- Убирайтесь! Томас, выведите его. Вызовите Аллерса. Это незаконное вторжение…
- Что вы, сэр, это предусмотрено законом о военном положении. - Мужчина продолжал писать.
- Привет, Моффет, - сказал Моллесон.
- Доброго вам здоровья, мистер вице-президент.
Он кончил царапать в своем блокноте и положил его в карман.
Джон Милтон отступил на несколько шагов. Он слышал, как воздух с шумом проносится сквозь его ноздри, и не мог допустить, чтобы это услышали другие. А Чик сказал:
- Мистер Гриннел, я уполномочен отвести вас в министерство юстиции и сообщить вам, если вы спросите почему, следующее: вам надлежит дать объяснение по поводу редакционной статьи, напечатанной этим утром в вашей газете. - При этих словах он повернулся: - Мистер Вормен, вы тоже пойдете со мной.
Рот мистера Вормена скривился. Он негромко спросил:
- А я могу узнать почему?
- Я уполномочен сообщить, что вас ждет генеральный прокурор, чтобы получить ваши показания. Идемте, джентльмены.
Хартли Гриннел побледнел. Он был на грани истерики.
- Вы хотите сказать, что я арестован?
- Это не арест. Мне поручено только сопровождать вас.
Среди присутствующих возникло какое-то движение.
Чтобы обеспечить себе свободу маневра, Чик Моффет сделал шаг назад. От группы отделился Дэнхем и двинулся навстречу ему. Чик сунул правую руку в карман пиджака и резко скомандовал:
- Говорите с этого места.
Дэнхем остановился.
- Послушай, сынок, - сказал он, - мистера Гриннела и мистера Вормена здесь нет. Ты должен понять это. Закон о военном положении служит для поддержания порядка, а не для нарушения прав видных граждан.
Их здесь просто нет. Убирайся.
- Мистер Дэнхем, мне незнакомы эти положения закона, - отозвался Чик. - Идите и объясните их руководству. А вы двое следуйте за мной. Шагайте.
Однако Дэнхем пришел в этот мир, чтобы преодолевать любое сопротивление. Он крикнул:
- Дрю! Давайте выкинем его отсюда.
Мартин Дрю не без охоты согласился. Чик отступил еще на шаг и вытащил пистолет из кармана.
- Больше я отступать не буду, - заявил он. - Ближе ко мне не подходить!
Дэнхем и Дрю остановились; потом Дрю высокомерно заявил:
- Да не выстрелит он, не бойтесь! - и снова пошел вперед.
Одновременно с криком предупреждения раздался грохот выстрела, и Дрю рухнул на пол. На какое-то мгновение все замерли, а потом Дэнхем и все остальные бросились к нему.
- Назад! - скомандовал Чик, и они замерли.
Держась за стул, Дрю поднялся с пола.
- Не переживайте особо, мистер Дрю, - улыбнулся ему Чик. - Я ранил вас в ногу, потому что, если бы стрелял в руку, мог бы убить кого-нибудь, кто стоял за вами. Все остальные, отступите назад и не двигайтесь, пока я не выйду отсюда. - Немного позже он добавил: - Благодарю. Мистер Вормен, мистер Гриннел, уходим. Идите к двери, и, пожалуйста, побыстрее.
Издатель газеты и лоббист поплелись к выходу.
- Откройте дверь, и, пожалуйста, без глупостей. - Чик, пятясь, вышел вслед за ними из библиотеки и подтолкнул их к лестнице.
Лакей закрыл за ними дверь. Дэнхем подошел к Дрю и крикнул, чтобы кто-нибудь вызвал врача. Чтобы от запаха пороха не саднило в ноздрях, Джордж Милтон снова пощипал их.
Глава 13
В половине восьмого вечера в среду Альма Кронин сидела в своей комнате и ела крекеры с грибным супом, который она только что разогрела на электроплитке, хранившейся у нее в ванной. Ей удалось уйти из Белого дома только в половине седьмого. Лавина личных писем и телеграмм, которые с самого рассвета начали поступать на имя миссис Стэнли, в большей своей части не удостаивалась внимания получателя; однако Альме было поручено отобрать из всей массы те немногие сообщения, которые могли потребовать более глубокого изучения или имели отношение к настоящему кризису. Миссис Роббинс просила ее вернуться, чтобы поработать вечером, и девушка обещала прийти несколько позже.
В шесть тридцать Альма вышла из Белого дома. Она была встревожена. Тот мужчина, который должен был явиться к ней в восемь, конечно, не был дураком до такой степени, чтобы мысль о возможной ловушке не могла прийти ему в голову. Не станет ли он вести наблюдение за ее подъездом, чтобы видеть тех, кто будет входить? Такого человека, как Чик Моффет, сотрудника охраны Белого дома, он даже может знать в лицо.
Альма жила в небольшом трехэтажном каменном доме, одном из лучших среди сотен зданий подобного типа, которые там и сям стояли группами по всему Вашингтону и квартиры в которых состояли из комнаты и санузла. Они были спроектированы и построены так, чтобы обеспечивать, с одной стороны, прибыль их владельцам, а с другой - крышу над головой рядовым и младшим армейским офицерам, мужчинам и женщинам, состоявшим на службе у правительства. У заднего фасада был разбит небольшой садик. Квартира Альмы располагалась на втором этаже, в передней части здания, и выходила окнами на улицу.
Альма купила крекеры, банку консервированного супа и сразу же поспешила к себе, чтобы поскорее позвонить Чику и предупредить его. Но застать его на месте не удалось. Девушка несколько раз звонила ему домой, но никто не отвечал; она даже позвонила в Управление секретной службы, но его и там не было. Наконец все попытки дозвониться были оставлены, и Альма стала есть крекеры с супом и волноваться. Она не находила себе места и пребывала на грани нервного срыва. У ее беспокойства было множество причин, но все они оказались связанными с тем обстоятельством, что ей двадцать четыре года и что жизнь, которая до этого представлялась ей ареной для проведения игр и захватывающих споров, неожиданно начала демонстрировать реальные стороны страстей и конфликтов. Гарри Браунелл, с которым Альме довелось несколько раз беседовать и который был в ее глазах благоразумным и рафинированным государственным мужем, оказался предателем, взятым под стражу и подозреваемым в гнуснейшем преступлении. Миссис Стэнли, любезная и приветливая Первая дама страны, жена президента, которой до всего было дело, одна из центральных фигур в жизни нации, вдруг превратилась в обычную женщину, у которой пропал муж. Она ничуть не выглядела пораженной горем и треволнениями, скорее ее переполняло приятное возбуждение по поводу представившейся возможности внести свою лепту в шум и гам, сопровождающие всеобщую суматоху и неразбериху. Подобно Гарри Браунеллу, в тюрьму попал и Артур - славный очкарик небольшого роста, который раньше сидел внизу, на складе Белого дома, и к которому все обращались, когда нужен был простой карандаш или удобрения для комнатных цветов. Теперь в приемной на его месте днем и ночью дежурил какой-то детектив. Чик Моффет, хоть он и не был частью этой всеобщей какофонии, этой атональной песни без слов, в которой переплелись ненависть, зависть и подозрение. Чик Моффет, хоть он и был особой, отдельной мелодией, звучавшей совершенно в ином ключе, представлял собой наибольший повод для беспокойства. Наверное, Альма чувствовала бы себя так же, если бы смотрела увлекательнейший спектакль, разыгрываемый на сцене, - поглощенная зрелищем, но вместе с тем отделенная от действующих лиц рампой, - и один из актеров внезапно спустился бы с подмостков, подошел и обратил свои реплики к ней, а затем… ну, например… наклонился и поцеловал бы ее. Конечно, на самом деле Чик Моффет не целовал ее, но, черт возьми, должно же прийти время, когда мужчина, даже такой застенчивый, как он…
В этот момент раздался стук в дверь. Альма пошла открывать, смахивая кончиками пальцев крошки от крекера со своих губ.
- Чик! - воскликнула она. - Привет, заходи. Я так и не смогла дозвониться до тебя.
Чик Моффет вошел в комнату, закрыл дверь и улыбнулся девушке. Свою шляпу он держал в руке.
- Надеюсь, ты уже пообедал, - продолжила Альма. - Как ты можешь заметить, у меня нечем поживиться.
Чик поглядел на пакет из-под крекеров и на миску с остатками супа.
- С тех пор как мы с тобой съели те отбивные, у меня во рту и маковой росинки не было, но я позабочусь об этом позже. Я боялся, что вообще не смогу прийти сюда, мы брали под арест всех, кто только числится в телефонном справочнике. А зачем ты мне звонила? Что, сделка отменяется?
- Сядь, пожалуйста.
- Если твой приятель не придет, я не буду садиться, лучше пойду и куплю пару порций окорока, и мы устроим пир.
- Ты настроен очень по-деловому, - заметила Альма.
- В самом деле?
Чик выглядел удивленным. Он стоял, размышляя над этими словами, и глядел на Альму. Взгляды их встретились, и оба замерли. Мысленно Альма делала отчаянные попытки ухватиться за единственную соломинку, которая еще оставалась в ее распоряжении, - за свое чувство юмора и за неизменное понимание комизма ситуации.
Она подумала: «Я знаю, что было в той чаше, из которой пили Тристан и Изольда. Там был грибной суп». Но должно быть, Чик прочел в ее глазах совсем другое, потому что он вдруг позволил своей шляпе упасть на пол, затем обнял Альму и поцеловал ее. На какой-то миг она задержала дыхание, а затем ответила на его поцелуй.
Объятия Чика становились все крепче и крепче, он целовал неумело, но, без всякого сомнения, вполне серьезно и с полной отдачей. Чувствуя, что у нее вот-вот закружится голова, Альма оттолкнула его; Чик тотчас разжал руки, отпустил девушку и отступил на шаг.
- Ты именно это имела в виду, когда говорила о деловом настроении? - спросил он.
Альма кивнула, потом засмеялась, но тут же осеклась.
- Чик, - проговорила она, - о Чик, поцелуй меня еще. Ой нет, не надо. Нет! У нас просто нет времени.
- Ваша встреча состоится?
- Да. Впрочем, не знаю. А ты давно хотел меня поцеловать?
- Очень давно, думаю, лет сто.
- Я пыталась дозвониться до тебя и сказать, чтобы ты вошел в дом с заднего крыльца, потому что подумала, что этот мужчина может знать тебя в лицо, и если он увидит тебя здесь, то уже не придет.
- Вот именно поэтому я оставил машину на Буш-стрит и вошел в дом со двора. Видишь ли, чтобы стать детективом, я прохожу соответствующую подготовку.
- Мне следовало бы догадаться, что ты сам сообразишь! Однако уже без десяти восемь…
Чик кивнул и наклонился, чтобы поднять свою шляпу.
- Мне надо залезать в укрытие. Если ты не имеешь ничего против, я бы спрятался в ванной. С этого момента никаких разговоров, ничего. Когда он придет, тяни время. Сделай вид, что дневник у тебя и что ты хочешь видеть принесенные им деньги. Говори ему что угодно.
Я не заставлю себя ждать.
- Но, Чик, что ты намерен делать? Это не опасно?
- Что-нибудь да сделаю. Отниму деньги и перережу ему глотку. Я что-нибудь придумаю. - С этими словами он открыл дверь в ванную.
- Но, Чик…
- Тс-с! - прошипел Чик из ванной комнаты и тут же высунул голову наружу. - Еще один маленький вопрос: ты выйдешь за меня замуж?
- Конечно!
- Порядок! - И он закрыл дверь.
Альма сделала три шага по направлению к ванной, потом остановилась и улыбнулась, глядя на дверь. Конечно, ситуация опасная, в этом не было никакого сомнения. «Покупатель» был гораздо крупнее Чика и на вид очень силен. С другой стороны, откуда ей взяться, опасности? Чик знает, что надо делать, и, несомненно, у него есть оружие. Внезапно девушка побледнела: а что, если тот человек тоже вооружен и будет стрелять в Чика? Она решительно пошла к двери ванной комнаты; пока не поздно, надо оставить эту затею. Альма боялась огнестрельного оружия и ненавидела его; ее воображение нарисовало картину: рука мужчины сжимает пистолет, направленный на Чика. Однако она тут же остановилась. Теперь Чик никак не мог быть ранен, для этого просто не существовало условий. И он, и она никогда не причинят боли друг другу; и ничто на свете не сможет причинить им боль. Никогда.
Альма пересекла комнату и, взяв пакет с крекерами и миску из-под супа, убрала их с глаз долой в выдвижной ящик комода, а затем, стряхнув крошки с кресла и ковра, оглядела комнату. После этого она села в кресло и взяла книгу, однако не стала раскрывать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41