– Меня смущает только одна вещь – как нам все это скрыть от Ная? Джо не из таких, у кого волос больше, чем ума, у него кое-что есть в чердаке!
– Он просто не должен знать, что ты сегодня был здесь, – сказал Людовик. – Уйдешь так, чтобы он тебя не видел. Я об этом позабочусь.
– Я-то уйду, но ему скажут в конюшне, что я был здесь. Там стоит моя лошадка.
– Черт тебя дернул! Ну, уж если так получилось, тогда лучше увидеть Джо, но только смотри – ни о чем ему не рассказывай! Можешь спросить обо мне. Он наверняка не позволит тебе повидаться со мной, а это нам и надо.
Банди тайком вышел из гостиницы через задний вход, а через десять минут вошел во второй раз, но уже в переднюю дверь. Его беседа с Наем длилась недолго, потому что оба джентльмена были от природы молчаливы. Тем не менее они успели обсудить многое.
– Где молодой хозяин? – поинтересовался Банди, сидя за своей кружкой.
Най жестом указал наверх:
– В безопасности.
– Я понял, что ты прячешь его, – кивнул Банди, не говоря о существе дела.
– Да. – Хозяин гостиницы внимательно разглядывал собеседника. – Он созрел для одной проделки, скажу я тебе. Может быть, тебе стоит держаться от него подальше. Ты как Клем, тебя тоже нетрудно обвести вокруг пальца.
– Может, ты и прав, – сказал Банди, возвращаясь к своей кружке.
По какой-то ему одному известной причине Най не сказал сэру Тристраму о появлении в гостинице Банди. Он с большим уважением относился к этому джентльмену, но предпочитал держать свои отношения с контрабандистами по возможности в секрете. Сэр Тристрам, заручившись у Клема обещанием не помогать Людовику, отправился прочь, уверенный, что без помощника его легкомысленный кузен не сможет Проникнуть в Дауер-Хаус.
– Боюсь, что Людовик будет в ярости, – пессимистически откомментировала мисс Тэйн.
Но когда Людовик снова спустился в гостиную, он был довольно спокоен, и мисс Тэйн вздохнула с облегчением, но вскоре у нее возникли плохие предчувствия. Что-то необычное появилось в ангельских голубых глазах Людовика, и Сара попыталась окольным путем выведать, в чем дело. Она предположила, что решение сэра Тристрама конечно же не нравится Людовику. В этот момент она вышивала шелковую полосу, но, говоря это, подняла взор от своей работы и посмотрела прямо ему в глаза.
– О нет! – ответил Людовик. – Я много думал об этом и сказал бы, что кузен, пожалуй, прав.
И его голос, и выражение лица были совершенно серьезными, но мисс Тэйн все-таки никак не могла отделаться от подозрения, что он что-то скрывает. Он же встретил ее вопрошающий взгляд ясными глазами, а затем улыбнулся.
Противиться его улыбке она совершенно не могла, но все-таки спросила:
– Одному бесполезно даже пытаться, вы сами это знаете! Вы же не совершите такую глупость, правда?
– О, я еще не настолько сошел с ума! – уверил ее Людовик.
Сара опустила на колени свою вышивку:
– И вы не возьмете – нет, конечно! – не возьмете Эстаси в такое предприятие?
– О боже, конечно нет! Могу поклясться, если вы хотите!
Она вернулась к своей работе и не сказала ничего, когда ее брат вошел в комнату. А когда позже Людовик горячо обсуждал способы, с помощью которых слугу Красавчика можно было бы заставить выложить все, что ему известно, она пришла к выводу, что ее подозрения вообще были беспочвенны.
Вечером они сидели за пикетом с сэром Хью, и Сара решила, что сегодня может отправиться в постель с легким сердцем. Она и раньше видела, как Людовик играет в пикет, и знала, что, когда перед ним зеленое сукно и колода карт в руке, обо всем остальном он забывает.
Людовик пожелал ей спокойной ночи, и Сара удалилась без всяких предчувствий, так и не заметив быстрый косой взгляд, который он бросил ей вслед. Было половина десятого.
В десять часов Людовик вызвался приготовить для сэра Хью ромовый пунш. Он обещал, что это будет что-то необычное, и сэр Хью после первого же глотка горячего крепкого напитка вполне с этим согласился. Людовик выпил всего один стакан и, удивляясь емкости сэра Хью, честно признался, что самое небольшое количество такой смеси может быстро отправить его под стол. Польщенный, сэр Хью заметил, что у него голова гораздо крепче, чем у многих мужчин. В течение же следующих тридцати минут он демонстрировал справедливость своего высказывания. Единственное, в чем выразилось действие пунша, так это в необычной сонливости Тэйна. Поэтому, когда часы пробили одиннадцать и Людовик, зевнув, сказал, что идет спать, тот тоже нашел силы подняться из-за стола, слегка пошатываясь, но все же сумел взять свечу, даже не накапав воска на пол.
Людовик с облегчением проводил сэра Хью наверх до его комнаты, а потом на цыпочках прошел по коридору к себе.
Най запер гостиницу и ушел спать еще раньше. Людовик же, подправив дрова в камине, уселся, решив выждать еще полчаса.
Его приготовления к предстоящей вылазке заняли еще некоторое время, потому что левая рука все еще плохо служила ему, но он, превозмогая боль, натянул высокие сапоги и с трудом надел куртку. Убедившись, что пистолеты заряжены как следует, он сунул один из них в правый сапог, а другой – в правый карман сюртука и, надев треуголку – из тех, что вышли из моды еще три года назад, – тихо вышел в коридор со свечой в руке.
Когда он спускался вниз, ступеньки лестницы заскрипели под его ногами, но вовсе не эти звуки разбудили мисс Тэйн. Она довольно иронично прислушалась к ритмичному и звучному храпу, доносившемуся через коридор из комнаты брата. Слушая эти омерзительные звуки, она размышляла, не разбудить ли сэра Хью, но в конце концов решила, что храп возобновится, как только брат снова заснет. Не придумав ничего лучше, Сара натянула одеяло на уши и постаралась не замечать храпа, и тут тихий звук отодвигаемой задвижки нижней двери заставил ее окончательно проснуться. Сара села в кровати, поняв, что именно она слышала, и в следующее мгновение уже стояла на полу, нащупывая халат.
Масляная лампа еле горела на столе у кровати. Мисс Тэйн выкрутила фитиль, взяла ее и вышла в коридор.
Весь дом был погружен в кромешную тьму, тишину нарушало только храпение сэра Хью, но мисс Тэйн явственно слышала и другие тихие звуки. Ее первой мыслью было, что кто-то хочет войти в дом, может быть в поисках Людовика, и она уже была готова прокрасться по коридору, чтобы разбудить Ная, когда догадка внезапно озарила ее. Мисс Тэйн быстро прошла к комнате Людовика и поскреблась в дверь. Ответа не последовало, и она, без колебаний повернув ручку, заглянула в комнату.
Один только взгляд на неразобранную постель – и Сара бросилась по коридору будить Ная. Через пару минут он уже был в коридоре, в бриджах, натянутых поверх ночной рубашки, и в ночном колпаке.
– Он не должен был этого делать!.. Но если пошел, то не один.
– Где Клем? – спросила мисс Тэйн, у которой перехватило дыхание.
Най покачал головой:
– Нет, Клем не пошел бы! Вы, наверное, ошибаетесь, мэм. Вряд ли Людовик решился бы в одиночку… – Тут он вдруг замолчал, и его глаза сузились. – Бог мой! Вы правы, мэм. Он же встретил Абеля! Вот почему он был так необычно весел, этот мальчишка! Идите обратно в свою комнату, будьте любезны! Я прикажу Клему оседлать лошадь, пока буду одеваться, и тут же отправлюсь ему вслед.
– Подождите, Най, я придумала лучше! Пошлите Клема, чтобы он все рассказал сэру Тристраму. Вы не сможете вовремя перехватить этого негодного мальчишку. Если же он уже попал в расставленную ему ловушку, то только сэр Тристрам может помочь ему выбраться из нее!
Най после недолгого раздумья с неохотой признал:
– Пожалуй, это верно! Клем полегче меня и сможет ехать быстрее. А у вас хорошая голова, мэм!..
Пока Клем одевался, Най в конюшне седлал лошадь, а мисс Тэйн, сидя на краешке кровати, думала, может ли она еще что-то сделать, чтобы отвратить беду от Людовика. Виновник всей этой суматохи бежал по дороге, ведущей в Уорнинглид, совершенно не помышляя о возможной погоне. Луна, прячась время от времени за облаками, давала достаточно света, и он вскоре увидел двух лошадей, привязанных к ограде под большим грабом.
Абель ворчанием приветствовал Людовика и предложил ему флягу, которую извлек из глубин своего кармана.
– Промочите горло, прежде чем мы начнем, – предложил он.
– Нет, мне надо сохранить свежую голову, – ответил Людовик. – Да и тебе тоже! Не хочу, чтобы ты охмелел.
– Вы никогда не видели, чтобы я выпил больше нормы, – возразил мистер Банди, отпив немного.
– Я-то видел тебя пьяного в доску, – покачал головой Людовик, отбирая у Абеля фляжку и пряча ее в свой карман. – В таком состоянии ты сразу же спускаешь курок, а сейчас нам не до стрельбы! Мой осторожный кузен против, и в этом уж он прав! Не хочу больше трупов. Помоги мне сесть.
Банди выполнил просьбу и спросил, что же ему делать, если будет схватка.
– Поработай кулаками! Учти: никакой стрельбы!
– Нет так нет! – сказал Банди, садясь в седло. – Хорошенькое дело будет, если вы ввяжетесь в свалку с одной рукой! Сомневаюсь, что я правильно поступаю, отправляясь с вами.
Они пустили лошадей легкой рысцой, и так как Клем выбрал более короткий путь к Корту – через лес, то не услышали звуков погони. По дороге Людовик объяснил своему напарнику, зачем они, собственно, едут в Дауер-Хаус. Банди слушал молча, а под конец выразил сожаление, что ему не довелось в свое время посчитаться с Бэзилом Левенхэмом. Его вражда к Красавчику объяснялась стремлением того занять место Сильвестра. Перед Сильвестром же Абель Банди преклонялся.
– Он был редким человеком, этот старый лорд, – сказал он.
Когда наконец показался Дауер-Хаус, они придержали лошадей и спешились. Дом стоял в стороне от дороги, на участке земли, клином вдававшемся в парк. Немного посовещавшись, они провели лошадей через прогал в изгороди и стреножили их уже в парке. Банди принялся разжигать фонарь, который прихватил с собой, а Людовик отправился на разведку.
Он обошел дом кругом и, вернувшись, обнаружил Абеля сидящим на пне. Фонарь был укрыт заглушкой.
– Не видел света ни в одном окне, – доложил Людовик. – Красавчик сказал моему осторожному кузену, что в одном из окон библиотеки сломан шпингалет, а это как раз та комната, куда я хочу попасть. Давай рискнем и залезем туда через это окно.
Говоря это, он вытащил пистолет из правого сапога и сказал:
– Если там западня, то вот наша лучшая защита. В этих местах знают, что я никогда не промахиваюсь. Если они хотят поймать меня, то попытаются сделать это неожиданно.
– Верно, – рассудительно сказал Банди. – Что-то я не припомню случая, когда бы вы промахнулись.
Людовик коротко засмеялся:
– Я как-то промахнулся по сове, вот как глупо вышло!
– Зачем это было вам нужно – стрелять по совам?
– Был пьян, – коротко ответил Людовик. – А теперь заруби себе на носу, Абель! Если мы попадем в ловушку, расставленную для меня, то я сам должен из нее выбраться. А ты спасайся и не ломай голову обо мне! Я жду от тебя одного: помоги мне попасть в дом.
Мистер Банди поднялся со своего пня и взял фонарь, не удостоив Людовика ответом.
– Ты понял? – В голосе молодого человека зазвучали командные нотки.
– Ну да! – сказал Банди. – Когда я вижу неприятность, мне часто бывает лень ввязываться в нее. Послушайтесь моего совета: поднимите воротник сюртука и надвиньте поглубже шляпу. Мне не хочется, чтобы кто-то вас узнал.
Людовик последовал этому мудрому совету, но заметил при этом, что вряд ли его узнают.
– Меня может узнать лишь Грэгг, если он здесь, а дворецкий был нанят позже, он меня и в глаза никогда не видел!
– Может быть, – сказал Банди. – Но я скажу вам в лицо, мистер Людовик, то, что много раз говаривал за вашей спиной: у вас такой бушприт – прямо как у старого лорда!
– Будь проклят этот фамильный нос! Он когда-нибудь меня погубит!
– Вот и я так думаю, – согласился Банди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Он просто не должен знать, что ты сегодня был здесь, – сказал Людовик. – Уйдешь так, чтобы он тебя не видел. Я об этом позабочусь.
– Я-то уйду, но ему скажут в конюшне, что я был здесь. Там стоит моя лошадка.
– Черт тебя дернул! Ну, уж если так получилось, тогда лучше увидеть Джо, но только смотри – ни о чем ему не рассказывай! Можешь спросить обо мне. Он наверняка не позволит тебе повидаться со мной, а это нам и надо.
Банди тайком вышел из гостиницы через задний вход, а через десять минут вошел во второй раз, но уже в переднюю дверь. Его беседа с Наем длилась недолго, потому что оба джентльмена были от природы молчаливы. Тем не менее они успели обсудить многое.
– Где молодой хозяин? – поинтересовался Банди, сидя за своей кружкой.
Най жестом указал наверх:
– В безопасности.
– Я понял, что ты прячешь его, – кивнул Банди, не говоря о существе дела.
– Да. – Хозяин гостиницы внимательно разглядывал собеседника. – Он созрел для одной проделки, скажу я тебе. Может быть, тебе стоит держаться от него подальше. Ты как Клем, тебя тоже нетрудно обвести вокруг пальца.
– Может, ты и прав, – сказал Банди, возвращаясь к своей кружке.
По какой-то ему одному известной причине Най не сказал сэру Тристраму о появлении в гостинице Банди. Он с большим уважением относился к этому джентльмену, но предпочитал держать свои отношения с контрабандистами по возможности в секрете. Сэр Тристрам, заручившись у Клема обещанием не помогать Людовику, отправился прочь, уверенный, что без помощника его легкомысленный кузен не сможет Проникнуть в Дауер-Хаус.
– Боюсь, что Людовик будет в ярости, – пессимистически откомментировала мисс Тэйн.
Но когда Людовик снова спустился в гостиную, он был довольно спокоен, и мисс Тэйн вздохнула с облегчением, но вскоре у нее возникли плохие предчувствия. Что-то необычное появилось в ангельских голубых глазах Людовика, и Сара попыталась окольным путем выведать, в чем дело. Она предположила, что решение сэра Тристрама конечно же не нравится Людовику. В этот момент она вышивала шелковую полосу, но, говоря это, подняла взор от своей работы и посмотрела прямо ему в глаза.
– О нет! – ответил Людовик. – Я много думал об этом и сказал бы, что кузен, пожалуй, прав.
И его голос, и выражение лица были совершенно серьезными, но мисс Тэйн все-таки никак не могла отделаться от подозрения, что он что-то скрывает. Он же встретил ее вопрошающий взгляд ясными глазами, а затем улыбнулся.
Противиться его улыбке она совершенно не могла, но все-таки спросила:
– Одному бесполезно даже пытаться, вы сами это знаете! Вы же не совершите такую глупость, правда?
– О, я еще не настолько сошел с ума! – уверил ее Людовик.
Сара опустила на колени свою вышивку:
– И вы не возьмете – нет, конечно! – не возьмете Эстаси в такое предприятие?
– О боже, конечно нет! Могу поклясться, если вы хотите!
Она вернулась к своей работе и не сказала ничего, когда ее брат вошел в комнату. А когда позже Людовик горячо обсуждал способы, с помощью которых слугу Красавчика можно было бы заставить выложить все, что ему известно, она пришла к выводу, что ее подозрения вообще были беспочвенны.
Вечером они сидели за пикетом с сэром Хью, и Сара решила, что сегодня может отправиться в постель с легким сердцем. Она и раньше видела, как Людовик играет в пикет, и знала, что, когда перед ним зеленое сукно и колода карт в руке, обо всем остальном он забывает.
Людовик пожелал ей спокойной ночи, и Сара удалилась без всяких предчувствий, так и не заметив быстрый косой взгляд, который он бросил ей вслед. Было половина десятого.
В десять часов Людовик вызвался приготовить для сэра Хью ромовый пунш. Он обещал, что это будет что-то необычное, и сэр Хью после первого же глотка горячего крепкого напитка вполне с этим согласился. Людовик выпил всего один стакан и, удивляясь емкости сэра Хью, честно признался, что самое небольшое количество такой смеси может быстро отправить его под стол. Польщенный, сэр Хью заметил, что у него голова гораздо крепче, чем у многих мужчин. В течение же следующих тридцати минут он демонстрировал справедливость своего высказывания. Единственное, в чем выразилось действие пунша, так это в необычной сонливости Тэйна. Поэтому, когда часы пробили одиннадцать и Людовик, зевнув, сказал, что идет спать, тот тоже нашел силы подняться из-за стола, слегка пошатываясь, но все же сумел взять свечу, даже не накапав воска на пол.
Людовик с облегчением проводил сэра Хью наверх до его комнаты, а потом на цыпочках прошел по коридору к себе.
Най запер гостиницу и ушел спать еще раньше. Людовик же, подправив дрова в камине, уселся, решив выждать еще полчаса.
Его приготовления к предстоящей вылазке заняли еще некоторое время, потому что левая рука все еще плохо служила ему, но он, превозмогая боль, натянул высокие сапоги и с трудом надел куртку. Убедившись, что пистолеты заряжены как следует, он сунул один из них в правый сапог, а другой – в правый карман сюртука и, надев треуголку – из тех, что вышли из моды еще три года назад, – тихо вышел в коридор со свечой в руке.
Когда он спускался вниз, ступеньки лестницы заскрипели под его ногами, но вовсе не эти звуки разбудили мисс Тэйн. Она довольно иронично прислушалась к ритмичному и звучному храпу, доносившемуся через коридор из комнаты брата. Слушая эти омерзительные звуки, она размышляла, не разбудить ли сэра Хью, но в конце концов решила, что храп возобновится, как только брат снова заснет. Не придумав ничего лучше, Сара натянула одеяло на уши и постаралась не замечать храпа, и тут тихий звук отодвигаемой задвижки нижней двери заставил ее окончательно проснуться. Сара села в кровати, поняв, что именно она слышала, и в следующее мгновение уже стояла на полу, нащупывая халат.
Масляная лампа еле горела на столе у кровати. Мисс Тэйн выкрутила фитиль, взяла ее и вышла в коридор.
Весь дом был погружен в кромешную тьму, тишину нарушало только храпение сэра Хью, но мисс Тэйн явственно слышала и другие тихие звуки. Ее первой мыслью было, что кто-то хочет войти в дом, может быть в поисках Людовика, и она уже была готова прокрасться по коридору, чтобы разбудить Ная, когда догадка внезапно озарила ее. Мисс Тэйн быстро прошла к комнате Людовика и поскреблась в дверь. Ответа не последовало, и она, без колебаний повернув ручку, заглянула в комнату.
Один только взгляд на неразобранную постель – и Сара бросилась по коридору будить Ная. Через пару минут он уже был в коридоре, в бриджах, натянутых поверх ночной рубашки, и в ночном колпаке.
– Он не должен был этого делать!.. Но если пошел, то не один.
– Где Клем? – спросила мисс Тэйн, у которой перехватило дыхание.
Най покачал головой:
– Нет, Клем не пошел бы! Вы, наверное, ошибаетесь, мэм. Вряд ли Людовик решился бы в одиночку… – Тут он вдруг замолчал, и его глаза сузились. – Бог мой! Вы правы, мэм. Он же встретил Абеля! Вот почему он был так необычно весел, этот мальчишка! Идите обратно в свою комнату, будьте любезны! Я прикажу Клему оседлать лошадь, пока буду одеваться, и тут же отправлюсь ему вслед.
– Подождите, Най, я придумала лучше! Пошлите Клема, чтобы он все рассказал сэру Тристраму. Вы не сможете вовремя перехватить этого негодного мальчишку. Если же он уже попал в расставленную ему ловушку, то только сэр Тристрам может помочь ему выбраться из нее!
Най после недолгого раздумья с неохотой признал:
– Пожалуй, это верно! Клем полегче меня и сможет ехать быстрее. А у вас хорошая голова, мэм!..
Пока Клем одевался, Най в конюшне седлал лошадь, а мисс Тэйн, сидя на краешке кровати, думала, может ли она еще что-то сделать, чтобы отвратить беду от Людовика. Виновник всей этой суматохи бежал по дороге, ведущей в Уорнинглид, совершенно не помышляя о возможной погоне. Луна, прячась время от времени за облаками, давала достаточно света, и он вскоре увидел двух лошадей, привязанных к ограде под большим грабом.
Абель ворчанием приветствовал Людовика и предложил ему флягу, которую извлек из глубин своего кармана.
– Промочите горло, прежде чем мы начнем, – предложил он.
– Нет, мне надо сохранить свежую голову, – ответил Людовик. – Да и тебе тоже! Не хочу, чтобы ты охмелел.
– Вы никогда не видели, чтобы я выпил больше нормы, – возразил мистер Банди, отпив немного.
– Я-то видел тебя пьяного в доску, – покачал головой Людовик, отбирая у Абеля фляжку и пряча ее в свой карман. – В таком состоянии ты сразу же спускаешь курок, а сейчас нам не до стрельбы! Мой осторожный кузен против, и в этом уж он прав! Не хочу больше трупов. Помоги мне сесть.
Банди выполнил просьбу и спросил, что же ему делать, если будет схватка.
– Поработай кулаками! Учти: никакой стрельбы!
– Нет так нет! – сказал Банди, садясь в седло. – Хорошенькое дело будет, если вы ввяжетесь в свалку с одной рукой! Сомневаюсь, что я правильно поступаю, отправляясь с вами.
Они пустили лошадей легкой рысцой, и так как Клем выбрал более короткий путь к Корту – через лес, то не услышали звуков погони. По дороге Людовик объяснил своему напарнику, зачем они, собственно, едут в Дауер-Хаус. Банди слушал молча, а под конец выразил сожаление, что ему не довелось в свое время посчитаться с Бэзилом Левенхэмом. Его вражда к Красавчику объяснялась стремлением того занять место Сильвестра. Перед Сильвестром же Абель Банди преклонялся.
– Он был редким человеком, этот старый лорд, – сказал он.
Когда наконец показался Дауер-Хаус, они придержали лошадей и спешились. Дом стоял в стороне от дороги, на участке земли, клином вдававшемся в парк. Немного посовещавшись, они провели лошадей через прогал в изгороди и стреножили их уже в парке. Банди принялся разжигать фонарь, который прихватил с собой, а Людовик отправился на разведку.
Он обошел дом кругом и, вернувшись, обнаружил Абеля сидящим на пне. Фонарь был укрыт заглушкой.
– Не видел света ни в одном окне, – доложил Людовик. – Красавчик сказал моему осторожному кузену, что в одном из окон библиотеки сломан шпингалет, а это как раз та комната, куда я хочу попасть. Давай рискнем и залезем туда через это окно.
Говоря это, он вытащил пистолет из правого сапога и сказал:
– Если там западня, то вот наша лучшая защита. В этих местах знают, что я никогда не промахиваюсь. Если они хотят поймать меня, то попытаются сделать это неожиданно.
– Верно, – рассудительно сказал Банди. – Что-то я не припомню случая, когда бы вы промахнулись.
Людовик коротко засмеялся:
– Я как-то промахнулся по сове, вот как глупо вышло!
– Зачем это было вам нужно – стрелять по совам?
– Был пьян, – коротко ответил Людовик. – А теперь заруби себе на носу, Абель! Если мы попадем в ловушку, расставленную для меня, то я сам должен из нее выбраться. А ты спасайся и не ломай голову обо мне! Я жду от тебя одного: помоги мне попасть в дом.
Мистер Банди поднялся со своего пня и взял фонарь, не удостоив Людовика ответом.
– Ты понял? – В голосе молодого человека зазвучали командные нотки.
– Ну да! – сказал Банди. – Когда я вижу неприятность, мне часто бывает лень ввязываться в нее. Послушайтесь моего совета: поднимите воротник сюртука и надвиньте поглубже шляпу. Мне не хочется, чтобы кто-то вас узнал.
Людовик последовал этому мудрому совету, но заметил при этом, что вряд ли его узнают.
– Меня может узнать лишь Грэгг, если он здесь, а дворецкий был нанят позже, он меня и в глаза никогда не видел!
– Может быть, – сказал Банди. – Но я скажу вам в лицо, мистер Людовик, то, что много раз говаривал за вашей спиной: у вас такой бушприт – прямо как у старого лорда!
– Будь проклят этот фамильный нос! Он когда-нибудь меня погубит!
– Вот и я так думаю, – согласился Банди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38