Подразнив немного Шерри – хотя его многозначительные взгляды в ее сторону были достаточно красноречивы – он наконец решился и задул свечи.
Моя злость сменилась беспокойством. Все это было явно не в стиле Джоула. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так преображался за один вечер. Когда вновь зажегся свет, я подумала, что Джоулу лучше всего уйти сейчас, сославшись на плохое самочувствие. Шерри все еще сидела спокойно, слегка улыбаясь, но она продолжала бы в том же духе, даже если бы началось светопреставление.
Я была в отчаянии, сознавая, что спектакль еще не кончился. Когда Кэрри принесла нож, Джоул театральным жестом вручил его Шерри. Потом он поднял пирог – так что я затаила дыхание, опасаясь, как бы он его не уронил, – и, обойдя вокруг стола, поставил пирог перед ней.
Вероятно, желая сделать какой-то еще более галантный жест, он снял свою золотую корону и водрузил ее на голову Шерри. Я почувствовала неладное даже раньше, чем его рука коснулась ее высокой прически. Шерри смирилась с похищением серьги, даже с его выходкой по отношению к Веронике, но нелепое коронование переходило всякие границы. К тому же он случайно задел несколько золотых шпилек. Каскад сияющих волос упал на ее плечи.
Если бы тогда Джоул смутился, возможно, вечер еще можно было бы спасти. Но когда Шерри подняла руки, чтобы поправить свою прическу, он завладел ее блестящими локонами и несколько мгновений завороженно смотрел на них.
Даже в гневе Шерри сохранила изящество. Она осторожно высвободила из его рук свои волосы, медленно сняла бумажную корону и поправила прическу.
– Мне очень жаль, – тихо произнесла она учтивым, но неумолимым тоном. – Ужасно разболелась голова. Надеюсь, вы меня извините.
Она поднялась, легким кивком попросила у меня прощения и вышла. Все это время Джоул стоял и смотрел на нее каким-то бессмысленным взглядом. Вскоре мы услышали, как от дома отъезжает «порше».
Только я и дети остались за именинным столом. В пироге еще торчали обгоревшие свечи, но праздник был безнадежно испорчен.
– Что все это значит? – спросила Кэрри, но Питер шикнул на нее. Джоул, не говоря ни слова, отправился к себе наверх.
Я разрезала пирог и раздала детям, потом пошла в гостиную и стала смотреть на угасающий огонь. Я злилась на Джоула за безобразие, которое он учинил, но в то же время ужасно жалела его. В конце концов жалость победила. Я поднялась и постучала в дверь его комнаты.
Когда я вошла, Джоул стоял у окна, заложив руки за спину, и сжимал одной из них запястье другой. Судорожные движения свободных пальцев выдавали его сильное возбуждение.
– Джоул, – сказала я, – мне очень жаль, что так получилось.
Он резко дернул головой. Кажется, он не хотел оборачиваться и показывать свое лицо. Но с уходом Шерри его опьянение, похоже, прошло.
– Все обойдется, – заверила я, хотя и не представляла себе, каким образом тут что-то может обойтись. Но я опасалась, как бы он в таком состоянии не позвонил Шерри. Это наверняка еще больше осложнит их отношения. Джоул сунул руки в карманы и продолжал смотреть в окно.
– Хочешь снотворного? – предложила я.
У меня на ночном столике стоял пузырек с тех пор, как я пережила развод с Тедом.
Но он отрицательно покачал головой. Его явно тяготило мое присутствие.
Я вышла, закрыв за собой дверь, и отправилась успокаивать Веронику. Однако она ушла, даже не домыв посуду. Это был зловещий знак, так далеко дело никогда не заходило.
Мы закончили мытье посуды вместе. Я мыла, а Питер и Кэрри вытирали. Ополаскивая тарелки, я вдруг почувствовала вину перед детьми. Они и так претерпели немало невзгод, лишившись отца, а теперь еще вынуждены терпеть сумасбродства Джоула.
Я отправила их спать и твердо решила, что Джоул больше не будет жить у нас. Оставалось только посоветоваться с Эрикой, как перевезти его на другую квартиру.
– Привет, Нор, – раздался голос Джоула. – Ты забыла помыть кофейник.
Я вздрогнула, неожиданно застигнутая на мысли о его изгнании, и обернулась. Джоул стоял на пороге кухни с кофейником в руке. Я почувствовала, что краснею.
Но он был поглощен собственными мыслями и, кажется, не заметил моего замешательства.
– Давай выпьем мировую, – предложил он.
Я не могла не улыбнуться, услышав эту почти забытую фразу. В детстве у нас существовало правило: нельзя ложиться спать, пока между нами остается какая-то ссора. Когда Джоулу было шесть лет, мы придумали специальный ритуал – чашка какао, выпитая перед сном, означала взаимное прощение и примирение.
Он привел меня в гостиную и сам принес чашки с блюдцами. Потом мы сидели у камина и допивали кофе – горькие остатки со дна кофейника. Но мы оба делали вид, будто наслаждаемся превосходным напитком. К тому же горечь очень подходила к нашему примирению. Я по-прежнему любила Джоула, но ему предстояло покинуть дом.
Потом мы пошли спать. Когда Джоул пожелал мне спокойной ночи, я вдруг остро почувствовала, какой одинокой и безрадостной становилась его жизнь. Неудачная карьера, поездка в Танжер, потом наркотики и теперь неприятная история с Шерри. Но, быть может, Шерри еще не окончательно потеряна? Я коснулась его рукава и сказала:
– Не звони ей пока.
Он взглянул на меня. Я никогда не забуду этот странный взгляд, мрачный, и в то же время как будто озорной, и главное – совсем чужой.
– Джоул, – неуверенно пробормотала я, – не делай больше ничего сегодня вечером.
Он повернулся и вышел из комнаты.
На следующее утро я проснулась, ощущая шум в голове и металлический вкус во рту. Меня лихорадило. Взглянув на маленькие часики, я не смогла определить время – их стрелки расплывались перед глазами.
Я снова опустила голову на подушку, решив, что, кажется, заболеваю. Однако тщательный осмотр не выявил никаких других симптомов. Наконец я заставила себя встать, взять чашку и включить кофейный автомат.
Когда я сидела и пила кофе, мой взгляд упал на бутылочку со снотворными таблетками, которая стояла на ночном столике. Мне пришло в голову, что я, пожалуй, могла машинально принять несколько штук по привычке, сложившейся в тот период, когда Тед уже переехал к своей новой жене, но я еще отказывалась лететь в Мексику и в течение нескольких месяцев каждую ночь принимала снотворное.
Я осмотрела содержимое бутылочки, и мне показалось, что количество его уменьшилось. Но с тех пор, как я пользовалась им в последний раз, прошло так много времени – едва ли следовало доверять впечатлению. Однако, не желая больше подвергать себя опасности машинального приема барбитуратов, я положила пузырек в тумбочку. Теперь, чтобы достать снотворное, требовалось выдвинуть ящик, что, несомненно, помогло бы мне осознать свои действия.
Потом смутные подозрения – быть может, имевшие вкус вчерашнего кофе – заставили меня встать и одеться. Стараясь отогнать нехорошие мысли, я босиком прошла через холл, чтобы взглянуть на Джоула. Он спал глубоким сном на кушетке в кабинете. У меня отлегло от сердца. Я побывала в ванной, потом вернулась к себе в комнату.
«Не будем впадать в паранойю», – сказала я себе. Металлический вкус во рту пропал – стоило почистить зубы. И сизоватый туман перед глазами постепенно рассеялся. Скоро Джоул переедет на новую квартиру, и мой дом вернется к нормальной жизни. Приободрившись, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзисторный приемник.
«Прогноз погоды в Нью-Йорке. На Манхеттене ясно. Сейчас температура воздуха двадцать восемь градусов. Ветер западный, восемь миль в час. Относительная влажность восемьдесят три процента».
Я взяла листок бумаги, карандаш и стала составлять список покупок. Мясо, апельсины, собачьи консервы, колбаса для кота Джоула.
«Общенациональное статистическое исследование показывает, что сегодня в Соединенных Штатах меньше всего страдают от аварий водители старше шестидесяти пяти лет. Исследование, проведенное Национальным Советом Безопасности…»
Я решила сходить в банк и записала: «Банк». Да, еще надо купить средство для чистки раковин. Я продолжала писать, рассеянно слушая результаты вчерашних баскетбольных матчей.
Потом, забыв про покупки и про список, я принялась за свою книгу.
«Дочь сенатора Кеннета Тэлбота из комиссии по внешним связям была убита сегодня утром в своей квартире в Ист-Сайде. Жертва преступления, Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, зарезана и обезглавлена. Ее тело обнаружил отец, неожиданно приехавший из Вашингтона. На его телефонный звонок никто не ответил, и он решил сам приехать к дочери, однако он не смог разбудить ее и обратился к привратнику».
Мне казалось, что сообщение длится целую вечность. Голос диктора словно окутывал меня какой-то мутной пеленой.
«… войдя в квартиру, они обнаружили голову жертвы, подвешенную за волосы к стеблям вьющегося растения… Согласно сообщению полиции, в доме отсутствовали следы взлома… Очевидно, ограбление не являлось мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала в национальном журнале новостей…»
Первым моим побуждением было сбежать по лестнице. Барон залаял. Открыв переднюю дверь, я обнаружила полицейских.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 7
Их было двое. Оба в штатском и, очевидно, из Четвертого подразделения. Один смуглолицый и хмурый, другой с резкими чертами и проницательным взглядом. Смуглого звали Брэди. Он показал мне свой значок. Я провела их в гостиную, все еще находясь в шоковом состоянии. В моем сознании удержалась только одна мысль: «Этого не может быть». Потом меня о чем-то спросили.
– Я только что узнала по радио, – ответила я, – в это трудно поверить.
Брэди холодно взглянул на меня.
– Вчера у вас здесь была вечеринка?
Меня очень удивила их осведомленность. Конечно, они могли найти какую-нибудь записную книжку Шерри. Но, во всяком случае, моя жизнь их заинтересовала.
– Вчера был день рождения моего брата, – ответила я.
– А где он сейчас? – спросил Брэди.
– Наверху. Он еще спит. Если только Барон… – я запнулась, чувствуя, что столь легкомысленное имя в подобной ситуации совершенно неуместно, – если собака не разбудила его.
Брэди кивнул.
– И мисс Тэлбот пришла к вам в гости?
– Да.
– Она была невестой вашего брата?
Я покраснела, но сумела ответить:
– Они были просто хорошими друзьями.
Мой ответ звучал фальшиво. Однако Брэди не обратил на него особого внимания.
– Мы должны доставить вас в участок, – объявил он, – у инспектора есть к вам кое-какие вопросы.
Только тогда шок начал проходить. Мое воображение тут же нарисовало ужасную картину происшедшего. Окровавленное туловище на кровати и голова… Я словно видела, как стебли растения медленно покачиваются, демонстрируя свой жуткий цветок. У меня опять зашумело в голове. Я чувствовала, что в любой момент могу упасть в обморок.
– Мне нужно одеться, – сказала я, стараясь избавиться от ужасных видений.
– Вы можете одеться, пока мы будем говорить с вашим братом.
Конечно, они пришли за Джоулом. Я вспомнила, как он мирно спал у себя на кушетке. Но в кабинете еще царил сумрак, и я могла просто не заметить крови.
Но я запретила себе думать об этом.
– Пойду скажу ему, что вы здесь, – предложила я полицейским.
Однако они уже поднимались по лестнице.
– Мы ему сами все сообщим, – заявил Брэди.
Мне пришлось показать им, где находится кабинет. Они постучали, вошли и закрыли дверь. Я стояла в холле, пока голос Питера не вывел меня из задумчивости.
– Эти люди – полицейские?
Обернувшись, я увидела Питера и Кэрри в измятых ночных пижамах.
– Они хотят арестовать дядю Джоула за наркотики? – спросила Кэрри.
– Не говори глупости.
– Это никакие не глупости, – обиделась она, – они могли узнать в «Бельвю».
«О Боже, ЛСД!» – пронеслось у меня в голове.
– Пожалуйста, – взмолилась я, – придержите свои языки.
Я уже видела, что придется им кое-что рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Моя злость сменилась беспокойством. Все это было явно не в стиле Джоула. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так преображался за один вечер. Когда вновь зажегся свет, я подумала, что Джоулу лучше всего уйти сейчас, сославшись на плохое самочувствие. Шерри все еще сидела спокойно, слегка улыбаясь, но она продолжала бы в том же духе, даже если бы началось светопреставление.
Я была в отчаянии, сознавая, что спектакль еще не кончился. Когда Кэрри принесла нож, Джоул театральным жестом вручил его Шерри. Потом он поднял пирог – так что я затаила дыхание, опасаясь, как бы он его не уронил, – и, обойдя вокруг стола, поставил пирог перед ней.
Вероятно, желая сделать какой-то еще более галантный жест, он снял свою золотую корону и водрузил ее на голову Шерри. Я почувствовала неладное даже раньше, чем его рука коснулась ее высокой прически. Шерри смирилась с похищением серьги, даже с его выходкой по отношению к Веронике, но нелепое коронование переходило всякие границы. К тому же он случайно задел несколько золотых шпилек. Каскад сияющих волос упал на ее плечи.
Если бы тогда Джоул смутился, возможно, вечер еще можно было бы спасти. Но когда Шерри подняла руки, чтобы поправить свою прическу, он завладел ее блестящими локонами и несколько мгновений завороженно смотрел на них.
Даже в гневе Шерри сохранила изящество. Она осторожно высвободила из его рук свои волосы, медленно сняла бумажную корону и поправила прическу.
– Мне очень жаль, – тихо произнесла она учтивым, но неумолимым тоном. – Ужасно разболелась голова. Надеюсь, вы меня извините.
Она поднялась, легким кивком попросила у меня прощения и вышла. Все это время Джоул стоял и смотрел на нее каким-то бессмысленным взглядом. Вскоре мы услышали, как от дома отъезжает «порше».
Только я и дети остались за именинным столом. В пироге еще торчали обгоревшие свечи, но праздник был безнадежно испорчен.
– Что все это значит? – спросила Кэрри, но Питер шикнул на нее. Джоул, не говоря ни слова, отправился к себе наверх.
Я разрезала пирог и раздала детям, потом пошла в гостиную и стала смотреть на угасающий огонь. Я злилась на Джоула за безобразие, которое он учинил, но в то же время ужасно жалела его. В конце концов жалость победила. Я поднялась и постучала в дверь его комнаты.
Когда я вошла, Джоул стоял у окна, заложив руки за спину, и сжимал одной из них запястье другой. Судорожные движения свободных пальцев выдавали его сильное возбуждение.
– Джоул, – сказала я, – мне очень жаль, что так получилось.
Он резко дернул головой. Кажется, он не хотел оборачиваться и показывать свое лицо. Но с уходом Шерри его опьянение, похоже, прошло.
– Все обойдется, – заверила я, хотя и не представляла себе, каким образом тут что-то может обойтись. Но я опасалась, как бы он в таком состоянии не позвонил Шерри. Это наверняка еще больше осложнит их отношения. Джоул сунул руки в карманы и продолжал смотреть в окно.
– Хочешь снотворного? – предложила я.
У меня на ночном столике стоял пузырек с тех пор, как я пережила развод с Тедом.
Но он отрицательно покачал головой. Его явно тяготило мое присутствие.
Я вышла, закрыв за собой дверь, и отправилась успокаивать Веронику. Однако она ушла, даже не домыв посуду. Это был зловещий знак, так далеко дело никогда не заходило.
Мы закончили мытье посуды вместе. Я мыла, а Питер и Кэрри вытирали. Ополаскивая тарелки, я вдруг почувствовала вину перед детьми. Они и так претерпели немало невзгод, лишившись отца, а теперь еще вынуждены терпеть сумасбродства Джоула.
Я отправила их спать и твердо решила, что Джоул больше не будет жить у нас. Оставалось только посоветоваться с Эрикой, как перевезти его на другую квартиру.
– Привет, Нор, – раздался голос Джоула. – Ты забыла помыть кофейник.
Я вздрогнула, неожиданно застигнутая на мысли о его изгнании, и обернулась. Джоул стоял на пороге кухни с кофейником в руке. Я почувствовала, что краснею.
Но он был поглощен собственными мыслями и, кажется, не заметил моего замешательства.
– Давай выпьем мировую, – предложил он.
Я не могла не улыбнуться, услышав эту почти забытую фразу. В детстве у нас существовало правило: нельзя ложиться спать, пока между нами остается какая-то ссора. Когда Джоулу было шесть лет, мы придумали специальный ритуал – чашка какао, выпитая перед сном, означала взаимное прощение и примирение.
Он привел меня в гостиную и сам принес чашки с блюдцами. Потом мы сидели у камина и допивали кофе – горькие остатки со дна кофейника. Но мы оба делали вид, будто наслаждаемся превосходным напитком. К тому же горечь очень подходила к нашему примирению. Я по-прежнему любила Джоула, но ему предстояло покинуть дом.
Потом мы пошли спать. Когда Джоул пожелал мне спокойной ночи, я вдруг остро почувствовала, какой одинокой и безрадостной становилась его жизнь. Неудачная карьера, поездка в Танжер, потом наркотики и теперь неприятная история с Шерри. Но, быть может, Шерри еще не окончательно потеряна? Я коснулась его рукава и сказала:
– Не звони ей пока.
Он взглянул на меня. Я никогда не забуду этот странный взгляд, мрачный, и в то же время как будто озорной, и главное – совсем чужой.
– Джоул, – неуверенно пробормотала я, – не делай больше ничего сегодня вечером.
Он повернулся и вышел из комнаты.
На следующее утро я проснулась, ощущая шум в голове и металлический вкус во рту. Меня лихорадило. Взглянув на маленькие часики, я не смогла определить время – их стрелки расплывались перед глазами.
Я снова опустила голову на подушку, решив, что, кажется, заболеваю. Однако тщательный осмотр не выявил никаких других симптомов. Наконец я заставила себя встать, взять чашку и включить кофейный автомат.
Когда я сидела и пила кофе, мой взгляд упал на бутылочку со снотворными таблетками, которая стояла на ночном столике. Мне пришло в голову, что я, пожалуй, могла машинально принять несколько штук по привычке, сложившейся в тот период, когда Тед уже переехал к своей новой жене, но я еще отказывалась лететь в Мексику и в течение нескольких месяцев каждую ночь принимала снотворное.
Я осмотрела содержимое бутылочки, и мне показалось, что количество его уменьшилось. Но с тех пор, как я пользовалась им в последний раз, прошло так много времени – едва ли следовало доверять впечатлению. Однако, не желая больше подвергать себя опасности машинального приема барбитуратов, я положила пузырек в тумбочку. Теперь, чтобы достать снотворное, требовалось выдвинуть ящик, что, несомненно, помогло бы мне осознать свои действия.
Потом смутные подозрения – быть может, имевшие вкус вчерашнего кофе – заставили меня встать и одеться. Стараясь отогнать нехорошие мысли, я босиком прошла через холл, чтобы взглянуть на Джоула. Он спал глубоким сном на кушетке в кабинете. У меня отлегло от сердца. Я побывала в ванной, потом вернулась к себе в комнату.
«Не будем впадать в паранойю», – сказала я себе. Металлический вкус во рту пропал – стоило почистить зубы. И сизоватый туман перед глазами постепенно рассеялся. Скоро Джоул переедет на новую квартиру, и мой дом вернется к нормальной жизни. Приободрившись, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзисторный приемник.
«Прогноз погоды в Нью-Йорке. На Манхеттене ясно. Сейчас температура воздуха двадцать восемь градусов. Ветер западный, восемь миль в час. Относительная влажность восемьдесят три процента».
Я взяла листок бумаги, карандаш и стала составлять список покупок. Мясо, апельсины, собачьи консервы, колбаса для кота Джоула.
«Общенациональное статистическое исследование показывает, что сегодня в Соединенных Штатах меньше всего страдают от аварий водители старше шестидесяти пяти лет. Исследование, проведенное Национальным Советом Безопасности…»
Я решила сходить в банк и записала: «Банк». Да, еще надо купить средство для чистки раковин. Я продолжала писать, рассеянно слушая результаты вчерашних баскетбольных матчей.
Потом, забыв про покупки и про список, я принялась за свою книгу.
«Дочь сенатора Кеннета Тэлбота из комиссии по внешним связям была убита сегодня утром в своей квартире в Ист-Сайде. Жертва преступления, Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, зарезана и обезглавлена. Ее тело обнаружил отец, неожиданно приехавший из Вашингтона. На его телефонный звонок никто не ответил, и он решил сам приехать к дочери, однако он не смог разбудить ее и обратился к привратнику».
Мне казалось, что сообщение длится целую вечность. Голос диктора словно окутывал меня какой-то мутной пеленой.
«… войдя в квартиру, они обнаружили голову жертвы, подвешенную за волосы к стеблям вьющегося растения… Согласно сообщению полиции, в доме отсутствовали следы взлома… Очевидно, ограбление не являлось мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала в национальном журнале новостей…»
Первым моим побуждением было сбежать по лестнице. Барон залаял. Открыв переднюю дверь, я обнаружила полицейских.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 7
Их было двое. Оба в штатском и, очевидно, из Четвертого подразделения. Один смуглолицый и хмурый, другой с резкими чертами и проницательным взглядом. Смуглого звали Брэди. Он показал мне свой значок. Я провела их в гостиную, все еще находясь в шоковом состоянии. В моем сознании удержалась только одна мысль: «Этого не может быть». Потом меня о чем-то спросили.
– Я только что узнала по радио, – ответила я, – в это трудно поверить.
Брэди холодно взглянул на меня.
– Вчера у вас здесь была вечеринка?
Меня очень удивила их осведомленность. Конечно, они могли найти какую-нибудь записную книжку Шерри. Но, во всяком случае, моя жизнь их заинтересовала.
– Вчера был день рождения моего брата, – ответила я.
– А где он сейчас? – спросил Брэди.
– Наверху. Он еще спит. Если только Барон… – я запнулась, чувствуя, что столь легкомысленное имя в подобной ситуации совершенно неуместно, – если собака не разбудила его.
Брэди кивнул.
– И мисс Тэлбот пришла к вам в гости?
– Да.
– Она была невестой вашего брата?
Я покраснела, но сумела ответить:
– Они были просто хорошими друзьями.
Мой ответ звучал фальшиво. Однако Брэди не обратил на него особого внимания.
– Мы должны доставить вас в участок, – объявил он, – у инспектора есть к вам кое-какие вопросы.
Только тогда шок начал проходить. Мое воображение тут же нарисовало ужасную картину происшедшего. Окровавленное туловище на кровати и голова… Я словно видела, как стебли растения медленно покачиваются, демонстрируя свой жуткий цветок. У меня опять зашумело в голове. Я чувствовала, что в любой момент могу упасть в обморок.
– Мне нужно одеться, – сказала я, стараясь избавиться от ужасных видений.
– Вы можете одеться, пока мы будем говорить с вашим братом.
Конечно, они пришли за Джоулом. Я вспомнила, как он мирно спал у себя на кушетке. Но в кабинете еще царил сумрак, и я могла просто не заметить крови.
Но я запретила себе думать об этом.
– Пойду скажу ему, что вы здесь, – предложила я полицейским.
Однако они уже поднимались по лестнице.
– Мы ему сами все сообщим, – заявил Брэди.
Мне пришлось показать им, где находится кабинет. Они постучали, вошли и закрыли дверь. Я стояла в холле, пока голос Питера не вывел меня из задумчивости.
– Эти люди – полицейские?
Обернувшись, я увидела Питера и Кэрри в измятых ночных пижамах.
– Они хотят арестовать дядю Джоула за наркотики? – спросила Кэрри.
– Не говори глупости.
– Это никакие не глупости, – обиделась она, – они могли узнать в «Бельвю».
«О Боже, ЛСД!» – пронеслось у меня в голове.
– Пожалуйста, – взмолилась я, – придержите свои языки.
Я уже видела, что придется им кое-что рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26