Несмотря ни на что, я не могу допустить, чтобы моя сестра погубила свою репутацию.
– Она точно так же погубит ее, если останется со мной.
– Чушь! После семи лет, кому интересно, кто из вас мошенничал? Будьте хоть раз мужчиной: остановите ее!
– Говорю же вам, она любит Лавлейса!
– Что из того? Она легко оправится от этого.
– Нет… я не могу просить ее остаться со мной… это будет чересчур эгоистично.
Его милость был крайне раздосадован.
– Ей-богу, вы болван! Спросите ее! Спросите ее! Заставьте ее подчиниться! Пинками выгоните из дома Лавлейса и, умоляю вас, оставьте ваши героические позы!
– Вы думаете, я хочу потерять ее? – вскричал Карстерз. – Именно потому, что так сильно люблю ее, я не буду преграждать ей дорогу к счастью!
Герцог круто повернулся на каблуках, взял шляпу и проговорил.
– Простите! Не могу участвовать в ваших герои-ках. Кажется, как обычно, я должен взять дело в свои руки. Господи, вам надо научиться заставлять ее подчиняться, мой добрый Дик! Она вами помыкает со дня свадьбы, а она женщина, которой нужен господин! – он подошел к двери и отворил ее. – Я заеду к вам завтра, когда, надеюсь, вы образумитесь. Они собираются ехать не раньше вечера. Я знаю это, так как Лавлейс обещал быть у Маллаби в три часа. Есть время помешать им.
– Я не буду вмешиваться, – повторил Ричард.
Его милость насмешливо усмехнулся.
– Вы уже говорили. Что ж, остается действовать мне. Доброй ночи.
ГЛАВА 24
Ричард ведет себя, как мужчина
Когда леди Лавиния проснулась на следующее утро, ее настроение было не очень подходящим для дамы, собирающейся бежать с возлюбленным. На сердце давила тяжесть, в мыслях царило безнадежное отчаяние. Она не смогла даже заставить себя выпить шоколад, и, чувствуя, что бездействие угнетает ее еще больше, выбралась из постели и позволила горничной себя одеть. Затем, волоча ноги, прошла в свой будуар, размышляя только о том, где сейчас Ричард и что он делает. Усевшись у окна, она стала смотреть на сквер, кусая платок, чтобы не расплакаться окончательно.
Ричард был не жизнерадостней. Он тоже оставил шоколад нетронутым, и, спустившись к завтраку немного погодя, оглядел алый филей на столе с чувством тошноты. Он ухитрился выпить чашку кофе, но сразу же после этого покинул столовую и направился в будуар жены. Он повторял себе, что ведет себя слабохарактерно и лучше бы ему избегать встречи с ней, однако, в конце концов, уступил страстному желанию видеть ее и постучал по белой филенке двери.
Сердце Лавинии подскочило. Как знаком был ей этот стук!
– Войдите! – позвала она и постаралась принять невозмутимый вид.
Ричард вошел и закрыл за собой дверь.
– О… о… доброе утро! – улыбнулась она. – Ты… хотел поговорить со мной… Дик?
– Я… да… то есть… э-э… у тебя приглашение Карлайлов?
Похоже, это был неудачный предлог. Лавиния отвернулась, еле сдерживая слезы.
– Я… по-моему… оно… в моем… бюро, – с трудом выговорила она. – Я… я поищу его.
Она встала и, стоя к нему спиной, отперла бюро.
– Это неважно, – запинаясь произнес Карстерз. – Я… только… просто я не мог его найти. Пожалуйста, прошу тебя, не беспокойся!
– О… нет… вовсе нет, – ответила она, рассыпая перед глазами письма. – Да… вот оно.
Она подошла к нему с письмом в руке.
Карстерз поглядел на золотую головку, на это личико с опущенными глазами, на жалобно поджатые губы. О небо! Как сможет он вынести жизнь без нее! Машинально взял он письмо.
Лавиния отвернулась, но когда она сделала шаг прочь, что-то лопнуло у него в мозгу. Несчастное приглашение полетело на пол.
– Нет, Богом клянусь, ты этого не сделаешь! – внезапно вскричал он.
Лавиния, задрожав, остановилась.
– О… о, что ты имеешь в виду? – пролепетала она.
Пелена тумана спала с его глаз, мысли прояснились. Лавиния не смеет убегать с Лавлейсом. В два шага он оказался около нее и, схватив за плечи, круто повернул к себе лицом.
– Ты не оставишь меня! Слышишь? Я не могу без тебя жить!
Лавиния испустила легкий крик, полный радости, изумления и облегчения, и прильнула к нему.
– О, пожалуйста, прости меня и позволь остаться! – Она вцепилась в лацканы его кафтана.
Карстерз подхватил ее в яростном объятьи, но ей было все равно, хотя это губило мнущиеся шелка ее наряда. Шелка перестали быть ее главной заботой. Всхлипывая, она пылко отвечала на его поцелуи.
Когда Карстерз смог, наконец, проговорить что-то еще, кроме горячих признаний, он потребовал сказать, любит ли она его?
– Конечно, люблю! – проворковала она. – Я всегда, всегда тебя любила, просто была эгоистичной и беспечной!
Он перенес ее на диван и сел, посадив ее на колено, а затем попытался заглянуть ей в лицо. Но она ухитрилась спрятать его у него на плече, так что он не преуспел в своей попытке.
– Значит, ты никогда не любила этого щенка? – изумленно спросил он.
Маленькая ручка легла на другое плечо.
– О, Дикки! Нет! А… а ты… ты не любишь эту гадкую миссис Фаншо? Ведь не любишь?
Он изумился еще больше.
– Миссис Фаншо? Боже праведный, нет! Не может быть, чтобы ты так думала?
– Думала… думала! Потому что ты так часто бывал у нее, а со мной был холоден… Как я же могла этого не думать?
– Холоден с тобой! Дражайшая моя, неужели это могло быть?
– Был… правда, был… и я была так несчастна… я… я думала, что из-за того, что я неразумная и капризная, ты меня разлюбил… и я не знала, что делать… А… а потом ты сказал мне, что собираешься… признать вину… я разозлилась и сказала, что не останусь с тобой… Но я никогда, никогда не имела этого в виду… а когда оказалось, что ты ждешь, чтобы я ушла… я… я снова… не знала, что делать!
Он, утешая погладил ее по плечу.
– Любимая, не плачь! Я понятия об этом не имел… Я же был уверен, что ты любишь Лавлейса… Я в этом и не сомневался… Почему же, ради всего святого, ты не сказала мне правды?
Она выпрямилась и поглядела ему в глаза.
– Да как же я могла? – требовательно спросила она. – Я была совершенно уверена, что ты любишь Изабеллу Фаншо. Я поняла, что должна уехать, и я не могла сделать этого одна… поэтому… поэтому… конечно, мне надо было бежать с кем-то. Я сказала Гарольду вчера вечером, что уеду с ним… и боюсь, он не очень этого захотел, когда услышал, что я люблю тебя. О, Дикки, дорогой, ты скажешь ему, что я не поеду? Ладно?
Он не мог не рассмеяться.
– Ладно, скажу! Ей-богу, любимая, мне его даже жалко!
– О, он не будет долго огорчаться, – философски заметила она. – Он любит так легко, понимаешь? Ну, а ты, Дик… почему ты так часто уходил из дома… и так очень часто виделся с миссис Фаншо?
Его лицо помрачнело.
– Она знала… Джека… в Вене. Я… я хотел постоянно о нем слушать, и она рассказывала… ни о чем я больше думать не мог.
– О, Дикки! Какой… какой гадкой и глупой я была! И поэтому ты был таким холодным… а я-то думала… о, милый мой!
Он снова пригнул ее головку к своему плечу.
– Бедная моя любовь! Что ты? Это добрейшая леди, поверь, но чтобы любить ее..! – он медленно и нежно поцеловал ее руку. – Я люблю… всегда любил… совершенно другое существо: сумасбродную, упрямую, негодную, пленительную особу, которая…
Леди Лавиния сомкнула руки у него на затылке.
– Ты заставляешь меня чувствовать себя совсем, совсем ужасной! Я действительно была гадкой… но я…
– И будешь много раз снова, – смеясь, заметил он.
– Нет, нет! Я… буду… постараюсь быть хорошей!
– Я не хочу тебя хорошей! – успокоил ее Ричард. – Я хочу, чтобы ты оставалась собой, моей дорогой, непутевой…– Леди Лавиния с удовлетворенным вздохом высвободилась из его объятий и встала.
– Право же, как чудесно снова быть счастливой! – облегченно заметила она. – Как подумаешь, что еще полчаса назад я хотела умереть! – она подошла к зеркалу и поправила прическу.
Ричард с беспокойством посмотрел на нее.
– Лавиния… ты… вполне понимаешь, что я собираюсь рассказать всем правду… в следующую пятницу? – спросил он.
– Да, конечно… это очень неприятно и нехорошо с твоей стороны, но, полагаю, ты это сделаешь. Я только надеюсь, что люди не откажутся нас узнавать. Как ты считаешь?
– Никто никогда не откажется от знакомства с тобой, моя любимая.
Она просветлела.
– Ты правда так считаешь? Что ж, тогда, наверное, это не будет очень ужасно, в конце концов. И… и тебе же будет приятно снова быть с Джеком, правда ведь? Да… да, я знаю, что будет. Так что все образуется… немножко погодя… я не сомневаюсь!
Его милость герцог Эндовер встал довольно рано и, не мешкая, вышел из дома. Он подозвал портшез и назвал адрес на Странде, где квартировал некий полковник Шеперд. Он провел у полковника полчаса, а когда наконец вышел из дома, изгиб его губ выражал удовлетворение. Он не сразу взял портшез, а сначала прогулялся в сторону Сент-Джеймса. К парку он подошел уже в обществе Дэра, того самого, у которого семь лет назад проходила памятная карточная игра.
Дэр был приятно заинтригован последней причудой Ричарда.
– У вас есть какие-то предположения, в чем тут дело, Бельмануар? – осведомился он. – Вас он тоже пригласил приехать?
– Да, кажется, я получил какое-то послание от Карстерза. Э-э… вспоминаю, его принес Эндрю.
– Так что же это означает? Приглашен Фортескью и Девнант. Очень любопытно.
– Мой дорогой Дэр, я не являюсь доверенным лицом Ричарда. Мы, несомненно, все услышим в назначенное время. Тайны меня не интересуют. Но это будет приятная встреча… Говорите, Фортескью и Девнант? Странно! Я слышал, что Ивенс и Милуард тоже получили прика… приглашение. Это должно быть весьма занимательным.
– Это чрезвычайно любопытно, – повторил Дэр. – Никто не может даже вообразить себе, в чем дело!
– Вот как? – тонкие губы его милости дрогнули.
Где-то в середине дня он появился в Уинчем Хаусе и был введен в библиотеку.
Ричард сидел и писал, но при виде его поднялся и пошел ему навстречу.
Его милость поразило, что Карстерз выглядит весьма счастливым.
– Вы кажетесь очень жизнерадостным, Ричард!
– Так и есть, – улыбнулся его зять.
– Я с облегчением слышу это. Я был у Шеперда.
– Шеперда? – переспросил Карстерз.
– Полковника, командира Лавлейса, мой дорогой Ричард. Вы можете рассчитывать на отъезд капитана Лавлейса… с важной миссией… скажем, в ближайшие сорок восемь часов.
– Вы можете рассчитывать на отъезд капитана Гарольда через гораздо более короткий промежуток времени, Трейси, – произнес Карстерз с искоркой в глазах.
Герцог сделал шаг вперед.
– Она уехала? – почти что прошипел он.
– Уехала? Нет! Она с ним в гостиной.
– С Лавлейсом?! И вы это разрешаете? Вы стоите рядом и спокойно наблюдаете, как другой мужчина…
– Прощается с моей женой. Но, как видите, я за этим не наблюдаю.
Гнев погас в глазах герцога.
– Прощается? Вы хотите сказать, что, наконец, опомнились?
– Мы обнаружили, что оба неправильно представляли чувства друг друга, – любезно ответил Карстерз.
– Я счастлив слышать это. Надеюсь, в будущем вы будете держать Лавинию в большей строгости.
– Неужели?
– Да, надеюсь. Полагаю, что мне не стоит изменять того, о чем договорился: Лавлейсу лучше на какое-то время исчезнуть с вашей дороги.
– Что ж, на это у меня возражений нет, – поклонился Ричард.
Его милость сухо кивнул ему и взял шляпу.
– Тогда в этой истории мне больше делать нечего.
Он пронзительно взглянул на Ричарда.
– Она его не любит?
Ричард засмеялся счастливым смехом:
– Она любит меня.
Тяжелые веки снова слегка опустились.
– Вы не можете себе представить, как я доволен. Если она, действительно, вас любит, жизнь ее будет надежной и безопасной. Я не думаю, что она на это способна. Молю передать ей мой поклон, – он уже положил руку на ручку двери, когда ему еще что-то пришло в голову.
– Как я понимаю, мое присутствие в Уинчеме в пятницу необязательно? – с циничной усмешкой спросил он.
Ричард вспыхнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44