Некое подобие регистрации становилось необходимым, только когда вы покупали землю у незнакомого человека, репутация которого была вам неизвестна, в конце концов, Лондонский мост мог ему на самом деле и не принадлежать. Со времени начала реального функционирования Земельного кадастра в тридцатых годах сделки предположительно регистрировались — хоть медленно, но зато надежно. В чем я сомневаюсь.
На практике, до введения обязательной регистрации в конце шестидесятых годов, многие сделки по-прежнему заключались рукопожатием и обменом наличных денег на документы, подтверждающие право собственности. И поскольку с тех пор эта собственность не перепродавалась, она так и осталась незарегистрированной. Это относится не только к фермерским наделам, передающимся из поколения в поколение: в Манчестере полно взятого в аренду жилья, чьи владельцы не менялись в течение тридцати—сорока лет. С точки зрения Земельного отдела, этого жилья просто не существует. Честно говоря, по-моему, было бы лучше, если бы его на самом деле не существовало.
Итак, когда кто-то вроде Брайана Ломакса уговаривает некоего фермера Гарри Картрайта продать ему кусок земли, вся документация приходит в Земельный отдел. Я имею в виду не чистые бланки и придуманные компьютером контракты. Я имею в виду грязные листочки бумаги, исписанные корявым почерком и заляпанные воском от печатей. Оказавшись в отделе, эти бумажки, как я теперь знала, попадали в ежедневный список и получали номер. И когда Ломакс затем делил землю на участки и продавал их, адвокаты покупателей наводили справки в отделе, чтобы убедиться, действительно ли земля принадлежит Ломаксу; после этого индивидуальные наделы получали номера. Пока все понятно.
А дальше происходило самое интересное. Очевидно, Ломакс продавал землю за короткий срок. Но чтобы эта схема действовала, нужен коррумпированный адвокат, оформляющий вторую, незаконную сделку о продаже земли, адвокат, который не станет проверять ежедневный список Земельного отдела и который солжет своим клиентам насчет номера участка. И этим адвокатом был Мартин Читам.
Однако проблема заключалась в том, что риск был велик, а выгода небольшая. Когда покупатели обнаружат обман, они со скоростью ветра помчатся в Общество юристов с жалобой. А это может означать конец карьеры Мартина Читама — и все ради половины от каких-то пятидесяти тысяч. Если только… Меня пронзила ужасная мысль. Что, если они продавали землю не дважды, а уже три или четыре раза? Что, если существовало множество покупателей, еще не знавших, что их надули? В конце концов, ведь Крис наткнулась на землемеров лишь по чистой случайности… Если бы их там не оказалось, Крис, Алексис и все их сотоварищи, собиравшиеся строить дома, передали бы мошенникам остальные деньги. Я содрогнулась. И начала сомневаться, так ли легко будет Алексис получить свои деньги назад. Если у Ломакса и Читама есть хоть капля рассудка, они наверняка планируют скрыться, прежде чем афера выйдет наружу.
А я почти ничего не могла с этим поделать. Помимо всего, мне было нужно решить проблему Теда Барлоу, пока он не стал банкротом. Я заехала в «Хэппи Итер» и заказала плотный обед из мелко нарезанного мяса с подливкой, омлета и бобов, а сама тем временем стала изучать регистрационные данные на семь домов, из которых исчезли оранжереи. Я также предусмотрительно заскочила в офис, чтобы забрать документы, присланные Джошем и Рейчел Либерман. Начинала складываться интересная картина. К несчастью, она была в стиле скорее Джексона Поллока, нежели Дэвида Хокни.
Во-первых, все дома были взяты в аренду через «ДКЛ». Все владельцы имели одинаковые фамилии с арендаторами. Во всех документах на право собственности говорилось о долгах. К сожалению, там не указывались их размеры, хотя даты упоминания о долгах в принципе совпадали с датами приобретения оранжерей, и во всех случаях долговые обязательства были перед финансовой компанией— дочерним отделением банка Теда Барлоу. Сюрприз! Странно, но поиски Джоша выявили, что платежеспособность всех владельцев была от хорошей до отличной, чем объяснялось, почему финансовая компания банка Теда с такой готовностью соглашалась на перезаклад недвижимости. Однако это не объясняло, как право на перезаклад могло быть дано кому-то другому, а не владельцу.
Разгадка крылась где-то в процессе перезаклада имущества. Мне требовалось срочно выяснить, насколько крупные были при этом получены суммы. Если вышеназванные долги похожи на те, которых ожидаешь при стопроцентном перезакладе, то все встанет на свои места. Нужно помнить, что каждый дом принадлежал нынешнему владельцу примерно четыре года, а значит, дома были куплены значительно дешевле, чем стоили теперь. Проценты по закладу выплачивались примерно четыре года, и, следовательно, сумма долга теперь намного меньше стоимости дома. Я нашла телефонную будку и набрала номер Джоша. К счастью, он тут же ответил.
— Всего один вопрос, — сказала я. — Могу ли я узнать сумму, еще не выплаченную по какому-то закладу?
— Ты не можешь, — ответил Джош.
Мне нестерпимо захотелось кого-нибудь стукнуть.
— Черт! — простонала я.
— Но я, вероятно, смогу, — самодовольно прибавил он.
Тут я поняла, кого мне хочется стукнуть, только вот не дотянуться.
— Как финансовый брокер, я могу позвонить предъявителю долга и сказать, что мой клиент хочет взять второй заем под свою собственность, поэтому не будет ли этот предъявитель любезен сообщить мне сумму долга, чтобы я мог проверить, достаточна ли оплаченная часть собственности для перезаклада. Это имеет отношение к твоим оранжереям?
— Да. Все постепенно начинает проясняться, — сказала я.
— Я попрошу Джулию сделать это сегодня. Я передумала бить Джоша.
— У нее ведь уже есть фамилии и адреса?
Я договорилась перезвонить днем. Я по-прежнему была раздражена и сердита, потому что не до конца понимала, как проворачивалась эта афера. Однако у меня существовала еще одна зацепка. Рейчел Либерман дала мне адреса трех домов, которые укладывались в схему. Судя по датам предыдущих сделок, сопровождающихся пропажей оранжерей, у мошенников был налажен настоящий конвейер. Они получали кредиты примерно по одному в месяц, следовательно, раз для прохождения денег через финансовые компании требуется до трех месяцев, мошенники должны были иметь в работе три дома одновременно, причем эти сделки находились на разных стадиях реализации. Боже правый! Ребята были настроены серьезно.
Последнее дело они завершили три недели назад, так что, по моим подсчетам, следующего можно было ожидать со дня на день. Я знала точно, где это будет, и примерно — когда. И у меня был отличный план, как до конца разобраться в том, что именно происходит. Понадобится всего лишь один телефонный звонок.
14
Я сидела в ярко-желтом фургоне, надев наушники. Рядом расположился мой друг Деннис, ища вдохновения на страницах книги Элмора Леонарда. Любой прохожий, оказавшийся в этом стокпортском тупике, принял бы нашу машину за фургон телефонной компании «Бритиш Телеком». Однако внутреннее оборудование совершенно сбило бы этого случайного прохожего с толку. Вместо наборов инструментов, запасных частей и кабеля, здесь были пара кожаных автомобильных сидений, какие можно увидеть в экстраклассных «Вольво» и «Мерседесах», и столик, привинченные к полу. Имелись также переносной цветной телевизор и видео, закрепленные на крышке холодильника. И еще— люк в полу. Этот фургон принадлежит Сэмми, одному из приятелей Денниса. Мне совершенно неинтересно, для чего Сэмми его использует обычно. Однако точно уверена, что это не имеет ничего общего с телефонной связью.
Мы с Деннисом О'Брайеном дружим уже давно. Я знаю, что он преступник, а он знает, что я сажаю преступников в тюрьму. Но, несмотря на это, а может, благодаря этому мы испытываем друг к другу взаимное уважение. Я уважаю его, так как он своего рода профессионал высшего разряда, строго придерживающийся собственных правил и ценностей. Возможно, они отличаются от моих, но кто сказал, что мои ценности лучше? В конце концов, то же общество, которое сажает за решетку взломщиков, способствует процветанию по-настоящему крупных бандитов, вроде Роберта Максвелла.
Я обязана Деннису многим. Своим знанием приемов рукопашного боя, умением вскрывать замки и той частью дохода «Мортенсен и Брэнниган», которая зависит от способности мыслить как взломщик, чтобы уметь создать охранную систему, способную защитить от реального грабежа. Деннису нравится общаться со мной, так как он считает меня достойным подражания примером для его подрастающей дочери. О вкусах не спорят.
Вернувшись из Земельного отдела, я позвонила Деннису на мобильный. Удивительная все-таки вещь— мобильный телефон! Когда он начинает звонить в лондонском пабе, то велики шансы, что ответит кто-то из Сити. В Манчестере можно поставить сто против одного, что звонят преступнику. Для меня остается загадкой, как они умудряются обойти проверки на платежеспособность, проводимые соответствующими компаниями. Мне кажется, у них есть собственная компания, вроде «Преступных коммуникаций» или «Подозрительных телефонов», исключительно для плохих парней. И там нет никаких справочных служб.
Короче, мне удалось связаться с Деннисом, и я попросила его найти Сэмми и помочь мне. Я даже не успела сказать об оплате, как он согласился. Деннис — хороший парень. В отличие от меня, он не считает, что друг, попавший в беду, — просто очередная неприятность. Именно поэтому я и сидела в фальшивом фургоне «Телекома», а Сэмми тем временем пристраивал фирменные «жучки» «Мортенсен и Брэнниган» в отдельном доме с тремя спальнями, который Мэри и Брайан Райт взяли в аренду через агентство «ДКЛ».
Как правило, мы сами ставим подслушивающие устройства. Это редко представляет серьезную проблему, поскольку обычно нам платит владелец места, которое мы хотим прослушать. Чаще всего босс подозревает одного из подчиненных в: а) передаче информации конкуренту; б) хищении денег или товаров с фирмы; или в) старой, доброй междоусобной войне против босса. В этих случаях мы просто появляемся на месте после окончания рабочего дня и спокойно оборудуем помещение всеми «жучками», каких только душа пожелает. Иногда, однако, нам приходится быть более скрытными. Хотя мы с Биллом заключили соглашение, что не станем совершать поступков, сильно противоречащих закону, иногда мы формально слегка нарушаем его при сборе информации. В подобных случаях один из нас проникает в интересующее нас здание под каким-нибудь прикрытием. Лично мне всегда оказывается удобнее всего представиться женщиной, которая явилась заправить автоматы тампонами. Среди охранников немного желающих разглядывать содержимое коробок с прокладками.
Однако в данном случае ни одна из привычных уловок не подходила. И я не хотела, чтобы Брайан или Мэри увидели меня, поскольку именно я буду слоняться по улице и проверять пленку подслушивания. Отсюда и фургон Сэмми. Перед операцией я прочитала ему краткую лекцию о том, как разобрать телефонную трубку и вставить маленький «жучок». Он состоял из телефонного подслушивающего устройства и крошечного, реагирующего на голос микрофона, который будет передавать разговор в комнате. Радиус действия составлял примерно сто пятьдесят метров, хотя слышимость в металлическом фургоне была хуже, чем если бы я перенесла приемник в неприметную взятую напрокат «Фиесту» и установила его на бардачке.
Десять минут назад Сэмми прошел по дорожке в своем фирменном комбинезоне компании «Телеком», и женщина, открывшая дверь, впустила его, даже не взглянув на искусно подделанную визитную карточку, которую он всегда носит с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
На практике, до введения обязательной регистрации в конце шестидесятых годов, многие сделки по-прежнему заключались рукопожатием и обменом наличных денег на документы, подтверждающие право собственности. И поскольку с тех пор эта собственность не перепродавалась, она так и осталась незарегистрированной. Это относится не только к фермерским наделам, передающимся из поколения в поколение: в Манчестере полно взятого в аренду жилья, чьи владельцы не менялись в течение тридцати—сорока лет. С точки зрения Земельного отдела, этого жилья просто не существует. Честно говоря, по-моему, было бы лучше, если бы его на самом деле не существовало.
Итак, когда кто-то вроде Брайана Ломакса уговаривает некоего фермера Гарри Картрайта продать ему кусок земли, вся документация приходит в Земельный отдел. Я имею в виду не чистые бланки и придуманные компьютером контракты. Я имею в виду грязные листочки бумаги, исписанные корявым почерком и заляпанные воском от печатей. Оказавшись в отделе, эти бумажки, как я теперь знала, попадали в ежедневный список и получали номер. И когда Ломакс затем делил землю на участки и продавал их, адвокаты покупателей наводили справки в отделе, чтобы убедиться, действительно ли земля принадлежит Ломаксу; после этого индивидуальные наделы получали номера. Пока все понятно.
А дальше происходило самое интересное. Очевидно, Ломакс продавал землю за короткий срок. Но чтобы эта схема действовала, нужен коррумпированный адвокат, оформляющий вторую, незаконную сделку о продаже земли, адвокат, который не станет проверять ежедневный список Земельного отдела и который солжет своим клиентам насчет номера участка. И этим адвокатом был Мартин Читам.
Однако проблема заключалась в том, что риск был велик, а выгода небольшая. Когда покупатели обнаружат обман, они со скоростью ветра помчатся в Общество юристов с жалобой. А это может означать конец карьеры Мартина Читама — и все ради половины от каких-то пятидесяти тысяч. Если только… Меня пронзила ужасная мысль. Что, если они продавали землю не дважды, а уже три или четыре раза? Что, если существовало множество покупателей, еще не знавших, что их надули? В конце концов, ведь Крис наткнулась на землемеров лишь по чистой случайности… Если бы их там не оказалось, Крис, Алексис и все их сотоварищи, собиравшиеся строить дома, передали бы мошенникам остальные деньги. Я содрогнулась. И начала сомневаться, так ли легко будет Алексис получить свои деньги назад. Если у Ломакса и Читама есть хоть капля рассудка, они наверняка планируют скрыться, прежде чем афера выйдет наружу.
А я почти ничего не могла с этим поделать. Помимо всего, мне было нужно решить проблему Теда Барлоу, пока он не стал банкротом. Я заехала в «Хэппи Итер» и заказала плотный обед из мелко нарезанного мяса с подливкой, омлета и бобов, а сама тем временем стала изучать регистрационные данные на семь домов, из которых исчезли оранжереи. Я также предусмотрительно заскочила в офис, чтобы забрать документы, присланные Джошем и Рейчел Либерман. Начинала складываться интересная картина. К несчастью, она была в стиле скорее Джексона Поллока, нежели Дэвида Хокни.
Во-первых, все дома были взяты в аренду через «ДКЛ». Все владельцы имели одинаковые фамилии с арендаторами. Во всех документах на право собственности говорилось о долгах. К сожалению, там не указывались их размеры, хотя даты упоминания о долгах в принципе совпадали с датами приобретения оранжерей, и во всех случаях долговые обязательства были перед финансовой компанией— дочерним отделением банка Теда Барлоу. Сюрприз! Странно, но поиски Джоша выявили, что платежеспособность всех владельцев была от хорошей до отличной, чем объяснялось, почему финансовая компания банка Теда с такой готовностью соглашалась на перезаклад недвижимости. Однако это не объясняло, как право на перезаклад могло быть дано кому-то другому, а не владельцу.
Разгадка крылась где-то в процессе перезаклада имущества. Мне требовалось срочно выяснить, насколько крупные были при этом получены суммы. Если вышеназванные долги похожи на те, которых ожидаешь при стопроцентном перезакладе, то все встанет на свои места. Нужно помнить, что каждый дом принадлежал нынешнему владельцу примерно четыре года, а значит, дома были куплены значительно дешевле, чем стоили теперь. Проценты по закладу выплачивались примерно четыре года, и, следовательно, сумма долга теперь намного меньше стоимости дома. Я нашла телефонную будку и набрала номер Джоша. К счастью, он тут же ответил.
— Всего один вопрос, — сказала я. — Могу ли я узнать сумму, еще не выплаченную по какому-то закладу?
— Ты не можешь, — ответил Джош.
Мне нестерпимо захотелось кого-нибудь стукнуть.
— Черт! — простонала я.
— Но я, вероятно, смогу, — самодовольно прибавил он.
Тут я поняла, кого мне хочется стукнуть, только вот не дотянуться.
— Как финансовый брокер, я могу позвонить предъявителю долга и сказать, что мой клиент хочет взять второй заем под свою собственность, поэтому не будет ли этот предъявитель любезен сообщить мне сумму долга, чтобы я мог проверить, достаточна ли оплаченная часть собственности для перезаклада. Это имеет отношение к твоим оранжереям?
— Да. Все постепенно начинает проясняться, — сказала я.
— Я попрошу Джулию сделать это сегодня. Я передумала бить Джоша.
— У нее ведь уже есть фамилии и адреса?
Я договорилась перезвонить днем. Я по-прежнему была раздражена и сердита, потому что не до конца понимала, как проворачивалась эта афера. Однако у меня существовала еще одна зацепка. Рейчел Либерман дала мне адреса трех домов, которые укладывались в схему. Судя по датам предыдущих сделок, сопровождающихся пропажей оранжерей, у мошенников был налажен настоящий конвейер. Они получали кредиты примерно по одному в месяц, следовательно, раз для прохождения денег через финансовые компании требуется до трех месяцев, мошенники должны были иметь в работе три дома одновременно, причем эти сделки находились на разных стадиях реализации. Боже правый! Ребята были настроены серьезно.
Последнее дело они завершили три недели назад, так что, по моим подсчетам, следующего можно было ожидать со дня на день. Я знала точно, где это будет, и примерно — когда. И у меня был отличный план, как до конца разобраться в том, что именно происходит. Понадобится всего лишь один телефонный звонок.
14
Я сидела в ярко-желтом фургоне, надев наушники. Рядом расположился мой друг Деннис, ища вдохновения на страницах книги Элмора Леонарда. Любой прохожий, оказавшийся в этом стокпортском тупике, принял бы нашу машину за фургон телефонной компании «Бритиш Телеком». Однако внутреннее оборудование совершенно сбило бы этого случайного прохожего с толку. Вместо наборов инструментов, запасных частей и кабеля, здесь были пара кожаных автомобильных сидений, какие можно увидеть в экстраклассных «Вольво» и «Мерседесах», и столик, привинченные к полу. Имелись также переносной цветной телевизор и видео, закрепленные на крышке холодильника. И еще— люк в полу. Этот фургон принадлежит Сэмми, одному из приятелей Денниса. Мне совершенно неинтересно, для чего Сэмми его использует обычно. Однако точно уверена, что это не имеет ничего общего с телефонной связью.
Мы с Деннисом О'Брайеном дружим уже давно. Я знаю, что он преступник, а он знает, что я сажаю преступников в тюрьму. Но, несмотря на это, а может, благодаря этому мы испытываем друг к другу взаимное уважение. Я уважаю его, так как он своего рода профессионал высшего разряда, строго придерживающийся собственных правил и ценностей. Возможно, они отличаются от моих, но кто сказал, что мои ценности лучше? В конце концов, то же общество, которое сажает за решетку взломщиков, способствует процветанию по-настоящему крупных бандитов, вроде Роберта Максвелла.
Я обязана Деннису многим. Своим знанием приемов рукопашного боя, умением вскрывать замки и той частью дохода «Мортенсен и Брэнниган», которая зависит от способности мыслить как взломщик, чтобы уметь создать охранную систему, способную защитить от реального грабежа. Деннису нравится общаться со мной, так как он считает меня достойным подражания примером для его подрастающей дочери. О вкусах не спорят.
Вернувшись из Земельного отдела, я позвонила Деннису на мобильный. Удивительная все-таки вещь— мобильный телефон! Когда он начинает звонить в лондонском пабе, то велики шансы, что ответит кто-то из Сити. В Манчестере можно поставить сто против одного, что звонят преступнику. Для меня остается загадкой, как они умудряются обойти проверки на платежеспособность, проводимые соответствующими компаниями. Мне кажется, у них есть собственная компания, вроде «Преступных коммуникаций» или «Подозрительных телефонов», исключительно для плохих парней. И там нет никаких справочных служб.
Короче, мне удалось связаться с Деннисом, и я попросила его найти Сэмми и помочь мне. Я даже не успела сказать об оплате, как он согласился. Деннис — хороший парень. В отличие от меня, он не считает, что друг, попавший в беду, — просто очередная неприятность. Именно поэтому я и сидела в фальшивом фургоне «Телекома», а Сэмми тем временем пристраивал фирменные «жучки» «Мортенсен и Брэнниган» в отдельном доме с тремя спальнями, который Мэри и Брайан Райт взяли в аренду через агентство «ДКЛ».
Как правило, мы сами ставим подслушивающие устройства. Это редко представляет серьезную проблему, поскольку обычно нам платит владелец места, которое мы хотим прослушать. Чаще всего босс подозревает одного из подчиненных в: а) передаче информации конкуренту; б) хищении денег или товаров с фирмы; или в) старой, доброй междоусобной войне против босса. В этих случаях мы просто появляемся на месте после окончания рабочего дня и спокойно оборудуем помещение всеми «жучками», каких только душа пожелает. Иногда, однако, нам приходится быть более скрытными. Хотя мы с Биллом заключили соглашение, что не станем совершать поступков, сильно противоречащих закону, иногда мы формально слегка нарушаем его при сборе информации. В подобных случаях один из нас проникает в интересующее нас здание под каким-нибудь прикрытием. Лично мне всегда оказывается удобнее всего представиться женщиной, которая явилась заправить автоматы тампонами. Среди охранников немного желающих разглядывать содержимое коробок с прокладками.
Однако в данном случае ни одна из привычных уловок не подходила. И я не хотела, чтобы Брайан или Мэри увидели меня, поскольку именно я буду слоняться по улице и проверять пленку подслушивания. Отсюда и фургон Сэмми. Перед операцией я прочитала ему краткую лекцию о том, как разобрать телефонную трубку и вставить маленький «жучок». Он состоял из телефонного подслушивающего устройства и крошечного, реагирующего на голос микрофона, который будет передавать разговор в комнате. Радиус действия составлял примерно сто пятьдесят метров, хотя слышимость в металлическом фургоне была хуже, чем если бы я перенесла приемник в неприметную взятую напрокат «Фиесту» и установила его на бардачке.
Десять минут назад Сэмми прошел по дорожке в своем фирменном комбинезоне компании «Телеком», и женщина, открывшая дверь, впустила его, даже не взглянув на искусно подделанную визитную карточку, которую он всегда носит с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36