— Понятно…
— Флора выбирала, — сказал я.
Он снова протянул: «Оу-у» — с таким видом, точно ему все раз и навсегда стало ясно, и поставил бутылку обратно. Я принес кубики льда в больших пластиковых пакетах и завалил ими стоявшие в корытцах бутылки.
— А виски привезли? — осведомился он.
— На переднем сиденье.
Он отправился на поиски и вскоре вернулся с нераспечатанной бутылкой.
— Стаканы есть?
Вместо ответа я пошел к фургону и принес коробку с шестьюдесятью бокалами.
— Прошу!
Без лишних комментариев он открыл коробку и извлек из нее один бокал — что называется, на все случаи жизни и для всех напитков.
— А лед нормальный? — В голосе его звучало подозрение.
— Чистейшая вода из-под крана.
Он бросил в бокал кубик, налил виски, отпил. Задумался.
— Пожалуй, немного забористо для утра, как вам кажется?
Я удивленно взглянул на него.
— Извините.
— Вчера в Шотландии кто-то здорово сбил цену на целую партию такого товара. Слыхали?
— Шампанского?
— Да нет. Виски. Я пожал плечами.
— Что ж… случается.
Я уже достал и распаковывал третью коробку с бокалами. Джимми наблюдал, позвякивая кубиком льда.
— А вы вообще знаете толк в виски, а, Тони?
— Ну… кое-что знаю.
— И можете отличить один сорт от другого?
— Я больше по винам, — заполнив льдом второе корытце, я выпрямился. — А почему вы спрашиваете?
— Ну, к примеру, — начал он нарочито небрежным тоном, — вы собираетесь купить настоящее солодовое виски, а вам подсовывают вот такой ширпотреб. Сможете отличить? — приподняв бокал, он кивком указал на плескавшуюся в нем жидкость.
— Вкус совсем разный.
Он немного расслабился, выдав тем самым внутреннее напряжение, чего я в нем до этого момента не замечал.
— И способны отличить один вид солода от другого?
Я недоуменно уставился на него.
— Зачем это вам?
— Так сможете или нет?
— Нет, — ответил я. — Только не сегодня. Назвать сорт вряд ли смогу. Надо попрактиковаться. Может, тогда и получится. А может, и нет.
— Но… Допустим, вы попробовали один сорт на вкус. Смогли бы вы потом выделить его среди ряда проб? Или сказать, что здесь этого сорта нет?
— Возможно, — ответил я и выжидательно уставился на Джимми, но тот, казалось, весь ушел в себя. Пожав плечами, я двинулся за следующей партией льда, высыпал его во второе корытце, затем принес и вскрыл четвертый ящик шампанского.
— Все это довольно некрасиво, — неожиданно заметил он.
— Что именно?
— Я бы хотел, чтоб вы прекратили возиться с бутылками и послушали меня.
В тоне его я уловил раздражение и тревогу и, поставив бутылки в третье корытце, медленно распрямился и взглянул на него.
— Давайте выкладывайте.
Он был старше меня на несколько лет, знакомство наше в основном сводилось к встречам во время моих визитов к Готорнам — в качестве поставщика спиртного, иногда — просто гостя. Он был всегда любезен со мной, но этой любезности недоставало теплоты. Примерно то же можно было сказать и о моем к нему отношении. Он был третьим сыном в семье английского графа, владельца скаковых лошадей, но унаследовал от отца лишь аристократическую фамилию и никакого имущества или состояния. И то, что работал теперь на Джека Готорна, являлось, по общему мнению, следствием того, что у него не хватило ума преуспеть в Сити. Да и сам я с легкостью принял бы это суждение, если б не Флора, не ее искреннее восхищение Джимми и его деловыми качествами. Впрочем, я не слишком задумывался об этом. Какое, собственно, мне дело.
— У одного из клиентов Джека есть ресторан, — сказал он. — «Серебряный танец луны», недалеко от Ридинга. Нельзя сказать, что высший класс. Обед и танцы, иногда выступает певец. Словом, почти забегаловка, — произнес он это ворчливо, но без упрека. Он просто описывал фактическое состояние дел.
Я равнодушно ждал продолжения.
— На прошлой неделе он пригласил на обед Джека, Флору и меня.
— Очень мило с его стороны, — заметил я.
— Да, — Джимми взглянул на меня, скосив глаза к носу. — Именно… — затем настала небольшая пауза. — Еда была нормальная, но что касается выпивки… Послушайте, Тони, вы, наверное, слышали, это Ларри Трент, один из клиентов Джека. Он содержит у нас пять лошадей. Платит аккуратно, тик-в-тик. Не хотелось бы возводить на него напраслину, но… Короче, то, что написано на этикетке, по крайней мере, одной бутылки в его заведении, совершенно не соответствует содержимому.
Произнес он эти слова с каким-то почти болезненным отвращением, я едва удержался от улыбки.
— Ну вообще-то такие вещи случаются, — заметил я.
— Да, но это же незаконно! — возмущение в голосе.
— Разумеется, незаконно. А вы уверены…
— Да, думаю, да. Уверен. Но потом подумал: может, перед тем, как объясниться с Ларри Трентом по этому поводу, вы сами попробуете их бурду? Я хочу сказать, может, это его сотрудники дурят ему голову, а сам он… э-э… Вообще-то за такие штуки на него можно подать в суд, как вам кажется?
— Ну а в тот вечер, когда вы там были, вы что-нибудь сказали ему по этому поводу?
Джимми был явно шокирован.
— Что вы, как можно! Мы же были его гостями! Это было бы просто неприлично, неужели вы не понимаете?
— Гм, — буркнул я. — Тогда почему бы вам не сказать сегодня, в чисто приватной беседе, что вы думаете о его напитках? Возможно, он будет только благодарен. Нет, предупредить стоит в любом случае. Не думаю, что он тут же в гневе заберет от вас всех своих лошадей.
Джимми болезненно поморщился и отпил еще глоток.
— Я сообщил об этом Джеку. Он считает, что я ошибаюсь. Это не так, уверяю вас.
Секунду-другую я пристально смотрел на него.
— Послушайте, — сказал я наконец, — а что вас, собственно, так беспокоит?
— Что? — Удивление его было неподдельным. — Как это что? Это ведь обман, разве нет? А человека всегда раздражает, когда его обманывают.
— Да, — вздохнул я. — А какие именно напитки вы заказывали?
— Мне показалось, что и вино не слишком отвечало написанному на этикетке, но сперва как-то не придал этому значения. Ну, знаете, как бывает… Но этот их «Лэфройг»…
Я нахмурился.
— Виски из Ислея?
— Именно, — кивнул Джимми. — Так называемое тяжелое солодовое виски. Мой дед любил его. Давал мне попробовать капельку, когда я был еще совсем маленьким. Помню, еще мама страшно возмущалась. Смешно, но человек не забывает вкуса того, что попробовал в детстве… Ну а сам я потом еще неоднократно пил это виски… Они подали «Лэфройг» к кофе среди прочих напитков. Я увидел этикетку и страшно обрадовался. Ностальгия, воспоминания о прошлом, все такое прочее…
— И это был не «Лэфройг»?
— Нет.
— Что же тогда?
Он несколько растерялся.
— Вот я и подумал, может, вы поймете. Ну, когда попробуете.
Я покачал головой.
— Нет. Тут нужен настоящий эксперт.
Лицо его стало совершенно несчастным.
— Лично мне показалось, то был самый расхожий дешевый сорт. Подделка, а никакое не солодовое виски.
— Все же вам лучше поговорить с мистером Трентом, — сказал я. — Пусть сам займется этой проблемой.
Он вставил робко:
— Мистер Трент, он собирается быть здесь, у нас.
— Тем более, — заметил я. — Удобный случай.
— А вы… э-э… мне кажется, если б вы поговорили с ним сами…
— Нет уж, увольте, — решительно заметил я. — С вашей стороны это будет выглядеть дружеским предупреждением. Но, когда подобные высказывания исходят от виноторговца, это будет воспринято как смертельное оскорбление. Так что извините, Джимми, но я с ним говорить не стану.
— Так и знал, что вы откажетесь, — смиренно заметил он. — Но попытаться все же стоит… — Он налил себе еще виски, бросил в бокал кубик льда, а я, наблюдая за этими его действиями, вдруг подумал, что истинные ценители виски никогда не употребляют его со льдом, и усомнился в адекватности его восприятия «Лэфройга».
Тут в шатер легкой упругой походкой вошла Флора, пухленькая и радостная, в вишнево-красном шерстяном платье. Огляделась и удовлетворенно кивнула.
— Что ж, очень нарядно и мило, не правда ли, Тони, дорогой?
— Просто отлично, — ответил я.
— А когда помещение наполнится гостями…
— Да, — подтвердил я.
Она была банальна, доброжелательна и наделена эдаким уютным неброским шармом образцовой матери семейства и домохозяйки. Она действительно являлась матерью троих детей (не от Джека), которые регулярно звонили ей по телефону, и очень любила поболтать о них, зайдя ко мне в лавку. И, как правило, заказывала вдвое больше обычного, если новости от них приходили хорошие. Джек был ее вторым мужем, всегда оттаивал под ее крылышком, однако, по ее словам, ревновал к детям. Просто удивительно, какими тайнами и секретами делятся люди с виноторговцем! Чего мне только не доводилось узнать о самых разных людях.
Флора заглянула в корытце.
— Четыре ящика на льду? Я кивнул.
— В машине еще один, если не хватит.
— Будем надеяться, что хватит, — она мило улыбнулась. — Но биться об заклад не стала бы. Джимми, миленький, ну к чему вам пить это виски? Откройте-ка лучше шампанского. Я не прочь выпить капельку перед тем, как начнется это нашествие.
Джимми повиновался и изящно и ловко откупорил бутылку — сильно прижал ладонью пробку, а потом выпустил ее из горлышка без хлопка. Флора с улыбкой наблюдала за плюмажем пузырьков газа, поднимающихся со дна, затем подставила бокал. По ее настоянию мы с Джимми тоже выпили шампанского. Судя по выражению лица Джимми, напиток этот не слишком сочетался с виски.
— Чудесно! — одобрительно кивнула Флора, отпив глоток; мне же показалось, что в вине, как обычно, слишком много газа, да и вкус не слишком выражен. Но ничего, в таких количествах сойдет. Особенно большие партии шампанского я продавал для свадеб.
Прихватив бокал, Флора прошла под шатром к выходу, туда, откуда должны были появиться гости. Вид из него открывался не на дом, а на поляну, где будут парковаться машины. Дом Джека Готорна и его конюшни располагались в лощине, к востоку от Беркшир-Дауне. Вокруг простирались холмы, надежно укрывая имение от посторонних глаз. Издали и не скажешь, что здесь кто-то живет. Гости по большей своей части должны были приехать по главной дороге, что вилась по склону холма и куда смотрела тыльная сторона дома. Оставшуюся часть пути им предстояло пройти пешком, затем войти в ворота, образовавшиеся в живой изгороди из низеньких кустов роз, и уже потом оказаться на лужайке. Дав несколько подобных приемов, Флора научилась управлять толпой гостей и теперь довела свою технику почти до совершенства; кроме того, появляясь у Готорнов таким образом, никто из приезжих не беспокоил лошадей.
Внезапно Флора громко ахнула и поспешила обратно, к нам.
— Боже, какой кошмар! Шейх уже здесь. Его машина едет по холму. Джимми, быстренько вперед, встречайте его. Джек до сих пор переодевается. Проведете шейха по двору куда захочет. Господи, как неудобно! И скажите Джеку, что он уже здесь.
Джимми кивнул, неторопливо отставил бокал в сторону и, пружинисто вышагивая по траве, двинулся встречать высоких гостей — разбогатевшего на нефти шейха и его свиту. Флора секунду колебалась, затем все же решила остаться со мной. И вдруг сердито выпалила:
— Не нравится мне этот шейх, и все тут! Ничего не могу с собой поделать. Жирный, противный, а уж держится так, словно все вокруг принадлежит только ему! Еще терпеть не могу, как он на меня смотрит — из-под полуопущенных век, точно я пустое место и ничего не значу… О, Тони, дорогой, я вам ничего не говорила, идет? Просто мне не нравится, как арабы относятся к женщинам.
— А его лошади только и знают, что выигрывать скачки, — заметил я.
— Да, — она вздохнула. — Нет, не думайте, быть женой тренера ох как не просто! От некоторых владельцев меня прямо тошнит. — Она одарила меня беглой улыбкой и направилась к дому, я же принялся выгружать из фургона апельсиновый сок и колу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50