– Но вообще-то, здесь, наверное, бывают туманы, – предположила я.
– Бывают, – согласился мистер Ольсен. Его действительно интересовал вопрос о погоде. – Но, по правде говоря, нечасто.
Я испугалась, как бы он не пустился в подробное обсуждение этого предмета. Неизвестно, что мог сделать Джоул под давлением любознательности мистера Ольсена. Чтобы сменить тему, мне пришлось пойти на явную бестактность.
– Я вижу, вы принесли соду.
Мистер Ольсен взглянул на свой ящик, который все еще держал в руке.
– Да, – кивнул он.
Кажется, его немного обидела моя фальшивая любезность. Некоторое время он как будто размышлял, и я с тревогой ждала. Но он лишь добродушно улыбнулся.
– Я только промою трубы. Не давайте мне заговаривать вам зубы.
Когда он повернулся к раковине и встал на колени, чтобы снять трубу, я взглянула на Джоула. Похоже, он остался недоволен Питером и Кэрри. Их напряженные позы выглядели очень неестественно.
– Как насчет ленча, сестричка? – осведомился он. – Эй, Кэрри, не зевай, твой ход.
Я заметила, что он придвинулся к ней, и Кэрри, как автоматический игрок на витрине, подняла руку и сдвинула шашку. Джоул склонился над доской, и я вспомнила, как он стоял над Шерри. Я снова видела бумажную корону, золотистые волосы, столь похожие по оттенку на волосы Кэрри, и, подавляя растущий ужас, заставила себя пойти за супом.
Действуя, словно эстрадный фокусник, то и дело показывающий публике свои рукава, я осторожно достала из пакета нарезанный хлеб. Но нужно было еще подать ножи для масла. Я не знала, можно ли мне пойти к ящику за ножами, и остановилась в нерешительности, когда мистер Ольсен закончил с раковиной и включил воду.
– Еще несколько минут, и все будет в порядке, – пообещал он.
Мистер Ольсен не без труда поднялся и вышел. С минуту мы все оставались без движения.
– Все в порядке. Ты можешь взять ножи для масла, – наконец разрешил Джоул.
Я достала ножи из ящика, расставила тарелки вокруг шашечной доски, потом принесла хлеб и масло. Джоул придвинул свободный стул и сел рядом с Кэрри.
– Теперь садись, – приказал он.
Мы все вместе сидели, за столом, слушая, как мистер Ольсен ходит по дому, промывает трубы и включает воду. Вскоре он вернулся и застал нас в ожидании.
– Все готово, – объявил он. – Кто выиграл партию? Дети избегали его взгляда.
– Игра еще идет, – ответил за них Джоул, напряженно улыбаясь.
Я боялась возбудить подозрения Джоула и потому не решилась пригласить мистера Ольсена присоединиться к нам. Но он как будто не заметил этого упущения.
– Готово, – сообщил он, закрывая кран. – Я вижу, тут у вас тесная компания.
Он еще немного помедлил. Обычно я выписывала ему чек сразу. Но теперь Джоул мог усмотреть в моих действиях попытку передать какое-то послание. Пока я раздумывала, как поступить, зазвонил телефон.
– Ну вот, вас и соединили, – заметил мистер Ольсен. Я не знала, позволит ли мне Джоул снять трубку, и в то же время моя растерянность могла показаться довольно странной мистеру Ольсену. Однако он, вероятно, принял это за женскую нерешительность.
– Занимайтесь своими делами, миссис Бенсон. Я ухожу. Заплатите мне позже.
Мистер Ольсен взглянул на Питера.
– Раковина теперь чистая, можешь положить туда рыбку.
Он еще раз обвел взглядом нашу компанию.
Печальные глаза Авраама Линкольна казались такими понимающими, мудрыми и всевидящими. Но это была иллюзия. Он не видел ничего.
– Надеюсь, вам понравится Файя-Айленд, – кивнул он Джоулу и вышел из кухни. Мы услышали, как за ним закрывается дверь.
Однако телефон все еще звонил.
– Что мне делать? – спросила я. – Возможно, звонят со станции.
– Сними трубку, – приказал Джоул.
Когда я поднялась, он развернул свой стул, чтобы наблюдать за мной.
Я подняла трубку и услышала голос Теда:
– У тебя все в порядке, Нора?
Голос звучал так громко, что его, пожалуй, могли слышать за кухонным столом. И вновь появился нож. Я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Джоул взглянул на меня с наигранным недоумением, словно удивляясь, отчего я так беспокоюсь.
Я заставила себя говорить естественным тоном.
– У меня все нормально. Сейчас уходил наш помощник.
– Я звонил домой, и никто не ответил.
– Мы решили открыть сезон на побережье.
Наступила пауза.
– Кто это «мы»? – спросил Тед.
– Кэрри и Питер. – Я взглянула на Джоула. Он кивнул, давая мне понять, чтобы я упомянула и его. Потом он показал что-то на полу Питеру. С удивлением я увидела, как Питер наклонился и подал ему рыбу. – И Джоул, – сказала я в трубку. – Мы приехали все вместе.
– Когда?
– Вчера вечером, – ответила я.
– В какое время вчера вечером?
Наш странный разговор был очень похож на допрос. Но я подумала, что мои необычно смиренные ответы могли бы вызвать у Теда сомнения в их искренности. Он всегда отличался большой проницательностью.
– Мы сели на поезд в 9. 49, – докладывала я. – На паром опоздали. Пришлось провести ночь в Бэй-Шо.
– Вы все?
– Все. – Последнее слово я произнесла еле слышно, увидев, что происходит за кухонным столом.
Джоул вскрыл рыбку, выпотрошил ее и аккуратно положил на тарелку для масла.
На моей памяти он лишь однажды ходил на рыбалку и, засадив себе крючок под ноготь, отказался от своей затеи. Тогда ему было восемь лет, и насколько я знаю, Джоул больше никогда не рыбачил. Но теперь он потрошил рыбу Питера с ловкостью профессионала. Мои мысли совершили внезапный скачок. Я видела пуэрториканского мальчика в рыбном отделе мясной лавки.
На лице Джоула играла улыбка. Мне показалось, будто он знает, о чем я думаю, и пользуется своим знанием, чтобы сбить меня с толку. Но если так, то он достиг большего, чем хотел. Никакое раздвоение личности не могло научить Джоула потрошить рыбу. Невероятность происходящего заставила меня погрузиться в глубокое молчание.
– Ты здесь, Нора? – забеспокоился Тед.
– Я здесь, – слабо отозвалась я. – У нас, вероятно, плохая связь.
– Ты слышала об Эрике? – спросил он.
– Кажется, да, – неуверенно пробормотала я.
Но такой ответ звучал несколько странно.
– У нас нет батареек для приемника, – добавила я, – мистер Ольсен что-то говорил, но имен не упоминал.
– Да, это Эрика. И все точно так же, как с теми девушками в парке и Шерри Тэлбот.
Значит, жуткие качающиеся лианы появились и в квартире Эрики. Я пронеслась над белым меховым ковром мимо знамен Водана, взлетела по ступеням в тиковый кабинет и содрогнулась, узнав, где ее нашли.
– Это случилось вчера ночью, – говорил Тед. – Сегодня утром она не пришла в клинику на десятичасовой прием.
В десять часов утра Эрика собиралась встретиться с Джоулом. Я прислонилась к стене.
– Секретарша пошла за ней и нашла ее. Но вы все вчера вечером поехали на Файя-Айленд.
– На 9. 49.
Некоторое время Тед молчал – похоже, думая о своих подозрениях.
– Непонятно, почему он выбрал Эрику.
– Не знаю, – почти прошептала я.
– Может, из-за того интервью, в котором она дала психологический портрет убийцы. Вероятно, это задело его тщеславие.
Он был ужасно умен. Мне хотелось кричать в трубку. Но я позволила себе лишь тихо сказать:
– Может быть.
– Психиатры должны избегать газет. Ну ладно, теперь я знаю, где вы. Желаю хорошо отдохнуть, – закончил он.
Я стояла, держа в руке трубку, из которой доносились короткие гудки, и надежда покидала меня.
Мистер Ольсен ушел, ничего не заподозрив, и даже Тед как будто утратил свою обычную проницательность.
– Положи трубку, – приказал Джоул.
Но голос не принадлежал Джоулу. Хотя тембр еще оставался похожим, интонация стала совершенно иной. Голос звучал энергично, решительно и самодовольно. И все же за ужасной личностью, образовавшейся благодаря вытеснению из сознания части психического материала, где-то еще оставался мой брат. Психиатрам потребуются месяцы, чтобы пробиться к нему с помощью пентотала и гипноза. И теперь, когда никакой надежды на помощь извне не осталось, я решила попробовать сама.
– Джоул, – начала я твердо, кладя трубку, – у тебя ничего не выйдет.
– Еще как выйдет, – ухмыльнулся он.
– Теперь след ведет к тебе от Эрики, – продолжала я, стараясь, чтобы мой тон казался рассудительным, но ни в коем случае не угрожающим.
Трудно сказать, много ли поняли дети из моего разговора с Тедом. Но, если они еще не знали о смерти Эрики, то узнали теперь. И все же столь суровое известие они восприняли с мужественным спокойствием. Их чудесные лица, казалось, светились знанием, но ни один из них не пошевелился и не произнес ни звука. Джоул кивнул Питеру на очищенную рыбу, лежавшую на тарелке.
– Положи ее в холодильник.
Питер соскользнул со стула и взял тарелку.
– Сначала заверни ее. Ты что, не знаешь, как это делается?
Мы все наблюдали, как Питер подошел к буфету, достал рулон фольги, оторвал от него кусок, завернул рыбу и положил в холодильник.
– Садись, – сказал Джоул, и Питер снова занял свое место.
– Легавые будут искать Дровосека, а я к нему не имею никакого отношения, – усмехнулся Джоул. – Я улетел в Танжер до того, как все началось.
– Дровосеком был Тонио Перес.
Он улыбнулся:
– Вот пусть и ищут его.
– Джоул, я знаю, что Тонио мертв.
Улыбка не исчезла. Мои слова ничуть не обеспокоили его. Но опасность возрастала по мере того, как мы приближались к вопросу о его одержимости – то есть о его вере в одержимость. Если бы мне удалось убедить Джоула в уязвимости танжерского алиби, он мог отпустить нас с миром.
– Очень многие люди знают, что Тонио мертв, – продолжала я. – Половине Эль-Баррио это известно. Конечно, они не любят говорить с полицией, но есть еще кое-что. Например, доктор Райхман.
Ему не следовало знать, что Райхман улетел в Перу. Однако, к моему удивлению, Джоул и глазом не моргнул.
– Попробуй убедить в этом суд! Эрику и Шерри прикончили, как всех остальных. Есть кое-какие маленькие детали, которые не попали в газеты.
Наш разговор принимал нежелательный оборот, приближаясь к качающимся лианам, ножам и крови. В любом случае говорить о суде не имело смысла. Я знала, что Джоул, как душевнобольной, не предстанет перед судом. Хотя теперь, после смерти Эрики, ему грозит общественная опека: сначала тюремная больница «Бельвю», а затем «Маттеаван».
– Я не пойду туда, – внезапно выкрикнул он, – забудь про «Маттеаван».
Я не поверила своим ушам и сначала даже решила, что начинаю думать вслух. Такого случайного совпадения мыслей просто не могло быть. Но тогда оставалось допустить что-то вроде телепатии.
Он пристально смотрел на меня. Сходство с гримасничавшим мальчишкой на фотографии усилилось. Черты Джоула как бы растворялись от лихорадочного жара чужого темперамента.
– Ты и впрямь испугалась, – заметил он. – Еще больше, чем у Дона Педро?
Я отчаянно пыталась найти какое-нибудь объяснение. Но возможностей уже почти никаких не оставалось. Эрике я говорила только о том, что видела миссис Перес. Но может быть, доктор Райхман сказал ей о Доне Педро? И прежде чем умереть, она успела… Но ужас обступал меня, смыкаясь вокруг.
– Ты выглядела так глупо в их идиотском круге. А этот старый колдун – как он суетился, поднимая свечи. Жаль, что я не спалил всю его лавку. – Он усмехнулся.
И тогда все психиатрические интерпретации рассыпались в прах. Кристаллизация процессов вытеснения, вторичная личность, скрытая двойственность – все изобретения XX века растаяли как дым. Я взглянула на лицо моего мучителя и поняла, что передо мной не мой брат, но вселившийся в его тело дух мертвеца.
Глава 15
Люди способны принять все. Не просто терпеть любую ситуацию, но и действительно жить в ней. Нередко полуосознанные мысли, приходящие к нам ночью, кажутся слишком ужасными, чтобы действительно осуществиться: что там за шум – не явились ли грабители? Какое странное ощущение в груди – а вдруг что-то серьезное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26