в момент, когда пакет опускали в почтовый ящик, она имела стопроцентное алиби. Трудно выразить словами, какое я испытал облегчение.
Мистер Брэдли говорил едва слышно, еле сдерживая нахлынувшие чувства, но Роджер поймал его взгляд, когда тот поднял на него глаза. В них мелькнула явная насмешка. Роджеру стало не по себе. С этим Брэдли надо держать ухо востро.
– Таким образом, первый билет оказался пустым, и мне пришлось внести изменения в некоторые разделы моей таблицы, которую я ранее для себя составил. Раньше я перешел к рассмотрению следующих пунктов. Мне пришло в голову, что старший инспектор Скотленд-Ярда Морсби, беседуя с нами в тот вечер, утаил от нас некоторые известные ему данные по делу. Я позвонил ему и задал несколько вопросов. Выяснилось, что письмо было напечатано на пишущей машинке системы «гамильтон» номер четыре, то есть на самой обычной ее модели, что адрес на пакете был написан самопишущей ручкой, и притом печатными буквами; почти с уверенностью могу определить, что это была ручка фирмы «Оникс» с пером средней величины, что чернила были приобретены в магазине фирмы «Хартфилд Фаунтен Пен Инк» и что пакет из обычной коричневой бумаги, равно как и тесьма, которой он был перевязан, не содержали никакой дополнительной информации. Никаких отпечатков пальцев нигде не было обнаружено. Возможно, мне не следует этого говорить, поскольку всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но клянусь, я абсолютно не представляю себе, как работают профессиональные сыщики, – с замечательной откровенностью вдруг заявил мистер Брэдли. – В книге-то все просто, потому что автор знает, что его сыщик должен искать, он и ищет то, что надо автору, и ничего другого. В реальной жизни все происходит совсем по-другому. И знаете, что я сделал? Я решил скопировать метод моего литературного персонажа – сыщика – с точностью до мельчайших деталей. С этой целью я свел в таблице все полученные данные, фактические и предполагаемые (материал получился на удивление громадный, и его надо было разместить в моей таблице), а затем из каждого пункта постарался извлечь как можно больше умозаключений, одновременно не забывая своей основной задачи – установить личность преступника, которая должна была бы постепенно выбраться на свет божий из замысловато сплетенного гнезда моих умозаключений. Одним словом, – провозгласил торжественно мистер Брэдли, – я не мог окончательно и бесповоротно констатировать вину некоей леди А или, скажем, некоего сэра Б ввиду отсутствия достаточной мотивации, поскольку для констатации их вины пришлось бы погрешить против логики заложенного в моей таблице построения.
– Правильно, правильно! – не мог не согласиться с ним Роджер.
– Правильно, правильно! – как эхо, вслед за ним повторили Алисия Дэммерс и мистер Читтервик.
Сэр Чарльз и миссис Филдер-Флемминг переглянулись и быстро отвели глаза, как ученики воскресной школы, застигнутые врасплох, когда они вдвоем занимались чем-то предосудительным.
– Боже мой, – простонал мистер Брэдли, – если бы вы знали, как я устал. Господин президент, я прошу пятиминутного перерыва. Мне надо отдохнуть и выкурить полсигареты.
Президент любезно предоставил мистеру Брэдли эти пять минут, понимая, как ему необходимо восстановить свои силы.
Глава 11
– Мне всегда казалось, – продолжал свою речь мистер Брэдли, – что убийства делятся на два типа: на закрытые и открытые. Под закрытым убийством я подразумеваю убийство, совершенное в замкнутом кругу людей, например на домашней вечеринке, когда очевидно, что убийца обретается среди ограниченного числа участников вечеринки. Убийства этого класса чаще всего встречаются в художественных произведениях. Под открытым убийством я понимаю такое, в котором преступник не связан рамками какой-либо группы и может быть кем угодно на этом свете. И увы, в реальной жизни чаще всего случаются убийства второго типа. Дело, которое мы рассматриваем, отличается тем, что его нельзя с определенностью отнести ни к той, ни к другой категории. Полиция заверяет, что это открытое убийство; а наши предыдущие ораторы склонны отнести его к закрытому. Вся разница заключается в мотиве преступления. Если согласиться с версией полиции, по которой убийство совершил безумец или фанатик, то это, без сомнения, открытое убийство; тогда пакет мог быть отправлен любым человеком, находящимся в то время в Лондоне и не имеющим на тот вечер алиби. Если же придерживаться мнения, что мотив был личного характера и был связан с самим сэром Юстасом, то в таком случае можно считать, что убийца действовал в рамках замкнутого круга лиц, состоявших в тех или иных отношениях с сэром Юстасом. Далее разговор пойдет об отправке пакета по почте, – продолжал развивать тему мистер Брэдли. – И тут я хотел бы сделать небольшое отступление и поведать вам об одном любопытном обстоятельстве. Насколько я представляю, не кто иной, как я сам, мог оказаться невольным свидетелем того, как отправитель опускал пресловутый пакет в почтовый ящик! Вообразите себе, что в момент, когда происходил этот акт, то есть когда он опускал пакет в ящик, я прогуливался по Саутгемптон-стрит. Это было как раз в тот самый вечер, приблизительно без четверти девять. И я совершенно не мог вообразить, как сказал бы мистер Эдгар Уоллес, что в эту самую минуту у меня под ничего не чующим носом разворачивается первый акт драмы с трагическим финалом. Но никто не послал мне предзнаменования, никто не обратил мой шаг вспять, дабы я мог отвести несчастье. Видимо, в тот вечер у Провидения было туго с предзнаменованиями. Или, скажем, если бы я ощутил приближающуюся беду вялой своей интуицией… От каких волнений я бы нас всех избавил! Увы, – с грустью промолвил мистер Брэдли. – Такова жизнь.
Он помолчал, прежде чем вернулся к своим рассуждениям.
– Однако мы отвлеклись. Мы говорили о том, что такое закрытые и открытые убийства. В мои намерения не входило давать нашему делу точное определение, а потому, чтобы избежать недоразумений, я решил подойти к нему как к убийству открытому. Итак, я исходил из того, что под подозрением оказывается любой в этом подлунном мире. Чтобы хоть немного сузить диапазон, я стал вычленять из этой бесчисленной массы индивида, совершившего данное преступление, опираясь на те маловыразительные улики, которые оставил нам преступник. Я уже сообщил вам свои соображения по поводу использования нитробензола в качестве отравляющего вещества. К следующему пункту, касающемуся образования преступника, я добавил постскриптум, и это очень важно: отравитель получил хорошее образование, но… не в частной школе и не в университете. Вы со мной согласны, сэр Чарльз? Иначе ничего такого не произошло бы.
– Ну почему? Бывали случаи, когда выпускники частных школ совершали убийства, – заметил сэр Чарльз с некоторым недоумением.
– Допустим. Но не таким предательски-подлым образом. Кодекс чести в частной школе сам по себе кое-чего стоит, и даже в таких вещах, как убийство. Спросите любого выпускника частной школы, и он вам так и ответит. Это убийство не по-джентльменски. Если выпускнику частной школы и придется прибегнуть к такому нетрадиционному способу выяснения отношений, как убийство, он, скорее всего, возьмется за нож или вооружится револьвером или чем-нибудь еще. Но он встретит противника лицом к лицу, а не уложит его выстрелом в спину или из-за угла. Я в этом совершенно убежден. Следующее умозаключение: у подозреваемого руки очень искусны. Подумайте: аккуратно развернуть каждую шоколадку, извлечь начинку, заполнить новой, заделать отверстие мягкой шоколадной крошкой, снова аккуратнейшим образом завернуть в ту же серебряную бумажку, и так с каждой конфетой, добиваясь того, чтобы они выглядели так, будто до них не дотрагивались, – я вам скажу: эта работа не из легких. И заметьте, все время в перчатках. – Он снова сделал паузу и продолжал:– Сначала я подумал, что, судя по тому, с какой великолепной тонкостью все было сработано, убийство должно быть делом женских рук. Однако чтобы удостовериться в этом, я решил поставить опыт: человек десять, если не больше, из своих друзей, мужчин и женщин, я заставил проделав собственными руками все то, что проделал преступник. Из всех них только мне удалось (говорю без особой гордости) в точности повторить эту тончайшую работу. Значит, необязательно, что это была женщина. Короче говоря, мы констатируем ловкость рук преступника. Далее я подошел к пункту о дозировке. В каждой шоколадке содержа лось ровно шесть долей ядовитого вещества, что, как мне кажется, говорит о многом. Подтверждается мое предположение о том, что человек этот аккуратен по натуре и одержим страстью к симметрии. Такие люди бывают. Например, они не выносят, когда картины, висящие на стене, не уравновешивают друг друга в пространстве. Я это знаю, потому что сам почти такой же. Симметрия в моем представлении является синонимом порядка. Мне легко вообразить, как преступник Впрыскивал яд в шоколадки. Наверное, я бы проделал все точно так, как и он. Неосознанно. Кроме того, надо отдать должное его или ее творческому мышлению. Преступление такого рода не совершают экспромтом. Оно долго и тщательно обдумывается, потихоньку, шажок за шажком, сцена за сценой. Оно выстраивается, как выстраивается пьеса. Вы не согласны со мной, миссис Филдер-Флемминг?
– Мне бы и в голову такое не пришло, но, возможно, тут есть доля истины.
– Да-да, понадобилось много думать, чтоб осуществить подобный замысел. Напрасно мы будем упрекать автора этого замысла в плагиате, ища параллелей с другими известными преступлениями. Даже великие творцы не пренебрегали идеями других ради претворения собственных. И я тут не исключение. Да и вы, Шерингэм. Не сомневаюсь, что и вы, мисс Дэммерс. И с вами подобное может случиться, миссис Филдер-Флемминг. Будем честны.
Призыв был услышан, и каждый шепотом признал справедливость слов мистера Брэдли в свой адрес.
– Ну вот. А теперь вспомните, что Сулливен имел обыкновение адаптировать церковные мелодии. Например, использовав старинные грегорианские песнопения, он сочинил «Пару сверкающих глазок» или что-то еще в этом роде, но тоже далеко не духовное. Разве подобное возбраняется? Все это, леди и джентльмены, необходимые штрихи к портрету нашего неизвестного, из чего следует, что он (или она) должен быть по своему душевному складу человеком холодным, безжалостным и бездушным. Вот и все, как мне кажется. Но это не так уж и мало, как вы считаете? И если кому-то из нас удалось бы выйти на человека, по всем столь разнородным признакам соответствующего Разработанной мною характеристике, и угадать в нем (ней) преступника, это значило бы, что исследователь проделал Долгий и сложный путь к истине. И еще один момент не хочу упустить. Возникшую параллель с еще одним, но другим преступлением. Меня удивляет, что никто о нем не вспомнил. Эта параллель больше соответствует нашему делу, чем те, которые здесь прозвучали. Дело это не так уж широко известно, но вы могли о нем слышать. Убийство доктора Уилсона из Филадельфии, которое имело место всего двадцать лет тому назад. Остановлюсь на нем вкратце. Доктор Уилсон однажды утром получил по почте бутылку пива, будто бы присланного в качестве нового образца из хорошо известной фирмы пивоваров. К бутылке прилагалось письмо, написанное на фирменном бланке. На наклейке с адресом доктора сверху было напечатано название пивоваренного завода. За обедом Уилсон выпил присланное ему пиво и тут же скончался. Пиво было смешано с цианистым калием. Вскоре выяснилось, что пивоваренный завод никакой бутылки ему не посылал, поскольку у них не было практики рассылать клиентам образцы нового пива. Бутылка была доставлена с нарочным через местную транспортную компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Мистер Брэдли говорил едва слышно, еле сдерживая нахлынувшие чувства, но Роджер поймал его взгляд, когда тот поднял на него глаза. В них мелькнула явная насмешка. Роджеру стало не по себе. С этим Брэдли надо держать ухо востро.
– Таким образом, первый билет оказался пустым, и мне пришлось внести изменения в некоторые разделы моей таблицы, которую я ранее для себя составил. Раньше я перешел к рассмотрению следующих пунктов. Мне пришло в голову, что старший инспектор Скотленд-Ярда Морсби, беседуя с нами в тот вечер, утаил от нас некоторые известные ему данные по делу. Я позвонил ему и задал несколько вопросов. Выяснилось, что письмо было напечатано на пишущей машинке системы «гамильтон» номер четыре, то есть на самой обычной ее модели, что адрес на пакете был написан самопишущей ручкой, и притом печатными буквами; почти с уверенностью могу определить, что это была ручка фирмы «Оникс» с пером средней величины, что чернила были приобретены в магазине фирмы «Хартфилд Фаунтен Пен Инк» и что пакет из обычной коричневой бумаги, равно как и тесьма, которой он был перевязан, не содержали никакой дополнительной информации. Никаких отпечатков пальцев нигде не было обнаружено. Возможно, мне не следует этого говорить, поскольку всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но клянусь, я абсолютно не представляю себе, как работают профессиональные сыщики, – с замечательной откровенностью вдруг заявил мистер Брэдли. – В книге-то все просто, потому что автор знает, что его сыщик должен искать, он и ищет то, что надо автору, и ничего другого. В реальной жизни все происходит совсем по-другому. И знаете, что я сделал? Я решил скопировать метод моего литературного персонажа – сыщика – с точностью до мельчайших деталей. С этой целью я свел в таблице все полученные данные, фактические и предполагаемые (материал получился на удивление громадный, и его надо было разместить в моей таблице), а затем из каждого пункта постарался извлечь как можно больше умозаключений, одновременно не забывая своей основной задачи – установить личность преступника, которая должна была бы постепенно выбраться на свет божий из замысловато сплетенного гнезда моих умозаключений. Одним словом, – провозгласил торжественно мистер Брэдли, – я не мог окончательно и бесповоротно констатировать вину некоей леди А или, скажем, некоего сэра Б ввиду отсутствия достаточной мотивации, поскольку для констатации их вины пришлось бы погрешить против логики заложенного в моей таблице построения.
– Правильно, правильно! – не мог не согласиться с ним Роджер.
– Правильно, правильно! – как эхо, вслед за ним повторили Алисия Дэммерс и мистер Читтервик.
Сэр Чарльз и миссис Филдер-Флемминг переглянулись и быстро отвели глаза, как ученики воскресной школы, застигнутые врасплох, когда они вдвоем занимались чем-то предосудительным.
– Боже мой, – простонал мистер Брэдли, – если бы вы знали, как я устал. Господин президент, я прошу пятиминутного перерыва. Мне надо отдохнуть и выкурить полсигареты.
Президент любезно предоставил мистеру Брэдли эти пять минут, понимая, как ему необходимо восстановить свои силы.
Глава 11
– Мне всегда казалось, – продолжал свою речь мистер Брэдли, – что убийства делятся на два типа: на закрытые и открытые. Под закрытым убийством я подразумеваю убийство, совершенное в замкнутом кругу людей, например на домашней вечеринке, когда очевидно, что убийца обретается среди ограниченного числа участников вечеринки. Убийства этого класса чаще всего встречаются в художественных произведениях. Под открытым убийством я понимаю такое, в котором преступник не связан рамками какой-либо группы и может быть кем угодно на этом свете. И увы, в реальной жизни чаще всего случаются убийства второго типа. Дело, которое мы рассматриваем, отличается тем, что его нельзя с определенностью отнести ни к той, ни к другой категории. Полиция заверяет, что это открытое убийство; а наши предыдущие ораторы склонны отнести его к закрытому. Вся разница заключается в мотиве преступления. Если согласиться с версией полиции, по которой убийство совершил безумец или фанатик, то это, без сомнения, открытое убийство; тогда пакет мог быть отправлен любым человеком, находящимся в то время в Лондоне и не имеющим на тот вечер алиби. Если же придерживаться мнения, что мотив был личного характера и был связан с самим сэром Юстасом, то в таком случае можно считать, что убийца действовал в рамках замкнутого круга лиц, состоявших в тех или иных отношениях с сэром Юстасом. Далее разговор пойдет об отправке пакета по почте, – продолжал развивать тему мистер Брэдли. – И тут я хотел бы сделать небольшое отступление и поведать вам об одном любопытном обстоятельстве. Насколько я представляю, не кто иной, как я сам, мог оказаться невольным свидетелем того, как отправитель опускал пресловутый пакет в почтовый ящик! Вообразите себе, что в момент, когда происходил этот акт, то есть когда он опускал пакет в ящик, я прогуливался по Саутгемптон-стрит. Это было как раз в тот самый вечер, приблизительно без четверти девять. И я совершенно не мог вообразить, как сказал бы мистер Эдгар Уоллес, что в эту самую минуту у меня под ничего не чующим носом разворачивается первый акт драмы с трагическим финалом. Но никто не послал мне предзнаменования, никто не обратил мой шаг вспять, дабы я мог отвести несчастье. Видимо, в тот вечер у Провидения было туго с предзнаменованиями. Или, скажем, если бы я ощутил приближающуюся беду вялой своей интуицией… От каких волнений я бы нас всех избавил! Увы, – с грустью промолвил мистер Брэдли. – Такова жизнь.
Он помолчал, прежде чем вернулся к своим рассуждениям.
– Однако мы отвлеклись. Мы говорили о том, что такое закрытые и открытые убийства. В мои намерения не входило давать нашему делу точное определение, а потому, чтобы избежать недоразумений, я решил подойти к нему как к убийству открытому. Итак, я исходил из того, что под подозрением оказывается любой в этом подлунном мире. Чтобы хоть немного сузить диапазон, я стал вычленять из этой бесчисленной массы индивида, совершившего данное преступление, опираясь на те маловыразительные улики, которые оставил нам преступник. Я уже сообщил вам свои соображения по поводу использования нитробензола в качестве отравляющего вещества. К следующему пункту, касающемуся образования преступника, я добавил постскриптум, и это очень важно: отравитель получил хорошее образование, но… не в частной школе и не в университете. Вы со мной согласны, сэр Чарльз? Иначе ничего такого не произошло бы.
– Ну почему? Бывали случаи, когда выпускники частных школ совершали убийства, – заметил сэр Чарльз с некоторым недоумением.
– Допустим. Но не таким предательски-подлым образом. Кодекс чести в частной школе сам по себе кое-чего стоит, и даже в таких вещах, как убийство. Спросите любого выпускника частной школы, и он вам так и ответит. Это убийство не по-джентльменски. Если выпускнику частной школы и придется прибегнуть к такому нетрадиционному способу выяснения отношений, как убийство, он, скорее всего, возьмется за нож или вооружится револьвером или чем-нибудь еще. Но он встретит противника лицом к лицу, а не уложит его выстрелом в спину или из-за угла. Я в этом совершенно убежден. Следующее умозаключение: у подозреваемого руки очень искусны. Подумайте: аккуратно развернуть каждую шоколадку, извлечь начинку, заполнить новой, заделать отверстие мягкой шоколадной крошкой, снова аккуратнейшим образом завернуть в ту же серебряную бумажку, и так с каждой конфетой, добиваясь того, чтобы они выглядели так, будто до них не дотрагивались, – я вам скажу: эта работа не из легких. И заметьте, все время в перчатках. – Он снова сделал паузу и продолжал:– Сначала я подумал, что, судя по тому, с какой великолепной тонкостью все было сработано, убийство должно быть делом женских рук. Однако чтобы удостовериться в этом, я решил поставить опыт: человек десять, если не больше, из своих друзей, мужчин и женщин, я заставил проделав собственными руками все то, что проделал преступник. Из всех них только мне удалось (говорю без особой гордости) в точности повторить эту тончайшую работу. Значит, необязательно, что это была женщина. Короче говоря, мы констатируем ловкость рук преступника. Далее я подошел к пункту о дозировке. В каждой шоколадке содержа лось ровно шесть долей ядовитого вещества, что, как мне кажется, говорит о многом. Подтверждается мое предположение о том, что человек этот аккуратен по натуре и одержим страстью к симметрии. Такие люди бывают. Например, они не выносят, когда картины, висящие на стене, не уравновешивают друг друга в пространстве. Я это знаю, потому что сам почти такой же. Симметрия в моем представлении является синонимом порядка. Мне легко вообразить, как преступник Впрыскивал яд в шоколадки. Наверное, я бы проделал все точно так, как и он. Неосознанно. Кроме того, надо отдать должное его или ее творческому мышлению. Преступление такого рода не совершают экспромтом. Оно долго и тщательно обдумывается, потихоньку, шажок за шажком, сцена за сценой. Оно выстраивается, как выстраивается пьеса. Вы не согласны со мной, миссис Филдер-Флемминг?
– Мне бы и в голову такое не пришло, но, возможно, тут есть доля истины.
– Да-да, понадобилось много думать, чтоб осуществить подобный замысел. Напрасно мы будем упрекать автора этого замысла в плагиате, ища параллелей с другими известными преступлениями. Даже великие творцы не пренебрегали идеями других ради претворения собственных. И я тут не исключение. Да и вы, Шерингэм. Не сомневаюсь, что и вы, мисс Дэммерс. И с вами подобное может случиться, миссис Филдер-Флемминг. Будем честны.
Призыв был услышан, и каждый шепотом признал справедливость слов мистера Брэдли в свой адрес.
– Ну вот. А теперь вспомните, что Сулливен имел обыкновение адаптировать церковные мелодии. Например, использовав старинные грегорианские песнопения, он сочинил «Пару сверкающих глазок» или что-то еще в этом роде, но тоже далеко не духовное. Разве подобное возбраняется? Все это, леди и джентльмены, необходимые штрихи к портрету нашего неизвестного, из чего следует, что он (или она) должен быть по своему душевному складу человеком холодным, безжалостным и бездушным. Вот и все, как мне кажется. Но это не так уж и мало, как вы считаете? И если кому-то из нас удалось бы выйти на человека, по всем столь разнородным признакам соответствующего Разработанной мною характеристике, и угадать в нем (ней) преступника, это значило бы, что исследователь проделал Долгий и сложный путь к истине. И еще один момент не хочу упустить. Возникшую параллель с еще одним, но другим преступлением. Меня удивляет, что никто о нем не вспомнил. Эта параллель больше соответствует нашему делу, чем те, которые здесь прозвучали. Дело это не так уж широко известно, но вы могли о нем слышать. Убийство доктора Уилсона из Филадельфии, которое имело место всего двадцать лет тому назад. Остановлюсь на нем вкратце. Доктор Уилсон однажды утром получил по почте бутылку пива, будто бы присланного в качестве нового образца из хорошо известной фирмы пивоваров. К бутылке прилагалось письмо, написанное на фирменном бланке. На наклейке с адресом доктора сверху было напечатано название пивоваренного завода. За обедом Уилсон выпил присланное ему пиво и тут же скончался. Пиво было смешано с цианистым калием. Вскоре выяснилось, что пивоваренный завод никакой бутылки ему не посылал, поскольку у них не было практики рассылать клиентам образцы нового пива. Бутылка была доставлена с нарочным через местную транспортную компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35