– Это Сильвестр и вы убрали его из страны, – поправил Бэзил. – Я не приложил к этому руки, с вашего позволения.
– Если бы он предстал перед судом, ничто не смогло бы спасти его шею.
– Я прошу прощения, у меня другая точка зрения, мой дорогой Тристрам, – холодно заметил Красавчик. – Предстань он перед судом, и правда могла бы открыться! А когда вы и, конечно, Сильвестр тайно увезли Людовика из страны, тем самым именно признали его виновным в убийстве.
Сэр Тристрам был избавлен от необходимости отвечать, потому что появился слуга Сильвестра, который должен был снова проводить его к двоюродному деду. Как только за Тристрамом закрылась дверь, Красавчик пробормотал:
– Как приятно видеть Тристрама таким услужливым.
Но Эстаси не обратила на это внимания. Ее интересовало сейчас лишь одно:
– А где теперь мой кузен Людовик?
– Никто не знает, дорогая. Он исчез!
– И вы ничего не сделали, чтобы помочь ему, – никто из вас?! – негодующе воскликнула она.
– Ну, дорогая кузина, это сложновато, – ответил Красавчик. – Вы сами посудите: что можно сделать при таком фатальном стечении обстоятельств?
– Мне кажется, – сказала Эстаси, нахмурившись, – что Тристрам не любил своего кузена Людовика.
– Как вы умны, моя дорогая! – рассмеялся Красавчик.
Она взглянула на него.
– А какую коллекцию он должен показать мне? – напрямую спросила Эстаси.
– Дорогая кузина! Просто у Тристрама достойная внимания коллекция. Я не специалист, конечно, но иногда и мне хочется взглянуть на нее.
– А он вам ее показывал?
– И с большим желанием! – улыбаясь, ответил Бэзил. – Но помните, коллекционеры никогда не показывают всех своих сокровищ!
Глава 2
Сэр Тристрам, вновь оказавшийся у кровати Сильвестра, был поражен переменами, произошедшими со стариком. Сильвестр так же опирался на множество подушек и все еще был в своем парике, но казалось, болезнь наложила на него свою глубокую печать. Только его глаза по-прежнему казались живыми, выделяясь на бледном, почти восковом лице.
– Мне очень жаль, сэр, но, кажется, мой визит утомляет вас, – негромко произнес Тристрам.
– Благодарю вас, но мне самому лучше судить о том, что меня утомляет, – возразил Сильвестр. – Думаю, я не протяну долго, но, видит бог, я должен успеть уладить свои дела! Вы женитесь на этой крошке?
– Да, я женюсь на ней, – ответил Шилд. – Это вас устраивает?
– Мне хочется, чтобы все узелки были аккуратно завязаны, – ответил Сильвестр. – К счастью, она не католичка. Что вы о ней думаете?
Сэр Тристрам заколебался:
– Едва ли я могу что-либо сказать. Она очень молода…
– Вот и хорошо, у ее будущего мужа есть возможность сформировать ее по своему вкусу.
– Может быть, вы и правы, но лучше бы мы начали это дело пораньше.
– Я всегда прав! А что бы вы хотели: обольстить ее? – упорствовал Сильвестр. – Бедная девочка!
– Вы вынуждаете ее выйти замуж, но она… может пожалеть об этом… Она так романтична!
– Вздор! – воскликнул Сильвестр. – Большинство женщин романтичны, но все освобождаются от этого – в свое время. А что, этот проклятый жеманный щеголь там, внизу?
– Да.
– Он постарается затмить вас, если сможет, – предупреждающе сказал Сильвестр.
Сэр Тристрам высокомерно ответил:
– Если вы ожидаете, что я буду соперничать с его изысканностью, то будете разочарованы.
– Я ничего не ожидаю, кроме глупости со стороны какого-нибудь члена моей семьи! – резко бросил старик и закрыл глаза в полном изнеможении.
Сэр Тристрам взял флакон с нюхательной солью со стола и поднес его к носу Сильвестра.
– Вы слишком утомляете себя, сэр.
– Пойдите к чертям! – тихо сказал больной. Он с трудом поднял руку, принял флакон и некоторое время молча лежал, вдыхая ароматные испарения. Через минуту или две его губы изогнулись в кривой усмешке, и он пробормотал:
– Я много бы дал, чтобы увидеть вас троих – всех вместе. О чем вы говорили?
– О Людовике, – ответил Шилд с некоторой осторожностью.
Рука Сильвестра вдруг сжалась в кулак, и улыбка сошла с его лица. Он почти прошептал:
– Мне казалось, вы знаете о том, что имя Людовика нельзя упоминать в этом доме! Как вы на это осмелились?
– На свете нет другого человека, перед которым я бы так преклонялся, как перед вами. Так было всегда, так есть и сейчас, когда вы на смертном одре.
Глаза Сильвестра сверкнули, но его гнев уже утих.
– А вы дерзкий человек, Тристрам!.. Вы хоть когда-нибудь принимаете во внимание то, что я говорю?
– Очень редко, – признался Шилд.
– Спасибо и на этом, – усмехнулся Сильвестр. – Черт возьми, я всегда любил вас за прямоту. А что вы там сказали о мальчике?
– Эстаси захотела узнать всю эту историю. Судя по всему, вы сказали ей, что он умер.
– Он умер для меня, – посуровел Сильвестр. – Зачем выставлять его героем перед ней? Вы рассказали ей?
– Бэзил сказал…
– Вам надо было остановить его! – Приподнявшийся было на подушках Сильвестр откинулся, нахмурившись, и его пальцы начали перебирать край яркого покрывала. – Бэзил поверил в то, что наплел ему мальчик.
– Я никогда не понимал – почему, сэр.
– Вы же не верите в это, верно?
– А кто из нас верит, кроме Бэзила?
– Он лишь сказал, что мы должны были предоставить ему возможность предстать перед судом. Сомневаюсь, сомневаюсь…
– Он не прав! Мы сделали все, что могли, когда отправляли Людовика во Францию. Что за смысл теперь терзать себя?
– Он вам никогда не нравился, не так ли? – прищурился старик.
– Вам остается только добавить, что я коллекционирую старинные драгоценности, Сильвестр, и вы повторите все, что мне только что сказал Бэзил, возможно, в более деликатной форме.
– Не будьте дураком! – раздраженно бросил Сильвестр. – Я же предупредил: Бэзил из кожи вон лезет, чтобы уменьшить ваши шансы. Пошлите его заниматься своими делами!
– Вам придется извинить меня, сэр. Это не мой дом.
– Не ваш, конечно, но и не его! – Сильвестр весь трясся от гнева. – Когда я умру, имущество будет под опекой, но его я никогда не сделаю доверенным лицом!
– Возможно, сэр, в этом случае вы совершите справедливость по отношению к Бэзилу. А кто же будет вашими доверителями?
– Мой адвокат Пикеринг и вы, – ответил Сильвестр.
– Бог мой, что заставило вас назвать мое имя? У меня нет ни малейшего желания заниматься вашими делами! – в сердцах бросил Шилд.
– Я вам доверяю, а ему нет, – прохрипел Сильвестр. – Я хотел бы, чтобы вы занялись этими делами, даже если для этого мне придется умереть. Дайте мне немного сердечных капель.
Сэр Тристрам выполнил просьбу и поднес стакан к губам Сильвестра. Тот предпочел бы сделать это сам, но даже такое малое усилие было слишком тяжело для старика.
– Слаб, слаб, как котенок, – пожаловался он, отпив лекарство. – Вам лучше спуститься вниз, пока этот субъект не запудрил Эстаси голову. Я хочу, чтобы вы обвенчались в этой же комнате, как только сюда прибудет приходский священник. А теперь пошлите ко мне Джаринса, я устал…
Когда сэр Тристрам вернулся в гостиную, стол к чаю уже был готов. Красавчик Левенхэм поинтересовался состоянием двоюродного дедушки и, узнав, что тому стало хуже, чуть пожал плечами и заявил:
– Я поверю, что Сильвестр мертв, только когда увижу его в гробу. Надеюсь, что вы не забыли напомнить ему, что я здесь и полон почтения к нему!
– Он знает, что вы здесь, – кивнул Тристрам, принимая от Эстаси чашку, – но я сомневаюсь, что у него хватит сил принять еще кого-нибудь этим вечером.
– Мой дорогой Тристрам, вы так стараетесь быть тактичным! – ехидно заметил Красавчик. – Уверен, Сильвестр рявкнул, что будет проклят, если согласится принять этого пустого пария Бэзила!
– Что-то в этом роде, – улыбнулся Шилд. – Вам не следовало бы носить такую странную конусообразную шляпу.
– Нет-нет! Вовсе не мой вкус в одежде заставляет старика так сильно не любить меня, ведь он почти непогрешим, – ответил Красавчик, любовно расправляя морщинку на своем атласном рукаве. – Это потому, что я по старшинству стою сразу же за несчастным Людовиком, но, согласитесь, в этом совсем нет моей вины.
– Полагаю, вы можете быть отодвинуты еще дальше, – заметил Тристрам. – Людовик мог уже жениться…
– Вполне возможно, – согласился Красавчик, отпивая чай. – И тогда сын Людовика получит все наследство Сильвестра.
– Но имение Сильвестра попадет под опеку!
– По вашему унылому выражению лица догадываюсь, что вы станете одним из опекунов! – заметил Красавчик. – Я прав?
– О да, вы правы! Вместе с Пикерингом. Я напомнил Сильвестру и о вас!
– Вы слишком скромны, мой дорогой друг! Старик не мог бы сделать лучшего выбора.
– Я вовсе не так уж скромен, – возразил Шилд. – Просто я не хочу распоряжаться чужим имуществом, только и всего!
Красавчик рассмеялся и, поставив свою чашку, обратился к Эстаси:
– Сдается мне, что я оказался в качестве сопровождающего при помолвленной парочке. Не думаю, что эта роль мне подходит, поэтому удаляюсь. Дорогой кузен… – Он поднес руку к губам. – Тристрам, мои поздравления! Если не встретимся раньше, то увидимся на похоронах Сильвестра.
После его ухода воцарилось короткое молчание. Сэр Тристрам снял нагар с коптящей свечи и взглянул на Эстаси, которая тихо сидела, завороженно уставившись на огонь в камине. Будто почувствовав его взгляд, девушка подняла глаза и посмотрела на Тристрама долгим взглядом.
– Сильвестр хочет видеть нас женатыми прежде, чем умрет, – сказал Шилд.
– Бэзил не думает, что дедушка умрет.
– А мне кажется, старик ближе к этому, чем мы предполагаем. Что сказал доктор?
– Сказал, что тот нечестив и совсем невыносим, – дословно повторила Эстаси.
Сэр Тристрам рассмеялся, приятно поразив этим свою кузину. Такой ровный мрачный человек – и такая быстрая перемена настроения!
– Я так и полагал! Это все, что он сказал?
– Нет, доктор еще добавил, что нет нужды посылать за ним, потому что, когда он посоветовал дедушке есть жидкую овсяную кашку, Сильвестр сразу же послал за гусенком и бутылкой бургундского. Доктор сказал тогда, что это убьет старика, и, я думаю, был раздосадован, когда этого не случилось. А ведь дедушка даже почувствовал себя лучше!
– Боюсь, что он жив только усилием воли. – Шилд подошел к камину и с любопытством посмотрел на Эстаси. – Вы его полюбили? Вам будет жалко, если он умрет?
– Нет, – откровенно ответила девушка. – Я не полюбила его, потому что он сам никого не любит. Да он и не хочет, чтобы его любили!
– Но ведь он вывез вас из Франции! – напомнил ей Шилд.
– Да, но я вовсе не хотела, чтобы меня вывозили из Франции! – с горечью возразила Эстаси.
– Может быть, и не хотели… Но теперь-то наверняка рады, что оказались в Англии?
– Я вовсе не рада, а, напротив, весьма сожалею об этом! – в запальчивости воскликнула Эстаси. – Если бы Сильвестр оставил меня там с моим дядей, то я могла бы убежать в Вену! Это было бы не только весело, но и романтично, потому что дядюшка со всей семьей уехал из Франции в старинной карете – совсем как король с королевой!
– Если ему удалось пересечь границу, то не как король с королевой, – заметил Шилд.
– Послушайте меня, наконец! – перебила его рассерженная Эстаси. – Как только я начинаю рассказывать вам интересную историю, вы тут же все портите!
– Я сожалею, – признался Шилд, чуть испуганный.
– Ну и мне тоже очень жаль, – сказала Эстаси, поднимаясь с софы, – потому что нам так трудно разговаривать! Мне остается только пожелать вам спокойной ночи, кузен.
Если она и ожидала, что Тристрам станет задерживать ее, то осталась разочарованной. Он просто отвесил ей вежливый поклон и открыл дверь, чтобы Эстаси смогла выйти из комнаты.
Пять минут спустя ее горничная, поспешившая на нервный звонок, застала свою госпожу сидящей перед зеркалом и разглядывающей собственное отражение.
– Хочу раздеться и лечь в постель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38