Москва, Лиза Чумичкина
Лиза собралась в один момент, по-солдатски, и, прихватив из барсетки брата «мобильник», пулей выскочила из дома. Все было сделано так стремительно, что мама, возившаяся на кухне, даже не успела ни о чем ее спросить.
Решив не связываться с общественным транспортом (нет времени!), Лиза бросилась к проезжей части и выкинула вверх руку. Около нее тут же затормозил потрепанный, в пятнах ржавчины, голубой жигуленок.
– Останкино, телецентр, только быстро! – выпалила она водителю и плюхнуласьна заднее сиденье.
– Стольник!.. – тотчас же оценив ситуацию, заломил двойную цену водитель.
– Давай, жми! – кивнула Лиза.
Машина, выпустив облачко густого сизого дыма, с ревом и скрежетом сорвалась с места.
Лиза взглянула на часы (было только десять минут девятого) и задумалась – удобно ли будет побеспокоить мадам Лисовец в столь ранний час. Знакомых жен миллионеров у нее отродясь не бывало, и распорядок дня таких важных особ был ей неведом. А вдруг Марина Михайловна еще почивает и отреагирует на неурочный звонок подобно ее необузданной подружке Дюме? И что тогда – напрочь загубленное задание?..
Ну хорошо, немного можно и подождать… Все равно ей еще надо добраться до телецентра, заполучить оператора, машину – на все это уйдет в самом лучшем случае минут тридцать-сорок. Вот когда она будет готова выехать на встречу с вдовой, тогда и можно будет звонить мадам Лисовец.
Лиза откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, собираясь с мыслями. И тут совершенно неожиданно ей вспомнился увиденный недавно в какой-то останкинской монтажной довольно заурядный сюжетец. Молодая и эффектная супруга какого-то нувориша пылко агитировала народ за здоровый образ жизни, приводя в качестве примера замотанным домохозяйкам свой собственный распорядок дня. Начинался он, помнится, пробежкой в восемь утра, а дальше у этой физкультурницы одно оздоровительное мероприятие шло за другим: бассейн, шейпинг, теннис и бог знает что еще…
А что если и Марина Михайловна Лисовец так же строго блюдет свое драгоценное здоровье? Что если и она тоже… из физкультурниц?..
Мысль о том, что вдовушка может с самого утра выпорхнуть из домашнего гнезда и бесследно исчезнуть на неопределенное время, повергла Лизу в состояние, близкое к панике. К чертям собачьим этикет! – решила Чумичкина и, раскрыв на коленях папку с досье игроков, стала лихорадочно листать страницы в поисках домашнего телефона Лисовца.
Отыскав в папке адресные данные миллионера, Лиза достала из сумочки «мобильник» и набрала семь цифр. Вопреки ее опасениям трубку сняли, причем сняли довольно быстро для столь раннего часа.
– Слушаю… – раздался в трубке молодой женский голос.
– Доброе утро, Марина Михайловна! – до приторности бодрым, как у ведущей утренней зарядки на радио, тоном поприветствовала свою собеседницу Лиза. – С вами говорят с телевидения, из программы «Семь Пятниц», редактор Елизавета Чумичкина.
(Вообще-то Лиза работала всего-навсего ассистентом, но для пользы дела решила временно повысить себя в должности до редактора.)
– Доброе утро… – голос в трубке мгновенно напрягся. – Что-нибудь случилось с Валерой?..
– С кем?.. – автоматически переспросила Лиза и тут же, спохватившись, поняла, что женщина, конечно, спросила о своем муже.
– А-а-а… Нет, Марина Михайловна, с вашим мужем все в порядке, я совсем по другому вопросу…
(Получилось в точности так, как и задумывалось, и, кажется, вполне достоверно.)
– Вот как? И по какому же?.. – все еще настороженно поинтересовалась женщина.
– Мне нужно снять короткое интервью с вами – минут десять, не больше. – Лиза старалась говорить энергично и напористо. – Поверьте, это очень важно для нашей будущей программы.
– Интервью?.. Со мной?.. – изумилась жена Лисовца. – Но какое я имею отношение к…
– Марина Михайловна, давайте я к вам подъеду и все объясню, – вдаваться в подробности раньше времени Лиза полагала совершенно излишним.
На противоположном конце повисла пауза – женщина размышляла.
– Ну хорошо, приезжайте… – не слишком охотно согласилась она. – Но имейте в виду – времени у меня в обрез, в десять я должна уйти. У меня шейпинг и…
«Смотри-ка, и правда – физкультурница!..» – усмехнулась про себя Лиза, а вслух как можно убедительней заверила:
– Ну что вы, Марина Михайловна, я буду у вас максимум через час!
Мило попрощавшись с вдовой убитого, Лиза отключила телефон и расплылась в улыбке. У нее были все основания для радости: главное – согласие на встречу получено, да и сама беседа с мадам Лисовец прошла как по нотам.
Но почивать на лаврах ей было некогда, и уже через минуту от довольной улыбки не осталось и следа. Мысленно поставив себе за телефонный разговор пятерку, Чумичкина немедленно переключилась на Останкино.
Хоть Наговицын и обещал ей, что обо всем договорится, тем не менее Лиза, неплохо знакомая с порядками в телецентре, вполне резонно опасалась, что процедура выделения оператора и машины может растянуться на неопределенный срок. Уверенности в том, что все пройдет гладко, не было никакой. Вдруг не окажется на месте кого-то из руководства, или неожиданно выяснится, что неисправна камера, или сломается какой-нибудь карбюратор в дежурной машине… Лиза, как пират перед абордажем, внутренне собралась и настроилась действовать в останкинских коридорах самым энергичным, решительным и беспощадным образом.
А жигуленок тем временем уже выруливал на Королева. Лиза убрала в сумку папку и телефон, бросила водителю на переднее сиденье сотенную купюру и, как спринтер перед стартом, замерла в полной готовности покинуть салон машины.
Проскочив охранника, Чумичкина мелкой рысью потрусила к лифту, пытаясь на бегу засунуть пропуск обратно в сумку. В этот момент (вот черт!) запиликал ее «мобильник». (Телефон этот, надо заметить, был у Лизы с братом общий – один на двоих, причем девять из десяти входящих звонков предназначались, как правило, именно Владу.)
Решив, что это названивает какая-то очередная пассия ее непутевого братца, Лиза полезла в сумку, чтоб отключить аппарат. Она выудила раздражающе верещавший «мобильник» (Влад будто назло ей всегда устанавливал на нем самые противные мелодии) и второпях нажала не ту кнопку, автоматически ответив на вызов. Делать нечего – пришлось говорить.
– Слушаю!.. – нетерпеливо и сердито гаркнула Лиза, несколько притормозив свой бег.
– Лизок, привет еще раз, – еле-еле разобрала она шелест в трубке. – Это Стрельникова…
– Ленка, ты?.. Тебя почти не слышно, говори громче! – проорала, остановившись, Чумичкина.
– Я громче не могу, – так же тихо объяснила Лена. – Ты где сейчас?
– В Останкине, внизу, в вестибюле, к шефу бегу! – надсадно выкрикнула Лиза.
– Ты нашей мадам-то уже позвонила?
– Да! Договорились, что она ждет меня в течение часа, потом уйдет! Вот я и лечу!
– Да не кричи ты так, я тебя отлично слышу, – осадила ее Стрельникова. – Ты вот что, Лизок… Ты остановись на минутку, отойди куда-нибудь в сторонку и послушай внимательно, что я тебе скажу…
Лиза, закинув сумку на плечо, закрыла освободившейся рукой ухо и отошла в глубь вестибюля, подальше от гомонящего потока спешащих к лифтам сотрудников телецентра. Она почти ничего не говорила, только слушала. Слушала сосредоточенно, хмуро, насупив тонкие выгоревшие брови и изредка кивая – то ли в знак согласия с услышанным, то ли таким образом отмечая для себя какие-то наиболее важные моменты.
* * *
о. Чернец, Саша Покровская
К своему немалому удивлению к заветной елке Саша вышла довольно быстро. И совсем не потому, что смогла легко сориентироваться в лесу и отыскать дорогу, просто ноги сами собой привели ее к месту.
Она забралась под густые, раскидистые лапы – там было по-прежнему тихо и почти по-домашнему уютно.
«Эх, не сиделось мне здесь ночью… – с мимолетным сожалением подумала Саша. – Понесла меня нелегкая…»
Но рассиживаться под елкой и грустить о сделанном времени не было, девушка подцепила рюкзак и выволокла его наружу. В его кармане хранилось то, ради чего, главным образом, Саша и отправилась на поиски своего гнездышка.
Она пошарила в одном кармашке, потом в другом и, наконец, извлекла на свет то, что искала – маленький, размером с половину почтовой открытки, косметический наборчик.
Вообще-то все игроки экипировались абсолютно всем необходимым – от носовых платков и расчесок до палаток и спальников – исключительно из резервов телекомпании. Ничего лишнего, никаких личных вещей брать с собой на остров не разрешалось. Но Лена Стрельникова, опекавшая Сашу и следившая за ее снаряжением, сама втихомолку сунула ей в рюкзак этот небольшой пластмассовый футлярчик. В нем был только самый необходимый минимум: зеркальце, компакт-пудра, два тона румян и четыре – теней. Однако в сложившейся ситуации этот скудный наборчик казался Саше сущим спасением.
Не без легкого волнения девушка открыла коробочку, поднесла зеркало к лицу и… ахнула.
– Кошмар!.. – жалобно простонала она.
Разумеется, Саша предполагала обнаружить на своем лице какие-то изъяны – не зря же ее так тщательно обрабатывал Сергей, – но подобного ужаса она, конечно, никак не ожидала!
На левой щеке, подбородке и верхней губе красовались глубокие рваные царапины, лоб украшала ссадина размером с пятирублевую монету, а все остальное лицо было сплошь покрыто замысловатым орнаментом из мелких ранок, царапинок и красных пятнышек комариных укусов. Довершали эту невообразимую «красоту» ядовито-желтые запекшиеся потеки заживляющей мази, щедро наложенной на лицо девушки заботливой рукой Сергея.
Рассматривая все это, Саша едва не заплакала от досады. В самом деле, было от чего впасть в отчаянье – она выглядела самым настоящим пугалом. Ни дать ни взять – начинающая бомжиха с площади трех вокзалов!
Вконец расстроенная, она закрыла крышку футлярчика и смахнула все-таки проступившие на глазах слезы.
«Это катастрофа!.. – в полнейшем унынии думала она. – Теперь понятно, почему он смотался искать этих двоих… Он, наверное, особенно и не рассчитывал их найти, просто надоело парню на мою жуткую физиономию любоваться. От такой страхолюдины не то что в лес сбежишь – в море бросишься! Кошмар… Что ж мне не везет-то так, господи?..»
Саша застыла, глядя прямо перед собой невидящим, остановившимся взглядом. Способность думать и действовать вернулась к ней только минут через пять.
С крайне сердитым и решительным видом она поднялась на ноги и достала из рюкзака мыло и бутыль с водой. Первым делом надо было хорошенько умыться, а уж потом постараться хоть каким-то образом исправить положение.
Истратив на гигиеническую обработку истерзанного лица добрую половину запаса воды, Саша вытерлась насухо, уселась поудобней и взяла в руки свою последнюю надежду – маленький косметический наборчик.
Она колдовала над своим лицом не менее получаса. Главных проблем было две – скудность, так сказать, изобразительных средств и сложность стоящей перед Сашей задачи. Грим надо было наложить так, чтобы, с одной стороны, максимально замаскировать повреждения, а с другой – не допустить очевидных, видимых следов вмешательства косметики.
Девушка трудилась в поте лица, с величайшим старанием и тщательностью обрабатывая каждый сантиметр кожи. Если какой-то фрагмент ее не устраивал, безжалостно удаляла его краешком смоченного платка и начинала все заново. Иногда тяжело вздыхая, иногда бормоча что-то под нос, иногда даже ругаясь вполголоса, она шаг за шагом продвигалась к заветной цели – нормальному, человеческому лицу.
Наконец, в последний раз окинув строгим, придирчивым взглядом результат, своих трудов, Саша удовлетворенно кивнула и улыбнулась своему отражению в зеркальце:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Лиза собралась в один момент, по-солдатски, и, прихватив из барсетки брата «мобильник», пулей выскочила из дома. Все было сделано так стремительно, что мама, возившаяся на кухне, даже не успела ни о чем ее спросить.
Решив не связываться с общественным транспортом (нет времени!), Лиза бросилась к проезжей части и выкинула вверх руку. Около нее тут же затормозил потрепанный, в пятнах ржавчины, голубой жигуленок.
– Останкино, телецентр, только быстро! – выпалила она водителю и плюхнуласьна заднее сиденье.
– Стольник!.. – тотчас же оценив ситуацию, заломил двойную цену водитель.
– Давай, жми! – кивнула Лиза.
Машина, выпустив облачко густого сизого дыма, с ревом и скрежетом сорвалась с места.
Лиза взглянула на часы (было только десять минут девятого) и задумалась – удобно ли будет побеспокоить мадам Лисовец в столь ранний час. Знакомых жен миллионеров у нее отродясь не бывало, и распорядок дня таких важных особ был ей неведом. А вдруг Марина Михайловна еще почивает и отреагирует на неурочный звонок подобно ее необузданной подружке Дюме? И что тогда – напрочь загубленное задание?..
Ну хорошо, немного можно и подождать… Все равно ей еще надо добраться до телецентра, заполучить оператора, машину – на все это уйдет в самом лучшем случае минут тридцать-сорок. Вот когда она будет готова выехать на встречу с вдовой, тогда и можно будет звонить мадам Лисовец.
Лиза откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, собираясь с мыслями. И тут совершенно неожиданно ей вспомнился увиденный недавно в какой-то останкинской монтажной довольно заурядный сюжетец. Молодая и эффектная супруга какого-то нувориша пылко агитировала народ за здоровый образ жизни, приводя в качестве примера замотанным домохозяйкам свой собственный распорядок дня. Начинался он, помнится, пробежкой в восемь утра, а дальше у этой физкультурницы одно оздоровительное мероприятие шло за другим: бассейн, шейпинг, теннис и бог знает что еще…
А что если и Марина Михайловна Лисовец так же строго блюдет свое драгоценное здоровье? Что если и она тоже… из физкультурниц?..
Мысль о том, что вдовушка может с самого утра выпорхнуть из домашнего гнезда и бесследно исчезнуть на неопределенное время, повергла Лизу в состояние, близкое к панике. К чертям собачьим этикет! – решила Чумичкина и, раскрыв на коленях папку с досье игроков, стала лихорадочно листать страницы в поисках домашнего телефона Лисовца.
Отыскав в папке адресные данные миллионера, Лиза достала из сумочки «мобильник» и набрала семь цифр. Вопреки ее опасениям трубку сняли, причем сняли довольно быстро для столь раннего часа.
– Слушаю… – раздался в трубке молодой женский голос.
– Доброе утро, Марина Михайловна! – до приторности бодрым, как у ведущей утренней зарядки на радио, тоном поприветствовала свою собеседницу Лиза. – С вами говорят с телевидения, из программы «Семь Пятниц», редактор Елизавета Чумичкина.
(Вообще-то Лиза работала всего-навсего ассистентом, но для пользы дела решила временно повысить себя в должности до редактора.)
– Доброе утро… – голос в трубке мгновенно напрягся. – Что-нибудь случилось с Валерой?..
– С кем?.. – автоматически переспросила Лиза и тут же, спохватившись, поняла, что женщина, конечно, спросила о своем муже.
– А-а-а… Нет, Марина Михайловна, с вашим мужем все в порядке, я совсем по другому вопросу…
(Получилось в точности так, как и задумывалось, и, кажется, вполне достоверно.)
– Вот как? И по какому же?.. – все еще настороженно поинтересовалась женщина.
– Мне нужно снять короткое интервью с вами – минут десять, не больше. – Лиза старалась говорить энергично и напористо. – Поверьте, это очень важно для нашей будущей программы.
– Интервью?.. Со мной?.. – изумилась жена Лисовца. – Но какое я имею отношение к…
– Марина Михайловна, давайте я к вам подъеду и все объясню, – вдаваться в подробности раньше времени Лиза полагала совершенно излишним.
На противоположном конце повисла пауза – женщина размышляла.
– Ну хорошо, приезжайте… – не слишком охотно согласилась она. – Но имейте в виду – времени у меня в обрез, в десять я должна уйти. У меня шейпинг и…
«Смотри-ка, и правда – физкультурница!..» – усмехнулась про себя Лиза, а вслух как можно убедительней заверила:
– Ну что вы, Марина Михайловна, я буду у вас максимум через час!
Мило попрощавшись с вдовой убитого, Лиза отключила телефон и расплылась в улыбке. У нее были все основания для радости: главное – согласие на встречу получено, да и сама беседа с мадам Лисовец прошла как по нотам.
Но почивать на лаврах ей было некогда, и уже через минуту от довольной улыбки не осталось и следа. Мысленно поставив себе за телефонный разговор пятерку, Чумичкина немедленно переключилась на Останкино.
Хоть Наговицын и обещал ей, что обо всем договорится, тем не менее Лиза, неплохо знакомая с порядками в телецентре, вполне резонно опасалась, что процедура выделения оператора и машины может растянуться на неопределенный срок. Уверенности в том, что все пройдет гладко, не было никакой. Вдруг не окажется на месте кого-то из руководства, или неожиданно выяснится, что неисправна камера, или сломается какой-нибудь карбюратор в дежурной машине… Лиза, как пират перед абордажем, внутренне собралась и настроилась действовать в останкинских коридорах самым энергичным, решительным и беспощадным образом.
А жигуленок тем временем уже выруливал на Королева. Лиза убрала в сумку папку и телефон, бросила водителю на переднее сиденье сотенную купюру и, как спринтер перед стартом, замерла в полной готовности покинуть салон машины.
Проскочив охранника, Чумичкина мелкой рысью потрусила к лифту, пытаясь на бегу засунуть пропуск обратно в сумку. В этот момент (вот черт!) запиликал ее «мобильник». (Телефон этот, надо заметить, был у Лизы с братом общий – один на двоих, причем девять из десяти входящих звонков предназначались, как правило, именно Владу.)
Решив, что это названивает какая-то очередная пассия ее непутевого братца, Лиза полезла в сумку, чтоб отключить аппарат. Она выудила раздражающе верещавший «мобильник» (Влад будто назло ей всегда устанавливал на нем самые противные мелодии) и второпях нажала не ту кнопку, автоматически ответив на вызов. Делать нечего – пришлось говорить.
– Слушаю!.. – нетерпеливо и сердито гаркнула Лиза, несколько притормозив свой бег.
– Лизок, привет еще раз, – еле-еле разобрала она шелест в трубке. – Это Стрельникова…
– Ленка, ты?.. Тебя почти не слышно, говори громче! – проорала, остановившись, Чумичкина.
– Я громче не могу, – так же тихо объяснила Лена. – Ты где сейчас?
– В Останкине, внизу, в вестибюле, к шефу бегу! – надсадно выкрикнула Лиза.
– Ты нашей мадам-то уже позвонила?
– Да! Договорились, что она ждет меня в течение часа, потом уйдет! Вот я и лечу!
– Да не кричи ты так, я тебя отлично слышу, – осадила ее Стрельникова. – Ты вот что, Лизок… Ты остановись на минутку, отойди куда-нибудь в сторонку и послушай внимательно, что я тебе скажу…
Лиза, закинув сумку на плечо, закрыла освободившейся рукой ухо и отошла в глубь вестибюля, подальше от гомонящего потока спешащих к лифтам сотрудников телецентра. Она почти ничего не говорила, только слушала. Слушала сосредоточенно, хмуро, насупив тонкие выгоревшие брови и изредка кивая – то ли в знак согласия с услышанным, то ли таким образом отмечая для себя какие-то наиболее важные моменты.
* * *
о. Чернец, Саша Покровская
К своему немалому удивлению к заветной елке Саша вышла довольно быстро. И совсем не потому, что смогла легко сориентироваться в лесу и отыскать дорогу, просто ноги сами собой привели ее к месту.
Она забралась под густые, раскидистые лапы – там было по-прежнему тихо и почти по-домашнему уютно.
«Эх, не сиделось мне здесь ночью… – с мимолетным сожалением подумала Саша. – Понесла меня нелегкая…»
Но рассиживаться под елкой и грустить о сделанном времени не было, девушка подцепила рюкзак и выволокла его наружу. В его кармане хранилось то, ради чего, главным образом, Саша и отправилась на поиски своего гнездышка.
Она пошарила в одном кармашке, потом в другом и, наконец, извлекла на свет то, что искала – маленький, размером с половину почтовой открытки, косметический наборчик.
Вообще-то все игроки экипировались абсолютно всем необходимым – от носовых платков и расчесок до палаток и спальников – исключительно из резервов телекомпании. Ничего лишнего, никаких личных вещей брать с собой на остров не разрешалось. Но Лена Стрельникова, опекавшая Сашу и следившая за ее снаряжением, сама втихомолку сунула ей в рюкзак этот небольшой пластмассовый футлярчик. В нем был только самый необходимый минимум: зеркальце, компакт-пудра, два тона румян и четыре – теней. Однако в сложившейся ситуации этот скудный наборчик казался Саше сущим спасением.
Не без легкого волнения девушка открыла коробочку, поднесла зеркало к лицу и… ахнула.
– Кошмар!.. – жалобно простонала она.
Разумеется, Саша предполагала обнаружить на своем лице какие-то изъяны – не зря же ее так тщательно обрабатывал Сергей, – но подобного ужаса она, конечно, никак не ожидала!
На левой щеке, подбородке и верхней губе красовались глубокие рваные царапины, лоб украшала ссадина размером с пятирублевую монету, а все остальное лицо было сплошь покрыто замысловатым орнаментом из мелких ранок, царапинок и красных пятнышек комариных укусов. Довершали эту невообразимую «красоту» ядовито-желтые запекшиеся потеки заживляющей мази, щедро наложенной на лицо девушки заботливой рукой Сергея.
Рассматривая все это, Саша едва не заплакала от досады. В самом деле, было от чего впасть в отчаянье – она выглядела самым настоящим пугалом. Ни дать ни взять – начинающая бомжиха с площади трех вокзалов!
Вконец расстроенная, она закрыла крышку футлярчика и смахнула все-таки проступившие на глазах слезы.
«Это катастрофа!.. – в полнейшем унынии думала она. – Теперь понятно, почему он смотался искать этих двоих… Он, наверное, особенно и не рассчитывал их найти, просто надоело парню на мою жуткую физиономию любоваться. От такой страхолюдины не то что в лес сбежишь – в море бросишься! Кошмар… Что ж мне не везет-то так, господи?..»
Саша застыла, глядя прямо перед собой невидящим, остановившимся взглядом. Способность думать и действовать вернулась к ней только минут через пять.
С крайне сердитым и решительным видом она поднялась на ноги и достала из рюкзака мыло и бутыль с водой. Первым делом надо было хорошенько умыться, а уж потом постараться хоть каким-то образом исправить положение.
Истратив на гигиеническую обработку истерзанного лица добрую половину запаса воды, Саша вытерлась насухо, уселась поудобней и взяла в руки свою последнюю надежду – маленький косметический наборчик.
Она колдовала над своим лицом не менее получаса. Главных проблем было две – скудность, так сказать, изобразительных средств и сложность стоящей перед Сашей задачи. Грим надо было наложить так, чтобы, с одной стороны, максимально замаскировать повреждения, а с другой – не допустить очевидных, видимых следов вмешательства косметики.
Девушка трудилась в поте лица, с величайшим старанием и тщательностью обрабатывая каждый сантиметр кожи. Если какой-то фрагмент ее не устраивал, безжалостно удаляла его краешком смоченного платка и начинала все заново. Иногда тяжело вздыхая, иногда бормоча что-то под нос, иногда даже ругаясь вполголоса, она шаг за шагом продвигалась к заветной цели – нормальному, человеческому лицу.
Наконец, в последний раз окинув строгим, придирчивым взглядом результат, своих трудов, Саша удовлетворенно кивнула и улыбнулась своему отражению в зеркальце:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39