Однако жить-то надо. И он должен жить в этом ушедшем Лондоне, таком странном и в то же время до боли знакомом — в Лондоне Флоры. Если…
Чевиот пришел в себя; нога ударилась о ступеньку. Хорошенькая двуколка, освещаемая с двух сторон яркими фонарями, которой правил расторопный на вид кучер, прикатила со стороны Арлингтон-стрит, проехала еще немного по улице и остановилась у двери Вулкана.
Из коляски, поддерживаемый расторопным кучером, выпрыгнул джентльмен, ростом и сложением походивший на Чевиота и одетый точно так же. Однако годами новоприбывший был моложе. На лице его с длинным красным носом и густыми каштановыми бакенбардами застыл рассеянный взгляд.
Они с Чевиотом вместе взошли по ступенькам, поглядывая друг на друга, и одновременно оказались у приоткрытой двери.
— После вас, сэр, — вежливо посторонился Чевиот.
— Что вы, сэр! — возразил новоприбывший, который был слегка навеселе и держался подчеркнуто любезно. — Проходите, проходите! Нет, нет, что вы! После вас.
Обмен любезностями мог бы продолжаться вечно, если бы Чевиот не распахнул обе створки двери. Кланяясь друг другу и улыбаясь, оба вошли в маленькую и тесную прихожую. Перед ними оказалась еще одна дверь: тяжелая, очень толстая, выкрашенная в черный цвет с позолотой, с продолговатым закрытым глазком на уровне лица.
Снова преувеличенно вежливо поклонившись, дружелюбный незнакомец с пышными бакенбардами протиснулся мимо Чевиота и дернул медный колокольчик. Филенка глазка немедленно открылась. Сначала незнакомца, а потом и Чевиота подвергли тщательному осмотру чьи-то острые и довольно бесцеремонные глаза.
Повернулся тяжелый ключ. Два засова со скрипом отодвинулись. Дверь открыл лакей в строгой красно-черной ливрее, с белым воротом и манжетами, золочеными пряжками на туфлях. Волосы у него были напудрены, как и у остальных лакеев, хотя в обществе пудреные волосы уже лет тридцать назад вышли из моды.
Любой опытный полицейский, бросив всего один взгляд на покрытое шрамами мрачное лицо лакея, сразу понял бы, с кем имеет дело, и насторожился.
— Добрый вечер, милорд, — почтительно поздоровался лакей с дружелюбным незнакомцем. Затем почти так же — чуть менее вежливо — он обратился к Чевиоту: — Добрый вечер, мистер Чевиот.
Чевиот буркнул что-то неразборчивое. Увидев лакея, он весь подобрался, почувствовав опасность, но тут же расслабился, поняв, что, должно быть, хорошо известен здесь.
Лакей ловко принял плащ у «милорда». Но поскольку милорд не сделал попытки снять цилиндр, Чевиот также остался в головном уборе, когда лакей снял с него плащ.
— Ха-ха-ха! — вдруг расхохотался милорд. Глаза его сверкнули, и он потер руки в белых перчатках, словно предвкушая что-то интересное. — Как сегодня игра, Скимпсон?
— Как всегда, милорд. Прошу вас, джентльмены, пройти наверх.
Мраморный холл в заведении Вулкана был просторным, с высоким потолком, хотя воздух там был спертый, несмотря на слабый цветочный аромат. Один репортер, побывавший у Вулкана, восторженно писал, что холл «полон кадок с самыми отборными цветущими и экзотическими растениями».
Лестница, покрытая красным ковром, вела к еще одной закрытой двери. Хотя перила были довольно тонкой работы — кованые, с орнаментом, — их немного портила позолота. По пути наверх милорд стал еще дружелюбнее.
— Впервые у Вулкана, сэр? — осведомился он.
— Откровенно говоря — да… почти.
— Ну и ладно! Не важно. — По лицу милорда пробежала тень. — Я просадил здесь две тысячи за несколько дней, к чему скрывать. Но здесь играют честно, вот что самое главное. — Он снова просиял. — А сегодня мне повезет. Я это чувствую. Я всегда чувствую. Что предпочитаете? «Красное и черное»? Пойдете ва-банк? Сыграете на рулетке?
— Боюсь, в «красном и черном» я мало что смыслю. Милорд остановился и, пошатываясь, развернулся к своему спутнику, облокотившись о перила.
— Не смыслите в «красном и черном»?! — воскликнул он, изумленно раскрывая глаза. — Перестаньте! Черт побери! Откуда же вы приехали? Это самая простая игра. Сейчас я вам покажу!
Милорд стащил с рук белые перчатки.
— Вот стол. — Руками он очертил большой стол. — Слева черное, то есть «нуар» по-французски, а справа красное, или «руж». В середине сидит крупье… — Он замолчал и издал лошадиный смешок; потом снова посерьезнел. — Извиняюсь. — Милорд поклонился. — Я так давно общаюсь с нашими весельчаками (славные парни, надо признаться!), что начал говорить как они. Конечно, конечно, я имею в виду банкомета.
— Да, я понял.
— Отлично! У крупье шесть колод карт. Он тасует их и сдает, начиная слева, то есть с черного. Выигрывает тот, кто наберет тридцать одно очко. Пока понятно?
— Да.
— Хорошо. Предположим, крупье сдает туза (одно очко), короля, даму или валета — они идут по десяти очков, девятку, еще одну картинку, пятерку, двойку… — Милорд замолчал, что-то подсчитывая в уме и шевеля губами. — Так вот! Сколько получается на красном?
— Тридцать пять.
— Жаль! Значит, черные выигрывают. Видите, как просто: вы ставите на черное или красное, вот и все. — Милорд помолчал еще. — Правда, всегда есть вероятность «апрэ».
— Позвольте спросить, что такое «апрэ»?
— А! Это когда черное и красное набирают одинаковое количество очков. Тридцать одно, тридцать четыре — любое число. К счастью, такое бывает редко. — Милорд слегка нахмурился. — В таком случае банк загребает все деньги.
— Банк загребает… — начал было ошеломленный Чевиот, но вовремя сдержался, закашлялся и кивнул.
— Просто, правда? — спросил милорд.
— Очень просто. Ну что, пойдем?
На площадке они очутились перед дверью, которая, очевидно, была сработана из прочного железа. Глазка в ней не было. Чевиот, задумавшись, почти не заметил двери.
«Красное и черное» не только простая игра, это игра примитивная. При наличии шести колод одинаковое количество очков на красном и черном выпадает чаще, чем кажется распаленным в игре понтерам; и тогда банк забирает все. Собственно говоря, банк вообще ничем не рискует: игроки ставят деньги друг против друга.
— Ну а я, — продолжал милорд, — люблю рулетку. Сегодня я их нагрею; вот увидите! И потом, за рулеткой всегда есть на что посмотреть — на Кейт де Бурк.
— О да, — кивнул Чевиот, как будто данное имя было ему хорошо знакомо. — Кейт де Бурк!
— Она — собственность Вулкана, — продолжал милорд, подмигивая, — но по ней сразу видно, что она уличная. Вы ее сразу увидите: всегда сидит за рулеточным столом. Готов побиться об заклад, что ее настоящее имя попросту Кэти Бэрк! Волосы как вороново крыло! Пухленькая, как куропатка! Смуглая, как… — Он замолчал.
Толстая, толщиной в четыре дюйма, железная дверь отворилась бесшумно; должно быть, лакей снизу подал сигнал. Не было слышно, как отодвигаются подбитые войлоком засовы. За дверью стоял еще один лакей. Чевиот невольно засмотрелся в его мертвые глаза и увидел шрам, старательно присыпанный толстым слоем пудры.
Из широкого, с высоким потолком игорного зала пахнуло душным, спертым, почти невыносимым воздухом. Зал, видимо, занимал весь этаж.
Окон не было. Шторы желтого бархата с витыми красными ламбрекенами шли до самого пола, покрытого длинноворсовым ковром с узором в виде желтых колец. У левой стены находился мраморный камин, в котором развели жаркий огонь. Пламя ревело; во все стороны летели искры. Против другой стены, справа от него, на столах, накрытых белыми скатертями, стояли серебряные подносы с сандвичами, салатом из омаров, чашами фруктов и длинными рядами бутылок. Но отчетливее всего Чевиот ощутил витающее в воздухе возбуждение; оно исходило от игорных столов, на которые падал свет восковых светильников.
Два стола, каждый по восемнадцать футов длиной, закругленные на концах и покрытые зеленым сукном с яркими отметинами для ставок, были развернуты широкой стороной к железной двери.
Ближний стол был расчерчен для игры в «красное и черное»: с одной стороны красовались крупные красные треугольники, с другой — черные. Дальний стол, который Чевиоту был не так ясно виден, на первый взгляд представлял собой разновидность обычной современной рулетки, если не считать того, что колесо было сработано грубее.
В центре каждого стола лицом к нему сидел первый крупье. За ним стоял второй, державший в руке длинную деревянную лопаточку для денег и жетонов.
— Пока! — произнес милорд, помахав Чевиоту и беззвучно шагая по толстому ковру. Голос его показался неестественно звонким.
В зале царила тишина, нарушаемая лишь бормотанием банкометов, шлепками переворачиваемых карт, щелчками прыгающего шарика на рулетке да шорохом жетонов слоновой кости, придвигаемых лопаточкой.
Чевиот вертел головой, пытаясь разглядеть в толпе профессиональных шулеров и вышибал Вулкана. Он подошел к столу. Вокруг него было полным-полно постоянных посетителей — мужчин в безупречных фраках, в цилиндрах. Они сидели вплотную к столу на шатких стульях, имитирующих чиппендейловские.
Оглядевшись и убедившись, что все ставки сделаны, крупье принялся быстро сдавать.
Чевиот подошел к столу, следя за мелькающими картами.
— Шесть! — бормотал крупье. — Красное.
Некий молодой старичок, которому можно было дать все сорок, несмотря на то что на самом деле ему было не больше двадцати одного — двадцати двух лет, тяжело вздохнул и придвинулся ближе.
— Есть! — прошептал он. — Красное выиграет! Должно выиграть! Ставлю еще…
— Ш-ш-ш!
Крупье принялся сдавать карты другой стороне. Руки его двигались стремительно, но не настолько, чтобы игроки не видели очки на переворачиваемых картах.
Он выложил даму бубен, валета треф и десятку червей — каждая из них стоила десять очков. Помедлив, крупье вытянул из колоды восьмерку треф.
— Семь! — объявил он. — Черное выиграло.
Молодой старичок помертвел; лицо его словно опало. Он что-то прошептал и поднялся со стула. Рядом с ним полный, широколицый человек с внешностью отставного морского офицера, в белоснежной кружевной сорочке, мягко дотронулся до его плеча и усадил на место.
Чевиот обошел стол и направился к рулетке. Огонь в камине шипел и плевался; в его отблесках ярко отсвечивали ряды бутылок напротив. Кто-то вскрикнул, когда закончилась партия. Защелкали жетоны. Здесь посетителей было полно. Лакеи бесшумно сновали по ковру, разнося подносы с кларетом, бренди и шампанским.
Подойдя к столу для игры в рулетку, Чевиот остановился и поднял голову. Наверху, на высоте около четырнадцати футов, над самым столом, тянулся длинный балкон шириной во всю стену, также занавешенный желтыми шторами с красными ламбрекенами. С первого взгляда создавалось впечатление, что ограждавшие его позолоченные перила были изготовлены из кованого железа, но, вероятнее всего, под позолотой скрывалось трухлявое дерево. Из зала на балкон можно было подняться по двум крутым лесенкам.
«Вот оно», — подумал Чевиот.
Желтые шторы не скрывали трех дверей, выходящих на балкон. На средней массивной двери красного дерева красовалась позолоченная буква "В". «Личный кабинет Вулкана. Если он бережлив, а Фредди точно описал его, и мой план хоть сколько-нибудь разумен…»
Он перевел взгляд на игроков за рулеткой. Среди них находились две женщины. Одна из них, судя по описанию милорда, была Кейт де Бурк, «собственность Вулкана».
Кейт сидела у правого края, спиной к столам с закусками. Она была невысокой; ее угрюмая красота бросалась в глаза. Блестящие черные волосы зачесаны назад, обнажая уши, и сзади свернуты в тугой пучок. Острые, живые глаза затуманились; на фоне темно-карих радужек и угольно-черных зрачков белки казались неестественно белыми. Справа от нее лежала кучка жетонов; она рассеянно перебирала их, складывая стопкой. Она о чем-то задумалась; ее полные губы были плотно сжаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Чевиот пришел в себя; нога ударилась о ступеньку. Хорошенькая двуколка, освещаемая с двух сторон яркими фонарями, которой правил расторопный на вид кучер, прикатила со стороны Арлингтон-стрит, проехала еще немного по улице и остановилась у двери Вулкана.
Из коляски, поддерживаемый расторопным кучером, выпрыгнул джентльмен, ростом и сложением походивший на Чевиота и одетый точно так же. Однако годами новоприбывший был моложе. На лице его с длинным красным носом и густыми каштановыми бакенбардами застыл рассеянный взгляд.
Они с Чевиотом вместе взошли по ступенькам, поглядывая друг на друга, и одновременно оказались у приоткрытой двери.
— После вас, сэр, — вежливо посторонился Чевиот.
— Что вы, сэр! — возразил новоприбывший, который был слегка навеселе и держался подчеркнуто любезно. — Проходите, проходите! Нет, нет, что вы! После вас.
Обмен любезностями мог бы продолжаться вечно, если бы Чевиот не распахнул обе створки двери. Кланяясь друг другу и улыбаясь, оба вошли в маленькую и тесную прихожую. Перед ними оказалась еще одна дверь: тяжелая, очень толстая, выкрашенная в черный цвет с позолотой, с продолговатым закрытым глазком на уровне лица.
Снова преувеличенно вежливо поклонившись, дружелюбный незнакомец с пышными бакенбардами протиснулся мимо Чевиота и дернул медный колокольчик. Филенка глазка немедленно открылась. Сначала незнакомца, а потом и Чевиота подвергли тщательному осмотру чьи-то острые и довольно бесцеремонные глаза.
Повернулся тяжелый ключ. Два засова со скрипом отодвинулись. Дверь открыл лакей в строгой красно-черной ливрее, с белым воротом и манжетами, золочеными пряжками на туфлях. Волосы у него были напудрены, как и у остальных лакеев, хотя в обществе пудреные волосы уже лет тридцать назад вышли из моды.
Любой опытный полицейский, бросив всего один взгляд на покрытое шрамами мрачное лицо лакея, сразу понял бы, с кем имеет дело, и насторожился.
— Добрый вечер, милорд, — почтительно поздоровался лакей с дружелюбным незнакомцем. Затем почти так же — чуть менее вежливо — он обратился к Чевиоту: — Добрый вечер, мистер Чевиот.
Чевиот буркнул что-то неразборчивое. Увидев лакея, он весь подобрался, почувствовав опасность, но тут же расслабился, поняв, что, должно быть, хорошо известен здесь.
Лакей ловко принял плащ у «милорда». Но поскольку милорд не сделал попытки снять цилиндр, Чевиот также остался в головном уборе, когда лакей снял с него плащ.
— Ха-ха-ха! — вдруг расхохотался милорд. Глаза его сверкнули, и он потер руки в белых перчатках, словно предвкушая что-то интересное. — Как сегодня игра, Скимпсон?
— Как всегда, милорд. Прошу вас, джентльмены, пройти наверх.
Мраморный холл в заведении Вулкана был просторным, с высоким потолком, хотя воздух там был спертый, несмотря на слабый цветочный аромат. Один репортер, побывавший у Вулкана, восторженно писал, что холл «полон кадок с самыми отборными цветущими и экзотическими растениями».
Лестница, покрытая красным ковром, вела к еще одной закрытой двери. Хотя перила были довольно тонкой работы — кованые, с орнаментом, — их немного портила позолота. По пути наверх милорд стал еще дружелюбнее.
— Впервые у Вулкана, сэр? — осведомился он.
— Откровенно говоря — да… почти.
— Ну и ладно! Не важно. — По лицу милорда пробежала тень. — Я просадил здесь две тысячи за несколько дней, к чему скрывать. Но здесь играют честно, вот что самое главное. — Он снова просиял. — А сегодня мне повезет. Я это чувствую. Я всегда чувствую. Что предпочитаете? «Красное и черное»? Пойдете ва-банк? Сыграете на рулетке?
— Боюсь, в «красном и черном» я мало что смыслю. Милорд остановился и, пошатываясь, развернулся к своему спутнику, облокотившись о перила.
— Не смыслите в «красном и черном»?! — воскликнул он, изумленно раскрывая глаза. — Перестаньте! Черт побери! Откуда же вы приехали? Это самая простая игра. Сейчас я вам покажу!
Милорд стащил с рук белые перчатки.
— Вот стол. — Руками он очертил большой стол. — Слева черное, то есть «нуар» по-французски, а справа красное, или «руж». В середине сидит крупье… — Он замолчал и издал лошадиный смешок; потом снова посерьезнел. — Извиняюсь. — Милорд поклонился. — Я так давно общаюсь с нашими весельчаками (славные парни, надо признаться!), что начал говорить как они. Конечно, конечно, я имею в виду банкомета.
— Да, я понял.
— Отлично! У крупье шесть колод карт. Он тасует их и сдает, начиная слева, то есть с черного. Выигрывает тот, кто наберет тридцать одно очко. Пока понятно?
— Да.
— Хорошо. Предположим, крупье сдает туза (одно очко), короля, даму или валета — они идут по десяти очков, девятку, еще одну картинку, пятерку, двойку… — Милорд замолчал, что-то подсчитывая в уме и шевеля губами. — Так вот! Сколько получается на красном?
— Тридцать пять.
— Жаль! Значит, черные выигрывают. Видите, как просто: вы ставите на черное или красное, вот и все. — Милорд помолчал еще. — Правда, всегда есть вероятность «апрэ».
— Позвольте спросить, что такое «апрэ»?
— А! Это когда черное и красное набирают одинаковое количество очков. Тридцать одно, тридцать четыре — любое число. К счастью, такое бывает редко. — Милорд слегка нахмурился. — В таком случае банк загребает все деньги.
— Банк загребает… — начал было ошеломленный Чевиот, но вовремя сдержался, закашлялся и кивнул.
— Просто, правда? — спросил милорд.
— Очень просто. Ну что, пойдем?
На площадке они очутились перед дверью, которая, очевидно, была сработана из прочного железа. Глазка в ней не было. Чевиот, задумавшись, почти не заметил двери.
«Красное и черное» не только простая игра, это игра примитивная. При наличии шести колод одинаковое количество очков на красном и черном выпадает чаще, чем кажется распаленным в игре понтерам; и тогда банк забирает все. Собственно говоря, банк вообще ничем не рискует: игроки ставят деньги друг против друга.
— Ну а я, — продолжал милорд, — люблю рулетку. Сегодня я их нагрею; вот увидите! И потом, за рулеткой всегда есть на что посмотреть — на Кейт де Бурк.
— О да, — кивнул Чевиот, как будто данное имя было ему хорошо знакомо. — Кейт де Бурк!
— Она — собственность Вулкана, — продолжал милорд, подмигивая, — но по ней сразу видно, что она уличная. Вы ее сразу увидите: всегда сидит за рулеточным столом. Готов побиться об заклад, что ее настоящее имя попросту Кэти Бэрк! Волосы как вороново крыло! Пухленькая, как куропатка! Смуглая, как… — Он замолчал.
Толстая, толщиной в четыре дюйма, железная дверь отворилась бесшумно; должно быть, лакей снизу подал сигнал. Не было слышно, как отодвигаются подбитые войлоком засовы. За дверью стоял еще один лакей. Чевиот невольно засмотрелся в его мертвые глаза и увидел шрам, старательно присыпанный толстым слоем пудры.
Из широкого, с высоким потолком игорного зала пахнуло душным, спертым, почти невыносимым воздухом. Зал, видимо, занимал весь этаж.
Окон не было. Шторы желтого бархата с витыми красными ламбрекенами шли до самого пола, покрытого длинноворсовым ковром с узором в виде желтых колец. У левой стены находился мраморный камин, в котором развели жаркий огонь. Пламя ревело; во все стороны летели искры. Против другой стены, справа от него, на столах, накрытых белыми скатертями, стояли серебряные подносы с сандвичами, салатом из омаров, чашами фруктов и длинными рядами бутылок. Но отчетливее всего Чевиот ощутил витающее в воздухе возбуждение; оно исходило от игорных столов, на которые падал свет восковых светильников.
Два стола, каждый по восемнадцать футов длиной, закругленные на концах и покрытые зеленым сукном с яркими отметинами для ставок, были развернуты широкой стороной к железной двери.
Ближний стол был расчерчен для игры в «красное и черное»: с одной стороны красовались крупные красные треугольники, с другой — черные. Дальний стол, который Чевиоту был не так ясно виден, на первый взгляд представлял собой разновидность обычной современной рулетки, если не считать того, что колесо было сработано грубее.
В центре каждого стола лицом к нему сидел первый крупье. За ним стоял второй, державший в руке длинную деревянную лопаточку для денег и жетонов.
— Пока! — произнес милорд, помахав Чевиоту и беззвучно шагая по толстому ковру. Голос его показался неестественно звонким.
В зале царила тишина, нарушаемая лишь бормотанием банкометов, шлепками переворачиваемых карт, щелчками прыгающего шарика на рулетке да шорохом жетонов слоновой кости, придвигаемых лопаточкой.
Чевиот вертел головой, пытаясь разглядеть в толпе профессиональных шулеров и вышибал Вулкана. Он подошел к столу. Вокруг него было полным-полно постоянных посетителей — мужчин в безупречных фраках, в цилиндрах. Они сидели вплотную к столу на шатких стульях, имитирующих чиппендейловские.
Оглядевшись и убедившись, что все ставки сделаны, крупье принялся быстро сдавать.
Чевиот подошел к столу, следя за мелькающими картами.
— Шесть! — бормотал крупье. — Красное.
Некий молодой старичок, которому можно было дать все сорок, несмотря на то что на самом деле ему было не больше двадцати одного — двадцати двух лет, тяжело вздохнул и придвинулся ближе.
— Есть! — прошептал он. — Красное выиграет! Должно выиграть! Ставлю еще…
— Ш-ш-ш!
Крупье принялся сдавать карты другой стороне. Руки его двигались стремительно, но не настолько, чтобы игроки не видели очки на переворачиваемых картах.
Он выложил даму бубен, валета треф и десятку червей — каждая из них стоила десять очков. Помедлив, крупье вытянул из колоды восьмерку треф.
— Семь! — объявил он. — Черное выиграло.
Молодой старичок помертвел; лицо его словно опало. Он что-то прошептал и поднялся со стула. Рядом с ним полный, широколицый человек с внешностью отставного морского офицера, в белоснежной кружевной сорочке, мягко дотронулся до его плеча и усадил на место.
Чевиот обошел стол и направился к рулетке. Огонь в камине шипел и плевался; в его отблесках ярко отсвечивали ряды бутылок напротив. Кто-то вскрикнул, когда закончилась партия. Защелкали жетоны. Здесь посетителей было полно. Лакеи бесшумно сновали по ковру, разнося подносы с кларетом, бренди и шампанским.
Подойдя к столу для игры в рулетку, Чевиот остановился и поднял голову. Наверху, на высоте около четырнадцати футов, над самым столом, тянулся длинный балкон шириной во всю стену, также занавешенный желтыми шторами с красными ламбрекенами. С первого взгляда создавалось впечатление, что ограждавшие его позолоченные перила были изготовлены из кованого железа, но, вероятнее всего, под позолотой скрывалось трухлявое дерево. Из зала на балкон можно было подняться по двум крутым лесенкам.
«Вот оно», — подумал Чевиот.
Желтые шторы не скрывали трех дверей, выходящих на балкон. На средней массивной двери красного дерева красовалась позолоченная буква "В". «Личный кабинет Вулкана. Если он бережлив, а Фредди точно описал его, и мой план хоть сколько-нибудь разумен…»
Он перевел взгляд на игроков за рулеткой. Среди них находились две женщины. Одна из них, судя по описанию милорда, была Кейт де Бурк, «собственность Вулкана».
Кейт сидела у правого края, спиной к столам с закусками. Она была невысокой; ее угрюмая красота бросалась в глаза. Блестящие черные волосы зачесаны назад, обнажая уши, и сзади свернуты в тугой пучок. Острые, живые глаза затуманились; на фоне темно-карих радужек и угольно-черных зрачков белки казались неестественно белыми. Справа от нее лежала кучка жетонов; она рассеянно перебирала их, складывая стопкой. Она о чем-то задумалась; ее полные губы были плотно сжаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39