны. Как таковой, бригады в мирное время не существовало, хотя «штаты» на бумаге имелись. Иногда этот «спецрезерв» собирали в той или иной точке Союза, проводили учения, но потом «резервисты» разъезжались к местам постоянной службы, и бригада была вновь лишь на бумаге.
Конечно, у 13-го отдела имелись свои агенты, которые могли выполнить, как говорят чекисты, «острую» задачу. Но речь шла, разумеется, о «штучном» и весьма ценном материале. Для проведения крупных операций сил, по существу, не было.
Так прошли 60-е годы. Конец 70-х годов характеризовался осложнением обстановки на наших южных границах и, в первую очередь, с Афганистаном.
Но о каком, собственно, осложнении идет речь? Казалось бы, об афганской войне написано множество книг, приняты политические решения, введение войск признано ошибочным.
Все так. Однако в порыве отрицания сегодня мы зачастую пытаемся отринуть объективную реальность, закрыть глаза на сложившуюся предвоенную обстановку.
Послушаем же профессионалов. Слово бывшему начальнику Управления нелегальной разведки КГБ СССР генерал-майору Юрию Дроздову.
«Впервые с афганской проблемой мне пришлось столкнуться в Нью-Йорке. Внимательное наблюдение за этой проблемой еще в 1978-1979 годах указывало на обострение тревоги руководства СССР за положение на самых южных границах.
Изменения, которые произошли в политической жизни Афганистана в 1978 году, серьезно обеспокоили противников СССР, ибо затрудняли осуществление их планов. В ЦРУ, например, было решено активно с помощью специально подготовленной агентуры противодействовать укреплению режима Тараки. Американские разведчики, готовившие агентуру из числа афганцев, утверждали, что так просто русским Афганистан не отдадут, что создадут международную вооруженную коалицию сопротивления новому режиму и будут вести работу по ослаблению советского влияния в стране, вплоть до развертывания басмаческого движения в советской Средней Азии.
Как бы я хотел, чтобы приведенное выше было только отражением неосторожных высказываний американских разведчиков в беседах с агентами, но все свершившееся потом было практическим осуществлением этих замыслов».
Думается, что генерал Дроздов глубоко прав.
Таджикистан, а точнее Горный Бадахшан, — уникальная кладовая мира. Еще в 50-60 годы советские ученые провели изыскания и сделали вывод: здесь огромные запасы урановой руды. Чего практически нет в нынешней России. Ведь уже давно не является секретом тот факт, что на территории России ныне осталось одно-единственное месторождение урана.
Таджикистан несказанно богат и другими ископаемыми. Тут вся таблица Менделеева, да еще высшего качества.
Вот почему Россию всеми силами пытаются вытеснить из Таджикистана, спешат наладить новый шелковый путь из «кладовой мира».
А ведь неплохо бы напомнить кое-кому, что еще столетие назад население Горного Бадахшана добровольно присоединилось к России.
Так вот, все, что творится в Таджикистане, начиналось в конце 70-х в, казалось бы, далеком Афганистане.
Неправда, что Брежнев, Андропов, Устинов, которым приписывают ныне единоличное решение о вводе войск, не пытались разрубить «афганский» узел мирным путем. Нынешние реалии показывают: увы, не все проблемы можно решить за столом переговоров. Так случилось в 1979 году.
Мне рассказывал тот же генерал Дроздов, что 31 декабря, после его доклада Андропову о ходе операции в Кабуле, Юрий Владимирович признался: пытались разрешить эту проблему по-другому, не вышло.
С оперативной и тактической точки зрения, переворот в афганской столице 27 декабря прошел успешно. Утром следующего дня афганский народ имел уже другого президента.
Однако всякая операция, в особенности такая, без тщательной подготовки невозможна. И поэтому готовить ее начали еще летом-осенью 1979 года. Нет, это не значит, что уже в июле КГБ была поставлена конкретная задача — совершить переворот в Кабуле. Думаю, такое решение «кремлевским старцам» пришло значительно позже. Но там, где осложняется обстановка, всегда активизируется разведка. А обстановка осложнялась непосредственно на наших южных границах, и поэтому повышенный интерес Комитета госбезопасности вполне объясним.
Летом 1979 года в Афганистан выехала первая группа сотрудников, объединенная в единое подразделение под кодовым названием «Зенит».
Во главе группы стоял руководитель курсов усовершенствования офицерского состава полковник КГБ Бояринов. Григорий Иванович неспроста был назначен командовать первым «Зенитом». Он опытный разведчик-диверсант, фронтовик, а в подразделении его ученики, воспитанники.
Однако начиналось все это значительно раньше...
БОЙЦЫ ДЛЯ «ЗЕНИТА»
В «УАЗ» начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова набился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на другую. Пешком шагать не хотелось: ночь, темнота, лес, под ногами сыро. Потому и решили — лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
«Гриша», как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Положение усугублялось тем, что акция вооруженных сил пяти государств расценивалась большей частью стран мира как агрессия. Ее осудили фактически все крупнейшие компартии, в том числе итальянская и французская.
Событиями в Чехословакии были встревожены Югославия и Румыния. Правда, США и многие западные страны Пражскую весну считали домашней разборкой на собственной коммунистической кухне и избегали открытого вмешательства в дела региона.
Как во всякой «заварушке», 13-й разведывательно-диверсионный отдел Первого главного управления КГБ принимал самое активное участие в пражских событиях.
Еще 2 мая 1968 года замначотдела Александра Лазаренко вызвал к себе начальник ПГУ генерал-полковник Сахаровский.
Приказ звучал коротко: «Бери своих ребят, все, что нужно для работы, и сегодня же в Прагу».
Еще не было московских переговоров, в ходе которых Дубчек пытался убедить Брежнева, Подгорного и Косыгина воспринять события в Чехословакии как поиск путей совершенствования системы, устранение пережитков сталинизма. Еще министр иностранных дел И. Гаек не услышал от А. Громыко упрека в том, что в Чехословакии контрреволюция поднимает голову. Еще не состоялась в столице СССР встреча пяти руководителей восточно-европейских компартий, обсуждавших положение в Чехословакии. Все это еще будет, но 13-й отдел КГБ уже был в Праге.
Не обошлось и без курьезов. Один из двенадцати сотрудников отдела, который возглавлял Лазаренко, был прилично пьян. Все-таки 2 мая — праздник. Пришлось «загрузить» его в машину, потом в самолет. Пока летели, протрезвел.
Протрезвели и остальные, хотя и не пили. Обстановка развивалась стремительно и ухудшалась с каждым часом.
Военные развернули штабные учения «Шумава», политики пытались найти выход из создавшегося положения. Все чаще звучали речи о военной помощи Чехословакии.
Еще был свеж в памяти 1956 год, Венгрия. Когда по советским солдатам и офицерам стреляли с крыш, с чердаков зданий, из подвалов. Потери исчислялись сотнями военнослужащих.
Ничего подобного нельзя было допустить в Чехословакии, дабы не пролить крови ни с той, ни с другой стороны.
Если же говорить о вторжении, то невдалеке от пражского аэродрома развернута танковая дивизия Чехословацкой народной армии. В соединении 450 танков. Мощная сила! Как поведут себя танкисты в случае конфликта, на чьей стороне они будут? На этот вопрос не брался ответить никто. Стало быть, выход единственный — ни один танк не должен двинуться с места.
Пригласили в посольство министра обороны Чехословакии Мартина Дзура. В любом случае дивизия должна оставаться в местах постоянной дислокации. Дзур дал слово, что ни один танк не двинется с места.
Так, собственно, и случилось. Не отдай этот приказ Дзур, Пражская весна могла бы закончиться жертвами и кровью. К счастью, этого не произошло.
Как известно, в первоначальном варианте никто не собирался интернировать в Советский Союз Дубчека и его окружение. Москва видела Дубчека в отпуске, в это время из Президиума ЦК КПЧ выводились несколько наиболее «несговорчивых» деятелей, в результате чаша весов склонялась в сторону промосковской группировки. Потом сам Дубчек, опираясь на помощь союзных войск, наводит в стране порядок.
Увы, жизнь разыграла иной сценарий. Был получен приказ доставить Дубчека и его соратников в Москву. Выполнять приказ пришлось полковнику Лазаренко и его подчиненным.
Весь рассказ об этом укладывается у Александра Ивановича в несколько предложений. «Вместе с десантниками я вошел к нему в кабинет. Увидев нас, Дубчек заплакал. Ну что, вывели, посадили в бэтээр и отправили в Польшу, оттуда в Москву. Вот и все...»
Сегодня в России однозначно негативно оценивают ввод союзных войск в Чехословакию. И верно, как его еще можно оценить? Сделано много ошибок, был нанесен удар по престижу нашей страны. Отвергая любые силовые методы разрешения международных конфликтов, тем не менее я думаю, что нынешним политикам следует взять из «брежневского коммунистического арсенала» хотя бы одно качество — стремление отстаивать интересы собственной страны.
Пусть брежневское Политбюро делало это «тоталитарно неуклюже», однако оно делало хоть что-то.
В июле 1968 года во время переговоров в Чиерне-над-Тиссой лидеров КПСС и КПЧ Косыгин сказал: «Осознайте, что ваша западная граница представляет собой нашу границу».
Да, сказано стереотипно, в духе застойного времени. Однако хочу обратиться к тем, кто имеет разум: «Осознайте, где сегодня наша западная граница?» Смею напомнить забывчивым: у стен Смоленска, господа.
Знаю, найдется долгоиграющий аргумент, мол, на нас никто не нападает. Полноте, только слепец не может не видеть, как нас «учат» ходить в нужную сторону, глядеть привычным для Запада взглядом, торговать не чем хотим мы, а чем желают они. Думаю, скоро нас будут учить дышать «по-ихнему». А если дернемся, перекроют кислород.
Первый шаг к этому уже сделан: НАТО стоит у Бреста. А мы? Да что мы можем? Ну разве что по совету популярного телешоумена посыплем границу с НАТО дустом. И похихикаем над глупой шуткой.
Что ж, время покажет, кто был прав, нынешние шутники или премьер застойных времен.
Но вернемся к Пражской весне. Она прошла глубокой бороздой по судьбам людей. И не только чехов, словаков, но и советских граждан.
Когда сотрудники 13-го отдела вылетели на усмирение «пражской контрреволюции», на Красную площадь вышли Богораз, Делоне, Литвинов, Файнберг, Бабицкий, Баева...
Этот факт достаточно известен, имена правозащитников в последние десятилетия на слуху. Но мало кто знает, что в числе выступивших против ввода войск в Чехословакию была и Марина Мазаник, Герой Советского Союза, агент диверсионной службы, участник ликвидации фашистского гауляйтера Кубе. Об этом никто никогда не писал.
Так Пражская весна развела агентов разведывательно-диверсионной службы по обе стороны баррикад.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
«БУМАЖНЫЙ» СПЕЦРЕЗЕРВ
В 1946 году Абакумов распустил бригаду особого назначения, которая способна была выполнять специальные задачи за рубежом.
Дивизии НКВД, ведущие борьбу с украинскими и прибалтийскими бандитскими формированиями, к концу 50-х годов тоже оказались расформированными.
Таким образом, в составе НКВД, а позже и КГБ не оставалось подразделений, имеющих опыт разведывательно-диверсионной работы. В особенности за рубежом.
Да, действовал 13-й отдел при Первом главном управлении, на него замыкалась и бригада особого назначения на случай войны. Как таковой, бригады в мирное время не существовало, хотя «штаты» на бумаге имелись. Иногда этот «спецрезерв» собирали в той или иной точке Союза, проводили учения, но потом «резервисты» разъезжались к местам постоянной службы, и бригада была вновь лишь на бумаге.
Конечно, у 13-го отдела имелись свои агенты, которые могли выполнить, как говорят чекисты, «острую» задачу. Но речь шла, разумеется, о «штучном» и весьма ценном материале. Для проведения крупных операций сил, по существу, не было.
Так прошли 60-е годы. Конец 70-х годов характеризовался осложнением обстановки на наших южных границах и, в первую очередь, с Афганистаном.
Но о каком, собственно, осложнении идет речь? Казалось бы, об афганской войне написано множество книг, приняты политические решения, введение войск признано ошибочным.
Все так. Однако в порыве отрицания сегодня мы зачастую пытаемся отринуть объективную реальность, закрыть глаза на сложившуюся предвоенную обстановку.
Послушаем же профессионалов. Слово бывшему начальнику Управления нелегальной разведки КГБ СССР генерал-майору Юрию Дроздову.
«Впервые с афганской проблемой мне пришлось столкнуться в Нью-Йорке. Внимательное наблюдение за этой проблемой еще в 1978-1979 годах указывало на обострение тревоги руководства СССР за положение на самых южных границах.
Изменения, которые произошли в политической жизни Афганистана в 1978 году, серьезно обеспокоили противников СССР, ибо затрудняли осуществление их планов. В ЦРУ, например, было решено активно с помощью специально подготовленной агентуры противодействовать укреплению режима Тараки. Американские разведчики, готовившие агентуру из числа афганцев, утверждали, что так просто русским Афганистан не отдадут, что создадут международную вооруженную коалицию сопротивления новому режиму и будут вести работу по ослаблению советского влияния в стране, вплоть до развертывания басмаческого движения в советской Средней Азии.
Как бы я хотел, чтобы приведенное выше было только отражением неосторожных высказываний американских разведчиков в беседах с агентами, но все свершившееся потом было практическим осуществлением этих замыслов».
Думается, что генерал Дроздов глубоко прав.
Таджикистан, а точнее Горный Бадахшан, — уникальная кладовая мира. Еще в 50-60 годы советские ученые провели изыскания и сделали вывод: здесь огромные запасы урановой руды. Чего практически нет в нынешней России. Ведь уже давно не является секретом тот факт, что на территории России ныне осталось одно-единственное месторождение урана.
Таджикистан несказанно богат и другими ископаемыми. Тут вся таблица Менделеева, да еще высшего качества.
Вот почему Россию всеми силами пытаются вытеснить из Таджикистана, спешат наладить новый шелковый путь из «кладовой мира».
А ведь неплохо бы напомнить кое-кому, что еще столетие назад население Горного Бадахшана добровольно присоединилось к России.
Так вот, все, что творится в Таджикистане, начиналось в конце 70-х в, казалось бы, далеком Афганистане.
Неправда, что Брежнев, Андропов, Устинов, которым приписывают ныне единоличное решение о вводе войск, не пытались разрубить «афганский» узел мирным путем. Нынешние реалии показывают: увы, не все проблемы можно решить за столом переговоров. Так случилось в 1979 году.
Мне рассказывал тот же генерал Дроздов, что 31 декабря, после его доклада Андропову о ходе операции в Кабуле, Юрий Владимирович признался: пытались разрешить эту проблему по-другому, не вышло.
С оперативной и тактической точки зрения, переворот в афганской столице 27 декабря прошел успешно. Утром следующего дня афганский народ имел уже другого президента.
Однако всякая операция, в особенности такая, без тщательной подготовки невозможна. И поэтому готовить ее начали еще летом-осенью 1979 года. Нет, это не значит, что уже в июле КГБ была поставлена конкретная задача — совершить переворот в Кабуле. Думаю, такое решение «кремлевским старцам» пришло значительно позже. Но там, где осложняется обстановка, всегда активизируется разведка. А обстановка осложнялась непосредственно на наших южных границах, и поэтому повышенный интерес Комитета госбезопасности вполне объясним.
Летом 1979 года в Афганистан выехала первая группа сотрудников, объединенная в единое подразделение под кодовым названием «Зенит».
Во главе группы стоял руководитель курсов усовершенствования офицерского состава полковник КГБ Бояринов. Григорий Иванович неспроста был назначен командовать первым «Зенитом». Он опытный разведчик-диверсант, фронтовик, а в подразделении его ученики, воспитанники.
Однако начиналось все это значительно раньше...
БОЙЦЫ ДЛЯ «ЗЕНИТА»
В «УАЗ» начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова набился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на другую. Пешком шагать не хотелось: ночь, темнота, лес, под ногами сыро. Потому и решили — лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
«Гриша», как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59