Вся ситуация грозила вот-вот выйти из-под его контроля. Если и дальше она будет развиваться по тому же сценарию, то, пожалуй, завтра же утром его спросят, как могло получиться, что немецкие полицейские и агенты ЦРУ стреляли друг в друга, а не действовали в этой операции сообща.
Этого нельзя было допустить.
— Ну хорошо, — сказал Кеннели, — я сам поговорю с ними. Задержите их еще на пять минут. Скажите, что я сам свяжусь с ними, а до тех пор мы, мол, ничего не будем здесь предпринимать. Или еще что-нибудь в этом роде. Мне необходимы эти пять минут.
Похоже, слова Кеннели так и не убедили агента, но он не стал возражать, повернулся и быстро скрылся в том направлении, откуда пришел.
Кеннели задумчиво посмотрел ему вслед, но его взгляд был рассеянным. Он, не видя, глядел в пространство перед собой. И, судя по выражению лица, агента сейчас одолевали тяжелые мысли. Наконец он на мгновение закрыл глаза, глубоко вздохнул и его рука скользнула в карман куртки. Кеннели достал оттуда маленький радиотелефон. Сделав несколько шагов в сторону от припаркованных у обочин машин, он набрал очень длинный номер. Набирая его — а в последние дни он делал это все чаще, что само по себе было показательно и не могло не вызывать беспокойства, — Кеннели чувствовал, как в его душе растет тревога. Ему стало не по себе. Движения Кеннели заметно замедлились по мере того, как он приближался к последней цифре номера. Перед последней цифрой он замер на мгновение.
Ему ответили на том конце провода прежде, чем он успел снять палец с кнопки телефона. Это еще больше встревожило его. Раньше все было иначе. Он порой довольно долго ждал, прежде чем на том конце провода брали трубку, а иногда и вообще не отвечали. Сейчас же человек, которому он звонил, так быстро ответил ему, что объяснение этому могло быть только одно: он ждал звонка Кеннели, положив руку на телефонную трубку.
— Да?
— Смит мертв, — сказал Кеннели без предисловий.
Секундная пауза.
— Как это случилось?
— Не знаю, — ответил Кеннели. Внезапно ему в голову пришла мысль о том, что он должен рассказать своему собеседнику о полученной им от Хайдманна информации, но Кеннели тут же отказался от этой мысли. Иначе ему пришлось бы рассказать и о странном исчезновении Хайдманна. И хотя Кеннели отлично знал, что это происшествие вызовет большой интерес у его собеседника, он все же решил умолчать о нем. У него и без этого было здесь множество серьезных проблем. И похоже, что главные трудности и — осложнения ждали его впереди. Поэтому Кеннели коротко сообщил:
— Меня при этом не было рядом. Но он действительно мертв. И люди, которые были с ним, тоже.
Говоря это, Кеннели невольно понизил голос, хотя в этом не было никакой необходимости. Эту линию никто не мог прослушивать. А если даже кому-нибудь и удалось бы подслушать их разговор, этот человек ничего не понял бы. Под номером, который набрал Кеннели, в телефонных книгах значился номер большого виноградарского хозяйства в Тоскане, владелец которого даже не подозревал о существовании Кеннели, не говоря уже о том человеке, с которым говорил агент ЦРУ.
— А остальные?
— Салид еще в доме, — ответил Кеннели. — Мы все вокруг оцепили. Он не сможет уйти.
Три, четыре, пять… наконец, десять бесконечно долгих минут длилось молчание на том конце провода. Затем тот же спокойный, лишенный всяких эмоций голос, произнес:
— Убейте его. И обоих его спутников.
Кеннели был скорее испуган этими словами, нежели удивлен ими. Он подозревал, что получит именно это указание. Более того, он боялся, что получит его
— Это… не так просто, — помолчав, сказал он. — Боюсь, что не смогу это выполнить.
— Вы должны это сделать. Поверьте мне, это очень важно.
— Конечно, — поспешил согласиться с ним Кеннели. — Но, к сожалению, ситуация очень сложна. Мы ведь действуем не одни. Местные власти уже рвут и мечут. Смит…
— Вы должны это сделать, — перебил его голос в трубке. — Это архиважно. Обязательно убейте этих троих. Даже если их уничтожение повлечет за собой гибель невинных. Мне безразлична цена, не в ней дело. На карту поставлено больше, чем вы себе можете это вообразить.
Кеннели был в шоке — и прежде всего не тем, что сказал его собеседник, а тем, как он это сказал. Кеннели впервые связался по телефону с этим человеком, которого знал только по голосу, пятнадцать лет назад И этот голос в трубке телефона всегда звучал спокойно, доброжелательно и твердо, но вместе с тем как-то невыразительно, как будто говорила машина. Но теперь собеседник Кеннели говорил очень эмоционально, и главной эмоцией, звучавшей в его голосе, был страх.
— Как скажете, — промолвил он.
На том конце провода, не прощаясь, дали сигнал отбоя, и Кеннели сложил радиотелефон. Несколько секунд он стоял, тупо глядя на него, а затем снова раскрыл и набрал номер — на этот раз короткий. Ему ответил агент, с которым Кеннели разговаривал несколько минут назад.
— Говорит Кеннели. Как у вас дела?
Нервный голос агента свидетельствовал об его состоянии больше, чем слова:
— Я сумел успокоить их, сэр. Но боюсь, что ненадолго. Начальник полиции города направляется сейчас сюда. Он очень решительно настроен. Если будет произведен еще хотя бы один выстрел, он грозится силой снять наше оцепление и всех нас арестовать У нас осталось всего лишь пять минут.
— Этого будет достаточно, — ответил Кеннели — Пошлите спецгруппу на штурм дома.
— Но, сэр…
— Вы меня поняли? — перебил его Кеннели не громко, но очень резко. — Немедленно начинайте штурм дома. Я беру на себя всю ответственность за эту акцию.
Две или три секунды на том конце провода царило молчание, и Кеннели уже решил, что агент откажется выполнять приказ. Если рассуждать здраво, он не мог не отказаться. Сам Кеннели на его месте точно так бы и поступил — не имея той информации, которой располагало начальство. Он молился про себя о том, чтобы его авторитет помог агенту преодолеть свои сомнения и согласиться выполнить приказ.
— Как прикажете, сэр, — наконец сказал агент. — Но осмелюсь вас попросить повторить ваш приказ при свидетелях.
Кеннели посмотрел на машину, в которой сейчас сидел разговаривающий с ним по телефону агент Автомобиль стоял всего в пятидесяти метрах, и вся ситуация выглядела совершенно абсурдной. Кеннели следовало пойти туда и повторить свой приказ, но он не тронулся с места.
— Я приказываю вам начать штурм дома. Я беру на себя всю полноту ответственности за эту акцию. И я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь из находящихся в здании остался в живых.
— Но, сэр!!
— Вы меня поняли? — переспросил Кеннели. Его голос звучал теперь хрипло, а во рту ощущался привкус горечи. Он еле ворочал языком. — Уничтожьте Салида и его спутников, даже если они сдадутся. Это приказ.
* * *
Не только Бреннер услышал эти звуки. Йоханнес тоже внезапно замер и начал нервно оглядываться. А Салид заметно насторожился.
— Какой ужас, — пробормотал Йоханнес.
Салид сердитым жестом приказал ему молчать. Стоило только шагнуть на ступеньку лестницы, как вся она начинала дрожать и шататься. В следующий момент все трое услышали страшный глухой звук, а затем все строение пришло в движение, сильно задрожав.
Бреннер машинально потянулся к перилам, чтобы ухватиться за них, но в последний момент вспомнил, что случилось с дверным косяком, о который он хотел опереться. Поэтому Бреннер лишь слегка дотронулся до перил, но и этого было достаточно, чтобы перила под его пальцами превратились во влажную клейкую массу. На этот раз он отчетливо видел, как из-под его руки что-то быстро поползло прочь и скрылось в темноте. Но Бреннер успел разглядеть, что это было совсем крохотное существо со множеством лапок и блестящими глазками. А также острым жалом.
Испытав сильное отвращение, Бреннер отступил от перил к противоположной стороне. Он хотел вытереть руку об обои, но дотронувшись до стены ладонью, почувствовал, что стена вибрирует. Что-то шевелилось и ползало под обоями. И не только под ними. Внезапно Бреннер понял, что это движение, шевеление, вибрация были повсюду. На полу, на стенах, за растрескавшейся деревянной обшивкой, на ступенях лестницы и даже в темноте, поглотившей подножие лестницы.
— Что-то здесь не так, — пробормотал он. — Там что-то движется.
Неожиданно для себя Бреннер произнес это слишком громко, но, к его удивлению, Салид не приказал ему повелительным жестом молчать, как делал это раньше. Палестинец несколько мгновений смотрел на пол задумчиво — и, казалось, немного испуганно, — а затем повернулся и снова начал спускаться вниз.
В этот момент оглушительным взрывом выбило входную дверь. Вспышка света была такой яркой, что Бреннер закричал от боли в глазах и потерял равновесие. Он зашатался, натолкнулся на стену, а затем упал, закрывая лицо руками. Он снова ничего не видел. Перед его глазами плыли крути. Грохот взрыва был таким оглушительным, что на секунду у Бреннера заложило уши и он потерял способность воспринимать звуки.
Взрывы не прекращались, за первым последовал второй, еще более мощный и разрушительный. Даже сквозь закрытые веки Бреннер видел его вспышку. Затем до его восстановившегося слуха донеслись выстрелы, стрекот короткой автоматной очереди, одиночный пистолетный выстрел и снова отрывистая очередь, выпущенная из автомата… Стены дома дрожали от выстрелов и снарядов. Пули барабанили в стены, попадали в пол и выбивали щепки из лестницы… Ослепший Бреннер ждал, что к нему кто-нибудь подойдет и отведет его в безопасное место.
Но никто так и не пришел.
Салид в это время лежал у подножия лестницы и стрелял по дверному проему, хотя ничего не видел, кроме смутных теней за завесой из густого дыма и языков пламени.
Но несмотря на это, его выстрелы, должно быть, были точны, потому что сквозь невообразимый шум до слуха Бреннера донесся пронзительный крик. И на одно мгновение стрельба прекратилась. Этого времени Салиду было достаточно для того, чтобы вскочить на ноги и подняться на три ступени. Через секунду со стороны завесы из дыма и огня, закрывавшей дверной проем, вспыхнул новый оранжево-белый сноп автоматной очереди. Пули не задели Салида, который молниеносно пригнулся и сломал на ходу большой участок перил. Салид чертыхнулся и пополз дальше на четвереньках вверх по лестнице, стреляя не целясь через плечо по двери. Когда патроны кончились, Салид отшвырнул в сторону ставший ненужным автомат и, тяжело дыша, присел на ступеньку рядом с Бреннером.
— Подымайтесь наверх! — крикнул он. — Чего вы ждете?
Но Бреннер все еще был как парализованный. Он слышал слова Салида и понимал, что тот прав. Он погибнет, если еще хоть на несколько секунд задержится здесь. Но Бреннер не мог тронуться с места.
Салид выругался и схватил Бреннера за плечо, собираясь поставить его на ноги и подтолкнуть вверх по лестнице. Но в этот момент внизу появилась тень рослого человека в черном. Несмотря на свое оцепенение, Бреннер криком предостерег Салида об опасности. Однако тот, еще прежде чем Бреннер успел открыть рот, уже среагировал — заметив, должно быть, ужас на лице Бреннера. Он выпустил из рук его плечо и молниеносно повернулся на сто восемьдесят градусов, упав тут же на одно колено и выхватывая пистолет из-за пояса.
Но как бы стремительно он ни действовал, выстрел все же прогремел, и Салид повалился на бок, падая на перила, которые под его тяжестью окончательно развалились на куски. Оружие палестинца отлетело в сторону. С громким криком он рухнул вниз на выложенный плиткой пол вестибюля.
Казалось, что время остановилось. Такое состояние Бреннер уже пережил недавно, но теперь ему было намного хуже. Как в замедленной съемке он увидел, что человек, стоявший у подножия лестницы, поднял руку и прицелился в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75