Когда мы, наконец, прочитали готовый текст, то поняли, что сэр Уильям Макаллан был ещё более интригующим архитектором, чем думал о нём свет.
Хатч сглотнул.
– Прошу меня извинить, но вся эта история – просто абсурд.
– Нет, доктор Хатч, не абсурд. Макаллан спроектировал Водяной Колодец. Зашифрованные записи – секретный журнал, который он вёл во время своей последней поездки, – ответил Найдельман и улучил несколько мгновений, чтобы сделать затяжку. – Видите ли, Макаллан был шотландцем и тайным католиком. После победы Уильяма III в сражении у Бойне Макаллан с отвращением покинул страну и уехал в Испанию. Испанский трон направил его на строительство величайшего в Новом Свете кафедрала. В 1696-м году он на двухмачтовом бриге отплыл из Кадиса в Мексику, в сопровождении испанского военного судна. Корабли пропали в море, и о Макаллане больше никто ничего не слышал. Считалось, что они утонули. Однако, этот журнал поведал нам, что случилось на самом деле. Их корабли были атакованы Эдвардом Окхэмом. Испанский капитан отказался сотрудничать с пиратом, и его подвергли пыткам, чтобы он раскрыл суть их миссии. Затем Окхэм перерезал всех, за исключением одного Макаллана. Архитектора в кандалах приволокли к пирату. Тот приставил клинок к его глотке и сказал – цитирую по журналу – «Пусть Господь сам строит свою проклятую церковь, а у меня есть для тебя новое задание».
Хатч неожиданно почувствовал непривычную взволнованность.
Капитан облокотился на планшир.
– Видите ли, Рэд-Нед хотел, чтобы Макаллан спроектировал хранилище, в котором можно запрятать огромное состояние. Неприступное хранилище, к которому имел бы доступ лишь сам Окхэм. Они проплыли вдоль побережья Мэн, нашли остров Рэгид, после чего хранилище было возведено, и сокровище захоронено. Но, конечно, вскоре после этого Окхэм исчез вместе со своей командой. А Макаллана, без сомнения, убили, как только строительство завершилось. И с ним погибла тайна Водяного Колодца.
Найдельман сделал паузу, его глаза в ярких отблесках от поверхности моря показались чуть ли не белыми.
– Конечно, теперь неправильно так говорить. Потому что секрет Водяного Колодца не погиб вместе с Макалланом.
– Объясните.
– Примерно посередине журнала Макаллан изменил шифр. Полагаем, он специально сделал это, чтобы записать секретный ключ к Водяному Колодцу. Естественно, нынешние компьютеры легко справятся с любым шифром семнадцатого столетия, так что наши специалисты должны дешифровать запись со дня на день.
– И сколько же там запрятано? – сумел выдавить Хатч.
– Хороший вопрос. Мы знаем грузоподъёмность кораблей Окхэма, знаем, что они были полностью загружены, и у нас имеются грузовые декларации многих из тех судов, которые он взял на абордаж. Вы в курсе, что Окхэм – единственный пират, который сумел успешно напасть на испанские корабли, что перевозили серебро из Америки в Испанию?
– Нет, – пробормотал Хатч.
– Сложив всё вместе, по самым консервативным оценкам современная стоимость сокровищ лежит… – сказал Найдельман, и на его губах появился след улыбки, – где-то между одной целой восемью десятыми и двумя миллиардами долларов.
Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь стуком мотора, монотонными криками чаек и звуками воды, прорезаемой лодкой. Хатч попытался осознать грандиозность суммы.
Найдельман заговорил тише.
– То есть, это без учёта Меча Святого Михаила, величайшего из трофеев Окхэма.
В этот же миг чары рассеялись.
– Да ладно, капитан! – со смехом произнёс Хатч. – Не вздумайте утверждать, что верите в поросшую мхом старую легенду.
– Нет, нет, я прочёл журнал Макаллана. Доктор Хатч, он там! Макаллан своими глазами видел, как его захоронили вместе с сокровищами.
Хатч невидящим взором уставился в палубу. В голове – полная неразбериха. Просто невероятно, просто невозможно поверить…
Доктор поднял глаза и почувствовал, как всё внутри непроизвольно напряглось. Бесчисленные вопросы, которые он был готов задать, внезапно испарились. За широкой полосой моря Хатч увидел длинную низкую полосу тумана, за которой спрятался остров Рэгид. Того самого тумана, что висел над островом четверть века назад.
Стоящий рядом Найдельман что-то произнёс. Хатч повернулся, часто дыша, пытаясь успокоить забившееся чаще сердце.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что в курсе – вы не сильно заинтересованы в деньгах. Но хочу, чтобы вы знали: согласно договору, который предлагаю, вы получите половину сокровищ, без учёта издержек. В обмен на то, что я беру на себя все финансовые риски, мне причитается также Меч Святого Михаила. Так что ваша доля – что-то около миллиарда долларов.
Хатч сглотнул.
– Вы правы. Меня это совершенно не волнует.
Они помолчали, и затем Найдельман поднёс к глазам бинокль и внимательно осмотрел полосу тумана.
– А почему он всегда скрыт туманом?
– Не без причины, – ответил Хатч, благодарный за смену темы. – У острова сильное приливное течение. Оно отклоняет холодное течение Лабрадора в тёплое – Мыса Код, – и там, где они смешиваются, возникает туман. Иногда остров окружает тонкое кольцо тумана, но гораздо чаще остров скрыт в нём целиком.
– Чего ещё пожелать пирату? – пробормотал Найдельман.
Осталось недолго, – подумал Хатч. Он попытался расслабиться, слушая шипение воды, бегущей вдоль корпуса судна, вдыхая аромат солёного воздуха, ощущая на ладонях холод латуни штурвала. Он бросил взгляд на Найдельмана, и увидел, как подрагивает мускул на скуле. Тот тоже испытывал сильную эмоцию другой природы, хотя и не менее личной.
Пелена тумана подобралась ближе. Хатч молча сражался с собой, пытаясь заставить себя направлять лодку в направлении ползущих пальцев тумана, который выглядел настолько чужеродным на чистом, не считая его, горизонте. Он сбавил обороты, когда судно окунулось носом в сумрак. Внезапно их окутала влага. Малин почувствовал, как на костяшках пальцев и шее начинают конденсироваться капельки.
Хатч силился разглядеть за туманом хоть что-нибудь. Ему показалось, что он разглядел тёмные очертания вдали, но они исчезли снова. Он ещё сбавил скорость. В относительной тишине он расслышал шум прибоя и позвякивание буйка, что предупреждал моряков о предательских рифах острова Рэгид. Хатч слегка повернул к северу, чтобы подойти с подветренной стороны острова. Внезапно в двухстах ярдах по левому борту возникла полуразрушенная железная вышка, изогнутая штормами, покрытая ржавчиной.
Неглубоко вдохнув, Найдельман быстро поднёс к глазам бинокль, но судно вновь окунулось в очередную полосу тумана, и остров исчез снова. Поднялся холодный ветер, и заморосил дождик.
– Мы можем подобраться поближе? – пробормотал Найдельман.
Хатч направил «Плэйн Джейн» к рифам. Когда они вышли на подветренную сторону острова, прибой и ветер стихли. Неожиданно лодка прорвалась сквозь кольцо тумана, и перед ними появился весь остров целиком.
Доктор направил лодку параллельно рифам. Бинокль, казалось, прирос к глазам стоящего на корме Найдельмана, его позабытая трубка по-прежнему оставалась стиснутой между зубов, а плечи темнели в струйках дождя. Развернувшись носом к морю, Хатч перевёл мотор в нейтральное положение и позволил судну лечь в дрейф. Затем, наконец, и сам повернулся к острову, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
4
Тёмные, жуткие очертания острова, настолько въевшиеся в память и ночные кошмары, снова оказались перед ним наяву. Клочок суши предстал лишь немногим больше, чем просто чёрный силуэтом, выгравированным на фоне серых моря и неба, формой напоминающим своеобразный накренившийся стол. С подветренной стороны, от самых рифов, шёл монотонный уклон, что заканчивался холмиком в центре острова. Набегающие валы разбивались о рифы и кипели над окаймляющими остров подводными валунами, оставляя за собой клочья пены, которые тянулись подобно кильватерной струе корабля. Сегодня остров Рэгид показался, если уж на то пошло, ещё суровей, чем Хатч запомнил его в детстве: опустошаемый ветром, бесплодный, в милю длиной и восемьсот ярдов шириной. Одинокая покорёженная ель возвышалась над усыпанным камнями пологим берегом подветренной стороны; её верхушка была давным-давно разбита ударом молнии, а сердитые лапы возделись к небу наподобие рук старой ведьмы.
Среди колышущейся высокой травы и зарослей шиповника – повсюду, куда падал взгляд – разбросаны останки дьявольских машин: паровые компрессоры, лебёдки, цепи, котлы. Кучка потрёпанных непогодой сараев приткнулась неподалёку от старой ели. Строения покосились и утратили крыши. На дальнем конце пляжа Хатч различил гладкие округлые формы «спины кита», того самого, через который они с Джонни перелазили больше четверти века назад. Вдоль ближайших скал возлежат несколько развалившихся каркасов довольно крупных судов, потрёпанных бесчисленными штормами. Их палубы и шпангоуты разбиты в щепы и рассыпаны среди гранитных валунов. Через каждые сто футов над отметинами приливов расставлены ветхие знаки:
ВНИМАНИЕ!
СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО!
НЕ ВЫСАЖИВАТЬСЯ!
На несколько мгновений Найдельман, казалось, потерял дар речи. Затем он выдохнул:
– Наконец-то!
Эти мгновения перешли в минуты, «Плэйн Джейн» всё продолжала дрейфовать. Найдельман опустил бинокль и повернулся к Малину.
– Доктор, – окликнул он Малина.
Хатч крепко обхватил штурвал, всецело погружённый в воспоминания. Ужас накатил на него, подобно приступу морской болезни. Дождик оросил окна рулевой рубки, а колокольчик буйка в тумане мерно издавал скорбные звуки. Но кроме ужаса теперь Малин почувствовал кое-что иное, нечто новое: теперь к нему пришло понимание, что здесь и в самом деле зарыты огромные сокровища – и что его дед не был совершеннейшим идиотом, который из-за ничего разорил три поколения семьи. В этот миг он понял, каким должно быть его решение: дать окончательный ответ своему деду, отцу и брату.
– Доктор Хатч, – повторил Найдельман, лицо которого покрыла влага.
Малин несколько раз глубоко вдохнул и усилием воли заставил себя ослабить отчаянную хватку за колесо штурвала.
– Обойти вокруг острова? – спросил он, сумев выговорить слова ровным тоном.
Найдельман ещё несколько мгновений смотрел на него. Затем просто кивнул и снова поднёс бинокль к глазам.
Слегка прибавив ходу, Малин направил судно в сторону моря, выходя из-под прикрытия острова и подставляя «Плэйн Джейн» ветру. Он продолжил ход на малой тяге, сохраняя скорость в три узла и не глядя на «спину кита» и прочие – ещё более жуткие – ориентиры, которые, как он знал, лежат дальше.
– Суровое место, – заметил Найдельман. – Суровей, чем я думал.
– Здесь нет естественной гавани, – ответил Хатч. – Остров окружают рифы, и приливные волны жуткие. Остров открыт океану, и каждую осень на него обрушиваются «северо-восточники». В глубине прорыли столько туннелей, что большая часть острова пропитана водой и нестабильна. Что ещё хуже, некоторые из компаний работали со взрывчаткой. Под поверхностью лежит неразорвавшийся динамит, детонаторы и Бог знает что ещё – лежит и ждёт своего часа.
– А это что за обломки? – спросил Найдельман, указывая на массивную изогнутую металлическую структуру, что вздымалась над гладкими от водорослей скалами.
– Баржа, брошенная ещё при жизни моего деда. С плавучим краном она стояла на якоре у берега, попала под «северо-восточник» и очутилась на скалах. После того, как с ней поиграл океан, там не осталось ничего ценного. Это подвело черту под усилиями моего деда.
– Он, случаем, не оставил записей? – спросил Найдельман.
– Мой отец их уничтожил, – ответил Хатч и сглотнул. – Дед обанкротил семью из-за этого острова, и отец всегда ненавидел и само это место, и всё, что его касалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Хатч сглотнул.
– Прошу меня извинить, но вся эта история – просто абсурд.
– Нет, доктор Хатч, не абсурд. Макаллан спроектировал Водяной Колодец. Зашифрованные записи – секретный журнал, который он вёл во время своей последней поездки, – ответил Найдельман и улучил несколько мгновений, чтобы сделать затяжку. – Видите ли, Макаллан был шотландцем и тайным католиком. После победы Уильяма III в сражении у Бойне Макаллан с отвращением покинул страну и уехал в Испанию. Испанский трон направил его на строительство величайшего в Новом Свете кафедрала. В 1696-м году он на двухмачтовом бриге отплыл из Кадиса в Мексику, в сопровождении испанского военного судна. Корабли пропали в море, и о Макаллане больше никто ничего не слышал. Считалось, что они утонули. Однако, этот журнал поведал нам, что случилось на самом деле. Их корабли были атакованы Эдвардом Окхэмом. Испанский капитан отказался сотрудничать с пиратом, и его подвергли пыткам, чтобы он раскрыл суть их миссии. Затем Окхэм перерезал всех, за исключением одного Макаллана. Архитектора в кандалах приволокли к пирату. Тот приставил клинок к его глотке и сказал – цитирую по журналу – «Пусть Господь сам строит свою проклятую церковь, а у меня есть для тебя новое задание».
Хатч неожиданно почувствовал непривычную взволнованность.
Капитан облокотился на планшир.
– Видите ли, Рэд-Нед хотел, чтобы Макаллан спроектировал хранилище, в котором можно запрятать огромное состояние. Неприступное хранилище, к которому имел бы доступ лишь сам Окхэм. Они проплыли вдоль побережья Мэн, нашли остров Рэгид, после чего хранилище было возведено, и сокровище захоронено. Но, конечно, вскоре после этого Окхэм исчез вместе со своей командой. А Макаллана, без сомнения, убили, как только строительство завершилось. И с ним погибла тайна Водяного Колодца.
Найдельман сделал паузу, его глаза в ярких отблесках от поверхности моря показались чуть ли не белыми.
– Конечно, теперь неправильно так говорить. Потому что секрет Водяного Колодца не погиб вместе с Макалланом.
– Объясните.
– Примерно посередине журнала Макаллан изменил шифр. Полагаем, он специально сделал это, чтобы записать секретный ключ к Водяному Колодцу. Естественно, нынешние компьютеры легко справятся с любым шифром семнадцатого столетия, так что наши специалисты должны дешифровать запись со дня на день.
– И сколько же там запрятано? – сумел выдавить Хатч.
– Хороший вопрос. Мы знаем грузоподъёмность кораблей Окхэма, знаем, что они были полностью загружены, и у нас имеются грузовые декларации многих из тех судов, которые он взял на абордаж. Вы в курсе, что Окхэм – единственный пират, который сумел успешно напасть на испанские корабли, что перевозили серебро из Америки в Испанию?
– Нет, – пробормотал Хатч.
– Сложив всё вместе, по самым консервативным оценкам современная стоимость сокровищ лежит… – сказал Найдельман, и на его губах появился след улыбки, – где-то между одной целой восемью десятыми и двумя миллиардами долларов.
Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь стуком мотора, монотонными криками чаек и звуками воды, прорезаемой лодкой. Хатч попытался осознать грандиозность суммы.
Найдельман заговорил тише.
– То есть, это без учёта Меча Святого Михаила, величайшего из трофеев Окхэма.
В этот же миг чары рассеялись.
– Да ладно, капитан! – со смехом произнёс Хатч. – Не вздумайте утверждать, что верите в поросшую мхом старую легенду.
– Нет, нет, я прочёл журнал Макаллана. Доктор Хатч, он там! Макаллан своими глазами видел, как его захоронили вместе с сокровищами.
Хатч невидящим взором уставился в палубу. В голове – полная неразбериха. Просто невероятно, просто невозможно поверить…
Доктор поднял глаза и почувствовал, как всё внутри непроизвольно напряглось. Бесчисленные вопросы, которые он был готов задать, внезапно испарились. За широкой полосой моря Хатч увидел длинную низкую полосу тумана, за которой спрятался остров Рэгид. Того самого тумана, что висел над островом четверть века назад.
Стоящий рядом Найдельман что-то произнёс. Хатч повернулся, часто дыша, пытаясь успокоить забившееся чаще сердце.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что в курсе – вы не сильно заинтересованы в деньгах. Но хочу, чтобы вы знали: согласно договору, который предлагаю, вы получите половину сокровищ, без учёта издержек. В обмен на то, что я беру на себя все финансовые риски, мне причитается также Меч Святого Михаила. Так что ваша доля – что-то около миллиарда долларов.
Хатч сглотнул.
– Вы правы. Меня это совершенно не волнует.
Они помолчали, и затем Найдельман поднёс к глазам бинокль и внимательно осмотрел полосу тумана.
– А почему он всегда скрыт туманом?
– Не без причины, – ответил Хатч, благодарный за смену темы. – У острова сильное приливное течение. Оно отклоняет холодное течение Лабрадора в тёплое – Мыса Код, – и там, где они смешиваются, возникает туман. Иногда остров окружает тонкое кольцо тумана, но гораздо чаще остров скрыт в нём целиком.
– Чего ещё пожелать пирату? – пробормотал Найдельман.
Осталось недолго, – подумал Хатч. Он попытался расслабиться, слушая шипение воды, бегущей вдоль корпуса судна, вдыхая аромат солёного воздуха, ощущая на ладонях холод латуни штурвала. Он бросил взгляд на Найдельмана, и увидел, как подрагивает мускул на скуле. Тот тоже испытывал сильную эмоцию другой природы, хотя и не менее личной.
Пелена тумана подобралась ближе. Хатч молча сражался с собой, пытаясь заставить себя направлять лодку в направлении ползущих пальцев тумана, который выглядел настолько чужеродным на чистом, не считая его, горизонте. Он сбавил обороты, когда судно окунулось носом в сумрак. Внезапно их окутала влага. Малин почувствовал, как на костяшках пальцев и шее начинают конденсироваться капельки.
Хатч силился разглядеть за туманом хоть что-нибудь. Ему показалось, что он разглядел тёмные очертания вдали, но они исчезли снова. Он ещё сбавил скорость. В относительной тишине он расслышал шум прибоя и позвякивание буйка, что предупреждал моряков о предательских рифах острова Рэгид. Хатч слегка повернул к северу, чтобы подойти с подветренной стороны острова. Внезапно в двухстах ярдах по левому борту возникла полуразрушенная железная вышка, изогнутая штормами, покрытая ржавчиной.
Неглубоко вдохнув, Найдельман быстро поднёс к глазам бинокль, но судно вновь окунулось в очередную полосу тумана, и остров исчез снова. Поднялся холодный ветер, и заморосил дождик.
– Мы можем подобраться поближе? – пробормотал Найдельман.
Хатч направил «Плэйн Джейн» к рифам. Когда они вышли на подветренную сторону острова, прибой и ветер стихли. Неожиданно лодка прорвалась сквозь кольцо тумана, и перед ними появился весь остров целиком.
Доктор направил лодку параллельно рифам. Бинокль, казалось, прирос к глазам стоящего на корме Найдельмана, его позабытая трубка по-прежнему оставалась стиснутой между зубов, а плечи темнели в струйках дождя. Развернувшись носом к морю, Хатч перевёл мотор в нейтральное положение и позволил судну лечь в дрейф. Затем, наконец, и сам повернулся к острову, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
4
Тёмные, жуткие очертания острова, настолько въевшиеся в память и ночные кошмары, снова оказались перед ним наяву. Клочок суши предстал лишь немногим больше, чем просто чёрный силуэтом, выгравированным на фоне серых моря и неба, формой напоминающим своеобразный накренившийся стол. С подветренной стороны, от самых рифов, шёл монотонный уклон, что заканчивался холмиком в центре острова. Набегающие валы разбивались о рифы и кипели над окаймляющими остров подводными валунами, оставляя за собой клочья пены, которые тянулись подобно кильватерной струе корабля. Сегодня остров Рэгид показался, если уж на то пошло, ещё суровей, чем Хатч запомнил его в детстве: опустошаемый ветром, бесплодный, в милю длиной и восемьсот ярдов шириной. Одинокая покорёженная ель возвышалась над усыпанным камнями пологим берегом подветренной стороны; её верхушка была давным-давно разбита ударом молнии, а сердитые лапы возделись к небу наподобие рук старой ведьмы.
Среди колышущейся высокой травы и зарослей шиповника – повсюду, куда падал взгляд – разбросаны останки дьявольских машин: паровые компрессоры, лебёдки, цепи, котлы. Кучка потрёпанных непогодой сараев приткнулась неподалёку от старой ели. Строения покосились и утратили крыши. На дальнем конце пляжа Хатч различил гладкие округлые формы «спины кита», того самого, через который они с Джонни перелазили больше четверти века назад. Вдоль ближайших скал возлежат несколько развалившихся каркасов довольно крупных судов, потрёпанных бесчисленными штормами. Их палубы и шпангоуты разбиты в щепы и рассыпаны среди гранитных валунов. Через каждые сто футов над отметинами приливов расставлены ветхие знаки:
ВНИМАНИЕ!
СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО!
НЕ ВЫСАЖИВАТЬСЯ!
На несколько мгновений Найдельман, казалось, потерял дар речи. Затем он выдохнул:
– Наконец-то!
Эти мгновения перешли в минуты, «Плэйн Джейн» всё продолжала дрейфовать. Найдельман опустил бинокль и повернулся к Малину.
– Доктор, – окликнул он Малина.
Хатч крепко обхватил штурвал, всецело погружённый в воспоминания. Ужас накатил на него, подобно приступу морской болезни. Дождик оросил окна рулевой рубки, а колокольчик буйка в тумане мерно издавал скорбные звуки. Но кроме ужаса теперь Малин почувствовал кое-что иное, нечто новое: теперь к нему пришло понимание, что здесь и в самом деле зарыты огромные сокровища – и что его дед не был совершеннейшим идиотом, который из-за ничего разорил три поколения семьи. В этот миг он понял, каким должно быть его решение: дать окончательный ответ своему деду, отцу и брату.
– Доктор Хатч, – повторил Найдельман, лицо которого покрыла влага.
Малин несколько раз глубоко вдохнул и усилием воли заставил себя ослабить отчаянную хватку за колесо штурвала.
– Обойти вокруг острова? – спросил он, сумев выговорить слова ровным тоном.
Найдельман ещё несколько мгновений смотрел на него. Затем просто кивнул и снова поднёс бинокль к глазам.
Слегка прибавив ходу, Малин направил судно в сторону моря, выходя из-под прикрытия острова и подставляя «Плэйн Джейн» ветру. Он продолжил ход на малой тяге, сохраняя скорость в три узла и не глядя на «спину кита» и прочие – ещё более жуткие – ориентиры, которые, как он знал, лежат дальше.
– Суровое место, – заметил Найдельман. – Суровей, чем я думал.
– Здесь нет естественной гавани, – ответил Хатч. – Остров окружают рифы, и приливные волны жуткие. Остров открыт океану, и каждую осень на него обрушиваются «северо-восточники». В глубине прорыли столько туннелей, что большая часть острова пропитана водой и нестабильна. Что ещё хуже, некоторые из компаний работали со взрывчаткой. Под поверхностью лежит неразорвавшийся динамит, детонаторы и Бог знает что ещё – лежит и ждёт своего часа.
– А это что за обломки? – спросил Найдельман, указывая на массивную изогнутую металлическую структуру, что вздымалась над гладкими от водорослей скалами.
– Баржа, брошенная ещё при жизни моего деда. С плавучим краном она стояла на якоре у берега, попала под «северо-восточник» и очутилась на скалах. После того, как с ней поиграл океан, там не осталось ничего ценного. Это подвело черту под усилиями моего деда.
– Он, случаем, не оставил записей? – спросил Найдельман.
– Мой отец их уничтожил, – ответил Хатч и сглотнул. – Дед обанкротил семью из-за этого острова, и отец всегда ненавидел и само это место, и всё, что его касалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64