Там граница тоже не охранялась, и, если колонна из Колумбуса вышла в полуденную жару, когда воздух был так сух, что солдаты, казалось, и не потели, но все время хотели пить, то западная колонна выступила в ночной холод, такой отчаянный, что вода замерзала в канистрах. Поначалу дорога была ровной и удобной. Потом появились рытвины и ухабы, белая горькая пыль, собравшаяся за девять месяцев засухи, достигала до щиколоток и оседала повсюду. Она жгла глаза людям, забивала носы лошадей. Они завязали лица платками. Им пришлось остановиться и обвязать попонами морды лошадей. Цепочка мулов отстала. Всадники замерзли. Пехоте, которую больше всего донимала пыль, идти было труднее, но она меньше мерзла под тяжестью девятифунтовых винтовок и тяжелых вещевых мешков. Некоторые из тех, кто хорошо знал пустыню, прихватили автомобильные очки, но пыль все время залепляла их, и чем чаще солдаты вытирали ее, тем больше на очках появлялось пятен и подтеков.
Они остановились на рассвете, снова выступили в полдень, и если прежде они мечтали о жаре, то теперь затосковали о холоде. Тридцать миль, пятьдесят, шестьдесят. Ночной привал, и снова в путь. Через двенадцать часов колонны встретились.
Человека, который гнал их вперед с такой скоростью, звали Першинг. Будучи бригадным генералом, он получил прозвище “Черный Джек”, когда прослужил два года в негритянском полку в Монтане, где был единственным белым человеком. Когда произошел налет, он был комендантом Форт-Блисс в Эль-Пасо. Несколько лет назад он разговаривал там с Вильей и даже сфотографировался вместе с ним. Теперь, в пятьдесят пять лет, ему приходилось воевать с ним. Министерству обороны выбор дался непросто. Им нужен был человек, нюхавший порох: Першинг побывал под огнем на Кубе и на Филиппинах. Нужен был человек, знающий толк в партизанской войне: снова помогли Куба и Филиппины. Более того, нужен был человек, который мог повести войска в Мексику и в то же время не спровоцировать войну. Здесь его опыт перетянул чашу весов. Во-первых, как комендант Форт-Блисс, он знал все пограничные проблемы. Во-вторых, его отличительной чертой являлось желание понять противника прежде, чем напасть на него. Поэтому во всех кампаниях, особенно на Филиппинах, он выучился местному языку, обычаям, религии, всегда подходил к противнику с его мерками, а не со своими собственными. Техника эта срабатывала так хорошо, что некоторые племена сразу же сдавались, как только видели такое отношение. Тех же, кто не хотел сдаваться — это тоже было его отличительной чертой, — он уничтожал. С таким необычным сочетанием силы и предупредительности, готовности драться и в то же время желания выслушать он, казалось, был просто создан для мексиканской кампании. К тому же у него не было политических интересов. Хотя его жена была дочерью сенатора, он не использовал влияния родственника для собственной карьеры. И так его повышали в чинах достаточно быстро. Он обошел восемьсот старших офицеров, добиваясь получения генеральского чина, хотя некоторые все равно считали, что ему помогли связи. Сам Рузвельт заявил, что чин Першингу дали исключительно за отличную службу на Филиппинах. Его умение приходить к власти, не гонясь за ней, сделало его идеальной кандидатурой для мексиканской кампании. Возникали опасения, что лидер другого склада начнет привлекать внимание к собственной персоне, испортив отношения с мексиканскими властями. Першинг, напротив, мог выполнить задание и при этом остаться в тени. В этом плане, однако, его начальство слегка ошиблось. Не интересуясь политикой, Першинг оставался благоразумным человеком. Он воспользовался мексиканской кампанией, чтобы подготовить свои войска для войны за океаном. На всякий случай. Так что, когда Америка вступила в Первую мировую войну, а всем давно было ясно, что от этого не уйти, у нее был костяк обученных войск для таких сражений, и Першинг оказался командиром так называемых американских экспедиционных войск против Германии. Но до этого было еще далеко.
Глава 23
Впереди на дороге лежал труп; врач полагал, что человек мертв уже около недели. Может быть, это был американец. После того как над ним поработали солнце и койоты, трудно было что-то определенное сказать. Перед смертью ему завязали глаза и прострелили голову, башмаков, штанов и кошелька не было. Колонна остановилась, чтобы похоронить его. Капеллан произнес несколько молитв, и они двинулись дальше.
Майор послал за Календарем.
— Карта говорит, что впереди какие-то города. Возьми индейцев и сходи на разведку.
Календар отказался.
— Это еще почему?
Старик покачал головой.
— Индейцы? — сказал он. — Я не намерен с ними иметь дело.
— Ее дури, Майлз.
— Плевать. Мы так не договаривались.
— Ну, возьми белых. Мне все равно. Кого хочешь. Только сходи на разведку в те города.
Старик кивнул и повернулся.
Прентис смотрел, как он удаляется.
Потом, сквозь приглушенный стук копыт и лязг грузовиков, он услышал новый звук, похожий на шум какого-то незнакомого мотора. Сначала он был едва слышен, потом стал громче и громче; казалось, он доносится откуда-то сзади. Колонна как раз спустилась с холма, выровнялась у подножия, и, посмотрев назад, Прентис увидел хвост колонны, потом вершину холма и других кавалеристов, которые тоже оглядывались, как и он. Шум стал еще громче. Из-за пыли и жары вершины почти не было видно, можно было с трудом разглядеть там очертания грузовика. Вот он начал увеличиваться. Шум стал еще громче, и грузовик отделился от холма; пыль препятствовала видимости, но скоро стало ясно, что это вовсе не грузовик, а самолет. И он теперь летел. Это был двукрылый, обтянутый полотном “Кэртис”. “Дженни”, как называли его в лагере. Такой хрупкий и неустойчивый, что странно было, как он оторвался от земли. Он полетел прямо на колонну, да так низко, что лошади сильно перепугались. Но все равно кавалеристы приветственно замахали руками и закричали “ура”. Пилот выровнял крылья и тоже помахал в ответ под рев мотора; ясно были видны его очки и кожаный шлем. Затем он исчез так же быстро, как появился, шум мотора затих, самолет превратился в далекое пятно. Секунд через тридцать появился еще один самолет.
Глава 24
Он упал, пролетев около мили.
Календар растянулся на обрыве, надев полевые очки, и всматривался в то место, где, согласно карте, находился поселок, представлявший собой на самом деле только какие-то развалюхи. Он увидел двух кур и осла, но людей не было, и тем более не наблюдались представители федеральной армии. Поднимаясь на ноги, он услышал слева над собой гудение самолета и увидел не один, а сразу два: первый летел с легкостью, второй терял высоту. Сначала он решил, что самолет снижается специально. Но потом услышал, как мотор чихнул и заглох. Самолет под углом шлепнулся за кучей камней. Календар был уже на лошади, когда раздался грохот.
Глава 25
Он присоединился к другим разведчикам, и они направились к обломкам.
— Что это за дьявольщина?
Самолет лежал в лощине, одно колесо повисло на скале, другое зацепилось за кактус, крылья отвалились, фюзеляж каким-то чудом остался цел, хотя был побит и треснул, казалось, в сотне мест.
— Секретное оружие Першинга, — сказал пилот. Он, хромая и ругаясь, выбирался из-под обломков в таком бешенстве, что даже не удивился, увидев разведчиков. — По идее, мы должны летать с донесениями, но, скажу я вам, все, на что мы способны, — это долететь до Вильи, потерять управление и перепугать его людей до смерти, начав валиться им на головы. Господи, да полюбуйтесь на эту хреновину! Запчастей нет, топлива нет. Можете мне не верить, но у меня в этой развалине половина старого мотора от “форда”. — Он пнул ногой фюзеляж, который тут же развалился на части.
Глава 26
Пилот первого самолета узнал, что его напарник потерпел аварию только через пять минут, когда, миновав колонну кавалеристов, он обернулся и увидел, что в небе пусто. Он все же пролетел немного дальше, решив, что, наверное, неправильно определил расстояние и второй самолет просто отстал и старается нагнать его. Он уменьшил скорость и стал ждать, часто оглядываясь, но когда прошло еще пять минут и никто не появился, он снова прибавил скорость.
Обломки было разглядеть не просто, и он чуть не пролетел мимо. Потом пилот увидел лошадей под самой кромкой лощины и, опустившись ниже, разглядел, как лошади натягивают поводья, привязанные к камням, а его напарника окружили люди; потом он обратил внимание на обломки, а пилот махнул ему рукой. Он еще раз пролетел на бреющем полете, но на этот раз достаточно низко, чтобы убедиться, что люди эти — не мексиканцы. Его напарник, по-видимому, остался цел и невредим и делает ему знак лететь дальше. Так или иначе, почва была слишком каменистой, чтобы рисковать и совершать посадку, поэтому он сделал еще один круг, помахал рукой и улетел.
Глава 27
Пилот добрался до Першинга после полудня. Шел третий день экспедиции, и, поскольку колонна из Ко-лумбуса была всего лишь на полпути к месту встречи, он полагал, что Першинг тоже еще далеко. Собственно, он на это рассчитывал. Он и его напарник вылетели раньше, чем планировалось, и изо всех сил старались побыстрее добраться до места, так, чтобы у них был день или два в запасе до того, как начнется основная работа. Колония Дублан, как говорили, это какое-то чудо: деревья, ручьи, возделанные поля. Он рассчитывал, что прилетит туда первым и его будет ждать хороший прием: еда, питье, радостное гостеприимство, спать он будет в прохладе, а дни проводить на скамейке в тени.
И теперь, когда солнце оказалось справа от него, он заметил, что местность стала совершенно иной: скалы, овраги, пески и кактусы сменяются зелеными полями и высокими деревьями, кое-где поблескивает проточная вода. Посреди деревьев он разглядел точки домов — некоторые с плоскими крышами, другие с остроконечными, были даже дома с фронтонами. Одни белые, очевидно из крашеного дерева, как он подумал, а другие желтые, саманные. Он рассмотрел сложенные из камней ограды между полями, хорошо ухоженные посевы, по всей видимости, молодой кукурузы. Он увидел внизу фигурку величиной с булавочную головку — фермера, пахавшего на осле. Чуть дальше речка стала расширяться, там стирали женщины. Он увидел запряженную лошадьми повозку, которая медленно ехала по дороге, потом автомобиль, грузовик, палатки, солдат, пасущихся лошадей и понял, что Першинг опередил его.
Глава 28
Приземляясь, он непрерывно ругался про себя. Его уже ждал лейтенант.
— Першинг хочет вас видеть.
— Ну еще бы. Конечно.
Пилот прошел мимо палаток и повозок в тень нескольких деревьев.
Он никогда не видел этого человека раньше. Высокий и худой, усталый, с седоватыми усами, с впалыми щеками, он сидел на канистре из-под бензина и разговаривал с офицерами.
— Я хочу, чтобы вы полетели на запад, — сказал он летчика, указывая на карту. — Я послал три колонны на юг, на восток и на запад и хочу, чтобы вы были с западной колонной. Вы полетите вперед, на разведку, и будете приносить мне ежедневные донесения.
— Боюсь, что ничего не получится, сэр.
Першинг нахмурился и недоуменно уставился на него.
— Лучше пошлите меня на юг. На западе горы. Я не смогу перелететь через них.
— Вы… то есть как?
— На “Дженни” ничего не выйдет. Я могу подняться на четыре тысячи футов при безветренной погоде или на тысячу футов, когда ветрено. Но в горах всегда ветер, и к тому же эти горы, кажется, выше десяти тысяч футов. Я никогда не перелечу их.
Першинг не сводил с него взгляда.
— Видите ли, сэр, “Дженни” не очень-то хорошая машина. Если бы правительство мне дало что-нибудь вроде “Блерио” или “Мартинса”, которые англичане и французы используют против немцев, тогда все было бы в порядке. А с “Дженни” — нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Они остановились на рассвете, снова выступили в полдень, и если прежде они мечтали о жаре, то теперь затосковали о холоде. Тридцать миль, пятьдесят, шестьдесят. Ночной привал, и снова в путь. Через двенадцать часов колонны встретились.
Человека, который гнал их вперед с такой скоростью, звали Першинг. Будучи бригадным генералом, он получил прозвище “Черный Джек”, когда прослужил два года в негритянском полку в Монтане, где был единственным белым человеком. Когда произошел налет, он был комендантом Форт-Блисс в Эль-Пасо. Несколько лет назад он разговаривал там с Вильей и даже сфотографировался вместе с ним. Теперь, в пятьдесят пять лет, ему приходилось воевать с ним. Министерству обороны выбор дался непросто. Им нужен был человек, нюхавший порох: Першинг побывал под огнем на Кубе и на Филиппинах. Нужен был человек, знающий толк в партизанской войне: снова помогли Куба и Филиппины. Более того, нужен был человек, который мог повести войска в Мексику и в то же время не спровоцировать войну. Здесь его опыт перетянул чашу весов. Во-первых, как комендант Форт-Блисс, он знал все пограничные проблемы. Во-вторых, его отличительной чертой являлось желание понять противника прежде, чем напасть на него. Поэтому во всех кампаниях, особенно на Филиппинах, он выучился местному языку, обычаям, религии, всегда подходил к противнику с его мерками, а не со своими собственными. Техника эта срабатывала так хорошо, что некоторые племена сразу же сдавались, как только видели такое отношение. Тех же, кто не хотел сдаваться — это тоже было его отличительной чертой, — он уничтожал. С таким необычным сочетанием силы и предупредительности, готовности драться и в то же время желания выслушать он, казалось, был просто создан для мексиканской кампании. К тому же у него не было политических интересов. Хотя его жена была дочерью сенатора, он не использовал влияния родственника для собственной карьеры. И так его повышали в чинах достаточно быстро. Он обошел восемьсот старших офицеров, добиваясь получения генеральского чина, хотя некоторые все равно считали, что ему помогли связи. Сам Рузвельт заявил, что чин Першингу дали исключительно за отличную службу на Филиппинах. Его умение приходить к власти, не гонясь за ней, сделало его идеальной кандидатурой для мексиканской кампании. Возникали опасения, что лидер другого склада начнет привлекать внимание к собственной персоне, испортив отношения с мексиканскими властями. Першинг, напротив, мог выполнить задание и при этом остаться в тени. В этом плане, однако, его начальство слегка ошиблось. Не интересуясь политикой, Першинг оставался благоразумным человеком. Он воспользовался мексиканской кампанией, чтобы подготовить свои войска для войны за океаном. На всякий случай. Так что, когда Америка вступила в Первую мировую войну, а всем давно было ясно, что от этого не уйти, у нее был костяк обученных войск для таких сражений, и Першинг оказался командиром так называемых американских экспедиционных войск против Германии. Но до этого было еще далеко.
Глава 23
Впереди на дороге лежал труп; врач полагал, что человек мертв уже около недели. Может быть, это был американец. После того как над ним поработали солнце и койоты, трудно было что-то определенное сказать. Перед смертью ему завязали глаза и прострелили голову, башмаков, штанов и кошелька не было. Колонна остановилась, чтобы похоронить его. Капеллан произнес несколько молитв, и они двинулись дальше.
Майор послал за Календарем.
— Карта говорит, что впереди какие-то города. Возьми индейцев и сходи на разведку.
Календар отказался.
— Это еще почему?
Старик покачал головой.
— Индейцы? — сказал он. — Я не намерен с ними иметь дело.
— Ее дури, Майлз.
— Плевать. Мы так не договаривались.
— Ну, возьми белых. Мне все равно. Кого хочешь. Только сходи на разведку в те города.
Старик кивнул и повернулся.
Прентис смотрел, как он удаляется.
Потом, сквозь приглушенный стук копыт и лязг грузовиков, он услышал новый звук, похожий на шум какого-то незнакомого мотора. Сначала он был едва слышен, потом стал громче и громче; казалось, он доносится откуда-то сзади. Колонна как раз спустилась с холма, выровнялась у подножия, и, посмотрев назад, Прентис увидел хвост колонны, потом вершину холма и других кавалеристов, которые тоже оглядывались, как и он. Шум стал еще громче. Из-за пыли и жары вершины почти не было видно, можно было с трудом разглядеть там очертания грузовика. Вот он начал увеличиваться. Шум стал еще громче, и грузовик отделился от холма; пыль препятствовала видимости, но скоро стало ясно, что это вовсе не грузовик, а самолет. И он теперь летел. Это был двукрылый, обтянутый полотном “Кэртис”. “Дженни”, как называли его в лагере. Такой хрупкий и неустойчивый, что странно было, как он оторвался от земли. Он полетел прямо на колонну, да так низко, что лошади сильно перепугались. Но все равно кавалеристы приветственно замахали руками и закричали “ура”. Пилот выровнял крылья и тоже помахал в ответ под рев мотора; ясно были видны его очки и кожаный шлем. Затем он исчез так же быстро, как появился, шум мотора затих, самолет превратился в далекое пятно. Секунд через тридцать появился еще один самолет.
Глава 24
Он упал, пролетев около мили.
Календар растянулся на обрыве, надев полевые очки, и всматривался в то место, где, согласно карте, находился поселок, представлявший собой на самом деле только какие-то развалюхи. Он увидел двух кур и осла, но людей не было, и тем более не наблюдались представители федеральной армии. Поднимаясь на ноги, он услышал слева над собой гудение самолета и увидел не один, а сразу два: первый летел с легкостью, второй терял высоту. Сначала он решил, что самолет снижается специально. Но потом услышал, как мотор чихнул и заглох. Самолет под углом шлепнулся за кучей камней. Календар был уже на лошади, когда раздался грохот.
Глава 25
Он присоединился к другим разведчикам, и они направились к обломкам.
— Что это за дьявольщина?
Самолет лежал в лощине, одно колесо повисло на скале, другое зацепилось за кактус, крылья отвалились, фюзеляж каким-то чудом остался цел, хотя был побит и треснул, казалось, в сотне мест.
— Секретное оружие Першинга, — сказал пилот. Он, хромая и ругаясь, выбирался из-под обломков в таком бешенстве, что даже не удивился, увидев разведчиков. — По идее, мы должны летать с донесениями, но, скажу я вам, все, на что мы способны, — это долететь до Вильи, потерять управление и перепугать его людей до смерти, начав валиться им на головы. Господи, да полюбуйтесь на эту хреновину! Запчастей нет, топлива нет. Можете мне не верить, но у меня в этой развалине половина старого мотора от “форда”. — Он пнул ногой фюзеляж, который тут же развалился на части.
Глава 26
Пилот первого самолета узнал, что его напарник потерпел аварию только через пять минут, когда, миновав колонну кавалеристов, он обернулся и увидел, что в небе пусто. Он все же пролетел немного дальше, решив, что, наверное, неправильно определил расстояние и второй самолет просто отстал и старается нагнать его. Он уменьшил скорость и стал ждать, часто оглядываясь, но когда прошло еще пять минут и никто не появился, он снова прибавил скорость.
Обломки было разглядеть не просто, и он чуть не пролетел мимо. Потом пилот увидел лошадей под самой кромкой лощины и, опустившись ниже, разглядел, как лошади натягивают поводья, привязанные к камням, а его напарника окружили люди; потом он обратил внимание на обломки, а пилот махнул ему рукой. Он еще раз пролетел на бреющем полете, но на этот раз достаточно низко, чтобы убедиться, что люди эти — не мексиканцы. Его напарник, по-видимому, остался цел и невредим и делает ему знак лететь дальше. Так или иначе, почва была слишком каменистой, чтобы рисковать и совершать посадку, поэтому он сделал еще один круг, помахал рукой и улетел.
Глава 27
Пилот добрался до Першинга после полудня. Шел третий день экспедиции, и, поскольку колонна из Ко-лумбуса была всего лишь на полпути к месту встречи, он полагал, что Першинг тоже еще далеко. Собственно, он на это рассчитывал. Он и его напарник вылетели раньше, чем планировалось, и изо всех сил старались побыстрее добраться до места, так, чтобы у них был день или два в запасе до того, как начнется основная работа. Колония Дублан, как говорили, это какое-то чудо: деревья, ручьи, возделанные поля. Он рассчитывал, что прилетит туда первым и его будет ждать хороший прием: еда, питье, радостное гостеприимство, спать он будет в прохладе, а дни проводить на скамейке в тени.
И теперь, когда солнце оказалось справа от него, он заметил, что местность стала совершенно иной: скалы, овраги, пески и кактусы сменяются зелеными полями и высокими деревьями, кое-где поблескивает проточная вода. Посреди деревьев он разглядел точки домов — некоторые с плоскими крышами, другие с остроконечными, были даже дома с фронтонами. Одни белые, очевидно из крашеного дерева, как он подумал, а другие желтые, саманные. Он рассмотрел сложенные из камней ограды между полями, хорошо ухоженные посевы, по всей видимости, молодой кукурузы. Он увидел внизу фигурку величиной с булавочную головку — фермера, пахавшего на осле. Чуть дальше речка стала расширяться, там стирали женщины. Он увидел запряженную лошадьми повозку, которая медленно ехала по дороге, потом автомобиль, грузовик, палатки, солдат, пасущихся лошадей и понял, что Першинг опередил его.
Глава 28
Приземляясь, он непрерывно ругался про себя. Его уже ждал лейтенант.
— Першинг хочет вас видеть.
— Ну еще бы. Конечно.
Пилот прошел мимо палаток и повозок в тень нескольких деревьев.
Он никогда не видел этого человека раньше. Высокий и худой, усталый, с седоватыми усами, с впалыми щеками, он сидел на канистре из-под бензина и разговаривал с офицерами.
— Я хочу, чтобы вы полетели на запад, — сказал он летчика, указывая на карту. — Я послал три колонны на юг, на восток и на запад и хочу, чтобы вы были с западной колонной. Вы полетите вперед, на разведку, и будете приносить мне ежедневные донесения.
— Боюсь, что ничего не получится, сэр.
Першинг нахмурился и недоуменно уставился на него.
— Лучше пошлите меня на юг. На западе горы. Я не смогу перелететь через них.
— Вы… то есть как?
— На “Дженни” ничего не выйдет. Я могу подняться на четыре тысячи футов при безветренной погоде или на тысячу футов, когда ветрено. Но в горах всегда ветер, и к тому же эти горы, кажется, выше десяти тысяч футов. Я никогда не перелечу их.
Першинг не сводил с него взгляда.
— Видите ли, сэр, “Дженни” не очень-то хорошая машина. Если бы правительство мне дало что-нибудь вроде “Блерио” или “Мартинса”, которые англичане и французы используют против немцев, тогда все было бы в порядке. А с “Дженни” — нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30