– Опасна, сэр? Да ничуть! Небольшая потеря крови, никаких повреждений. Великолепная, чистая рана! Виконт, натягивая фрак, сказал:
– Я еду завтракать. Пом, ты заказал завтрак? Сэр Роланд, который в это время совещался с капитаном Фордом, обернулся.
– Пел, разве я могу забыть? Я спрашиваю Форда, не желает ли он присоединиться к нам.
– О, безусловно! – сказал виконт, поправляя свои манжеты. – Ну если ты готов, то и я тоже, Пом. Я дьявольски голоден.
С этими словами он взял под руку сэра Роланда, и они отправились к гостиному двору.
Мистеру Дрелинкорту с забинтованным плечом и рукой, продетой в повязку, помогли подняться с земли и заверили, что он получил легкую царапину. Не смея поверить в то, что он остался жив, мистер Дрелинкорт постоял несколько минут, бессмысленно глядя в одну точку, но наконец до него дошло, что дуэль окончена, он глубоко вздохнул, огляделся по сторонам и, к своему ужасу, обнаружил, что его парик лежит на земле рядом с его башмаками.
– Мой парик! – в ужасе простонал он. – Как ты мог, Фрэнсис? Немедленно подай мне его!
Глава 10
В течение нескольких дней после дуэли мистер Дрелинкорт оставался в постели. Испытывая к доктору Парвею неприязнь, причину которой он и сам не знал, мистер Дрелинкорт отказался от его услуг и отправился домой с преданным, но испытавшим глубокое потрясение мистером Паклтоном, который бережно поддерживал его под руку.
Мистер Паклтон был настолько потрясен фехтовальным искусством виконта и мыслью о том, что он сам мог оказаться на месте друга, что уже начал видеть в мистере Дрелинкорте почти героя. Он так часто повторял, что спокойствие Кросби, с которым он принял вызов, его просто поражает, что мистер Дрелинкорт и впрямь начал считать себя отважным человеком. На него произвело не меньшее впечатление, чем на мистера Паклтона, мастерство виконта, и вскоре он окончательно уверовал, что сражался не на жизнь, а на смерть с закаленным и опытным дуэлянтом.
Все эти приятные его сердцу размышления улетучились, как только Эрл Рул пришел навестить своего страдающего родственника.
Но мистер Дрелинкорт не испытывал ни малейшего желания видеть Рула, поэтому, чтобы обезопасить себя, отдал распоряжение слугам никого к нему не пускать. Поздравляя себя с тем, что разумно поступил, он облокотился на гору подушек и возобновил изучение утренней газеты. Голос кузена прервал это занятие.
– Сожалею, что ты болен, Кросби, – сказал эрл, неожиданно входя в комнату.
Мистер Дрелинкорт вздрогнул и выронил газету. Выпучив глаза, он посмотрел на Рула и, заикаясь от страха, произнес:
– Я же сказал, что не могу принимать п-посетителей!
– Знаю, – ответил эрл, кладя на кресло шляпу и трость. – Слуга передал мне твое распоряжение. Но меня нельзя было удержать даже силой, мой дорогой Кросби.
– Не понимаю, почему тебе вдруг так захотелось меня увидеть, – натянуто улыбнулся мистер Дрелинкорт. Эрл, казалось, был весьма удивлен:
– Ну а как же иначе, Кросби? Мой наследник серьезно ранен, а я буду столь бессердечен, что даже не навещу его?!
– Ты так любезен, Маркус, но я слишком слаб, чтобы поддерживать с тобой беседу, – почти простонал мистер Дрелинкорт.
– Ты, должно быть, получил смертельную рану, Кросби, – сочувственно произнес его светлость.
– О, что до этого, то доктор Хоукинс не считает мой случай безнадежным. Я потерял чудовищное количество крови, но легкое не задето.
– Ты меня успокоил, Кросби. А я так боялся, что меня могут попросить принять участие в твоих похоронах. Грустная мысль!
– Очень! – сказал мистер Дрелинкорт, возмущенно посмотрев на него.
Эрл подвинул кресло ближе к его кровати и сел.
– Видишь ли, я встретил твоего друга Паклтона, – пояснил он. – Меня встревожил его рассказ о твоем состоянии. А рассказ о твоих героических действиях заставил меня предположить, что Паклтон склонен к преувеличениям.
– Я и не думал равнять себя с Уинвудом!
– Как ты скромен, мой дорогой Кросби! Но, по правде говоря, я никогда и не считал тебя мастером фехтования.
– Хорошо, милорд, очень хорошо, но теперь вы сказали мне все, что хотели? Мне предписан отдых, как вам известно.
– Поскольку ты заговорил об этом, – сказал эрл, – я вспомнил, что хотел задать тебе один вопрос. Скажи-ка, Кросби, если, конечно, тебя окончательно не обессилил мой надоедливый визит, почему ты вызвал Пелхэма? Я просто сгораю от любопытства.
Мистер Дрелинкорт бросил на него быстрый взгляд.
– Я сожалею об этом. Мне следовало принять во внимание состояние его светлости. Знаешь, он был чудовищно пьян!
– Ты меня расстраиваешь. Но продолжай, дорогой кузен, умоляю, продолжай!
– Ты сам знаешь, что такое пьяница в припадке гнева. Я убежден – его светлости не понравилась моя шляпа, которую я надеваю, когда играю в карты. Он вел себя очень агрессивно. Короче, прежде чем я успел понять, чего он хочет, он сорвал с моей головы шляпу. Согласись, мне ничего не оставалось, как потребовать удовлетворения.
– Безусловно, – согласился Рул. – Э… полагаю, Кросби, ты удовлетворен?
Мистер Дрелинкорт зыркнул на него глазами. Его светлость закинул ногу на ногу.
– Как порой мы бываем плохо осведомлены! – пожаловался он. – Мне сказал один человек – а я считаю его безусловным авторитетом в области сплетен, – что Пелхэм плеснул тебе в лицо вином.
Наступила неловкая пауза.
– Да, что касается этого, его светлость был несколько не в себе, неуправляем, знаешь ли.
– Так он выплеснул вино тебе в лицо, Кросби?
– Да, о да! Я же сказал: он вел себя очень агрессивно!
– Значит, можно предположить, что он сам навязал тебе эту ссору, так? – продолжал допытываться Рул.
– Вернее сказать, кузен, он стремился к разжиганию ссоры, – пробормотал Дрелинкорт, теребя свою повязку. – Был бы ты там, ты увидел бы, что с ним не было никакого сладу.
– Мой дорогой Кросби, будь я там, – вкрадчиво сказал Рул, – мой юный родственник не нанес бы никаких оскорблений твоей персоне.
– Н-нет, к-кузен? – заикаясь, произнес мистер Дрелинкорт.
– Нет, – сказал Рул, поднимаясь и забирая свои трость и шляпу. – Он бы все предоставил уладить мне. А я, Кросби, воспользовался бы тростью, а не шпагой.
Мистер Дрелинкорт вжался в подушки.
– Я-я не понимаю тебя, Маркус.
– Ты хочешь, чтобы я четче выразил свою мысль?
– Право, я… право, Маркус, этот тон!.. Моя рана… Я должен просить тебя оставить меня! Я не в том состоянии, чтобы продолжать эту беседу. Кроме того, я жду доктора!
– Не тревожься, кузен, – сказал эрл. – Я ухожу. Но запомни мои слова и благодари Господа за эту рану! Ты понял меня?
С этим пожеланием, произнесенным подчеркнуто мягким тоном, он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.
В будуаре витал аромат роз. Вся комната была уставлена чашами с этими цветами – белыми, розовыми и красными. В будуаре, свернувшись калачиком на кушетке и положив щеку на ладошки, спала Горация.
Солнечный луч покоился на ее щеке; увидев его, эрл подошел к окну и задернул занавеску. Горация зашевелилась и открыла глаза. Ее взгляд упал на эрла, и глаза ее широко распахнулись. Горация села.
– Это вы, м-милорд? Я заснула. Я в-вам нужна?
– Да, – сказал Рул. – Но я не хотел будить тебя, Горри.
– О, это н-не имеет значения. – Она в ожидании смотрела на него. – Ты пришел, чтобы побранить меня за игру в. мушку вчера вечером? Знаешь, ведь я выиграла.
– Моя дорогая Горри, какой я, должно быть, скверный муж? – сказал эрл. – Я прихожу, только чтобы бранить тебя.
– Н-нет конечно, но и для этого – тоже; Ведь н-ничего не произошло?
– Едва ли это можно назвать происшествием. Скорее – нечто скучное и утомительное.
– О Боже! – вздохнула Горация. Она с беспокойством взглянула на него: – Вы б-будете скверным мужем, сэр. Знаю, что будете.
– Надеюсь, что нет, – сказал Рул, – но дело в том, что мой кузен связал твое имя с именем Летбриджа.
– С-связал мое имя! – повторила Горация. – Н-ну так Кросби – с-самая противная жаба на свете! Что же он сказал?
– Нечто весьма грубое, – ответил эрл. – Я не стану тебя расстраивать, повторяя это.
– Полагаю, он д-думает, будто я влюблена в Роберта, – глядя ему прямо в глаза, заявила Горация. – Но это не т-так, и мне все равно, что он говорит!
– Безусловно, никому нет дела до того, что говорит Кросби. К несчастью, он это сказал при Пелхэме, и Пелхэм не самым умным образом вызвал его на дуэль. Горация захлопала в ладоши.
– Д-дуэль? О, как чудесно! А с Пелхэмом все в порядке?
– С ним ничего не произошло, а вот с Кросби…
– Очень рада это слышать, – сказала Горация. – Неужели ты думал, что это меня б-будет раздражать? Он улыбнулся:
– Нет. Но боюсь, что это будет раздражать Пелхэма. Необходимо держать Летбриджа подальше. Ты осознаешь это, Горри?
– Нет, – упрямо сказала Горация. – Нет, н-не осознаю!
– Тогда постараюсь объяснить. Ты сделала Летбриджа своим другом, или, скажем так, ты решила стать его другом.
– Это, сэр, одно и то же.
– Напротив, дорогая, это большая разница. Но, как бы то ни было, ты, вероятно, часто бываешь в его компании.
– В этом нет н-ничего особенного, сэр, – сказала Горация; брови ее начали хмуриться.
– Совсем ничего, – спокойно ответил его светлость. – Но мне придется говорить с тобой откровенно, Горри. Поскольку Пелхэм посчитал, что это дело стоит дуэли, мало кто из людей поверит, что за этим. ничего не кроется.
Горация вспыхнула, но твердо ответила:
– Мне в-все равно, чему поверят люди! Ты сам сказал, что в этом ничего такого нет, так что если тебе до этого нет дела, то и другим не должно быть!
Он поднял брови.
– Моя дорогая .Горри, я, кажется, ясно дал тебе понять, что беспокоят меня последствия.
Горация фыркнула. Он посмотрел на нее, затем наклонился и, взяв ее руки в свои, поднял с кресла.
– Не хмурься, Горри, – сказал он. – Сделай мне одолжение, оставь эту дружбу с Летбриджем! – Его руки скользили по ее рукам, он улыбался ей весело и лукаво – Милая моя, я знаю, что довольно стар, но мы могли бы ладить гораздо лучше.
Перед Горацией возник образ леди Мейси. Она отстранилась от эрла и сказала, с трудом сдерживая слезы:
– М-милорд, мы же договаривались, что не будем мешать друг другу. Согласитесь, я н-не вмешиваюсь в ваши дела. Более того, у м-меня нет такого желания, уверяю вас. Я не могу отстранить Р-Роберта т-только из-за того, что могут сказать дурные люди.
Улыбка из его глаз исчезла,
– Понятно… Горри, как ты думаешь, имеет ли право муж приказывать, если он не может просить?
– Вы не м-можете заставить меня п-подчиниться вам, милорд!
– Какое гадкое слово, моя дорогая! – заметил эрл. – никогда никого в жизни не заставлял себе подчиняться. Она пришла в легкое замешательство.
– Скажите, что вы с-собираетесь делать, сэр?
– Дорогая Горри, конечно же, я собираюсь положить конец твоим отношениям с Робертом Летбриджем.
– Н-но ты не м-можешь! – заявила Горация.
Эрл открыл табакерку и лениво взял из нее щепотку.
– Нет? – учтиво переспросил он.
– Нет!
Эрл щелкнул табакеркой.
– Ты что-нибудь еще хочешь мне сказать? – спросила Горация, бледная от негодования.
– Больше ничего, моя дорогая, – заявил его светлость весело.
Горация издала звук, подобный тому, который издает разозленный котенок, и выскочила из комнаты.
Глава 11
Горация, имевшая, безусловно, сильную волю, тем не менее была не в силах противостоять соблазнам. Мысль о том, что весь высший свет смотрел на нее, заставила Горацию вести себя еще более вызывающе. Предположение о том, что она, Горация Уинвуд, влюбилась в Летбриджа, было просто нелепым. Но следовало иметь в виду, что жена Летбриджа едва согласилась бы делить благосклонность мужа с его любовницей.
Итак, выбрав весьма подходящий объект, чтобы пробудить ревность у его светлости, Горация стала думать, какой бы необычный поступок ей совершить. Долго думать не пришлось – она быстро нашла именно то, что искала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33