Он хочет мне многое сказать, дурачок! Да когда он услышит то, что я ему расскажу, у него глаза на лоб полезут! Потому что я решила рассказать Никите все, что случилось со мной за последние две недели. Если он не поймет и не поверит мне, тогда и никто не поверит, и нужно собирать чемодан и отправляться своим ходом в психбольницу. Но я туда не хочу, а хочу отомстить старому людоеду Петру Ильичу за все.
Должна же быть справедливость на этом свете!
А уж потом, когда мы расправимся с негодяем, я, так уж и быть, помогу Никите разбогатеть. Без меня, думаю, он не справится, ведь даже у комиссара Каттани в кино не все получалось, как задумано!
Так, а перед встречей с Никитой нужно зайти в; редакцию, чтобы взять там газеты со всеми моими статьями. Никитушка газет не читает — ему вечно некогда, — а у меня статьи только в компьютере. На слово он мне вряд ли поверит, нужен наглядный материал И к черту серость и безликость! Я хочу нравиться любимому человеку! Больше никаких джинсов и дурацких шнурованных ботинок.
Я коршуном накинулась на мамулин платяной шкаф и вынырнула оттуда, нагруженная одеждой. Потом провела сорок минут в ванной за макияжем и прической. Черный брючный костюм, отлично сидящий на моей фигуре, ботильоны на высоком каблуке — у мамули все на высоком каблуке, — а сверху длинное свободное пальто цвета опавшей листвы и золотистый шарф. Все-таки здорово, что мы с мамулей так похожи, даже размер ноги один и тот же!
* * *
В отделе была тишь да гладь: Гюрза уехала по каким-то своим таинственным змеиным делам, и только Кап Капыч сидел в углу, наслаждаясь тишиной, и вязал носок в красную и черную полоску.
— Сашуха! — радостно осклабился он при моем появлении. — Как хорошо, что ты пришла! Выглядишь потрясно! Ты не влюбилась?
Работая в дамском журнале, Кап Капыч обрел истинно женскую проницательность.
Я улыбнулась как можно загадочней.
— Ну не хочешь — не говори. Я тебе сейчас кофейку соображу. Твои рассказики пошли на ура, и у меня благодаря тебе тайм-аут.
— Спасибо, дорогой, — я прошла к своему столу и выдвинула ящик, — только мне нужно сразу уходить, а то застукают, а Главный не велел на работу выходить под угрозой расстрела через увольнение.
— Это как? — живо заинтересовался Кап Капыч, откладывая вязание и доставая из своего стола банку кофе.
И в эту самую минуту зазвонил телефон.
Кап Капыч снял трубку, пару секунд послушал и протянул мне трубку:
— Это тебя!
Я замахала руками — меня ведь здесь нет! — но в трубке явно слышали реплику Капыча, и не было смысла дальше скрываться.
Надеясь, что это какой-нибудь незначительный звонок, я взяла трубку.
— Говорит Березкин, — раздался возле моего уха какой-то сдавленный голос, как будто человек говорил через платок или марлевую повязку, — Алексей Игоревич Березкин… Вы знаете, кто я такой.
— Да, Алексей Игоревич, — осторожно ответила я.
— Должен предупредить вас, Александра Юрьевна, я собираюсь подать на вас в суд.
— Вот как? За что же?
— За клевету.
— Я вас оклеветала? Я только опубликовала документы, которые попали ко мне в руки!
— Это фальшивка. Прежде чем публиковать эти документы, вы должны были проверить их подлинность.
— Что ж, подавайте в суд, — резко ответила я. — Как вы понимаете, у моей газеты тоже найдется опытный адвокат, и мы еще посмотрим, каким будет решение суда! А запись вашего разговора с Ликой Кондратенко — это тоже фальшивка?
— По поводу этой записи я хотел бы с вами поговорить. — Голос его стал еще более сдавленным, он звучал глухо, как из-под земли.
— Говорите, — я пожала плечами, хотя мой собеседник и не мог видеть этого жеста.
— Нет, не по телефону! Вы же понимаете.
Это не телефонный разговор! Мы должны с вами встретиться.
— Э, нет, Алексей Игоревич! — Я повысила голос, и бедный Кап Капыч, внимательно прислушивающийся к нашему разговору, невольно отстранился. — Встречаться с вами я не хочу! Наш сегодняшний разговор подозрительно напоминает ваш недавний разговор с Ликой, записанный на той самой кассете.
Что случилось с Ликой, мы оба с вами прекрасно помним…
— Я не имею к этому никакого отношения!
— А у милиции на этот счет другое мнение, — проговорила я мстительно. — Во всяком случае, встреча с вами совершенно не входит в мои планы!
— Я очень прошу вас… — Голос Березкина стал умоляющим. — Если вы передумаете, вот адрес: Седьмая Советская, дом четыре, квартира шесть.., я буду ждать там сегодня с шести до семи.
— Я же сказала, не собираюсь встречаться с вами, по крайней мере, один на один.
— Седьмая Советская четыре, квартира шесть, — повторил он, как будто пытаясь меня загипнотизировать.
Я бросила трубку и повернулась к Кап Капычу. Он смотрел на меня с виноватым видом:
— Сашулечка, прости дурака. Не привык врать по телефону, он тебя попросил, ну я, не подумав, и передал тебе трубку…
— Это Березкин, — задумчиво сказала я.
— Я понял, — Кап Капыч размешал кофе и протянул мне чашку, — и чего он хочет?
— Он хочет со мной встретиться и поговорить.
— Но ты, надеюсь, не собираешься с ним встречаться?
— Да нет, конечно. — Я отпила кофе и поморщилась: слишком горячо. — Ты же слышал, я отказалась.
— Ну и правильно. — Кап Капыч удовлетворенно кивнул и вытащил из своего стола вязание.
* * *
Я заскочила еще в парикмахерскую и все равно приехала в кафе чуть раньше назначенного срока. И только направилась было к нашему угловому столику, как услышала окрик Аллы:
— Девушка, этот столик занят!
— Эй, это же я! Я тут была вчера с Никитой…
— Ну надо же! — Алла присела на стул, придирчиво меня разглядывая. — В жизни бы тебя не узнала.
Она потянула носом:
— Духи какие?
«Мамулины, французские», — мысленно ответила я и улыбнулась небрежно, так что у Аллы пропала охота к расспросам.
— Значит, у вас серьезно, — констатировала она, — что принести-то?
Я заказала бутылку минеральной воды, и Алла удалилась, все время поглядывая по сторонам.
Никита опаздывал. Я выпила водички, закурила и разложила газеты со своими статьями в хронологическом порядке. Наконец от дверей послышались охи и ахи, и я увидела Никиту.
И как вы думаете, что было в руках у этого чудовища? Правильно догадались: в руке Никитушка держал огромный букет желтых роз, штук семь, не меньше. Он воззрился на меня с недоумением, но Алла быстренько ввела его в курс дела, то есть подтвердила, что это я, та самая Саша Петухова. Никита сглотнул и направился ко мне через зал, задевая чужие столики и ничего вокруг не замечая.
Все пропало, мысленно констатировала я.
Сейчас я расчихаюсь на все кафе, Никита будет смотреть на меня с жалостью, а официантки — с насмешкой. А если сейчас отшатнуться и заорать, чтобы немедленно убрал розы, Никита обидится, и у нас все будет кончено.
Так фиг же вам всем! Я не позволю судьбе надо мной издеваться!
Я встала с места навстречу Никите и взяла из его рук букет. Он был без обертки. Я сдвинула в сторону аккуратную манжеточку, которая повязывается на розы, чтобы не уколоть руки, и сжала стебли в кулаке. Шипы воткнулись в ладонь. Я сжала руку еще сильнее. Было очень больно, но я улыбнулась и сказала тихо:
— Спасибо, милый, мне так давно никто не дарил цветов…
Еще бы, все мои друзья боятся попасть впросак: черт меня знает, как я буду реагировать на цветочки!
— Саша, ты не плачь, — засуетился Никита, — хочешь, я буду дарить тебе такие розы каждый день?
Вот спасибо-то! Обрадовал, можно сказать…
— Я очень тронута… Только давай попросим Аллу, чтобы поставила пока их в сторонке. Букет очень большой, а я хочу при нашем разговоре видеть твое лицо.
Слава тебе, Господи, проклятые розы унесли! Но от Никиты я готова была принять хоть целый куст акации! Тем более что в носу не свербело и глаза не слезились.
— Никита, — начала я решительно, — я должна тебе сказать…
— Подожди, ничего не говори, я сам, — прервал он меня. — Мужчина в таком деле должен быть первым… — и тут же замолчал, собираясь с мыслями.
А что мне оставалось делать? Прерывать, мужчин в таких случаях не рекомендуется. Если я сейчас скажу, что нужно отложить этот разговор до более подходящего случая, потому что у меня другие заботы, этого подходящего случая может вообще не быть.
— У меня куча недостатков, — начал Никита со вздохом. — Нет, не так.
— Ты так изменилась.., нет, тоже не то.
Никита залпом выпил стакан минеральной воды и выпалил:
— Я понял, что я тебя люблю!
— Вот как? И когда же ты это понял? — Я постаралась задать это вопрос как можно мягче, чтобы не спугнуть Никитушку.
— Вчера ночью, нет, сегодня утром.., ну, не важно. Ты тоже меня любишь, с девятого класса, сама говорила… И раз уж такая судьба нам была встретиться, то давай быть вместе!
Ей-богу, я уже соскучился…
Выговорив самое трудное, Никита вздохнул с облегчением и уставился на меня в ожидании ответа.
Интересно, с чего он взял, что я его люблю? Я говорила, что была влюблена в него в девятом классе, но это вовсе не значит, что все десять лет я хранила ему верность. Но попробуйте, скажите такое мужчине…
— Хороший мой, — проворковала я и погладила Никитушку по щеке.
Он успокоенно заулыбался.
— Слушай, а что мы тут делаем? Пошли ко мне!
— Нет, — сказала я по возможности твердо, — к тебе мы не пойдем, потому что ты сразу же потянешь меня в постель.
— Ага…
— А нам с тобой надо очень серьезно поговорить. Не про любовь, будем считать, что про любовь мы уже все выяснили.
— Я не могу ни про что говорить, — признался Никита, — ты такая красивая…
— Никита, — взмолилась я, — ты можешь сосредоточиться? Представь, что ты на работе!
— Вот интересно! То недовольна, что я все про комбинат, а то велишь думать про работу! — — Все, кончаем шутки, — строго сказала я, — займемся делом. Никита, только ты можешь мне помочь. И себе, кстати, тоже. Вот, слушай.
И я рассказала ему, как в нашем доме появился Петр Ильич, и как они с мамулей заставили меня написать первую статью про «Домовенка».
— Читай! — Я протянула ему статью.
— Это же надо, — протянул Никита, прочитав, — от балды такого нагородила. Я бы на месте директора этого «Домовенка» тебе морду расквасил.
— Об этом после, — отмахнулась я и рассказала ему про Ираиду и ее соседку.
Никита прочитал вторую статью, потом третью, потом увлекся и стал задавать вопросы по делу. Когда я описала ему наш разговор с Ахтырским, он насупил брови, но после рассказа о Мишке Котенкине, брови полезли вверх.
— Дурак твой Котенкин! Кто же к серьезным людям просто так лезет? Могли и вообще убить…
Когда он узнал все про убийство Антонова, про Березкина и про смерть Лики, он сильно нахмурился.
— Лапочка, — сказал он, отодвигая газеты, — и ты утверждаешь, что вся эта буза возникла из-за одной твоей дурацкой высосанной из пальца статьи?
— Почему дурацкой, — обиделась я, — все говорят, что я хорошо пишу…
— Дорогая, не бывает таких совпадений, — гнул свое Никита.
— Сама знаю, — огрызнулась я, — ты не перебивай.
И я рассказала о том, как совершенно случайно стала следить за Петром Ильичем, как побывала у него в квартире, как сумела там скопировать дискету из «Корзины» — в ней упоминался Новоапраксинский комбинат — и как решила поехать на этот комбинат на разведку.
— Вот тебе и судьба… — проговорил Никита. — И каков результат твоих поисков?
— Результат положительный пока только один, — улыбнулась я, — я встретила тебя…
Понимаешь, я твердо знаю, что стоит за всем он, Петр Ильич, но доказательств-то у меня никаких нету.
— Я должен посмотреть дискету, — потребовал Никита и поднялся с места, — пойдем ко мне!
Я переглянулась с Аллой и послушно побежала за Никитой, который, не оглядываясь, устремился к выходу.
Дома он уселся за компьютер и по уверенности, с которой он с ним обращался, я поняла, что Никитушка — специалист не чета мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35