Тысячу лет! Вы только представьте! — громко восторгался он. — Преходящая красота стала вечной. Как Беатриче, воспетая Данте. — Хотя Малоун понял, о чем идет речь, Белласар счел необходимым пояснить: — В девять лет Данте случайно увидел девочку. Она была младше его всего на несколько месяцев. Красота девочки так его поразила, что он обожествил ее, наблюдая за ней только издали. Так продолжалось вплоть до ее смерти шестнадцать лет спустя. Девушку звали Беатриче. Она вдохновила Данте на размышления об идеале красоты. Результатом явилась «Божественная комедия». Наверное, красота Сиены вдохновила вас сходным образом. И конечно, вдохновение не угаснет, а может быть, станет еще сильнее, когда вы начнете работать над следующим портретом.
— Как — над следующим? — растерялась Сиена. — Ведь этот тебе, кажется, понравился. Зачем же второй...
— А затем, что второй портрет прославит твое тело, так же как первый — лицо.
— Тело?..
— Да, твое обнаженное тело.
— Обнаженное? — Сиена повернулась к Малоуну: — Вы знали об этом?
Он смущенно кивнул:
— Да.
Она резко развернулась к Белласару:
— Обнаженной я позировать не буду.
— Будешь, дорогая. Обязательно будешь. Но зачем нам сейчас при всех выяснять отношения? Не лучше ли пойти наверх и там мирно обсудить эту проблему? — Белласар сжал руку жены так, что смуглая кожа побелела, и повел к двери. Выходя из библиотеки, он обернулся к Малоуну: — Если появится интерес к истории Данте и Беатриче, то у меня есть его автобиография в переводе Розетта «Данте и его круг ада», издание 1861 года. Вон там. — Он сделал жест в сторону книжных полок. — Я, разумеется, предпочитаю читать в оригинале, по-итальянски.
Малоун с Поттером остались в библиотеке одни. Слуга налил им еще по бокалу шампанского.
Поттер перестал наконец хмуро разглядывать Малоуна и обратил внимание на портрет.
— Эпохальное произведение, — произнес он с одобрением, в котором, однако, ощущался неприкрытый сарказм. — Очень жаль только, что, кроме владельца, его больше никто никогда не увидит. — Он кивнул слуге, который поставил на столик бутылку шампанского «Дом Периньон», и накинул на портрет покрывало. — Идемте? — спросил Поттер, обращаясь к Малоуну. — Скоро ужин.
— Я, пожалуй, останусь на пару минут, посмотрю книгу, которую так настоятельно рекомендовал мистер Белласар.
Поттер неодобрительно скривил губы и вышел, бросив на Малоуна испытующий взгляд.
Малоун направился к книжному шкафу, делая вид, что занят поиском книги. Сзади слуга снял с мольберта портрет и вынес из библиотеки.
Сосчитав до десяти, Чейз последовал за ним. В вестибюле он увидел, что слуга направился вверх по парадной лестнице, и двинулся за ним, держась на расстоянии.
Они поднялись на верхний этаж. Малоун бесшумно шагал по ковру. Спрятавшись за колонну, он наблюдал, как слуга с портретом подошел к двери посередине коридора и негромко постучал.
Малоун стал осторожно спускаться вниз.
Часть четвертая
Глава 1
Вертолет удалялся. На утреннем солнце ярко сияли лопасти его винта. Прибывшего в первое утро человека Малоун уже давно не видел, но это не единственное, что его сейчас тревожило. Сегодня Сиена в первый раз не выехала на верховую прогулку.
Закончив зарядку у бассейна и одновременно утренние наблюдения, Малоун невесело размышлял о возможностях побега Сиены. Недалеко то время, когда он закончит второй портрет и придется уезжать — если, конечно, ему будет позволено. А затем нужно будет представить Джебу отчет о наблюдениях и предложить варианты спасения Сиены. Пока выводы были неутешительные — усадьба охраняется так, что даже профессионально подготовленная оперативная группа встретится с немалыми трудностями.
Утренние прогулки верхом были для Сиены очень важны, она не стала бы просто так, без видимых причин их пропускать. У Малоуна даже закралось подозрение, не счел ли Белласар, что одного портрета достаточно. Может быть, он торопится избавиться от супруги?
По дороге в свою комнату, принимая душ и за завтраком Малоун пытался убедить себя, что отсутствие Сиены за столом имеет весьма простое объяснение. Например, простудилась. В таком случае она могла бы найти способ передать ему, что не придет завтракать. Однако этого не случилось.
— Извините, — остановил он горничную, когда она принесла кофе, — почему сегодня нет мадам? Она, случайно, не заболела?
— Нет, месье, я об этом ничего не слышала.
Прошло полчаса, но Сиена так и не появилась. Малоуну пришлось смириться с тем, что сегодня ее не будет. На душе было неспокойно, и в конце концов он решил попросить горничную пойти к хозяйке и выяснить, что случилось. В голову лезло всякое. Например, что Белласар напичкал ее наркотиками и она лежит сейчас без сознания. Взвинченный до предела, Чейз поднялся, собираясь найти горничную, и облегченно перевел дух, когда увидел Сиену, выходящую на террасу.
Глава 2
На ней были спортивные ботинки, полинявшие джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Можно было подумать, что она оделась для верховой прогулки, но потом передумала. Длинные волосы убраны в конский хвост, что подчеркивало классические контуры лица. Однако таких суровых глаз Малоун прежде у нее не видел. Она рассержена. Наверное, что-то произошло.
— Рад вас видеть, — неуверенно произнес Малоун. — Я уже начал беспокоиться. Вы не пришли на завтрак и...
Чейз замолк. Сиена молча прошла вперед, и он невольно залюбовался ее стройными ногами в джинсах и затянутой ремнем талией.
— В чем дело? У вас такой вид, будто...
— Извините за опоздание, — отрывисто бросила она. — Не стоит терять время.
— Что значит — терять? Ничего не понимаю.
— Идемте работать.
— Но в чем дело? Скажите, что происходит?
Гордо выпрямив спину, Сиена решительным шагом направилась к солярию.
Малоун поплелся за ней. Войдя в солярий, она сердито расстегнула рубашку и сбросила на пол. Это его уже просто встревожило.
— Подождите минутку. Почему вы...
Она сбросила лифчик и швырнула его вслед за рубашкой.
— Пожалуйста, скажите, что происходит? — взмолился Малоун. — Я не понима...
— Ничего особенного не происходит. Просто подготовка к началу работы. — Она сбросила ботинки и носки.
— Ради Бога, остановитесь! Что случилось? Скажите мне, почему вы...
— Я выполняю предписания супруга!
Она в ярости расстегнула джинсы, сняла и швырнула на пол. За ними последовали белые крошечные трусики. Завершающим демонстративным жестом она расстегнула заколку, рассыпав волосы по плечам, и встала перед ним, одетая лишь в свою кожу цвета жженой охры.
— Чего же вы ждете? — спросила она. — Берите свой чертов альбом и начинайте!
Малоун вдруг обнаружил, что у него отнялся язык. Он сделал глубокий вдох и с трудом выдавил из себя:
— Это вовсе не то, что я хотел бы...
— Ах да, конечно. Я должна принять соблазнительную позу. Верно?
— Нет.
— Тогда что, черт возьми, вам от меня нужно? И перестаньте так смотреть! Скажите, что я должна сделать!
— Прежде всего наденьте рубашку. — Он нагнулся, чтобы поднять, а затем протянул ей.
Она молчала, пристально глядя на него.
— Я серьезно, — сказал Малоун.
— Но ведь у вас заказ, разве не так?
— Да.
— И вы знали, что для второго портрета я должна буду позировать обнаженной?
— Да.
— И разве нельзя было сказать? На меня... никто никогда так не смотрел. — Она с трудом подбирала слова. — Мне казалось, что мной... восхищаются. Но не хищно, как другие, а по-доброму. То есть как... — Она на секунду замолкла— у меня даже возобновился интерес к самой себе... Думала, наконец-то появился человек, которому я интересна как личность, для которого я не просто модель... И что же? Оказывается, на меня вам наплевать — вы просто добросовестно выполняете свою работу.
— Нет, — хрипло проговорил Малоун. — Мне на вас вовсе не наплевать. И это не было просто работой. Пожалуйста, возьмите. — Он снова протянул ей рубашку.
Она схватила ее и небрежно набросила, не сводя глаз с Малоуна.
— Прошу вас, выслушайте меня, — заторопился он. — Вначале это была действительно просто работа. Но я вас не знал. Зато имел горький опыт знакомства с вашим мужем и потому не ждал от этой работы ничего приятного. Не хочу сейчас об этом говорить, но меня буквально вынудили за нее взяться. Причем действовали очень жестко.
Гнев в ее глазах сменился удивлением.
— Но постепенно, день за днем, — продолжил Малоун, — когда мы начинали узнавать друг друга, наши беседы... я получал от них огромное удовольствие и, ложась вечером в постель, предвкушал, как встану утром, встречу вас за завтраком и мы проведем вместе почти целый день. Это было замечательно, и мне начало казаться, что ничего важнее работы над этим портретом в моей жизни не было. Да и лучшей натуры тоже никогда не существовало.
Теперь она смотрела на него во все глаза.
— Но портрет принимал все более законченный вид, а я все сильнее и сильнее испытывал волнение, потому что знал — за ним должен последовать второй. Мне было понятно, что вам не понравится позировать в обнаженном виде, и потому я затягивал работу над первым портретом как мог. Ваш голос, ваши глаза, вы... — Голос Малоуна осекся. — Вы будоражили мое воображение. Такого вдохновения я никогда прежде не испытывал. И жаждал, чтобы это не кончалось... не кончалось, но знал, конечно, знал, скоро всему придет конец. Ваш супруг и без того уже начал проявлять нервозность, не заметить это было невозможно. Но я не в силах настроить себя на познание вашего тела с такой же скрупулезностью, с какой познавал лицо. Во всяком случае, не сейчас, не сию минуту. То, что я вам скажу, наверное, будет странно слышать от мужчины, но у меня к вам сложилось такое отношение, что в данный момент видеть вас обнаженной для меня просто мучительно. Потому что ваше тело я не могу воспринимать как художник, оно приобрело для меня слишком интимное значение. Я понимаю, что говорю ужасные вещи, но это так. Будущая работа приводила меня в ужас...
Малоун замолчал, подошел к ее джинсам, поднял и бросил ей. Она была сейчас в рубашке, достаточно длинной, чтобы прикрыть наготу, но все равно ему было бы спокойнее, если бы она была полностью одета.
На глаза Сиены навернулись слезы.
— Я не понимаю, зачем ему вообще понадобились эти портреты.
— Он же вам объяснил. — Малоуну очень не хотелось кривить душой, но приходилось. — Желает сохранить вашу красоту на века.
— А не лучше ли было бы убить меня и сделать чучело?
Малоун даже вздрогнул, настолько сейчас она была близка к правде.
— Задумал, видите ли, обессмертить мою красоту. — Сиена начала распаляться. — Если я такая красивая, так почему он так меня презирает? — Ее голос задрожал. — Что бы я ни делала — все плохо. Нет, здесь что-то не так. Вы его еще не знаете. Это такой страшный человек, что...
Из ее глаз брызнули слезы и устремились по смуглым щекам. Малоун даже не успел сообразить, что происходит. Разрыдавшись, она бросилась к нему на грудь. В полной тишине раздавались лишь ее негромкие всхлипывания. Он вдыхал абрикосовый аромат ее волос, заметив, что кожа пахнет мускатным орехом. На рубашку капали ее слезы и, промочив насквозь, жгли его грудь. И одновременно он ощущал ее груди. Прикрытые рубашкой, они прижимались к нему. Джинсы она надеть так и не успела. Ноги были голые. А также бедра под рубашкой. А также...
— Это что, такой технике обучают в школе искусств? — произнес знакомый голос.
В дверях стоял Белласар.
Глава 3
Сиена испуганно отпрянула от Малоуна и повернулась к мужу.
— Я понимаю так, что это один из способов художественного стимулирования, — продолжал Белласар. — Вот только кто кого стимулирует — то ли художник модель, то ли модель художника?
— Это вовсе не то, что ты думаешь, — сказала Сиена.
— А откуда ты знаешь, что я думаю? Ты должна была снять одежду, ты ее сняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Как — над следующим? — растерялась Сиена. — Ведь этот тебе, кажется, понравился. Зачем же второй...
— А затем, что второй портрет прославит твое тело, так же как первый — лицо.
— Тело?..
— Да, твое обнаженное тело.
— Обнаженное? — Сиена повернулась к Малоуну: — Вы знали об этом?
Он смущенно кивнул:
— Да.
Она резко развернулась к Белласару:
— Обнаженной я позировать не буду.
— Будешь, дорогая. Обязательно будешь. Но зачем нам сейчас при всех выяснять отношения? Не лучше ли пойти наверх и там мирно обсудить эту проблему? — Белласар сжал руку жены так, что смуглая кожа побелела, и повел к двери. Выходя из библиотеки, он обернулся к Малоуну: — Если появится интерес к истории Данте и Беатриче, то у меня есть его автобиография в переводе Розетта «Данте и его круг ада», издание 1861 года. Вон там. — Он сделал жест в сторону книжных полок. — Я, разумеется, предпочитаю читать в оригинале, по-итальянски.
Малоун с Поттером остались в библиотеке одни. Слуга налил им еще по бокалу шампанского.
Поттер перестал наконец хмуро разглядывать Малоуна и обратил внимание на портрет.
— Эпохальное произведение, — произнес он с одобрением, в котором, однако, ощущался неприкрытый сарказм. — Очень жаль только, что, кроме владельца, его больше никто никогда не увидит. — Он кивнул слуге, который поставил на столик бутылку шампанского «Дом Периньон», и накинул на портрет покрывало. — Идемте? — спросил Поттер, обращаясь к Малоуну. — Скоро ужин.
— Я, пожалуй, останусь на пару минут, посмотрю книгу, которую так настоятельно рекомендовал мистер Белласар.
Поттер неодобрительно скривил губы и вышел, бросив на Малоуна испытующий взгляд.
Малоун направился к книжному шкафу, делая вид, что занят поиском книги. Сзади слуга снял с мольберта портрет и вынес из библиотеки.
Сосчитав до десяти, Чейз последовал за ним. В вестибюле он увидел, что слуга направился вверх по парадной лестнице, и двинулся за ним, держась на расстоянии.
Они поднялись на верхний этаж. Малоун бесшумно шагал по ковру. Спрятавшись за колонну, он наблюдал, как слуга с портретом подошел к двери посередине коридора и негромко постучал.
Малоун стал осторожно спускаться вниз.
Часть четвертая
Глава 1
Вертолет удалялся. На утреннем солнце ярко сияли лопасти его винта. Прибывшего в первое утро человека Малоун уже давно не видел, но это не единственное, что его сейчас тревожило. Сегодня Сиена в первый раз не выехала на верховую прогулку.
Закончив зарядку у бассейна и одновременно утренние наблюдения, Малоун невесело размышлял о возможностях побега Сиены. Недалеко то время, когда он закончит второй портрет и придется уезжать — если, конечно, ему будет позволено. А затем нужно будет представить Джебу отчет о наблюдениях и предложить варианты спасения Сиены. Пока выводы были неутешительные — усадьба охраняется так, что даже профессионально подготовленная оперативная группа встретится с немалыми трудностями.
Утренние прогулки верхом были для Сиены очень важны, она не стала бы просто так, без видимых причин их пропускать. У Малоуна даже закралось подозрение, не счел ли Белласар, что одного портрета достаточно. Может быть, он торопится избавиться от супруги?
По дороге в свою комнату, принимая душ и за завтраком Малоун пытался убедить себя, что отсутствие Сиены за столом имеет весьма простое объяснение. Например, простудилась. В таком случае она могла бы найти способ передать ему, что не придет завтракать. Однако этого не случилось.
— Извините, — остановил он горничную, когда она принесла кофе, — почему сегодня нет мадам? Она, случайно, не заболела?
— Нет, месье, я об этом ничего не слышала.
Прошло полчаса, но Сиена так и не появилась. Малоуну пришлось смириться с тем, что сегодня ее не будет. На душе было неспокойно, и в конце концов он решил попросить горничную пойти к хозяйке и выяснить, что случилось. В голову лезло всякое. Например, что Белласар напичкал ее наркотиками и она лежит сейчас без сознания. Взвинченный до предела, Чейз поднялся, собираясь найти горничную, и облегченно перевел дух, когда увидел Сиену, выходящую на террасу.
Глава 2
На ней были спортивные ботинки, полинявшие джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Можно было подумать, что она оделась для верховой прогулки, но потом передумала. Длинные волосы убраны в конский хвост, что подчеркивало классические контуры лица. Однако таких суровых глаз Малоун прежде у нее не видел. Она рассержена. Наверное, что-то произошло.
— Рад вас видеть, — неуверенно произнес Малоун. — Я уже начал беспокоиться. Вы не пришли на завтрак и...
Чейз замолк. Сиена молча прошла вперед, и он невольно залюбовался ее стройными ногами в джинсах и затянутой ремнем талией.
— В чем дело? У вас такой вид, будто...
— Извините за опоздание, — отрывисто бросила она. — Не стоит терять время.
— Что значит — терять? Ничего не понимаю.
— Идемте работать.
— Но в чем дело? Скажите, что происходит?
Гордо выпрямив спину, Сиена решительным шагом направилась к солярию.
Малоун поплелся за ней. Войдя в солярий, она сердито расстегнула рубашку и сбросила на пол. Это его уже просто встревожило.
— Подождите минутку. Почему вы...
Она сбросила лифчик и швырнула его вслед за рубашкой.
— Пожалуйста, скажите, что происходит? — взмолился Малоун. — Я не понима...
— Ничего особенного не происходит. Просто подготовка к началу работы. — Она сбросила ботинки и носки.
— Ради Бога, остановитесь! Что случилось? Скажите мне, почему вы...
— Я выполняю предписания супруга!
Она в ярости расстегнула джинсы, сняла и швырнула на пол. За ними последовали белые крошечные трусики. Завершающим демонстративным жестом она расстегнула заколку, рассыпав волосы по плечам, и встала перед ним, одетая лишь в свою кожу цвета жженой охры.
— Чего же вы ждете? — спросила она. — Берите свой чертов альбом и начинайте!
Малоун вдруг обнаружил, что у него отнялся язык. Он сделал глубокий вдох и с трудом выдавил из себя:
— Это вовсе не то, что я хотел бы...
— Ах да, конечно. Я должна принять соблазнительную позу. Верно?
— Нет.
— Тогда что, черт возьми, вам от меня нужно? И перестаньте так смотреть! Скажите, что я должна сделать!
— Прежде всего наденьте рубашку. — Он нагнулся, чтобы поднять, а затем протянул ей.
Она молчала, пристально глядя на него.
— Я серьезно, — сказал Малоун.
— Но ведь у вас заказ, разве не так?
— Да.
— И вы знали, что для второго портрета я должна буду позировать обнаженной?
— Да.
— И разве нельзя было сказать? На меня... никто никогда так не смотрел. — Она с трудом подбирала слова. — Мне казалось, что мной... восхищаются. Но не хищно, как другие, а по-доброму. То есть как... — Она на секунду замолкла— у меня даже возобновился интерес к самой себе... Думала, наконец-то появился человек, которому я интересна как личность, для которого я не просто модель... И что же? Оказывается, на меня вам наплевать — вы просто добросовестно выполняете свою работу.
— Нет, — хрипло проговорил Малоун. — Мне на вас вовсе не наплевать. И это не было просто работой. Пожалуйста, возьмите. — Он снова протянул ей рубашку.
Она схватила ее и небрежно набросила, не сводя глаз с Малоуна.
— Прошу вас, выслушайте меня, — заторопился он. — Вначале это была действительно просто работа. Но я вас не знал. Зато имел горький опыт знакомства с вашим мужем и потому не ждал от этой работы ничего приятного. Не хочу сейчас об этом говорить, но меня буквально вынудили за нее взяться. Причем действовали очень жестко.
Гнев в ее глазах сменился удивлением.
— Но постепенно, день за днем, — продолжил Малоун, — когда мы начинали узнавать друг друга, наши беседы... я получал от них огромное удовольствие и, ложась вечером в постель, предвкушал, как встану утром, встречу вас за завтраком и мы проведем вместе почти целый день. Это было замечательно, и мне начало казаться, что ничего важнее работы над этим портретом в моей жизни не было. Да и лучшей натуры тоже никогда не существовало.
Теперь она смотрела на него во все глаза.
— Но портрет принимал все более законченный вид, а я все сильнее и сильнее испытывал волнение, потому что знал — за ним должен последовать второй. Мне было понятно, что вам не понравится позировать в обнаженном виде, и потому я затягивал работу над первым портретом как мог. Ваш голос, ваши глаза, вы... — Голос Малоуна осекся. — Вы будоражили мое воображение. Такого вдохновения я никогда прежде не испытывал. И жаждал, чтобы это не кончалось... не кончалось, но знал, конечно, знал, скоро всему придет конец. Ваш супруг и без того уже начал проявлять нервозность, не заметить это было невозможно. Но я не в силах настроить себя на познание вашего тела с такой же скрупулезностью, с какой познавал лицо. Во всяком случае, не сейчас, не сию минуту. То, что я вам скажу, наверное, будет странно слышать от мужчины, но у меня к вам сложилось такое отношение, что в данный момент видеть вас обнаженной для меня просто мучительно. Потому что ваше тело я не могу воспринимать как художник, оно приобрело для меня слишком интимное значение. Я понимаю, что говорю ужасные вещи, но это так. Будущая работа приводила меня в ужас...
Малоун замолчал, подошел к ее джинсам, поднял и бросил ей. Она была сейчас в рубашке, достаточно длинной, чтобы прикрыть наготу, но все равно ему было бы спокойнее, если бы она была полностью одета.
На глаза Сиены навернулись слезы.
— Я не понимаю, зачем ему вообще понадобились эти портреты.
— Он же вам объяснил. — Малоуну очень не хотелось кривить душой, но приходилось. — Желает сохранить вашу красоту на века.
— А не лучше ли было бы убить меня и сделать чучело?
Малоун даже вздрогнул, настолько сейчас она была близка к правде.
— Задумал, видите ли, обессмертить мою красоту. — Сиена начала распаляться. — Если я такая красивая, так почему он так меня презирает? — Ее голос задрожал. — Что бы я ни делала — все плохо. Нет, здесь что-то не так. Вы его еще не знаете. Это такой страшный человек, что...
Из ее глаз брызнули слезы и устремились по смуглым щекам. Малоун даже не успел сообразить, что происходит. Разрыдавшись, она бросилась к нему на грудь. В полной тишине раздавались лишь ее негромкие всхлипывания. Он вдыхал абрикосовый аромат ее волос, заметив, что кожа пахнет мускатным орехом. На рубашку капали ее слезы и, промочив насквозь, жгли его грудь. И одновременно он ощущал ее груди. Прикрытые рубашкой, они прижимались к нему. Джинсы она надеть так и не успела. Ноги были голые. А также бедра под рубашкой. А также...
— Это что, такой технике обучают в школе искусств? — произнес знакомый голос.
В дверях стоял Белласар.
Глава 3
Сиена испуганно отпрянула от Малоуна и повернулась к мужу.
— Я понимаю так, что это один из способов художественного стимулирования, — продолжал Белласар. — Вот только кто кого стимулирует — то ли художник модель, то ли модель художника?
— Это вовсе не то, что ты думаешь, — сказала Сиена.
— А откуда ты знаешь, что я думаю? Ты должна была снять одежду, ты ее сняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41