Не успела она взять этот ключ, как в коридоре послышались шаги. Дрожащими руками Сиена быстро задвинула ящик, закрыла дверцы бюро и, затаив дыхание, скорчилась за большим креслом. Если это Дерек... Если он обнаружит ее здесь...
Дверь отворилась. Кто-то, прошагав через всю комнату, вошел в ванную. Немного погодя прошел мимо кресла и закрыл за собой дверь.
Сиена перевела дух. Наверное, это была горничная. Меняла полотенца или еще что-то. Она с трудом выпрямилась — болели ссадины на бедрах — и прислушалась. Кажется, тихо. Затем быстро подошла к заветной двери, вставила ключ... Ее сердце быстро забилось — ключ повернулся. Она осторожно открыла дверь, переступила порог — самый, наверное, страшный порог в своей жизни — и оказалась среди привидений.
Глава 4
В комнате царил полумрак. Толстые портьеры почти не пропускали дневного света. Напротив на стене висели портреты нескольких женщин. Было такое впечатление, будто они парят в воздухе. Один был ее собственным, кисти Чейза. Но остальные... Сиене показалось, что она смотрится в зеркало, настолько эти женщины были похожи на нее. Но это же невозможно! Она нащупала выключатель слева и зажмурилась от яркого света. А затем начала внимательно рассматривать портреты.
Их было семь — один ее собственный и еще три пары. Поясной портрет и «ню» в полный рост. Все три пары написаны разными художниками, но лица женщин были пугающе похожими. Мало того, все изображенные женщины имели сходные формы и пропорции. И одинаковые прически. Дерек с самого начала настоял, чтобы она так причесывалась. При плохом освещении или на расстоянии этих женщин вполне можно было спутать с Сиеной. Боже мой! В волнении она приблизилась к картинам. Они были исполнены в разной манере лучшими художниками двадцатого века. Фамилии такие знаменитые, что известны даже людям, далеким от искусства.
Даты, стоящие рядом с автографами художников, говорили о многом. Первая была сделана пятнадцать лет назад, вторая — семь, а третья — спустя три года. Однако женщины на портретах были примерно одного возраста — за тридцать с небольшим. Сиена с ужасом обнаружила, что две последние картины сделаны как раз в тот год, когда Дерек явился «спасать» ее в Милане. То есть он избавился от очередной жены и выбрал помоложе, но похожую на нее, на всех их. Выбрал Сиену.
Значит, это не было случайностью, думала Смена. Видимо, он давно следил, дожидаясь нужного момента. А то, что у нее тогда был такой изможденный вид и все лицо в ссадинах, пришлось даже кстати.
Она поежилась, вспомнив пластического хирурга, к которому ее отвезли сразу же после того, как закончили работать наркологи. Она поверила, что операция косметическая и должна устранить следы избиения. Когда повязку сняли, Сиена заметила изменения в своей внешности. Она выглядела не лучше и не хуже, просто иначе. Например, скулы стали чуть выше. Но она сочла это неизбежным следствием операции и вскоре к этому привыкла. На самом же деле Дерек поручил хирургу сделать так, чтобы она казалась по возможности более похожей на этих женщин.
Ее бросило в дрожь. Она посмотрела налево и увидела, что остальные стены увешаны фотографиями. Черно-белыми и цветными. Одиночными и групповыми. Сделанными на открытом воздухе и в помещении. Со всех фотографий на нее смотрел один и тот же персонаж. Женщина. На одних фото она была еще почти совсем ребенком, а на других — вполне взрослой. Но ошибиться было нельзя — это один и тот же человек.
«Она похожа на меня, — удивилась Сиена, — и на этих женщин на портретах. Нет, не так. Скорее наоборот: мы похожи на нее. Вот почему он выбрал именно нас. Но кто это?»
Сиена прошла в глубь комнаты. На полках были расставлены женские туфли. Рядом стояли манекены в нарядных платьях. На столике лежал альбом в кожаном переплете. На первой странице было аккуратно вклеено свидетельство о рождении Кристины Габриели Белласар. Ах вот оно что — сестра Дерека.
Родилась четырнадцатого мая тысяча девятьсот тридцать девятого года в Риме.
То есть младше его на год.
Сиена еще раз окинула взглядом фотографии на стене: ни на одной его сестра не запечатлена в пожилом возрасте. С бешено колотящимся сердцем она торопливо перелистала альбом до последней страницы, где обнаружила пожелтевшую вырезку из одной из римских газет. Слава Богу, родители успели выучить Сиену итальянскому языку, так что ей не составило труда прочесть небольшую заметку.
Кристина Габриела Белласар (выходит, она была не замужем) погибла десятого июля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года в Риме в результате несчастного случая. Упала с балкона двенадцатого этажа отеля. Значит, Кристине было тогда тридцать лет.
«Столько же, сколько сейчас мне, — спохватилась Сиена. — И женщины на портретах примерно такого же возраста». Охваченная ужасом, она рассеянно блуждала взглядом по комнате и вдруг заметила в углу изящный антикварный столик, а на нем урну. Старинную, вполне возможно, изготовленную несколько столетий назад. На ней была изображена идиллическая картинка: прекрасная девушка возлежит на траве на берегу ручья у опушки живописного леса. Чей прах хранится в этой урне, сомнений не было. Как не было и сомнений в том, что сделает с ней Дерек, если обнаружит в своем святилище. Он не станет ждать завершения второго портрета, а прикончит ее немедленно.
Глава 5
Спускаясь по лестнице, Сиена была уверена, что встречающиеся по пути горничные и охранники смотрят на нее с подозрением. Хотелось ускорить шаг, но она себя сдерживала. Впрочем, никто особенных взглядов не бросал.
Дверь в солярий открывалась бесшумно. Сиена на цыпочках прошла мимо мольберта и села в кресло. Малоун продолжал наносить на холст интенсивные мазки. Для второго портрета использовалась уже не темпера, а масло. Он бросил на нее внимательный взгляд, чуть заметно подмигнул и снова повернулся к холсту. Так продолжалось минут пять.
— Ну что ж, пожалуй, пора сделать перерыв, — произнес он раздельно. — Вы, наверное, устали.
— Что-то ноги затекли, — отозвалась Сиена. — Я хотела предложить вам продолжить работу на открытом воздухе. Тут недалеко есть очень живописное местечко, у террасы, слева. Хотите посмотреть?
— С удовольствием.
Она взяла его за руку и крепко сжала дрожащими пальцами.
Они вышли на залитую солнцем террасу, спустились по каменным ступеням вниз, затем повернули за угол.
— Вот здесь, — сказала она, а затем добавила, понизив голос: — Можно говорить?
В отдалении застрочил пулемет.
— Думаю, да, — прошептал он. — Только недолго, чтобы не вызвать подозрений. Итак?..
— Ты серьезно насчет того, чтобы вытащить меня отсюда?
— Абсолютно.
— Думаешь, есть шанс?
— Иначе я бы и не пытался. Но если ты останешься здесь, то никаких шансов не будет.
— Тогда попробуем.
— Что ты там увидела?
— Об этом потом. Сейчас нужно решить когда.
— Сегодня, — быстро сказал Чейз.
У Сиены закружилась голова.
— Сегодня — значит, сегодня. Что от меня требуется?
— Внимательно меня выслушать и ни на йоту не отступать от намеченного плана.
Глава 6
Мучительно тянулось время. И одновременно летело. Сиене казалось, что какая-то невидимая сила толкает ее вперед, а другая тянет назад. Подоспело время обеда — ей показалось, что неожиданно. Страх давил сердце ледяной лапой — значит, теперь уже совсем скоро. На террасу заглянул Дерек, чтобы выразить удовлетворение работой, которую Чейз проделал утром. Она не понимала, о чем он говорит, потому что даже не смотрела на холст.
Только вернувшись в солярий, Сиена обнаружила, что портрет вчерне почти закончен. На нем она была изображена на бесцветном фоне, стоя, обнаженная по пояс. Спина прямая, руки заброшены за голову, взгляд вызывающий, дерзкий, направлен прямо на зрителя. Отсутствие деталей подчеркивало ее возбужденное состояние. Ей не нравится стоять здесь вот так и выставляться перед чьими-то глазами, и потому она отделила себя от окружающей обстановки, как бы говоря: «Смотрите, здесь только мое тело, а мысли очень далеко, за тысячи миль отсюда».
И это не было преувеличением. Именно так она себя сейчас и ощущала. Все было как в тумане. В том числе и Чейз, который стоял, бестелесный, где-то далеко-далеко и плавно взмахивал кистью. Как при замедленной киносъемке. Тела она своего вообще не чувствовала, и если ежилась, то вовсе не потому, что была обнажена. В голове роились сомнения, которые тут же требовали опровержения.
Может быть, не стоит торопиться? Это же чистой воды самоубийство.
Но если она не использует единственный шанс, то обязательно произойдет убийство. Ведь надеяться просто не на что. Никакого милосердия этот людоед не проявит.
Но может быть, им следует еще раз все основательно продумать? Может быть, сейчас не самое удачное время? Может быть, лучше подождать более удобного...
К реальности ее вернул треск пулемета, который доносился со стороны полигона. Туман рассеялся. Перед ней материализовался солярий. Она отчетливо увидела Чейза: он внимательно смотрел на нее, а затем делал резкие мазки кистью на холсте.
Окна сотряс отдаленный взрыв. И тут же следом стекла зазвенели от грохота приближающегося вертолета.
Глава 7
Придерживая очки, Поттер вглядывался вниз. Все было знакомо. Усадьба, деревья, пруды, фонтан. Вертолет снижался, и они постепенно увеличивались в размерах. Теперь можно было легко различить лица людей. Вон охранники, а это садовник. Куда-то по своим делам спешит горничная. Полигон окутан дымом, там, как всегда в это время, что-то взрывают. А вот и вертолетная площадка.
Что-то никого не видно, с неприязнью подумал Поттер. Если бы Дерек решил его встретить, то сейчас внизу на площадке было бы полно охранников. А так никого. Хозяин, конечно, слышал гул приближающегося вертолета, но не в его правилах встречать подчиненных. Шеф любит, когда другие его встречают. Ему везут очень важные новости, и он это знает. Но никогда не опустится до того, чтобы показать свою зависимость от него, Поттера. Ты для него не больше чем обыкновенная шестерка. И это после стольких лет службы!
А вот художник — совсем другое дело. Поттер зло усмехнулся. К нему Дерек относится со странной предупредительностью. Иные расставались с жизнью при малейшей попытке дерзости, не в пример этому наглецу. А Малоуну хоть бы что. Неужели только ради портретов? И на черта хозяину сдались эти портреты? Уму непостижимо. Тебе надоела жена, хочешь от нее избавиться? Прекрасно. Пригласи фотографа, он сделает любую цветную фотографию на память, и дело с концом. Можешь оформлять несчастный случай. Нет, эта одержимость портретами загадочна и даже опасна. Поттер стиснул зубы. Сегодня утром он доложил Белласару по телефону (разумеется, по кодовой связи) о результатах переговоров и узнал о вчерашнем ночном инциденте. Дерек заподозрил, что Малоун шпионит, пытается выведать, что происходит в Монастыре. Но тревога оказалось ложной.
Как бы не так, ложная, подумал Поттер. Слишком все гладко получилось. Художнику вздумалось шляться ночью как раз в их отсутствие. Раньше что-то он такой инициативы не проявлял. И к объяснениям его есть вопросы. Поттер заволновался. Сегодня же он проведет тщательное расследование и выведет наглеца на чистую воду. Его, видите ли, внезапно посреди ночи посетило вдохновение, захотелось порисовать. Ладно. Но как он работал в солярии при выключенном свете? Охранники должны были обязательно увидеть, что в солярии горит свет, и наведаться туда. Однако этого не было.
«Обязательно выведу этого сукиного сына на чистую воду, — горячился Поттер. — И вообще не надо было с ним связываться. Наказали, и ладно. Никогда не забуду, как он со мной тогда разговаривал. Сволочь. Сделал из меня дурака. Ну ничего, теперь моя очередь».
Вертолет приземлился, Поттер отстегнул ремень безопасности, открыл люк и, не дожидаясь, когда перестанут вращаться винты, спрыгнул на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41