бандиты хотят взять его живьем и целят по ногам. Пули и впрямь не летели верхом, а вспахивали землю в опасной близости, порой в нескольких сантиметрах от Сашкиных стоп.
Нырнув в кусты, он упал и, ползком переместившись далеко в сторону, нашел прореху меж тонких стволов. Сквозь «окошко» было отлично видно растягивающихся в цепь чеченцев. Клокотавшее дыхание, бешенный пульс и дрожь в ослабших руках не давали возможности хорошенько прицелиться во врага, находившегося всего в нескольких десятках метров. Майор на пару секунд прикрыл глаза, сделал подряд три глубоких вдоха… Не помогло — прицел автомата продолжал отплясывать на выбранной цели. Тогда он вновь нащупал переводчик огня, щелкнул им вверх и, боле не раздумывая, ударил по противнику короткими, разящими очередями…
Патроны во втором рожке закончились гораздо быстрее, чем ожидалось, а силы к Баринову так и не вернулись. Вставляя в «Калаш» последний — третий магазин, он сменил позицию, и, прежде чем продолжить свое отступление, расстрелял половину оставшегося боезапаса. Другую половину пришлось израсходовать уже в лесу…
Ставшего бесполезным автомата беглец не бросил. Так уж издавна учили бойцов спецназа — без сожаления расстанься с ранцем, набитым пищей, водой и медикаментами; сними с себя бронезащиту, одежду, обувь… Но никогда не оставайся без оружия. Никогда!.. Даже если оно без патронов и представляет собой кусок никчемного металла.
В зарослях Александр поначалу получил два существенных преимущества: сепаратисты его не видели и не слышали. Он же умело передвигался по лесу, бесшумно ступая мягкими кроссовками меж сухих ветвей и прошлогодней листвы. Зато толпу чеченцев, ощущавших себя полноправными хозяевами здешних мест и ни сколь не обеспокоенными производимым шумом и громкими переговорами, было слышно прекрасно…
То ли из-за крон деревьев, плотно смыкавшихся над головой и плохо пропускавших свет, то ли из-за позднего времени, показалось, что небо начало темнеть. Кустарник с редколесьем скоро закончились, и теперь майор устало ковылял меж гладких стволов хвойных пород деревьев. Сейчас ему было безразлично, какие сюрпризы уготовила судьба впереди, — сзади по-прежнему доносились выстрелы. И хоть пальба явно велась вслепую — видимость в лесу ограничивалась тремя-четырьмя десятками метров, изредка шальные пули все ж пролетали в опасной близости.
А преследователи, меж тем, давно разгадали нехитрый замысел бывшего пленника. Разделившись на две группы, они воплощали в жизнь свой план противодействия. Человек пятнадцать все так же двигались в северном направлении длинной цепью, прочесывая лесной массив. Другой отряд, численностью поменьше, стал резво обходить по флангу предполагаемый маршрут движения русского, с тем, чтобы отрезать ему путь к спасительной трассе с блокпостами федеральных сил. И вряд ли Сашка, в голове и глазах которого опять все потемнело и поплыло, мог сейчас просчитать подобный вариант развития событий. Он уже не бежал, а брел, как выражались в «Шторме» «на автопилоте», постоянно спотыкаясь и покачиваясь, задевая стволы деревьев, не чуя настигавшей погони и не догадываясь о поджидавшей впереди засаде.
Спустя четверть часа Баринов миновал небольшой овражек, а на подъеме врезался раненным плечом в торчавший от поваленного дерева сломанный сук. От боли, прострелившей аж до самого бедра, в глазах замельтешили искры. Он сделал по инерции пару неверных шагов, остановился, ища свободной рукой опору и, рухнул наземь, закувыркавшись по склону назад — на самое дно лощины.
Две пары глаз наблюдали за этим беспорядочным падением. Они уже минуты три неотрывно следили за еле передвигавшим ноги русским. Как только тело его скатилось вниз и осталось лежать неподвижно, два человека переглянулись и быстро двинулись к нему…
Глава восьмая
Владивосток
Дверь кабинета Газырова без стука распахнулась. Руслан поднял грозный взгляд, но тут же сменил гнев на улыбку — на пороге появился Мухарбек. Встав из-за стола и сделав несколько шагов навстречу давнему другу, Руслан по обычаю обнял старого друга. Тот же, выудив из кармана бутылку коньяка, нарочито возмутился:
— Почему совсем не заходишь в мой ресторан? Два дня уже не виделись!.. Или обедать перестал? Саум, что ли соблюдаешь? Так до рамадана еще далековато…
— Столько проблем знаешь… Тут скоро не только про обед забудешь.
Они присели на мягкий кожаный диван.
— Люба! — вдруг громогласно и с неприязнью позвал хозяин кабинета.
В кабинет стремительно ворвалась секретарша — молодая, но уже полнеющая женщина, фигурой и формами напоминавшая Руслану образы, запечатленные в семнадцатом веке великим Рембрантом: огромные бедра; мускулистые икры; покатые плечи и пышные, будто спелые дыни груди…
Газыров незаметно скривился и приказал:
— Сооруди-ка нам что-нибудь из закуски.
Та поспешно кивнула и собралась было прикрыть за собой массивную дверь, да босс остановил ее фразой, произнесенной тоном весьма угрожающим:
— И еще… Если в моей пепельнице не останется места для окурков, я предложу тебе должность охранника на автомобильной стоянке.
Зная крутой нрав шефа, Любочка побледнела, схватила переполненную пепельницу и опрометью ринулась исправлять оплошность. Руслан Селимханович проводил ее взглядом строгим и беспощадным, Мухарбек — мягким и отчасти восторженным…
— Хороша твоя Любка, и где ты таких «штучек» отыскиваешь? — украдкой вздохнул он.
Давно подмечая некую симпатию старинного приятеля к своей секретарше и искренне удивляясь его вкусу, Газыров с сожалением покосился в его сторону:
— Если ты находишь ее неотразимой — забирай хоть сегодня!..
На Любочку он уже не мог смотреть без раздражения, посему готов был расстаться с ней незамедлительно. Однако ж и Мухарбек — приличный по здешним меркам семьянин, не был готов к сиюминутному «отважному» решению. Поспешно дав задний ход, он перевел беседу в другое — деловое русло:
— Не знаю, возможно, позже… Со Скрябиным, встреча состоялась?
— Да… Отныне он мой клиент.
— Чем занимается?
— Какой-то самый крутой начальник арсеналов. Что-то вроде заместителя Командующего флотом по вооружению. Контр-адмирал, кажется… Я в этих военных кличках ничего не смыслю…
— Если так — он именно тот, кого мы ищем!
— Хотелось бы надеяться… — задумчиво и тихо, словно произнося молитву, проговорил Руслан.
Минут через пять, открыв дверь крутым бедром, в кабинет боком вплыла Любочка, аккуратно транспортируя поднос, плотно заставленный небольшими тарелочками с разнообразными деликатесами. На краю серебряного подноса стояла пустая, только что вычищенная до блеска пепельница.
Владелец автомобильной империи молча наблюдал за проворной сервировкой стола, а его приятель с жадностью разглядывал изрядно выпирающие женские формы. Когда тетка тяжело простучала каблуками к выходу, ловко наполнил коньяком две рюмки и снова напомнил о Скрябине:
— О деле разговор состоялся?
— Нет. В первую встречу это было бы крайне неосторожно — можно ненароком спугнуть… Надо бы для начала хорошенько «привязать».
Приподняв бутылку и повернув к себе этикеткой, седобородый чеченец прочитал:
— Дагестанский выдержанный… Отменный коньяк! И как только тебе удается его оттуда переправлять?! Привезти сегодня ящик коньяка из Кизляра, наверное, сложнее, чем купить партию машин в Японии… Наше здоровье! — он медленно опрокинул содержимое рюмки в рот и, смакуя мягкий благородный вкус, подцепил вилкой очищенную мидию. — Да, это не та дрянь, что продается в магазинах… Настоящий!
Довольный Мухарбек улыбаясь, снова наполнял рюмки…
— Одним словом, Скрябин остался доволен нашим знакомством. Выбрал «Тойоту» — внедорожник, узнав же цену, захотел еще одну — для зятя. Но я вот о чем хотел бы тебя попросить, Мухарбек… Организуй-ка небольшой сабантучик где-нибудь на берегу моря — ну, скажем, в бухте Лазурная… Помнишь, где мы пару лет назад праздновали Курбан-байрам? Словом, как ты умеешь: шашлычок, плов, водочка… Финансирование и охрану я обеспечу.
— На сколько персон?
— Ты, я и Скрябин.
Приятель понимающе кивнул — им предстоял серьезный разговор с адмиралом и лучших условий, чем на природе, с выпивкой, да под хорошую закуску, не придумаешь.
Они снова опрокинули по рюмке…
— Машину ему, видать, совсем дешево отдал?
— Вторую и вовсе подарю! Лишь бы с этой гнилой затеей поскорее развязаться.
— Да-а, вот и сюда война докатилась… Как раньше спокойно работалось! Помнишь то время, когда мы втроем сюда приехали? Я, ты и Тимур… Я-то сразу решил дело с рестораном начинать, а вы с Тимуром свою затею разворачивали…
Мерную беседу прервали — в дверь кто-то робко постучал… В приоткрывшуюся щель просунулась рыжая голова все той же Любки.
— Руслан Селимханович, для меня вечером срочной работы нет? — пропищала она лилейным голоском.
— Можешь ехать, — подобрел от спиртного босс.
— До свидания…
— …Жаль… жаль, что Тимур исчез. Такой человек был! Он нам и сегодня с этим оружием не помешал бы — хваткий, напористый, хитрый… Ах, как замечательно и спокойно жили, работали… — продолжал сокрушаться хозяин «Восточной кухни».
Захмелевший от хорошего коньяка Газыров, согласно качал головой и, незаметно вздыхая, вспоминал о лежащем во внутреннем кармане пиджака загранпаспорте на имя их третьего друга — Тимура Сирхаева…
Около полугода звучавший из уст Любочки вопрос по поводу «срочной вечерней работы», неизменно означал следующее: «Если сегодня вечером вы не намерены поиметь меня на кожаном диване своего шикарного кабинета, то не разрешите ли воспользоваться вашей служебной машиной, чтобы не трястись в общественном транспорте?»
Почуяв появившуюся в последние недели холодность всесильного шефа, секретарша лезла из кожи вон, с целью поправить пошатнувшееся положение. В часы недавней близости в отдельном кабинете «Восточной кухни» она старалась угодить ему во всем — что только не позволяла с собою делать! Чего только не вытворяла сама! Но… золотое времечко ее безвозвратно утекло, и Люба это с ужасом осознавала.
Накинув короткую замшевую курточку и с грустным вздохом повесив на плечо сумочку, молодая женщина неторопливо вышла на улицу. Огромный и черный как смоль лимузин стоял в ожидании на привычном месте — у подъезда офиса.
— Привет, — бросила она водителю, приоткрыв сначала переднюю дверь. Но вперед она все же садиться не стала — на том месте ездил, как правило, охранник, а она с некоторых пор считала себя рангом повыше. Пока она устраивала в глубоком сиденье свое раздобревшее тело, мужчина средних лет опустил разделявшее салон стекло и, моргая осоловевшими от бессонницы глазами, справился:
— Домой?
— А куда же еще…
— Что ты сегодня рановато… — пробурчал он, запуская остывший двигатель.
— Все успела сделать, а у шефа Мухарбек — давний его товарищ… Коньяк пьют.
«Все успела… — усмехнулся про себя мужик, плавно трогая представительское авто с места, — а то нам не известно, чем ты вечерами занимаешься у Газырова в кабинете. Тихоня, мать твою!..»
По совершеннейшей случайности она проживала в том же районе, что и Руслан Селимханович. Машина быстро миновала оживленный центр и свернула, согласно давнему и отработанному маршруту, в один из длинных извилистых переулков. Через несколько кварталов эта мало освещенная, с крутыми перепадами улочка раздваивалась и шофер крутил баранку влево, если отвозил до роскошного дома босса; либо поворачивал вправо, ежели доставлял до серой панельной пятиэтажки его полнотелую пассию.
Оставив позади роковую развилку, автомобиль снова набрал скорость. До Любкиного пристанища оставалось метров пятьсот относительно прямого участка дороги, когда что-то резко хлопнуло впереди и слева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Нырнув в кусты, он упал и, ползком переместившись далеко в сторону, нашел прореху меж тонких стволов. Сквозь «окошко» было отлично видно растягивающихся в цепь чеченцев. Клокотавшее дыхание, бешенный пульс и дрожь в ослабших руках не давали возможности хорошенько прицелиться во врага, находившегося всего в нескольких десятках метров. Майор на пару секунд прикрыл глаза, сделал подряд три глубоких вдоха… Не помогло — прицел автомата продолжал отплясывать на выбранной цели. Тогда он вновь нащупал переводчик огня, щелкнул им вверх и, боле не раздумывая, ударил по противнику короткими, разящими очередями…
Патроны во втором рожке закончились гораздо быстрее, чем ожидалось, а силы к Баринову так и не вернулись. Вставляя в «Калаш» последний — третий магазин, он сменил позицию, и, прежде чем продолжить свое отступление, расстрелял половину оставшегося боезапаса. Другую половину пришлось израсходовать уже в лесу…
Ставшего бесполезным автомата беглец не бросил. Так уж издавна учили бойцов спецназа — без сожаления расстанься с ранцем, набитым пищей, водой и медикаментами; сними с себя бронезащиту, одежду, обувь… Но никогда не оставайся без оружия. Никогда!.. Даже если оно без патронов и представляет собой кусок никчемного металла.
В зарослях Александр поначалу получил два существенных преимущества: сепаратисты его не видели и не слышали. Он же умело передвигался по лесу, бесшумно ступая мягкими кроссовками меж сухих ветвей и прошлогодней листвы. Зато толпу чеченцев, ощущавших себя полноправными хозяевами здешних мест и ни сколь не обеспокоенными производимым шумом и громкими переговорами, было слышно прекрасно…
То ли из-за крон деревьев, плотно смыкавшихся над головой и плохо пропускавших свет, то ли из-за позднего времени, показалось, что небо начало темнеть. Кустарник с редколесьем скоро закончились, и теперь майор устало ковылял меж гладких стволов хвойных пород деревьев. Сейчас ему было безразлично, какие сюрпризы уготовила судьба впереди, — сзади по-прежнему доносились выстрелы. И хоть пальба явно велась вслепую — видимость в лесу ограничивалась тремя-четырьмя десятками метров, изредка шальные пули все ж пролетали в опасной близости.
А преследователи, меж тем, давно разгадали нехитрый замысел бывшего пленника. Разделившись на две группы, они воплощали в жизнь свой план противодействия. Человек пятнадцать все так же двигались в северном направлении длинной цепью, прочесывая лесной массив. Другой отряд, численностью поменьше, стал резво обходить по флангу предполагаемый маршрут движения русского, с тем, чтобы отрезать ему путь к спасительной трассе с блокпостами федеральных сил. И вряд ли Сашка, в голове и глазах которого опять все потемнело и поплыло, мог сейчас просчитать подобный вариант развития событий. Он уже не бежал, а брел, как выражались в «Шторме» «на автопилоте», постоянно спотыкаясь и покачиваясь, задевая стволы деревьев, не чуя настигавшей погони и не догадываясь о поджидавшей впереди засаде.
Спустя четверть часа Баринов миновал небольшой овражек, а на подъеме врезался раненным плечом в торчавший от поваленного дерева сломанный сук. От боли, прострелившей аж до самого бедра, в глазах замельтешили искры. Он сделал по инерции пару неверных шагов, остановился, ища свободной рукой опору и, рухнул наземь, закувыркавшись по склону назад — на самое дно лощины.
Две пары глаз наблюдали за этим беспорядочным падением. Они уже минуты три неотрывно следили за еле передвигавшим ноги русским. Как только тело его скатилось вниз и осталось лежать неподвижно, два человека переглянулись и быстро двинулись к нему…
Глава восьмая
Владивосток
Дверь кабинета Газырова без стука распахнулась. Руслан поднял грозный взгляд, но тут же сменил гнев на улыбку — на пороге появился Мухарбек. Встав из-за стола и сделав несколько шагов навстречу давнему другу, Руслан по обычаю обнял старого друга. Тот же, выудив из кармана бутылку коньяка, нарочито возмутился:
— Почему совсем не заходишь в мой ресторан? Два дня уже не виделись!.. Или обедать перестал? Саум, что ли соблюдаешь? Так до рамадана еще далековато…
— Столько проблем знаешь… Тут скоро не только про обед забудешь.
Они присели на мягкий кожаный диван.
— Люба! — вдруг громогласно и с неприязнью позвал хозяин кабинета.
В кабинет стремительно ворвалась секретарша — молодая, но уже полнеющая женщина, фигурой и формами напоминавшая Руслану образы, запечатленные в семнадцатом веке великим Рембрантом: огромные бедра; мускулистые икры; покатые плечи и пышные, будто спелые дыни груди…
Газыров незаметно скривился и приказал:
— Сооруди-ка нам что-нибудь из закуски.
Та поспешно кивнула и собралась было прикрыть за собой массивную дверь, да босс остановил ее фразой, произнесенной тоном весьма угрожающим:
— И еще… Если в моей пепельнице не останется места для окурков, я предложу тебе должность охранника на автомобильной стоянке.
Зная крутой нрав шефа, Любочка побледнела, схватила переполненную пепельницу и опрометью ринулась исправлять оплошность. Руслан Селимханович проводил ее взглядом строгим и беспощадным, Мухарбек — мягким и отчасти восторженным…
— Хороша твоя Любка, и где ты таких «штучек» отыскиваешь? — украдкой вздохнул он.
Давно подмечая некую симпатию старинного приятеля к своей секретарше и искренне удивляясь его вкусу, Газыров с сожалением покосился в его сторону:
— Если ты находишь ее неотразимой — забирай хоть сегодня!..
На Любочку он уже не мог смотреть без раздражения, посему готов был расстаться с ней незамедлительно. Однако ж и Мухарбек — приличный по здешним меркам семьянин, не был готов к сиюминутному «отважному» решению. Поспешно дав задний ход, он перевел беседу в другое — деловое русло:
— Не знаю, возможно, позже… Со Скрябиным, встреча состоялась?
— Да… Отныне он мой клиент.
— Чем занимается?
— Какой-то самый крутой начальник арсеналов. Что-то вроде заместителя Командующего флотом по вооружению. Контр-адмирал, кажется… Я в этих военных кличках ничего не смыслю…
— Если так — он именно тот, кого мы ищем!
— Хотелось бы надеяться… — задумчиво и тихо, словно произнося молитву, проговорил Руслан.
Минут через пять, открыв дверь крутым бедром, в кабинет боком вплыла Любочка, аккуратно транспортируя поднос, плотно заставленный небольшими тарелочками с разнообразными деликатесами. На краю серебряного подноса стояла пустая, только что вычищенная до блеска пепельница.
Владелец автомобильной империи молча наблюдал за проворной сервировкой стола, а его приятель с жадностью разглядывал изрядно выпирающие женские формы. Когда тетка тяжело простучала каблуками к выходу, ловко наполнил коньяком две рюмки и снова напомнил о Скрябине:
— О деле разговор состоялся?
— Нет. В первую встречу это было бы крайне неосторожно — можно ненароком спугнуть… Надо бы для начала хорошенько «привязать».
Приподняв бутылку и повернув к себе этикеткой, седобородый чеченец прочитал:
— Дагестанский выдержанный… Отменный коньяк! И как только тебе удается его оттуда переправлять?! Привезти сегодня ящик коньяка из Кизляра, наверное, сложнее, чем купить партию машин в Японии… Наше здоровье! — он медленно опрокинул содержимое рюмки в рот и, смакуя мягкий благородный вкус, подцепил вилкой очищенную мидию. — Да, это не та дрянь, что продается в магазинах… Настоящий!
Довольный Мухарбек улыбаясь, снова наполнял рюмки…
— Одним словом, Скрябин остался доволен нашим знакомством. Выбрал «Тойоту» — внедорожник, узнав же цену, захотел еще одну — для зятя. Но я вот о чем хотел бы тебя попросить, Мухарбек… Организуй-ка небольшой сабантучик где-нибудь на берегу моря — ну, скажем, в бухте Лазурная… Помнишь, где мы пару лет назад праздновали Курбан-байрам? Словом, как ты умеешь: шашлычок, плов, водочка… Финансирование и охрану я обеспечу.
— На сколько персон?
— Ты, я и Скрябин.
Приятель понимающе кивнул — им предстоял серьезный разговор с адмиралом и лучших условий, чем на природе, с выпивкой, да под хорошую закуску, не придумаешь.
Они снова опрокинули по рюмке…
— Машину ему, видать, совсем дешево отдал?
— Вторую и вовсе подарю! Лишь бы с этой гнилой затеей поскорее развязаться.
— Да-а, вот и сюда война докатилась… Как раньше спокойно работалось! Помнишь то время, когда мы втроем сюда приехали? Я, ты и Тимур… Я-то сразу решил дело с рестораном начинать, а вы с Тимуром свою затею разворачивали…
Мерную беседу прервали — в дверь кто-то робко постучал… В приоткрывшуюся щель просунулась рыжая голова все той же Любки.
— Руслан Селимханович, для меня вечером срочной работы нет? — пропищала она лилейным голоском.
— Можешь ехать, — подобрел от спиртного босс.
— До свидания…
— …Жаль… жаль, что Тимур исчез. Такой человек был! Он нам и сегодня с этим оружием не помешал бы — хваткий, напористый, хитрый… Ах, как замечательно и спокойно жили, работали… — продолжал сокрушаться хозяин «Восточной кухни».
Захмелевший от хорошего коньяка Газыров, согласно качал головой и, незаметно вздыхая, вспоминал о лежащем во внутреннем кармане пиджака загранпаспорте на имя их третьего друга — Тимура Сирхаева…
Около полугода звучавший из уст Любочки вопрос по поводу «срочной вечерней работы», неизменно означал следующее: «Если сегодня вечером вы не намерены поиметь меня на кожаном диване своего шикарного кабинета, то не разрешите ли воспользоваться вашей служебной машиной, чтобы не трястись в общественном транспорте?»
Почуяв появившуюся в последние недели холодность всесильного шефа, секретарша лезла из кожи вон, с целью поправить пошатнувшееся положение. В часы недавней близости в отдельном кабинете «Восточной кухни» она старалась угодить ему во всем — что только не позволяла с собою делать! Чего только не вытворяла сама! Но… золотое времечко ее безвозвратно утекло, и Люба это с ужасом осознавала.
Накинув короткую замшевую курточку и с грустным вздохом повесив на плечо сумочку, молодая женщина неторопливо вышла на улицу. Огромный и черный как смоль лимузин стоял в ожидании на привычном месте — у подъезда офиса.
— Привет, — бросила она водителю, приоткрыв сначала переднюю дверь. Но вперед она все же садиться не стала — на том месте ездил, как правило, охранник, а она с некоторых пор считала себя рангом повыше. Пока она устраивала в глубоком сиденье свое раздобревшее тело, мужчина средних лет опустил разделявшее салон стекло и, моргая осоловевшими от бессонницы глазами, справился:
— Домой?
— А куда же еще…
— Что ты сегодня рановато… — пробурчал он, запуская остывший двигатель.
— Все успела сделать, а у шефа Мухарбек — давний его товарищ… Коньяк пьют.
«Все успела… — усмехнулся про себя мужик, плавно трогая представительское авто с места, — а то нам не известно, чем ты вечерами занимаешься у Газырова в кабинете. Тихоня, мать твою!..»
По совершеннейшей случайности она проживала в том же районе, что и Руслан Селимханович. Машина быстро миновала оживленный центр и свернула, согласно давнему и отработанному маршруту, в один из длинных извилистых переулков. Через несколько кварталов эта мало освещенная, с крутыми перепадами улочка раздваивалась и шофер крутил баранку влево, если отвозил до роскошного дома босса; либо поворачивал вправо, ежели доставлял до серой панельной пятиэтажки его полнотелую пассию.
Оставив позади роковую развилку, автомобиль снова набрал скорость. До Любкиного пристанища оставалось метров пятьсот относительно прямого участка дороги, когда что-то резко хлопнуло впереди и слева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50