Я был невинным в буквальном смысле слова путешественником, не отягощенным какой-либо контрабандой, кроме мечты любым способом перевезти своего брата через испанскую границу. И все же я чувствовал себя неловко, как беглец, отпущенный под честное слово, и понимал, как бы Фрэнк отреагировал на сфабрикованные обвинения, приведшие к его аресту в клубе «Наутико» в Эстрелья-де-Мар . Я не сомневался в его невиновности и подозревал, что обвинение подтасовано по приказу какого-нибудь коррумпированного полицейского начальника, безуспешно пытавшегося получить от моего брата взятку.
Я свернул с восточной окраины Ла-Линеа на прибрежную дорогу, ведущую в Сотогранде, сгорая от нетерпения увидеть Фрэнка и заверить его, что все обойдется. Звонок Дэвида Хеннесси, отставного страхового агента концерна Ллойд, который был теперь казначеем клуба «Наутико», застал меня в моей барбиканской квартире вчера вечером. Хеннесси говорил взволнованно и бестолково, словно перебрал солнца и сангрии, и не внушал особого доверия.
– Плохо дело… Фрэнк сказал, чтобы я вас не беспокоил, но я решил, что надо позвонить.
– Слава богу, что позвонили. Он на самом деле арестован? Вы обращались к британскому консулу в Марбелье?
– Обращались, но в Малаге. Консула обо всем проинформировали. Дело вашего брата очень серьезное, странно, что вы о нем не читали.
– Я был за границей, поэтому несколько недель не видел ни одной британской газеты. В Лхасе, знаете ли, спрос на новости из Коста-дель-Соль невелик.
– Осмелюсь сказать, репортеры с Флит-стрит заполонили клуб. Знаете, нам пришлось даже бар закрыть.
– Да причем тут бар! – попытался я перехватить инициативу в разговоре.– Фрэнк в порядке? Где его держат?
– У него все в порядке. В целом он держится хорошо, очень спокоен, хотя это вполне понятно… Ему о многом надо подумать.
– Но в чем его обвиняют? Мистер Хеннесси?…
– Обвиняют? – Наступила пауза, в трубке послышалось звяканье кубиков льда в стакане.– Да во многом. Испанский прокурор выдвинул целый ряд обвинений. Боюсь, от полиции толку не будет.
– А вы ждете от нее толку? Дело, насколько я понимаю, полностью сфабриковано.
– Все не так просто… Надо разбираться на месте. Думаю, вы должны приехать сюда как можно быстрее.
Хеннесси виртуозно темнил, скорее всего для того, чтобы выгородить клуб «Наутико», один из элитных спорткомплексов на Коста-дель-Соль, процветание которого, несомненно, зависело от регулярных взяток местной полиции. Я вполне мог себе представить, как Фрэнк в свойственной ему ироничной манере забыл положить пухлый конверт в нужные руки, потому что ему было любопытно, что же из этого получится, или как упустил случай предложить свои лучшие апартаменты какому-нибудь заезжему полицейскому начальнику.
Неправильная парковка, нарушения строительных норм, незаконно построенный плавательный бассейн, может быть, невинная покупка у какого-нибудь изворотливого дилера краденого «рейнджровера» – за такие провинности его, конечно, могли арестовать. Я гнал машину по скоростной трассе в Сотогранде, а ленивое море с плеском накатывало волны на пустынные песчаные пляжи цвета шоколада. Вдоль дороги тянулись невзрачные садовые участки, машинно-тракторные станции и строящиеся виллы. Я проехал мимо недостроенного аквапарка, искусственные озера которого были похожи на лунные кратеры. Закрытый ночной клуб на искусственном холме своей куполообразной крышей напоминал небольшую обсерваторию.
Горы отодвинулись от моря, и теперь держались примерно в миле от береговой линии. Вблизи Сотогранде участки для игры в гольф стали множиться, подобно метастазам какого-то гипертрофированного травянистого рака. Белостенные андалусийские пуэбло возвышались над зелеными лужайками и судоходными каналами; поселения, похожие на укрепленные замки, казалось, охраняли свои пастбища, но на самом деле эти миниатюрные усадьбы были комплексами вилл, построенными на деньги швейцарских и немецких спекулянтов недвижимостью, зимними домиками не местных пастухов, а разбогатевших рекламных агентов из Дюссельдорфа и директоров телеканалов из Цюриха.
Вдоль большинства курортных побережий Средиземноморья горы спускаются к морю, как на Лазурном берегу или на Лигурийской Ривьере близ Генуи, поэтому туристские города гнездятся в укромных бухтах. Но на Коста-дель-Соль не сыскать даже следов живописных пейзажей и архитектурных красот. Сотогранде был городом без центра и окраин и напоминал зону рассредоточения плавательных бассейнов и площадок для гольфа. В трех милях к востоку от него я проехал мимо роскошного многоквартирного дома, стоявшего над поросшим кустарником изгибом прибрежной дороги. Его псевдоримские колонны и белые портики были явно привезены из Лас-Вегаса с распродажи имущества какого-нибудь отеля: это в двадцатые годы разобранные испанские монастыри и сардинские аббатства перевозили во Флориду и Калифорнию, а теперь, смотри-ка, все наоборот…
Эстепонская дорога проходила вдоль частной взлетно-посадочной полосы у импозантной виллы с позолоченными флеронами, напоминавшими зубчатую стену волшебного замка. Их тени опоясывали белую крышу-луковку, примету вторжения новой арабской архитектуры, ничем не обязанной Магрибу, расположенному по другую сторону Гибралтарского пролива. Это мерцание меди скорее напоминало роскошь затерянных в пустыне королевств Персидского залива, преломленных в кривых зеркалах голливудских студий, и я вдруг вспомнил холл одной нефтяной компании в Дубай, где месяц назад приударял за хорошенькой француженкой-геологом, очерк о которой готовил для «Экспресс».
– Архитектура публичных домов? – спросила она, когда я, сидя за ланчем в кафе на крыше, рассказал ей о своих давних планах написать книгу.– Неплохая мысль. Наверное, вам это придется по вкусу.– Она обвела рукой ошеломляющую своим великолепием панораму.– Все это к вашим услугам, Чарльз. Автозаправки, которые маскируются под кафедральные соборы…
Мог ли Фрэнк, при всей своей совестливости и педантичной честности, сознательно преступить законы Коста-дель-Соль, расплывчатые и казуистические, как брошюра торговца недвижимостью? Я приближался к окраинам Марбельи, проехал мимо копии Белого Дома, изготовленной по заказу короля Сауда, крупнее натуральной величины, и апартаментов Пуэрто-Бануса в стиле пещеры Аладдина. Ощущение нереальности витало по обеим сторонам дороги, маня неосторожных как магнитом. Но Фрэнк всегда был слишком разборчив, слишком увлечен собственными слабостями, чтобы решиться на какой-то серьезный проступок. Я вспоминал период безудержной клептомании, которая охватила его, как только мы вернулись в Англию. Мы плелись за нашей теткой по супермаркетам Брайтона, а в его карманах исчезали штопоры и банки с анчоусами. Скорбящий отец, занявший в то время профессорское кресло в Суссекском университете, был слишком рассеян, чтобы думать о Фрэнке, и эти мелкие кражи заставили меня взять на себя заботу о брате. Я был единственным, кого действительно беспокоило состояние этого оцепеневшего девятилетнего мальчишки, хотя иногда эта забота ограничивалась тем, что я просто ругал его.
К счастью, Фрэнк вскоре перерос этот детский невроз. В школе он стал неплохим теннисистом с хорошим кистевым ударом и отказался от академической карьеры, которую ему прочил отец, ради изучения гостиничного менеджмента. Проработав три года помощником менеджера восстановленного отеля в стиле «ар-деко» на юге Майами-Бич, он вернулся в Европу и возглавил клуб «Наутико» в Эстрелья-де-Мар – курортном местечке на полуострове в двадцати милях к востоку от Марбельи. Каждый раз, когда мы встречались в Лондоне, я не упускал случая пройтись по поводу этой добровольной ссылки в странный мир арабских принцев, отставных гангстеров и европейского отребья.
– Фрэнк, из всех доступных тебе мест ты выбрал Коста-дель-Соль! – говорил я.– Эстрелья-де-Мар? Не могу даже представить себе…
Фрэнк всегда дружелюбно отвечал:
– Ты попал в самую точку, Чарльз. На самом деле этого местечка как бы не существует. Поэтому я и полюбил его. Я искал его всю жизнь. Эстрелья-де-Мар не существует нигде.
И вот теперь это «нигде» до него добралось.
Когда я приехал в отель Лос-Монтероса в десяти минутах езды вдоль побережья от Марбельи, меня уже ждало сообщение. Сеньор Данвила, адвокат Фрэнка, позвонил из магистрата, упомянув о «неожиданном развитии событий», и просил встретиться с ним как можно скорее. Чересчур вежливое обхождение менеджера отеля, отводившие глаза консьерж и портье – все ясно говорило о том, что, каким бы ни было это развитие событий, его явно все ожидали. Даже теннисисты, возвращавшиеся с кортов, и купальщики в махровых халатах, направлявшиеся к бассейнам, уступали мне дорогу, словно уверенные в том, что я непременно разделю судьбу брата.
Когда я вернулся в вестибюль, приняв душ и переодевшись, консьерж уже вызвал для меня такси.
– Мистер Прентис, это будет проще, чем ехать на автомобиле. В Марбелье плохо с парковкой, а у вас и без того достаточно проблем.
– Вы что-нибудь слышали об этом деле? – спросил я.– Вы разговаривали с адвокатом моего брата?
– Конечно, нет, сэр. Кое-какие сообщения были в местной прессе… Несколько телевизионных репортажей.
Он, похоже, готов был сам вывести меня на улицу к ожидавшему такси. Я пробежал взглядом заголовки на газетном стенде возле его конторки.
– Что же там произошло? Никто, похоже, толком не знает.
– Ничего конкретного, мистер Прентис.
Консьерж поправлял разложенные журналы, пытаясь скрыть от моего взгляда любое издание, проливающее свет на историю о том, как Фрэнк попал в тюрьму.
– Лучше вам побыстрее поехать туда, – сказал он.– В Марбелье вам все станет ясно…
Сеньор Данвила ждал меня в вестибюле суда магистрата. Высокий, немного сутулый человек лет шестидесяти, с двумя портфелями, которые он без конца перекладывал из одной руки в другую. Он напоминал растерянного школьного учителя, у которого разбушевался класс. Адвокат поприветствовал меня с явным облегчением и задержал мою руку так, словно хотел удостовериться, что и я теперь часть того запутанного мира, в котором он пребывает по вине Фрэнка. Мне понравились озабоченность и деловитость адвоката, но он явно думал о чем-то постороннем, и я уже спрашивал себя, почему Дэвид Хеннесси нанял именно его.
– Мистер Прентис, я весьма благодарен вам за приезд. К сожалению, теперь все стало более… неопределенным. Если бы я мог объяснить…
– А где Фрэнк? Я хотел бы увидеть его. И надо организовать освобождение под залог. Со своей стороны могу обеспечить любые гарантии, каких потребует суд. Сеньор Данвила?…
С некоторым усилием адвокат оторвал взгляд от какой-то черты моего лица, которая то ли смущала его, то ли казалась эхом одного из самых загадочных выражений лица Фрэнка. Увидев группу испанских фотографов на ступенях зала суда, он отвел меня в сторону.
– Ваш брат сейчас здесь, а вечером его повезут обратно в тюрьму Сарсуэлья в Малаге. Следствие еще не закончено. Боюсь, что при нынешних обстоятельствах о залоге не может быть и речи.
– Какие обстоятельства? Я хочу видеть Фрэнка сейчас же. Суды испанских магистратов наверняка освобождают людей под залог?
– Но не в таком деле,– промямлил сеньор Данвила, перекладывая портфели из руки в руку в бесконечном стремлении понять, какой из них тяжелее.– Вы увидитесь со своим братом через час, может быть, раньше. Я говорил с инспектором по фамилии Кабрера. Он все равно захочет кое о чем вас расспросить, но в этом нет ничего страшного.
– Рад слышать. А теперь скажите, в чем будут обвинять Фрэнка?
– Ему уже предъявили обвинение,– сказал сеньор Данвила, пристально глядя мне в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я свернул с восточной окраины Ла-Линеа на прибрежную дорогу, ведущую в Сотогранде, сгорая от нетерпения увидеть Фрэнка и заверить его, что все обойдется. Звонок Дэвида Хеннесси, отставного страхового агента концерна Ллойд, который был теперь казначеем клуба «Наутико», застал меня в моей барбиканской квартире вчера вечером. Хеннесси говорил взволнованно и бестолково, словно перебрал солнца и сангрии, и не внушал особого доверия.
– Плохо дело… Фрэнк сказал, чтобы я вас не беспокоил, но я решил, что надо позвонить.
– Слава богу, что позвонили. Он на самом деле арестован? Вы обращались к британскому консулу в Марбелье?
– Обращались, но в Малаге. Консула обо всем проинформировали. Дело вашего брата очень серьезное, странно, что вы о нем не читали.
– Я был за границей, поэтому несколько недель не видел ни одной британской газеты. В Лхасе, знаете ли, спрос на новости из Коста-дель-Соль невелик.
– Осмелюсь сказать, репортеры с Флит-стрит заполонили клуб. Знаете, нам пришлось даже бар закрыть.
– Да причем тут бар! – попытался я перехватить инициативу в разговоре.– Фрэнк в порядке? Где его держат?
– У него все в порядке. В целом он держится хорошо, очень спокоен, хотя это вполне понятно… Ему о многом надо подумать.
– Но в чем его обвиняют? Мистер Хеннесси?…
– Обвиняют? – Наступила пауза, в трубке послышалось звяканье кубиков льда в стакане.– Да во многом. Испанский прокурор выдвинул целый ряд обвинений. Боюсь, от полиции толку не будет.
– А вы ждете от нее толку? Дело, насколько я понимаю, полностью сфабриковано.
– Все не так просто… Надо разбираться на месте. Думаю, вы должны приехать сюда как можно быстрее.
Хеннесси виртуозно темнил, скорее всего для того, чтобы выгородить клуб «Наутико», один из элитных спорткомплексов на Коста-дель-Соль, процветание которого, несомненно, зависело от регулярных взяток местной полиции. Я вполне мог себе представить, как Фрэнк в свойственной ему ироничной манере забыл положить пухлый конверт в нужные руки, потому что ему было любопытно, что же из этого получится, или как упустил случай предложить свои лучшие апартаменты какому-нибудь заезжему полицейскому начальнику.
Неправильная парковка, нарушения строительных норм, незаконно построенный плавательный бассейн, может быть, невинная покупка у какого-нибудь изворотливого дилера краденого «рейнджровера» – за такие провинности его, конечно, могли арестовать. Я гнал машину по скоростной трассе в Сотогранде, а ленивое море с плеском накатывало волны на пустынные песчаные пляжи цвета шоколада. Вдоль дороги тянулись невзрачные садовые участки, машинно-тракторные станции и строящиеся виллы. Я проехал мимо недостроенного аквапарка, искусственные озера которого были похожи на лунные кратеры. Закрытый ночной клуб на искусственном холме своей куполообразной крышей напоминал небольшую обсерваторию.
Горы отодвинулись от моря, и теперь держались примерно в миле от береговой линии. Вблизи Сотогранде участки для игры в гольф стали множиться, подобно метастазам какого-то гипертрофированного травянистого рака. Белостенные андалусийские пуэбло возвышались над зелеными лужайками и судоходными каналами; поселения, похожие на укрепленные замки, казалось, охраняли свои пастбища, но на самом деле эти миниатюрные усадьбы были комплексами вилл, построенными на деньги швейцарских и немецких спекулянтов недвижимостью, зимними домиками не местных пастухов, а разбогатевших рекламных агентов из Дюссельдорфа и директоров телеканалов из Цюриха.
Вдоль большинства курортных побережий Средиземноморья горы спускаются к морю, как на Лазурном берегу или на Лигурийской Ривьере близ Генуи, поэтому туристские города гнездятся в укромных бухтах. Но на Коста-дель-Соль не сыскать даже следов живописных пейзажей и архитектурных красот. Сотогранде был городом без центра и окраин и напоминал зону рассредоточения плавательных бассейнов и площадок для гольфа. В трех милях к востоку от него я проехал мимо роскошного многоквартирного дома, стоявшего над поросшим кустарником изгибом прибрежной дороги. Его псевдоримские колонны и белые портики были явно привезены из Лас-Вегаса с распродажи имущества какого-нибудь отеля: это в двадцатые годы разобранные испанские монастыри и сардинские аббатства перевозили во Флориду и Калифорнию, а теперь, смотри-ка, все наоборот…
Эстепонская дорога проходила вдоль частной взлетно-посадочной полосы у импозантной виллы с позолоченными флеронами, напоминавшими зубчатую стену волшебного замка. Их тени опоясывали белую крышу-луковку, примету вторжения новой арабской архитектуры, ничем не обязанной Магрибу, расположенному по другую сторону Гибралтарского пролива. Это мерцание меди скорее напоминало роскошь затерянных в пустыне королевств Персидского залива, преломленных в кривых зеркалах голливудских студий, и я вдруг вспомнил холл одной нефтяной компании в Дубай, где месяц назад приударял за хорошенькой француженкой-геологом, очерк о которой готовил для «Экспресс».
– Архитектура публичных домов? – спросила она, когда я, сидя за ланчем в кафе на крыше, рассказал ей о своих давних планах написать книгу.– Неплохая мысль. Наверное, вам это придется по вкусу.– Она обвела рукой ошеломляющую своим великолепием панораму.– Все это к вашим услугам, Чарльз. Автозаправки, которые маскируются под кафедральные соборы…
Мог ли Фрэнк, при всей своей совестливости и педантичной честности, сознательно преступить законы Коста-дель-Соль, расплывчатые и казуистические, как брошюра торговца недвижимостью? Я приближался к окраинам Марбельи, проехал мимо копии Белого Дома, изготовленной по заказу короля Сауда, крупнее натуральной величины, и апартаментов Пуэрто-Бануса в стиле пещеры Аладдина. Ощущение нереальности витало по обеим сторонам дороги, маня неосторожных как магнитом. Но Фрэнк всегда был слишком разборчив, слишком увлечен собственными слабостями, чтобы решиться на какой-то серьезный проступок. Я вспоминал период безудержной клептомании, которая охватила его, как только мы вернулись в Англию. Мы плелись за нашей теткой по супермаркетам Брайтона, а в его карманах исчезали штопоры и банки с анчоусами. Скорбящий отец, занявший в то время профессорское кресло в Суссекском университете, был слишком рассеян, чтобы думать о Фрэнке, и эти мелкие кражи заставили меня взять на себя заботу о брате. Я был единственным, кого действительно беспокоило состояние этого оцепеневшего девятилетнего мальчишки, хотя иногда эта забота ограничивалась тем, что я просто ругал его.
К счастью, Фрэнк вскоре перерос этот детский невроз. В школе он стал неплохим теннисистом с хорошим кистевым ударом и отказался от академической карьеры, которую ему прочил отец, ради изучения гостиничного менеджмента. Проработав три года помощником менеджера восстановленного отеля в стиле «ар-деко» на юге Майами-Бич, он вернулся в Европу и возглавил клуб «Наутико» в Эстрелья-де-Мар – курортном местечке на полуострове в двадцати милях к востоку от Марбельи. Каждый раз, когда мы встречались в Лондоне, я не упускал случая пройтись по поводу этой добровольной ссылки в странный мир арабских принцев, отставных гангстеров и европейского отребья.
– Фрэнк, из всех доступных тебе мест ты выбрал Коста-дель-Соль! – говорил я.– Эстрелья-де-Мар? Не могу даже представить себе…
Фрэнк всегда дружелюбно отвечал:
– Ты попал в самую точку, Чарльз. На самом деле этого местечка как бы не существует. Поэтому я и полюбил его. Я искал его всю жизнь. Эстрелья-де-Мар не существует нигде.
И вот теперь это «нигде» до него добралось.
Когда я приехал в отель Лос-Монтероса в десяти минутах езды вдоль побережья от Марбельи, меня уже ждало сообщение. Сеньор Данвила, адвокат Фрэнка, позвонил из магистрата, упомянув о «неожиданном развитии событий», и просил встретиться с ним как можно скорее. Чересчур вежливое обхождение менеджера отеля, отводившие глаза консьерж и портье – все ясно говорило о том, что, каким бы ни было это развитие событий, его явно все ожидали. Даже теннисисты, возвращавшиеся с кортов, и купальщики в махровых халатах, направлявшиеся к бассейнам, уступали мне дорогу, словно уверенные в том, что я непременно разделю судьбу брата.
Когда я вернулся в вестибюль, приняв душ и переодевшись, консьерж уже вызвал для меня такси.
– Мистер Прентис, это будет проще, чем ехать на автомобиле. В Марбелье плохо с парковкой, а у вас и без того достаточно проблем.
– Вы что-нибудь слышали об этом деле? – спросил я.– Вы разговаривали с адвокатом моего брата?
– Конечно, нет, сэр. Кое-какие сообщения были в местной прессе… Несколько телевизионных репортажей.
Он, похоже, готов был сам вывести меня на улицу к ожидавшему такси. Я пробежал взглядом заголовки на газетном стенде возле его конторки.
– Что же там произошло? Никто, похоже, толком не знает.
– Ничего конкретного, мистер Прентис.
Консьерж поправлял разложенные журналы, пытаясь скрыть от моего взгляда любое издание, проливающее свет на историю о том, как Фрэнк попал в тюрьму.
– Лучше вам побыстрее поехать туда, – сказал он.– В Марбелье вам все станет ясно…
Сеньор Данвила ждал меня в вестибюле суда магистрата. Высокий, немного сутулый человек лет шестидесяти, с двумя портфелями, которые он без конца перекладывал из одной руки в другую. Он напоминал растерянного школьного учителя, у которого разбушевался класс. Адвокат поприветствовал меня с явным облегчением и задержал мою руку так, словно хотел удостовериться, что и я теперь часть того запутанного мира, в котором он пребывает по вине Фрэнка. Мне понравились озабоченность и деловитость адвоката, но он явно думал о чем-то постороннем, и я уже спрашивал себя, почему Дэвид Хеннесси нанял именно его.
– Мистер Прентис, я весьма благодарен вам за приезд. К сожалению, теперь все стало более… неопределенным. Если бы я мог объяснить…
– А где Фрэнк? Я хотел бы увидеть его. И надо организовать освобождение под залог. Со своей стороны могу обеспечить любые гарантии, каких потребует суд. Сеньор Данвила?…
С некоторым усилием адвокат оторвал взгляд от какой-то черты моего лица, которая то ли смущала его, то ли казалась эхом одного из самых загадочных выражений лица Фрэнка. Увидев группу испанских фотографов на ступенях зала суда, он отвел меня в сторону.
– Ваш брат сейчас здесь, а вечером его повезут обратно в тюрьму Сарсуэлья в Малаге. Следствие еще не закончено. Боюсь, что при нынешних обстоятельствах о залоге не может быть и речи.
– Какие обстоятельства? Я хочу видеть Фрэнка сейчас же. Суды испанских магистратов наверняка освобождают людей под залог?
– Но не в таком деле,– промямлил сеньор Данвила, перекладывая портфели из руки в руку в бесконечном стремлении понять, какой из них тяжелее.– Вы увидитесь со своим братом через час, может быть, раньше. Я говорил с инспектором по фамилии Кабрера. Он все равно захочет кое о чем вас расспросить, но в этом нет ничего страшного.
– Рад слышать. А теперь скажите, в чем будут обвинять Фрэнка?
– Ему уже предъявили обвинение,– сказал сеньор Данвила, пристально глядя мне в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52