Мужчина кивнул.
— Вы знаете, куда его отправят?
— Знаем, — ответил Элиот, — И мы одобряем этот выбор.
Мужчина внимательно посмотрел на Криса и вздохнул.
— Очень хорошо. — Он подписал какую-то бумагу, убрал в папку вместе со множеством других бумаг и передал папку Лепажу.
— Крис… — начал было мужчина и поперхнулся. Он явно находил слов.
— Я ему все объясню, когда мы приедем туда, — заверил Элиот.
— Что вы мне объясните? — со слезами в голосе спросил Крис.
— Спасибо, — поблагодарил Лепаж мужчину. И прежде чем Крис успел сообразить, что происходит, Лепаж повернул его лицом к двери. Взволнованного Криса снова повели через зал мимо дверей с зелеными стеклами, которые напомнили ему двери соседнего банка или почты за углом. Где все это теперь? И что будет дальше?..
4
Они остановились перед высокими железными воротами, выкрашенными в черный цвет. Прутья ворот были такими массивными, а расстояние между ними таким узким, что Крис понял — ему никогда отсюда не выбраться. Слева от ворот висела большая металлическая табличка с надписью:
“ШКОЛА ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ ИМЕНИ БЕНДЖАМИНА ФРАНКЛИНА.”
Табличка справа гласила:
“УЧИТЕ ИХ ПОЛИТИКЕ И ВОЕННОМУ ДЕЛУ, ЧТОБЫ ИХ СЫНОВЬЯ МОГЛИ ИЗУЧАТЬ МЕДИЦИНУ И МАТЕМАТИКУ…” ДЖОН АДАМС
В огромной каменной стене, которой не видно было конца. Крис увидел массивную дверь под этой табличкой. Дверь вела в некое подобие караулки, заваленной пачками газет, мешками почтой и посылками. Мужчина в вязаной жилетке и фуражке железнодорожника с улыбкой разбирал посылки. Держа Криса за руку, Лепаж и Элиот молча прошли через комнату и оказались в залитом солнцем дворе. Они направились к громадному кирпичному зданию прямо по газону.
— В этом здании занимаются старшеклассники. Когда-нибудь и ты будешь здесь учиться, — сказал Лепаж Крису. — А сегодня мы только запишем тебя в школу.
На каменной плите, над входом в здание были высечены слова: МУДРОСТЬ ЧЕРЕЗ СМИРЕНИЕ, СОВЕРШЕНСТВО ЧЕРЕЗ ПОКОРНОСТЬ. Было только половина первого, и поэтому им пришлось подождать. Они сидели на длинной старой скамье из дуба, поверхность которой была покрыта толстым слоем лака и отполирована до блеска. Скамья оказалась жесткой и неудобной, и Крис все время съезжал назад, а ноги болтались, не доставая до пола. Чувствуя себя подавленным, он смотрел на стенные часы, напрягаясь каждый раз, когда секундная стрелка рывком перескакивала на одно деление вперед. Монотонные щелчки секундной стрелки, казалось, звучали все громче и напоминали ему стук топора, который он слышал в мясной лавке.
Ровно в час появилась женщина. Она была в простой юбке, свитере и туфлях на низком каблуке. В отличие от его матери, губы у этой женщины были не накрашены, волосы не завиты, а наоборот, гладко зачесаны назад и собраны в пучок. Взглянув мельком на Криса, она увела Лепажа в свой кабинет.
Элиот и Крис остались сидеть на скамье.
— Держу пари, ты не наелся двумя гамбургерами, которые мы купили тебе. — Он улыбнулся мальчику. — Съешь-ка “Бэби Рут”.
Крис, ссутулившись, упрямо сверлил взглядом противоположную стену.
— Я понимаю, — снова заговорил Элиот. — Ты хочешь приберечь шоколад на черный день. Но здесь тебя будут кормить регулярно. А что касается шоколада, то в следующий раз, когда я приеду навестить тебя, я принесу еще. Может, ты любишь какой-нибудь другой сорт?
Крис медленно обернулся. Слова этого высокого худого мужчины с сероватой кожей и грустными глазами чем-то его взволновали.
— Не могу обещать, что буду навещать тебя часто, — продолжал Элиот. — Но ты должен знать — я твой друг. Я хотел бы, чтобы ты считал меня… ну, скажем, чем-то вроде отца. Я хочу стать для тебя тем, на кого ты мог бы положиться, если вдруг попадешь в беду. Тем, кто тебя любит и желает тебе только добра. Некоторые вещи бывает так трудно объяснить. Доверься мне, и когда-нибудь все поймешь.
У Криса защипало в носу.
— Долго я здесь пробуду?
— Довольно долго.
— Пока мама не приедет за мной?
— Не думаю, чтобы она… — Элиот поджал губы. — Твоя мама решила, что тебя следует отдать на попечение городских властей.
В глазах Криса стояли слезы:
— Где она?
— Не знаю.
— Она умерла? — Крис с таким нетерпением ждал ответа, что даже не заметил, что плачет.
Элиот обнял его за плечи.
— Нет, она жива. Но ты ее больше не увидишь. Да, она жива, но для тебя она умерла. Криса душили слезы.
— Но ты не один. — Элиот похлопал мальчика по плечу. — Я люблю тебя и всегда буду рядом. Мы будем часто видеться. Я заменю тебе семью.
Как только дверь кабинета открылась, Крис рванулся из рук Элиота, Лепаж вышел, пожимая женщине руку. Теперь она была в очках и держала папку с досье Криса.
— Мы ценим вашу помощь. Лепаж повернулся к Элиоту:
— Все будет в порядке. — Он посмотрел на Криса. — Мы оставляем тебя на попечение мисс Хэлэхан. Она очень милая, и я уверен, ты ее полюбишь. — Он пожал Крису руку. Крис поморщился от боли. — Слушайся старших. Веди себя так, чтобы отец, если бы он был жив, мог гордиться тобой.
Элиот нагнулся и похлопал Криса по плечу.
— А главное, чтобы я гордился тобой, — сказал он. Элиот и Лепаж шли через холл к выходу, а Крис смотрел им вслед и растерянно моргал сквозь слезы. Нащупав в кармане шоколад, он почувствовал себя увереннее.
5
Крису предстояло разобраться во многом. Сорок восемь акров школьной территории были разделены широкой дорогой. Мисс Хэлэхан сказала, что до здания, где расположены дортуары, довольно далеко. Крис изо всех сил старался не отстать. По дороге им не встретилось ни души, как будто вот-вот должен был начаться парад, и улицу очистила полиция. Но поблизости не было ни сооружений, ни зрителей, а только огромные деревья возвышались по обе стороны дороги, защищая Криса от палящего солнца.
Крису объяснили, куда нужно идти, но он чувствовал, что потерял ориентацию. Напротив здания, где обучались старшеклассники, стояли дома. “Жилой корпус и столовая”, — объяснила мисс Хэлэхан. Слева он увидел церковь, а через дорогу от церкви — изолятор. За домами было тихо, но когда Крис и мисс Хэлэхан проходили мимо гимнастического зала в центре двора, его чуть не сбил с ног порыв горячего ветра, налетевший со стороны спортивных площадок. Он заметил стойки ворот, барьеры на беговых дорожках и бейсбольные ворота. Криса поразило, что нигде не видно ни клочка земли — все вокруг было залито бетоном.
Солнце слепило глаза, когда Крис проходил мимо арсенала и дымящей котельной, вокруг нее были навалены кучи угля. Они наконец пришли, и Крис почувствовал, что болят ноги. Глядя на мрачное серое здание, которое она назвала дортуаром, Крис испытывал тревогу. Когда они спускались вниз по глубокой лестнице, мисс Хэлэхан приходилось тянуть упиравшегося мальчика за руку. Она привела его в большую, пахнущую воском аудиторию в цокольном этаже здания. Здесь Крис увидел дюжину мальчиков разного возраста, одетых в такую же грязную одежду, как и он. Крис растерялся.
— Ты прибыл вовремя, — сказала мисс Хэлэхан. — Как раз попал на еженедельную инициацию. Иначе пришлось бы все повторять специально для тебя.
Крис ничего не понял. Он никогда прежде не слышал слова “инициация”. Ему не понравилось, как оно звучит. Взволнованный, он сел на скрипучий стул. Остальные мальчики тоже нервничали и не разговаривали между собой. В аудитории царила неестественная тишина.
На середину сцены вышел пожилой мужчина в брюках и рубашке цвета хаки с серо-зеленым галстуком. Позади него Крис снова заметил американский флаг. Мужчина держал под мышкой палку. Он сказал, что его зовут полковник Дуглас Долти, он отвечает за прием новых воспитанников и является начальником спального корпуса. Он начал свою речь с веселых историй о животных и спорте. Кое-кто из мальчиков засмеялись. Полковник рискнул предположить, что многие звезды спортивного мира знают о существовании этой школы и при случае непременно посетят ее воспитанников. И тут Крис с удивлением обнаружил, что ему становится интересно. Кожу на щеках стянуло от высохших слез. Полковник рассказал историю (Крис ничего в ней не понял) о месте под названием Древняя Греция и о трехстах солдатах, которые назывались спартанцами. Все они героически погибли при Фермопилах, пытаясь отбить армию персов.
— А теперь, джентльмены, — закончил полковник свою речь, — я покажу вам, что представляет из себя наша школа.
Он построил мальчиков в шеренгу по двое, вывел на улицу, и они направились в учебные мастерские. Здесь новичкам, как их называли, показали литейный цех, где мальчики наполняли литейные формы. В типографии другие мальчики набирали свежий номер школьной газеты. Крис побывал в столярной, автомеханической, швейной и обувной мастерских и даже в прачечной. На них всех сильное впечатление произвело то, что мальчики их возраста уже работают. Им хотелось попробовать, как действуют машины.
Но самое лучшее полковник приберег под конец. С гордой улыбкой он повел их в арсенал и показал отполированные до блеска винтовки Энфилда образца 1917 года, которые скоро будут предоставлены в их распоряжение, а также сабли, военную форму серого цвета с металлическим отливом и белым стоячим воротничком, которую они будут носить в студенческих отрядах. Здесь Крис преисполнился особого благоговения. Никто из мальчиков больше не разговаривал и не дурачился. Крис вдохнул резкий запах ружейного масла. Уважение, которое Крис и другие мальчики испытывали к этому пожилому человеку с первого дня их знакомства с ним, они будут испытывать и в день выпуска, когда он запишет их в воздушно-десантные войска или во второй дивизион морской пехоты. Их уважение даже перерастет в подлинную любовь. Получив суровое воспитание в спартанской атмосфере школы Франклина, они станут истинными патриотами своей страны. Страх быть наказанным очень скоро станет будничным явлением, и они в конце концов, перестанут его испытывать. Блеск сабельных ножен, запах винтовочного масла, от которого шевелятся ноздри, приводящие в трепет душу погоны и знаки отличия родов войск — все это воспитало в выпускниках школы Франклина героизм и стойкость духа, которые они сохранят до конца жизни.
— Не годится вам ходить в таком виде, правда? — сказал полковник. Не переставая улыбаться, он отвел мальчиков в другое здание, где каждому выдали по две пары высоких черных ботинок со шнуровкой, похожих на армейские. Еще им дали по белой парадной рубашке и по три простых разных цветов, четыре пары брюк, носки и нижнее белье, четыре носовых платка — все это было туго увязано в длинную желтую хлопчатобумажную ночную сорочку. Связав шнурки и повесив ботинки на шею, они прижали к груди сверток и теперь напоминали солдат воздушно-десантных войск в миниатюре. Дорога назад, навстречу сухому горячему ветру, показалась вдвое длиннее.
6
Парикмахер ждал их. Когда он закончил работу, волосы над ушами Криса оказались сбриты на два дюйма. С бритым затылком он напоминал рекрута новобранца в лагере. Он нервничал и стеснялся, но потом, посмотрев на других мальчиков, рассмеялся. Разглядывая в зеркале свои вдруг ставшие грубоватыми черты лица, он неожиданно почувствовал себя атлетом и ощутил уверенность в себе.
Затем пришлось идти в душ — маленькую комнатку, выложенную кафелем, где не было ни одного крана. Напор воды регулировала воспитательница, которая наблюдала сквозь окошко и манипулировала ручками. Мужчина-служитель велел им снять одежду и сложить ее в большой холщовый мешок в конце комнаты. Крис испытывал стыд. Он никогда не раздевался ни перед кем, кроме своей матери. В глазах снова защипало, когда он вспомнил о ней. Он попытался прикрыть низ живота ладонями и увидел, что остальные делают то же самое. Его удивило, что воспитательница и служитель ведут себя так, словно не замечают их наготы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59