И за просто так даже занозу у себя из пальца не вынешь. А ведь в данное время такая заноза я, – усмехнулся Стаc. – И, однако, ты оказываешь мне помощь. Только не надо ля-ля о родственных чувствах, – опередил он улыбнувшегося Якова. – Мы с тобой никогда не ладили. Скажу тебе честно: как только началась эта заваруха с рыночными отношениями, я понял, чти ты своего не упустишь и будешь на коне. Но при твоем размахе у тебя не могли не появиться конкуренты. А в ваших делах лозунг, как при советской власти: кто Не с нами, тот против нас. Но ты ни разу не обратился ко мне. Почему? – Он пытливо заглянул в глаза брата. – Я сначала думал, может, у тебя свои киллеры есть. Нет. Заказов на стороне ты тоже не делал. Ведь в Курске не было ни одного убийства человека, перешедшего тебе дорогу. Я думал об этом, но ответа так и не нашел. Может, объяснишь?
– Не обижайся, – спокойно сказал Бобров, – но тебе не понять. Как, например, мне не понять тебя. Как можно быть судьей для тех, кого не знаешь? Ведь, говорят, даже исполнителю расстрельных приговоров дают ознакомиться с делом того, кого он должен убить.
– Кто говорит? – засмеялся Стаc. – Те, в кого эти исполнители стреляли? Но допустим, что ты прав. Как же тогда понять, что уже при развитом социализме были расстреляны люди, которые ни сном, ни духом не знали о том, в чем их обвиняли. Исполнитель – это профессия. Есть приговор народного суда, а ты исполни волю народа. Но если уж ты заговорил об этом, то тогда подумай сам: невиновных подобные мне не стреляют. Преступники платят за такого же преступника. И, делая контрольный выстрел, я, может быть, спасал несколько человеческих жизней.
– А ты философ, – удивленно заметил Яков.
– Я киллер, – поправил его Стаc. – Знаю несколько способов, как отнять жизнь у человека. И поневоле ищу себе оправдания, отправляя к праотцам какого-нибудь банкира или авторитета. Ведь и тот, и другой делают себе деньги за счет других. Но ты снова перевел разговор. Так…
– Во-первых, – улыбнулся Яков, – ты мой пусть и не любимый, но все же брат. А во-вторых… – Замолчав, всмотрелся в лицо Стаса. – У меня есть кое-какие планы. И в их осуществлении ты со своим опытом мне можешь здорово помочь.
– Вот оно что, – протянул Стаc. – Интересно, – пробормотал он, – что же это за планы такие.
– Всему свое время, – отрезал Яков. – К тому же это только мое предположение. Я имею в виду твою помощь.
«Что-то ты крутишь, – подумал Стаc. – Впрочем, главное, некоторое время я могу рассчитывать на то, что ты не сдашь меня Софке, черт бы ее побрал! Надо что-то за это время придумать».
«Зря я ляпнул про дело, – мысленно упрекнул себя Яков Павлович. – Впрочем, это ему ничего не дает. К тому же Стасу сейчас не до размышлений. Он явно перепуган. Но если дело действительно обстоит так, как он сказал, то Софья знает, что ее парни были в Курске. И, значит, встречались со мной. То есть, – поправил он себя, – что они в Курске. Значит, она может начать искать их».
– Послушай, – сказал он Стасу, – то, что Софья послала парней ко мне, ясно. Они должны сообщить ей результат сразу или по возвращении?
– Скорее всего, сразу, – кивнул Стаc. Яков Павлович хотел спросить еще что-то, но заглянувший в дверь рослый парень показал ему сотовый телефон.
– Извини, – поднимаясь, развел руками Бобров, – дела.
– Понятно, – хмуро согласился Стаc. Проводив вышедшего брата тяжелым взглядом, криво улыбнулся. – Задумался Яшенька, – пробормотал он. – Теперь вполне может подыграть Софке. Хотя нет, – вспомнил он слова Якова о деле.
– Что? – поразился Яков Павлович. Выслушав ответ, удивленно покачал головой. – Еду, – бросил он и отдал телефон «горилле». Почти сбежав по ступеням вниз, на ходу бросил стоявшему у входа Титову: – Григорий! Найди уголовника, который приезжал из Орла. Выбей имя того, кто его послал! Сразу сообщи мне!
– Понял, – кивнул тот и, опередив хозяина, рванулся к машине. Открыл дверцу.
С неожиданным проворством Бобров забрался на заднее сиденье «мерседеса». Закрыв дверцу, Титов махнул рукой машине сопровождения и метнулся к «ауди».
– В Орел! – кратко приказал он водителю.
Проводив машины хмурым взглядом, Стаc некоторое время стоял у окна. Затем выщелкнул до половины выкуренную сигарету, вернулся к столу. Взял записную книжку, полистал. Найдя нужную запись, положил книжку и задумчиво уставился на нее. Мысленно соглашаясь с собой, кивнул, потянулся к телефонной трубке. Набрал номер и тут же положил трубку.
– Черт бы вас всех на сковородке жарил! – процедил он. – Но чем она могла их всех купить? Что-то у нее есть такое, из-за чего все на меня хрен с присвистом положили. Знать бы, что…
– Это точно? – Бобров ожег взглядом стоявшего перед ним невысокого стройного мужчину в спортивном костюме.
– Сегодня бумага пришла, – сказал тот. – Заключение однозначно: на повороте не справился с управлением. Канистра с бензином, видимо, была в салоне, вот и полыхнуло. Да он и так вряд ли бы жив остался. У меня там знакомый работает. Спуск к реке сначала пологий. Потом…
– Хватит! – резко прервал его Бобров. Коротким взмахом руки выпроводил из кабинета. Когда тот вышел, Бобров прижал ладонь к сердцу, нажал кнопку внутренней связи. – Валидолу мне, – не дожидаясь ответа, просипел он. – Ленка, – со вздохом выдавил Яков Павлович, – что с тобой? Птицын не мог сам разбиться! Подожди-ка, Птицын разбился по дороге к районному центру. Значит, он ехал из деревни. Вообще ничего не понимаю… – Он помотал головой. – Значит, с Леной что-то случилось, вот он и гнал. Но если бы что-то произошло с Леной или Славкой, я непременно узнал бы. Выходит, Ленка отправила Птицына. Но почему он разбился? – вслух, словно обращаясь к кому-то, спросил Бобров.
– Яков Павлович! – В кабинет заглянула полная рыжеволосая женщина. – Я вам…
– Ничего не надо, – отмахнулся он.
– Елена Яковлевна прислала телеграмму. Держа в одной руке упаковку валидола, женщина осторожно подошла к столу и положила бланк телеграммы. Он схватил.
– «Птицын погиб в автокатастрофе, – вслух прочитал Яков Павлович. – Я приеду через два дня. Лена». – Облегченно вздохнув, улыбнулся. – Клава, – попросил он женщину, – сделай кофе, да покрепче, – шутливо погрозил пальцем.
– Но у вас только что… – нерешительно начала она.
– Я отец, – спокойно сказал Бобров, – а ты принесла мне прекрасное лекарство. – Положив на стол бланк телеграммы, бережно пригладил его ладонью. Затем с мягкой улыбкой сказал: – Теперь оставь меня одного. Мне нужно подумать.
Удивленная его тоном женщина растерянно улыбнулась и поспешно вышла.
«Значит, Птицын погиб, – снова вчитался в текст телеграммы Бобров, – в автокатастрофе. Если бы в этом было хоть какое-то сомнение, Ленка бы не написала. Но почему она отправила его? – попытался понять Яков Павлович. – Впрочем, ответ я скоро узнаю. – Он засмеялся, но, мгновенно оборвав смех, зло блеснул глазами. – Не Трофимов ли присылал знакомого Григория? – Немного подумав, помотал головой. – Исключено. То, что он завидует, а следовательно, ненавидит меня, допустимо. Но даже в самом малом он ничего не станет предпринимать против меня. По той простой причине, что деньги Федька зарабатывает благодаря моим поставкам».
– Я говорил уже, – раздраженно напомнил Адам, – и повторяю: Бобров не вечен. Тем более что сейчас его братца усердно разыскивает Вишневская. Тебе эта фамилия ни о чем не говорит?
– То, что она – дочь Вишневского, – пожал плечами Трофимов, – еще ничего не значит. У Андрея были…
– Все, что у него было, – перебил его Жигун, – досталось Софке. Так сказать, по наследству. Софка – умная и решительная женщина. Согласись, – усмехнулся он, – не всякий мужик будет добираться до горла Стаса. Ты думаешь, он только ее сыночка на тот свет спровадил? Но Софья…
– Ее сына убил не Стаc, – возразил Трофимов. – Почему же она не ведет разборок с питерскими? Да потому, что ей там быстро зубки обломают. А Стаc – просто наемный убийца. Точнее, был им и сумел создать свою, так сказать, школу киллеров. Но он несколько раз засветился, и только поэтому на него…
– Извини, Федор, – засмеялся Жигун, – но ты говоришь, как несмышленый юнец. У Вишневской остались связи отца. А это, – алчно блеснул глазами Адам, – благородный металл. Только золото и камешки не падают в цене. Так что те, кто поставил на Софку, поступили правильно. И знаешь… – Понизив голос, он наклонился над столом. – Я бы на твоем месте поступил так же. В конце концов…
– Об этом мы говорили, – прервал его Трофимов, – поэтому я повторяюсь, но, – развел он руками, – я действительно ничего не знаю о том, где может быть Стае. Конечно, не исключено, что он сейчас у Якова. Но у меня нет ни малейшего желания копаться в этом. Мне все равно, что будет со Стасом. Я твердо знаю одно: Бобров не положит свою голову за кого-то. А уж за брата, – рассмеялся Федор, – как это ни парадоксально звучит, тем более. И знаешь что, Адам, – уже серьезно закончил он, – прими добрый совет: не суйся в это, довольствуйся тем, что имеешь. Иначе можешь потерять все, даже голову.
– Не понял, – откинулся на спинку кресла Жигун. – Ты пугаешь меня?
– Предупреждаю, – поправил Трофимов.
Воробей довольно потер ладони, достал из-под стола бутылку армянского коньяка и широко улыбнулся. Откупорил, налил стопку. Выпить помешал звонок.
– Кого еще принесло?
Недовольно оглянувшись, поставил рюмку и вышел в прихожую.
– Вот что, – усевшись на заднее сиденье «мерседеса», буркнул Жигун, – сейчас же навести Воробья. Черт бы меня побрал, – обругал он себя, – нашел гонца, идиот.
– Его того? – чиркнул себя по горлу невысокий худощавый мужчина.
– Привезешь на дачу, – немного помолчав, решил Адам. – А там видно будет. Мне нужно узнать, с кем именно и что он говорил. И кому еще заикнулся об этом. Воробей – еще та штучка.
– Воробышек! – войдя в прихожую, весело позвал невысокий человек. – У тебя что, день открытых дверей? – Смеясь, он закрыл дверь. – Сейчас отметим мой выигрыш. Сколько лет в спортлото мылил, и вдруг подвезло. Да где ты? – Войдя в комнату, замер с открытым ртом: у дивана на полу лицом вниз лежал Воробей. – Ты что? – прошептал вошедший. Сделав вперед осторожный шаг, увидел под левой лопаткой Воробья тонкий прорез и струйку крови, застыл. – Ты что? – прошептал он снова.
Развернувшись, рванулся обратно. Подскочил к двери, резко дернул ее на себя и от сильного удара в живот согнулся. Двое в камуфляже завернули ему руки за спину, защелкнули наручники.
Увидев, как из подъезда вывели невысокого мужчину и запихали в машину, Григорий улыбнулся и тронул водителя за плечо.
– Покатили домой.
– Так, – держа у уха сотовый телефон, кивнул Трофимов, – значит, Адам решил ускорить события.
– Я видел около дома машину с курским номером, – услышал он в трубке.
– Что? – нахмурившись, переспросил Федор Матвеевич.
– Там была тачка с курским номером, – повторил голос, – Какого-то мужика вывели, машина сразу уехала. Что мне говорить Адаму?
– То, – нахмурившись, буркнул Трофимов, – что видел. – Отключившись, задумчиво посмотрел в окно. – Значит, Бобров, – пробормотал он. – Интересно получается. Почему этого карманника, а не Адама? – Со вздохом покачал головой.
– Федор Матвеевич!
В распахнувшуюся дверь стремительно вошел Грач.
– Ну? – недовольно покосился на него Трофимов.
– Мне только что сказал Огурец, – возбужденно начал Юрий, – что Кощея ищут! На него объявлен федеральный розыск! Вот.
Он достал из кармана сложенный вдвое листок. Трофимов жадно схватил и развернул.
– Вот это да, – пораженно прошептал он. – Почему Огурцов не позвонил мне? – спросил он. Грач усмехнулся.
– Сейчас, перед выборами, чистка в милиции. Вот он и опасается. Но жить хочет. Ведь…
– Так… – не слушая его, буркнул Трофимов. – Значит, по отпечаткам установили двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63