Не забывайте – речь шла не об инъекции! Я всего лишь намазал кожу. Значит, вещество должно было вначале абсорбироваться эпидермисом, и только потом попасть в кровь. Я наблюдал за кроликом в течение часа – дальнейшие наблюдения просто не понадобились. Кролик был так мертв, как только может быть мертв кролик.
– Кажется, яд не особенно силен, – сказал инспектор.
– Вы не поражены? Поверьте мне, эффект просто необычаен. После простого мазка по невредимой, совершенно здоровой коже! Я был просто потрясен. Если бы там был хотя бы какой-нибудь порез, царапина, или яд был принят внутрь – тогда, конечно, другое дело. А теперь, вероятно, вы можете себе представить, что сталось с внутренностями Фильда, если он проглотил это вещество! А проглотил он его немало!
Эллери задумчиво наморщил лоб и принялся протирать стекла пенсне.
– У меня еще не все, – сказал доктор Джонс. – Насколько мне известно – а я работаю экспертом для этого города уже один Бог знает сколько лет и тем не менее постоянно слежу за достижениями в своей сфере деятельности по всему миру – так вот, насколько мне известно, тетраэтилсвинец еще ни разу до сих пор не использовался в преступных целях!
– Инспектор был так потрясен этим известием, что даже вскочил.
– Это что-нибудь да значит, доктор! – воскликнул он. – Вы уверены?
– На все сто процентов. Потому-то я так и заинтересовался!
– И сколько же времени нужно, чтобы этот яд убил человека, доктор? – медленно проговорил Эллери. Лицо доктора Джонса вытянулось.
– Точно я вам сказать не могу, уже по той простой причине, что до сих пор ни одно человеческое существо, кроме Фильда, от этого яда не умирало. Однако с некоторой вероятностью можно утверждать: Фильд жил не больше пятнадцати, от силы – двадцати минут после того, как принял яд.
Молчание, которое воцарилось после этих слов, было прервано покашливанием инспектора Квина.
– – Если это такой редкий яд, то, наверное, нам легче будет выйти на отравителя? Допустим, мы выясним, каким путем можно раздобыть этот яд. Откуда он взялся? Как бы, к примеру, действовал я, если бы пытался добыть этот яд для преступных целей, не особенно привлекая к себе внимание?
На губах токсиколога появилась усмешка.
– Ну, знаете, это уже ваша работа, инспектор. Препоручаю вам искать, откуда взялась эта штука. Насколько я могу судить, тетраэтилсвинец доныне – не станем, однако, забывать, что перед нами совершенно необычный случай – встречался главным образом в составе продуктов нефтеперегонки. Я хорошенько попотел, прежде чем нашел простейший способ получать это вещество в больших количествах. Его можно получить из обыкновеннейшего бензина!
Оба Квина издали возгласы изумления.
– Бензин! – вскричал инспектор. – Интересно, каким же образом тут можно что-то проследить?
– В том-то все и дело! – ответил токсиколог. – Мне достаточно поехать на ближайшую бензоколонку, залить полный бак, вернуться домой, слить из бака немного бензина, пойти к себе в лабораторию и в поразительно короткое время, с поразительно малыми усилиями получить из него путем дистилляции тетраэтилсвинец!
– Но разве это не означает, – с надеждой спросил Эллери, – что убийца Фильда должен иметь, как минимум, лабораторию и некоторые навыки работы в ней? Ну, скажем, уметь производить химические анализы и все такое прочее?
– Нет, вовсе не означает. Любой, кто дома гонит самогон, мог бы при помощи аппарата дистиллировать и этот яд, не привлекая ничьего внимания. Самое распрекрасное – то, что тетраэтилсвинец в бензине имеет более высокую точку кипения, чем все прочие составные части. А потому нужно всего лишь довести бензин до определенной температуры; все, что останется, – и будет наш яд.
Инспектор дрожащими пальцами взял понюшку табаку.
– Я могу сказать только одно – шляпу долой перед убийцей! Скажите, доктор, а тот, кто это сделал, – разве он не должен понимать толк в ядах? Как он смог без особых познаний и навыков в этой сфере осуществить такую штуку?
Доктор Джонс хмыкнул.
– Инспектор, вы меня удивляете. Ведь на ваш вопрос ответ уже дан.
– Что вы имеете в виду?
– Разве я только что не рассказал вам, как это делается? И если бы вы узнали от токсиколога о таком яде, неужели не смогли бы в случае нужды изготовить его – при условии, что у вас есть аппарат для дистилляции? Кроме температуры кипения тетраэтилсвянца, вам не требуется никаких других познаний. Бросьте, Квин! У вас нет ни малейшего шанса выйти на след убийцы, используя как зацепку яд. Возможно, он случайно, услышал разговор между двумя токсикологами или между двумя медиками, которые обсуждали свойства данного вещества. Остальное было элементарно. Я не хочу утверждать однозначно, что все происходило именно так. Конечно, убийца мог быть и химиком. Но я просто говорю о возможных вариантах.
– Я полагаю, яд был разведен виски, не правда ли, доктор? – спросил инспектор. Его явно не оставляла какая-то мысль.
– Тут нет никаких сомнений, – ответил токсиколог. – В желудке оказалось огромное количество виски. Незаметно дать яд было для убийцы проще простого: сегодня виски в большинстве случаев так и так попахивает эфиром. Кроме того, Фильд уже проглотил яд, прежде чем заметил, что у виски какой-то привкус. Если вообще заметил.
– Он что, не мог разобрать на вкус? – устало спросил Эллери.
– Я еще ни разу не попробовал этот яд на вкус, молодой человек, а потому не могу утверждать с уверенностью, – ответил доктор Джонс уже с некоторым раздражением. – Но я сомневаюсь, что Фильд мог почувствовать привкус – во всяком случае, не настолько, чтобы встревожиться. А если он хотя бы раз проглотил виски с ядом, то больше уже не смог бы что-то разбирать на вкус. Достаточно одного глотка, чтобы все обожгло внутри.
Квин повернулся к Праути, сигара которого погасла. Его сморил здоровый сон.
– Эй, док, послушайте! Праути с трудом открыл глаза.
– Где мои домашние туфли? Вечно куда-то задевают мои шлепанцы! Черт!
Хотя атмосфера стала несколько напряженной, все разразились дружным хохотом. Когда Праути настолько пришел в себя, что осознал смысл своих слов, он присоединился к общему веселью и сказал:
– Все происшедшее со мной свидетельствует только о том, что мне лучше отправиться домой, Квин. Что вас интересует еще?
– Расскажите мне, – сказал Квин, все еще трясясь от смеха, – что показал анализ виски.
– О! – Казалось, Праути снова был совершенно бодр и готов ко всему. – Виски в маленькой бутылке был настолько хорош, насколько только может быть хорош виски вообще. Ведь я уже несколько лет только и делаю, что провожу химический анализ спиртного да беру пробы на алкоголь. У Фильда так отвратительно пахло изо рта, потому что к запаху виски примешивался запах яда. Потому-то я поначалу и решил, что он пил отвратительную самогонку. Виски, который вы прислали мне из квартиры Фильда, тоже отменного качества. Вероятно, это была одна и та же партия виски. Я бы даже решился на утверждение, что она – импортная. Со времен войны я не встречал отечественного виски в таких бутылках. Разве что остался довоенный продукт, который пролежал все это время на складе… Я полагаю, Велье уже сообщил вам, что джин с элем тоже в полном порядке.
Квин кивнул.
– Ну, теперь наши вопросы, кажется, исчерпаны, – сказал он невесело. – Похоже, мы обречены на полное неведение относительно всего, что касается этого тетраэтилсвинца. Чтобы знать наверняка, док, продолжайте работать вместе с профессором и попытайтесь найти хотя бы какую-нибудь зацепочку. Вы, специалисты, все равно понимаете в этом яде больше, чем любой из моих людей, которому я мог бы поручить расследование всего, с ним связанного. Разумеется, я сознаю, что из этого блуждания ощупью в потемках вряд ли что-нибудь выйдет. И все-таки…
– Это, безусловно, правильно, – пробормотал Эллери. – А писатель пусть занимается собственными делами. Так оно будет лучше…
– Схожу-ка я, наконец, в книжную лавку, – решительно заявил Эллери, когда Праути и Джонс удалились, – да поговорю насчет издания Фальконе.
Он вскочил и стал искать пальто.
– Не смей никуда уходить! – Инспектор силой усадил Эллери в кресло. – Нечего тебе там делать! Твоя проклятая книжка от тебя никуда не уйдет. Я хочу, чтобы ты посидел здесь и вместе со мной поломал голову.
Эллери со вздохом расположился на кресле поудобнее.
– Вот так всегда! Как только я понимаю окончательно, что все изыскания в области поведения преступника бессмысленны и являются пустой тратой времени, мой дорогой отец взваливает на мои плечи тяжкий груз мышления. Ладно, так тому и быть. Что там у нас в программе?
– Запомни, что я вообще не взваливаю на тебя никакого груза, – проворчал Квин-старший. – И давай прекрати тут употреблять такие выраженьица. Я и без того вконец расстроен. Голова совершенно идет кругом. Ты должен только помочь мне разобраться в этой чертовой путанице и увидеть.., ну, одним словом, увидеть то, что можно увидеть.
– Представляю себе… – сказал скептически Эллери. – Так с чего же мне начинать?
– Тебе вообще не надо ни с чего начинать, – проворчал его отец. – Говорить сегодня буду я, а ты станешь слушать. И если тебя не затруднит, кое-что запишешь.
Давай начнем с Фильда. Я думаю, мы можем исходить из того, что наш друг Фильд в понедельник вечером направился в Римский театр вовсе не развлечения ради, а по каким-то делам. Верно?
– В этом у меня нет никаких сомнений, – сказал Эллери. – А что сообщает Велье о прочих занятиях Фильда в тот понедельник?
– Фильд, как обычно, пришел в контору в половине десятого. Работал до полудня. В двенадцать пошел обедать. Обедал один в клубе «Уэбстер». В половине второго вернулся к себе в кабинет. Работал без перерывов до четырех – и видимо, сразу после этого пошел домой. Как портье, так и мальчик-лифтер свидетельствуют в один голос, что в половине пятого он поднялся к себе в квартиру. Большего Велье выяснить не удалось – кроме того, что в пять приходил Майклз, а в шесть ушел снова. Фильд ушел из своей квартиры вечером в половине восьмого, одетый так, как мы его нашли в театре. У меня есть список клиентов, с которыми он встречался в тот день, но ничего особенного из этого списка извлечь не представляется возможным.
– А почему у него была такая маленькая сумма на личном счете? – спросил Эллери.
– Именно по той причине, что я и думал, – ответил Квин. – Фильд с завидным постоянством проигрывался на бирже. И проигрывал немалые суммы. Белье также дали понять, что Фильд регулярно бывал на бегах и тоже проигрывал большие деньги. Кажется, он был легкой добычей для ипподромных жучков, хотя и был таким тертым калачом в своей сфере. Во всяком случае, это объясняет, почему у него было так мало на личном счете. Больше того – становится понятным и число «50 000», написанное на программке. Это – деньги, наличными, причем они имели какое-то отношение к той персоне, с которой он намеревался встретиться в театре. Я руку готов дать на отсечение, что все именно так.
Кроме того, я думаю, что можно без колебаний сделать вывод: Фильд был хорошо знаком со своим убийцей. Во-первых, он принял от него виски, содержавший яд, и, кажется, ни в чем не заподозрил при этом. Во-вторых, о встрече в театре – о секретной встрече! – надо было договариваться заранее. Ведь театр был выбран именно ради секретности, зачем же еще!
– Ну, хорошо. Я хочу задать тебе этот же вопрос, – перебил его Эллери, надув губы. – Почему именно театр надо было выбрать для секретной встречи? Ясно, что секретная встреча была задумана ради какого-то постыдного дела, которое надо скрывать. Не лучше ли было выбрать для такой встречи парк? Коридор отеля? Объясни мне, почему театр?
– К несчастью, сын мой, – мягко сказал инспектор, – мистер Фильд не мог заранее знать, что будет убит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49