– Думаете, я вас боюсь? Так вот что я тебе скажу, болван. У меня есть адвокат, которая вытащит меня оттуда за десять минут. У меня такой хороший адвокат, что через пару часов вы будете бегать по городу в поисках работы.
– Ты напугал меня до смерти. А теперь пошли.
Они двинулись по коридору, Марк в середине, полицейские по бокам.
– Куда мы идем?
– В приемник для несовершеннолетних.
– Это что-то вроде тюрьмы?
– Вполне может быть, если ты не придержишь язык.
– Вы сбили мою мать с ног, сами знаете. Вас за это с работы попрут.
– С удовольствием уступлю ей свою работу, – сказал Кликмен. – Поганая это работа, раз приходится иметь дела с такими маленькими поганцами, как ты.
– Все так, только другую вам не найти, верно? Сейчас нет спроса на идиотов.
Они прошествовали мимо небольшой группки санитаров и медсестер, и Марк понял, что стал звездой, привлекающей всеобщее внимание. Он был невиновным, которого вели на заклание. Он даже стал пошатываться. Потом они свернули за угол, и тут он вспомнил о репортерах.
Они тоже про него вспомнили. Не успели они подойти к лифтам, сверкнула вспышка. Двое самых шустрых с ручками наперевес бросились к Кликмену. Они остановились у лифтов.
– Вы полицейский? – спросил один из репортеров, глядя на сверкающие кроссовки.
– Комментариев не будет.
– Эй, Марк, ты куда? – поинтересовался другой, стоящий чуть сзади. Еще одна вспышка.
– В тюрьму, – ответил он, не оборачиваясь.
– Заткнись, парень, – прорычал Нассар. Кликмен положил тяжелую руку ему на плечо. Фоторепортер подобрался совсем близко, практически к двери лифта. Нассар поднял руку, чтобы закрыть ему обзор.
– Убирайтесь, – приказал он.
– Тебя арестовали, Марк? – крикнул один из репортеров.
– Нет, – огрызнулся Кликмен, но тут как раз открылась дверь лифта. Нассар впихнул Марка в лифт, а Кликмен загородил вход и стоял так, пока дверь не начала закрываться.
В лифте они ехали одни.
– Это ты глупость сказал, парень. Большую глупость, – покачал головой Кликмен.
– Тогда арестуйте меня.
– Большую глупость.
– Разве по закону запрещено говорить с прессой?
– Слушай, закрой рот, ладно?
– А почему бы тебе не избить меня до полусмерти, вояка?
– С удовольствием бы.
– Ага, да нельзя, правильно? Я ведь ребенок, а ты большой и глупый полицейский, так что, если ты меня тронешь, тебя поволокут в суд, уволят и все такое. Ты сбил мою мать с ног, козел вонючий, и ты еще за это поплатишься.
– Твоя мать дала мне пощечину, – заметил Нассар.
– И правильно сделала. Вам, придуркам, и в дурном сне не приснится, через что она прошла. И вот вы появляетесь и ведете себя так, будто ничего особенного не происходит, просто вы полицейские и у вас есть бумага, а моя мать, значит, должна прийти в восторг и расцеловать меня на прощание. Пара придурков. Больших, тупых, вонючих козлов.
Лифт остановился, и вошли два врача. Они прекратили разговаривать между собой и уставились на Марка. Дверь за ними закрылась, и лифт пошел вниз.
– Вы не поверите, но эти придурки меня арестовали, – сказал Марк.
Они с удивлением посмотрели на Нассара и Кликмена.
– По указанию суда по делам несовершеннолетних, – пояснил Нассар. Почему этот маленький поганец не заткнется?
Марк кивком показал на Кликмена.
– Вон тот, в новых кроссовках, сбил мою мать с ног минут пять назад. Что вы на это скажете?
Оба врача посмотрели на кроссовки.
– Заткнись-ка, Марк, – посоветовал Кликмен.
– Твоя мама в порядке? – спросил один из врачей.
– О, лучше некуда. А мой маленький братишка – в психиатрической палате. Наш трейлер сгорел дотла несколько часов назад. И эти два негодяя появляются и арестовывают меня на глазах у матери. Вон тот сбивает ее с ног. Так что она в полном порядке.
Врачи не сводили глаз с полицейских. Нассар смотрел в пол, а Кликмен вообще закрыл глаза. Лифт снова остановился, и вошла небольшая толпа народу. Кликмен старался держаться поближе к Марку.
– Мой адвокат подаст в суд на вас, уродов, понятно? – громко заявил Марк. – Завтра вы к этому времени без работы останетесь. – Восемь пар глаз посмотрели вниз, в угол, на Марка, а затем на налившееся кровью лицо детектива Кликмена. Все молчали.
– Заткнись, Марк.
– А если я не хочу? Вы со мной обойдетесь так же грубо, как и с моей мамой? Бросите меня на пол, будете бить ногами? Ты просто еще один дурак-полицейский, Кликмен. Еще один жирный полицейский с пушкой. Почему бы тебе не сбросить несколько фунтов?
Лоб Кликмена покрылся крупными каплями пота. Он видел, как смотрят на него люди. Лифт еле двигался. Он готов был придушить Марка.
Нассара зажали в другом углу, и в ушах его до сих пор звенело от пощечины. Он не мог видеть Марка, но, безусловно, хорошо его слышал.
– Твоя мама в порядке? – спросила медсестра. Она стояла рядом с Марком и озабоченно на него поглядывала.
– Ага, у нее сегодня прекрасный день. Но было бы куда лучше, если бы эти полицейские оставили меня в покое. Они ведь ведут меня в тюрьму, вы знаете?
– За что?
– Не знаю. Они не говорят. Я никому не мешал, старался успокоить маму, потому что наш трейлер сгорел дотла сегодня утром, и мы потеряли все, что у нас было, и тут они появляются без всякого предупреждения и теперь ведут меня в тюрьму.
– Сколько же тебе лет?
– Всего одиннадцать. Но им на это наплевать. Они и четырехлетку готовы арестовать.
Нассар тихо застонал. Кликмен не открывал глаз.
– Это ужасно, – сказала медсестра.
– Вы бы посмотрели, как они бросили на пол меня и мою маму. Несколько минут назад у палаты в психиатрическом отделении. Сегодня про это передадут в новостях. Читайте газеты. Этих уродов завтра уволят. А потом потащат в суд.
Лифт остановился на первом этаже, и все вышли.
Он настоял, чтобы его посадили на заднее сиденье, как настоящего преступника. Машина была обыкновенным “крайслером”, но он распознал ее за сотню метров среди других машин на стоянке. Нассар и Кликмен боялись с ним заговорить. Они сидели на переднем сиденье и молчали, надеясь, что он последует их примеру. Но не тут-то было.
– Вы забыли познакомить меня с моими правами, – сказал он Нассару, который старался ехать как можно быстрее.
Никакого ответа с переднего сиденья.
– Эй, вы, придурки! Вы забыли зачитать мне мои права.
Никакого ответа. Нассар вдавил педаль газа в пол.
– Вы знаете, как зачитывать мне мои права? Молчание.
– Эй, тупица! Ты, что в новых кроссовках. Ты знаешь, как зачитывать мне мои права?
Кликмен с трудом сдерживался. Но он твердо решил не обращать на мальчишку внимания. Странно, но губы Нассара кривились в усмешке, еле заметной из-под усов. Он остановился на красный свет, посмотрел в обе стороны и снова нажал на газ.
– Послушай меня, тупоголовый! Я сам себе их прочту. Я имею право молчать. Улавливаешь? А если я что-нибудь скажу, вы, придурки, можете использовать это против меня в суде. Поняли, тупицы? Так что, если я что-то и скажу, вы, козлы, это забудете. Там еще есть про право на адвоката. Как насчет этого? Эй, козлики! Как насчет адвоката? Я по телевизору про это видел миллион раз.
“Козел” Кликмен приспустил стекло, так как начал задыхаться. Нассар взглянул на его кроссовки и едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Преступник удобно устроился на заднем сиденье и скрестил ноги.
– Бедные идиоты. Даже права мне зачитать не можете. Здесь в машине воняет. Неужели нельзя вымыть машину? Тут табаком все провоняло.
– Я слышал, ты не против табака, – заметил Кликмен и сразу почувствовал себя лучше. Чтобы поддержать приятеля, Нассар рассмеялся. Они достаточно долго терпели этого сопляка.
Марк увидел заполненную автомобильную стоянку рядом с высоким зданием. Около здания выстроились ряды патрульных машин. Нассар свернул на стоянку.
Они быстро провели его через двери и дальше, в конец длинного холла. Он наконец замолчал. Здесь он был на их территории. Полицейских здесь кишмя кишело. Кругом висели указатели, направляющие людей в “Комнату предварительного заключения”, “Тюрьму”, “Комнату для посетителей”, “Приемную”. Много указателей и помещений. Они остановились у стола с большим количеством мониторов, и Нассар подписал какие-то бумаги. Марк оглядывался вокруг. Кликмену почти что стало его жалко. Здесь он казался совсем маленьким.
Они снова куда-то двинулись. На лифте поднялись на четвертый этаж и снова остановились у стола. Стрелка на стене указывала в сторону крыла для несовершеннолетних, и Марк понял, что они уже близко от цели.
Их остановила дама в форме, с блокнотом и пластиковой биркой “Дорин” на груди. Она просмотрела какие-то бумаги, затем заглянула в блокнот.
– Здесь сказано, что Марка Свея по распоряжению судьи Рузвельта следует поместить в отдельную комнату.
– Мне безразлично, куда вы его денете, – пробурчал Нассар. – Только заберите его поскорее.
Она хмурилась и просматривала блокнот.
– Судья Рузвельт требует отдельных комнат для всех несовершеннолетних. Думает, что это “Хилтон”.
– А разве нет?
Она проигнорировала вопрос и протянула Нассару листок бумаги на подпись. Он быстренько изобразил свое имя и сказал:
– Он в вашем распоряжении. И да поможет вам Бог.
Кликмен с Нассаром поспешно удалились.
– Вытащи все из карманов, Марк, – приказала дама и протянула ему большую металлическую коробку. Он вытащил доллар, немного мелочи и пачку жевательной резинки. Она все пересчитала, написала что-то на карточке, которую тоже положила в ящик. Две телекамеры над столом поймали в объектив Марка, и он увидел себя сразу на дюжине экранов на стене. Еще одна дама в форме ставила печати на документы.
– Это тюрьма? – спросил Марк.
– Мы называем это центром предварительного задержания, – объяснила она.
– Какая разница?
– Послушай, Марк. – Похоже, его слова ее рассердили. – Мы тут всяких умников повидали, понял? Тебе же будет лучше, если постараешься держать язык за зубами. – Произнося эти последние слова, она наклонилась к нему поближе, обдав “Марка запахом табака и черного кофе.
– Извините, – прошептал он, и глаза его наполнились слезами. Он неожиданно осознал, что сейчас его запрут в комнате, вдалеке от матери, вдалеке от Реджи.
– Иди за мной, – сказала Дорин, гордая, что ей удалось дать ему понять, кто тут старший. Она быстро пошла вперед. На поясе у нее болталась и звенела связка ключей. Через большую и тяжелую дверь они вошли в коридор и двинулись вдоль серых металлических дверей, расположенных на равном расстоянии друг от друга. На каждой был номер. Дорин остановилась перед номером 16 и открыла замок одним из ключей.
– Сюда.
Марк медленно вошел. Комната была приблизительно двенадцать футов в ширину и двадцать в длину. Освещение хорошее, ковер чистый. Справа две койки, одна над другой. Дорин похлопала по верхней.
– Можешь выбирать себе любую, – разрешила она, изображая приветливую хозяйку. – Стены тут каменные, а окна – небьющиеся, так что выкинь все глупости из головы. – В комнате было два окна – одно в дверях, и другое – над унитазом. Оба настолько малы, что и голову не просунуть. – Туалет вон там, стальной. Керамических больше не держим. Один мальчик разбил унитаз и куском его вскрыл себе вены. Только это было еще в старом здании. Здесь совсем неплохо, ты не находишь?
Просто великолепно, хотелось сказать Марку. Но он быстро терял присутствие духа. Сел на нижнюю койку и поставил локти на колени. Ковер был бледно-зеленым, того же привычного цвета, какой он уже несколько дней разглядывал в больнице.
– Ты в порядке, Марк? – спросила Дорин без малейшего сочувствия. Она делала свою работу.
– Я маме могу позвонить?
– Не сейчас. Через час сможешь.
– Ну тогда, может, вы ей позвоните и скажете, что у меня все в порядке? Она там ужасно расстраивается.
Дорин улыбнулась, и в макияже вокруг глаз появились трещины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69