— Уютненько, — оглядевшись, оценил Белозеров, когда вокруг заплясало множество крохотных огоньков, отбрасывая на экзотическую обстановку тусклые желтые блики.
— Старались. Садись, братва…
«Братва» уселась вокруг стола. Сей же миг на столешницу попадали пачки сигарет, простенькие зажигалки; Юлька поставила пару пустых консервных банок вместо пепельниц. С бутылок с характерным звуком послетали крышки и… процесс пошел.
Пива прикупили по полтора литра на каждого — Белозеров счел необходимым добавить в общую кассу всю свою наличность, посему и разжились восемнадцатью бутылками дешевого «Жигулевского». Через полчаса Павел уже не вспоминал о давней потасовке у подъезда, о разбитом аквариуме… Сквозь слегка затуманенный хмелем взор он с теплотою оценивал и убогую обстановку, и простоватых пацанов, и немного худощавую, но все же привлекательную Юльку, распоряжавшуюся посудой и старательно изображавшую хозяйку подвальной обители. Компания непринужденно болтала о чем угодно, кроме учебы и недоразумений, произошедших накануне с новичком. А сам новичок с наслаждением прихлебывал пиво, слушал «Кукушку» Цоя и внимательно присматривался…
Бритый давненько занимался боксом и был жутким переростком, по два года проучившийся в пятом, седьмом и девятом классах. Умственными способностями девятнадцатилетний шалопай не блистал, а вот по всем физическим параметрам явно опережал нынешних одноклассников. Ходил этот бугай мягко, носками внутрь, немного сгорбившись и тупо сверкая беспощадным взглядом из-под рассеченных бровей, будто и в повседневной своей жизни не желая расставаться с приобретенными в ринге повадками. Павлу он с гордостью поведал о том, как «взял верх» над администрацией школы, решившей боле не оставлять его на второй год и поскорее отделаться от неблагополучного ученика, портившего показатель успеваемости.
Светловолосый простак Клава постигал азы какой-то профессии, а точнее отбывал номер на третьем курсе одного из забытых богом профтехучилищ. Потому и он несколько месяцев назад отпраздновал полное совершеннолетие. Юрка выглядел подстать Бритому — развитая, плечистая фигура; накаченная шея; немалый рост; гибкость… Широкое скуластое лицо его с чрезмерною частотой озарялось беспечной улыбкой, неизменно сопровождавшейся серией прерывистых утробных смешков. Из-за своих габаритов или же благодаря давней дружбе с Бритым, он числился вторым человеком в компании.
Ганджубаса с Юлькой тоже угораздило по разочку задержаться на второй год в одном из классов — обоим скоро исполнялось по восемнадцать. Красавчик Ванька производил стойкое впечатление ловеласа — этакий тонкокостный, белокожий, с замашками сельского интеллигента в первом колене. Матом ругался сдержанно, на спиртное не налегал, зато постоянно вертел какие-то косяки из чистых тетрадных листов, сыпал внутрь нечто непонятное и медленно с наслаждением курил, закатывая под потолок выразительные глаза.
И только Валерон из всего разношерстного, грубовато-неотесанного содружества обнаруживал на лице признаки интеллекта; славы второгодника не вкушал и приходился ровесником Павлу.
Все пятеро были одеты скромно и неброско — видимо, родители лишних денег не имели, как и подавляющее большинство граждан поселившихся в поселке Солнечный…
— А откуда у вас это странное словцо: «долбогрыз»? — осторожно поинтересовался Павел.
Парни заулыбались, а Юлька затараторила:
— Это наше фирменное ругательство! Здесь родилось, в подвале. Когда нашли и расчищали этот тупичок, Ганджубас случайно зацепил Бритого концом длинной трубы по лысине. Ну, Серега и выдал ему без подготовки! С тех пор и прижилось.
— Понятно, — улыбнулся Павел. — А… что такое Ганджубас?
— Не слышал про «ганджубас»? — искренне поражаясь неведению новичка, вылупился на него Клавин.
— Не приходилось.
— Ну ты и салага… Вообще-то ты из центра — тебе простительно, — снисходительно молвил Юрка, разминая в банке тлевший окурок. — Это мы родом из самой жопы Горбатова — с Заводского района, и с детского сада финари в карманах носим. Дурь так нарекли.
— Дурь?..
— Ты и этого, темнота, не сечёшь… — незлобиво проворчал старший товарищ. — Про коноплю базар — ее в Горбатове по всякому кличут: дурь, муть, план, петрушка, ганджубас или просто гандж… Иногда и огурцами называют для конспирации.
— А при чем тут… Иван?
— Тащится он от травки — любит покурить, когда капуста лишняя на кармане заводится. Вон вишь, опять косячину вертит!..
Старчук и впрямь, не обращая внимания на приколы приятелей, скручивал из бумаги самодельную папиросу.
— А кликуха у тебя какая-нибудь имеется? — стукнул пустой бутылкой о столешницу Зубко. — А то все как-то по-домашнему: Паша, да Паша!
— Нет, — сконфузился тот.
— Чё и в старой школе не было?
— Там иногда Итальянцем звали…
— Итальянцем?.. А с какого перепугу?
— Так, приклеилось… Я ж говорю: мы все повально футболом увлекались.
— И чё с того? И мы частенько на площадку ходим, по телеку смотрим и на центральный стадион заглядываем.
— Не в этом дело, — уточнил Павел. — Просто один из моих старых друзей за немецкий клуб болел, потому и прозвали Маттеусом. Другой бредил сборной Аргентины — стал Бурручагой. К третьему — ярому поклоннику англичан прилепилась кличка Линекер. А я за итальянский Палермо болею, но именитых игроков там нет, потому и кличут Итальянцем.
— А давай мы тебя так и будем звать: Палермо! — внезапно предложила Юлька.
— А чё, клёво звучит! — поддержали парни. — Согласен?
— Зовите, — пожал плечами Пашка.
Вида он не показал, однако по телу прокатилась радостная волна, а глаза довольно заблестели — о таком прозвище в своем старом дворе и в прежней школе Белозеров мог только мечтать.
— Так… Значит, в общаке опять пусто, — с тоскою вспомнил о насущных проблемах вожак группировки.
— Да, — кивнула Юлька, — последние мани в ларьке спустили.
— Завтра идем трясти народец, — постановил Бритый и, пристально глянув на новичка, спросил: — Палермо, ты с нами или как?
— Ну, а с кем же еще?! — без сомнения в голосе отвечал тот.
Глава 3
— Палермо, ответь Бивню, — внезапно ожила радиостанция.
— Палермо на связи, — моментально ответил майор.
— Один, три, пятнадцать.
— Понял, Бивень. Возвращайся. Всем первая готовность.
Командир группы спрятал радиостанцию в верхний карман «лифчика», поправил на лице повязку и поймал на себе вопросительный взгляд лейтенанта.
— Запоминай, — объяснил он, — первая цифра доклада по радио — количество в колонне бронированных машин. Вторая обозначает обычные автомобили. Третья — предположительное число вооруженных людей. Минимум слов в эфир. Уяснил?
— Так точно.
— На плацу будешь отвечать по уставу, а здесь коротко: «да» или «нет». Советую выучить и наш сленг — пригодится. Как называется твой гранатомет и его заряды?
Мальчишка пожал плечами…
— Хлопушкой его именуют, потому как граната слабовата. Чеченский полевой командир — кабан…
— А разве не «амир»?
— Про «амира» знает каждый пастух в этих горах? — вздохнул командир. — Еще раз повторяю: кабан. А его охранник или личный телохранитель — полосатый.
— Почему полосатый?
— Потому что всю службу охраны любого «кабана» мы окрестили — выводком.
— Ясно… — улыбнулся Топорков. — Я обязательно запомню.
— А теперь приготовься. Фугас, возможно, не остановит БТР, поэтому херач хлопушкой под его передок, покуда не повредишь колеса. Броню выстрелами хлопушки не взять.
— А если в колонне не БТР, а танк?..
— Ну-ка, глянь на дорогу, — майор протянул ему бинокль.
Тот припал к окулярам и внимательно осмотрел ленточку шоссе.
— Что видишь?
— Пусто. Никого.
— Я не об этом. Следы от гусеничных траков на асфальте есть?
— Нет.
— Тогда оставь при себе фантазии! Наш клиент — не такая великая птица, чтоб его на танках сопровождали.
Наконец, из-за поворота появилась долгожданная колонна. Майор Белозеров оказался прав — первым ехал пятнистый бэтээр, немного развернув крохотную круглую башенку с крупнокалиберным пулеметом вправо. За ним следовал темно-зеленый УАЗ, потом черная иномарка, а замыкала колонну такой же черный внедорожник.
— Хорошенько прицелься. Сейчас бронетранспортер поравняется с фугасом, одновременно с взрывом выстрелишь и ты.
— А если не попаду?.. — нащупывая дрожащим указательным пальцем спусковой крючок, прошептал Топорков.
— Попадешь. Возьми чуть выше… Вот так. Упреждение метров пятнадцать — скорость колонны все ж не маленькая. Все остальные гранаты тоже по бэтээру, пока не остановится. А я займусь теми, кто сидит внутри, чтоб не успели воспользоваться пулеметом.
Он выдернул из кармана «лифчика» магазин с бронебойными патронами, вогнал его в приемное гнездо «вала» и щелкнул затвором. С помощью этих боеприпасов «валу» вполне было по силам справиться с тонкой боковой броней БТР.
Колонна приближалась к заветному рубежу — одиноко растущему на обочине тонкому деревцу. Неподалеку от него и был заложен радиоуправляемый фугас.
И вот граненое бронированное тело поравнялось с вешкой…
Угасающее эхо оглушительного грохота трижды пронеслось над узкой долиной, рассеченной пополам черной дорожной ленточкой. Спустя мгновение и лейтенант выстрелил гранатой. И тут же со склонов затрещали пулеметные очереди, забухали снайперки…
От сильного взрыва фугаса бронированная машина резко вильнула вправо, но удержалась в пределах полотна и, почти не снижая скорости, ехала дальше. Первый заряд из подствольника разорвался с небольшим недолетом, повредив одно из правых колес; зато второй и третий точно угодили под брюхо. Вел по бэтээру одиночный, прицельный огонь и командир группы. Вел до тех пор, пока тот не остановился, зарывшись носом в дорожный приямок метрах в трехстах от дымившей на обочине воронки. Торчащий из круглой башенки крупнокалиберный пулемет умолк, успев лишь коротко огрызнуться по соседней возвышенности, где никого из нападавших не было и в помине.
Рядовые бойцы спецназа слаженно и четко, словно на тренировке, разобрались с пассажирами автомобилей, высыпавших поначалу из салонов и открывших беспорядочную пальбу в разные стороны. Оставшиеся конвоиры заметались вокруг машин, не понимая, откуда ведется огонь, да и с ними снайперы разделались быстро. Спустя каких-то две-три минуты от начала операции дорога вокруг остановленной колонны была усеяна лежавшими телами.
— Мне с вами? — растерянно спросил Топорков вставшего из-за укрытия майора.
— Нет. Сиди здесь до команды. Гранаты остались?
— Так точно… То есть да! Целых две штуки.
— Вот и посматривай по сторонам, да про бэтээр не забывай. Увидишь неладное — стреляй, — отдал последний приказ командир группы и, не снимая с лица темно-зеленой повязки, направился вниз к дороге.
Молоденький офицер поменял позицию — перебрался на место майора — с нее лучше был виден едва не доехавший до следующего поворота БТР. Предпоследняя граната находилась в стволе, и при необходимости требовалось лишь прицелиться и нажать на скобу… Но пока обстановка внизу удивляла спокойствием, и новичок попеременно посматривал то на казавшийся мертвым бронированный вездеход с изодранной в клочья колесной резиной, то на спускавшихся со склонов к трем легковым автомобилям товарищей.
Ему было жутко интересно: остался ли в живых тот, кого им надлежало освободить и прихватить с собой в неблизкий обратный путь?.. Взыгравшее в юном воображении любопытство вопрошало: неужели вся операция, ради которой команда тащилась в такую даль по ледникам и отрогам, уже закончилась, только-только успев начаться? И неужто он, лейтенант, когда-нибудь тоже сумеет походить на молчаливого сурового майора, коего рядовые бойцы боготворят, понимают даже ни с полуслова, а по одному лишь движению левой брови и слушаются пуще Министра обороны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39