– Ему повезло, что он столь легко снискал ваше доброе о себе мнение, – сказал он. – Интересно, он советует, чтобы Перегрин так рано женился?
– Пока он мне этого не говорил, – призналась Джудит.
– Не сомневаюсь, скажет, – заверил Его Светлость. – Можете ему передать, когда он вам об этом сообщит, что у меня нет ни малейшего намерения разрешить Перегрину жениться, по крайней мере в ближайшее время ни в коем случае!
Граф встал, но Джудит его удержала.
– Я не знаю, почему вы заговорили таким тоном, лорд Ворт. Не понимаю я и того, почему вы, пообещав Перри согласиться на его женитьбу в следующем году, вдруг теперь передумали.
– О, – язвительно улыбнулся граф, – можете понимать это так, что я слишком хорошо осознаю свой опекунский долг, а потому никак не могу позволить, чтобы мой воспитанник связал себя узами брака в таком юном возрасте.
– Ваш ответ скрывает истинную причину, – сказала Джудит– Не знаю, почему, но вас явно не устраивает, чтобы Перри женился. Мне бы очень хотелось знать, что этому причиной.
– В данный момент, – отвечал граф, – боюсь, я не могу ее раскрыть.
Граф удалился, а Джудит осталась сидеть в полной растерянности. Совсем недавно она уже была готова признаться себе, что ошибалась в своей суровой оценке графа. А теперь, когда она настроила себя в его пользу, граф снова пробудил ее гнев. Полная возмущения Джудит сосредоточенно смотрела, как Ворт уходит из комнаты. Потом до ее сознания дошел голос мистера Пьеррепойнта, спрашивавшего, не хочет ли мисс Тэвернер присоединиться к тем, кто в соседней комнате играет в лотерею.
Джудит тотчас же согласилась. Графа Ворта она больше не видела до того самого часа, когда вместе с остальными дамами отправилась спать. Ворт стоял в холле рядом с другими гостями. Он учтиво подал Джудит свечу. Когда она забирала у него из рук свечу, ее глаза были опущены, а лицо очень сурово. Граф чуть сжал ее запястье и тихо спросил:
– Вы ко мне все так же, как раньше, питаете неприязнь? Очень жаль. Постарайтесь не давать волю своему предубеждению, из-за которого вы мне не доверяете. А не доверять мне у вас нет никаких оснований. – Он помолчал. – Посмотрите на меня! – Джудит подняла на него глаза. Граф слегка улыбался. – Послушная девочка! Было бы совсем неплохо, если б вы поверили в мою честность так же, как верите в честность вашего кузена.
– Я не испытываю к вам недоверия, – тихо произнесла Джудит. – На нас обращают внимание. Пожалуйста, позвольте мне уйти, лорд Ворт.
Граф отпустил руку Джудит.
– Одна из привилегий опекуна состоит в том, что ему можно на глазах у всех беседовать со своей воспитанницей, не вызывая при этом никаких пересудов, – отчеканил граф. – Уверяю вас, других привилегий у него нет.
Джудит положила руку на перила лестницы, собираясь последовать за леди Джерси наверх. Лукаво улыбаясь, она спросила:
– Обязанность быть опекуном так для вас обременительна, сэр?
– Для меня эта обязанность отвратительна, – взвешивая каждое слово, ответил Ворт и направился к выходу, оставив Джудит в полном недоумении.
ГЛАВА XIII
Джудит не очень удивилась, когда пребывание Перегрина в Хертфоршире вместо заранее намеченной недели растянулось на две, а потом и на три недели. Четыре раза он по почте уведомлял сестру о своем приезде, а на следующее же утро она получала наспех написанное послание о том, что он задерживается и вернется чуть попозже. Джудит со смехом сказала кузену, что теперь, когда на Брук-стрит появляется почтальон в красном плаще и фуражке с кокардой, для нее это уже не значит ничего, кроме известия об очередной отсрочке.
– Но ведь так не может продолжаться вечно, – подмигнула Джудит. – Сэр Джеффри наконец устанет франкировать письма Перри, и вот тогда мы можем надеяться, что снова увидим его в городе.
А тем временем каждый день у мисс Тэвернер был по-прежнему так заполнен разными делами, что у нее не оставалось времени, чтобы скучать по брату. Джудит получила еще два предложения руки и сердца и оба вежливо отклонила. Мисс Тэвернер позировала художнику Хоппнеру, писавшему ее портрет, о чем очень настойчиво просил кузен. Два раза она ходила в театр в сопровождении своего опекуна. Чтобы не вызывать у воспитанницы неприятных эмоций, граф ни словом не обмолвился о ее сеансах у художника и о сделанных ей предложениях. Напротив, он так мягко и тактично, как очень разумный человек, говорил о разных пустяках и так старался, чтобы ей было комфортно, что Джудит была просто им очарована и совершенно искренне поблагодарила за два чудесных вечера.
– Вам не за что меня благодарить, – отвечал Ворт. – Вы считаете, что ваше общество не доставило мне удовольствия?
Джудит улыбнулась.
– Я не привыкла слышать от вас такие приятные слова, лорд Ворт.
– Понимаю. Но и для меня тоже непривычно, что моя воспитанница настроена столь дружелюбно, – отвечал граф.
Джудит подняла указательный палец.
– Не будем вспоминать наши расхождения в прошлом, прошу вас! Я твердо решила больше с вами не ссориться, и провоцировать меня бесполезно.
Граф выразил свое удовольствие.
– Не ссориться никогда, мисс Тэвернер?
– Ну, это как сказать, никто ничего не может знать наверняка! Сегодня я ваша гостья и потому должна быть с вами более любезна, чем всегда, а завтра я, уже с чистой совестью, могу на вас напасть.
– Ах вот как! И вы собираетесь это сделать? Вы что, получили еще одно предложение руки и сердца, чтобы я его отклонил, не посоветовавшись с вами?
Джудит покачала головой.
– Я считаю, что любая молодая особа поступает скверно, обсуждая с посторонними сделанные ей предложения, – отрезала она.
– Ваше мнение делает вам честь; но мне вы можете полностью доверять. Я догадываюсь, таких предложений было несколько. Почему вы такая мрачная?
Джудит подняла на графа глаза и увидела, что он за ней внимательно наблюдает, а на лице его появилось какое-то мягкое выражение; она почти готова была поверить в его сочувствие, если бы не была предубеждена, что о подобных эмоциях граф не имел ни малейшего представления. С полной безнадежностью Джудит произнесла:
– Все верно. Я получила несколько предложений. Но хвалиться здесь нечем, потому что, мне кажется, ни один из этих джентльменов мне бы предложение не сделал, если бы у меня не было такого наследства.
Граф, спокойно согласился:
– Думаю, ни один.
В его голосе никакого сочувствия не было. И если Джудит нужно было поднять настроение, поддержка в таком чисто деловом тоне была не так уж плоха. Мисс Тэвернер вынужденно улыбнулась, хотя слова ее прозвучали печально:
– Этот факт наводит на грустные размышления!
– Я не могу с вами согласиться. Поскольку вы родились с заранее гарантированным независимым состоянием, естественно, что вы теперь стали одной из самых желанных молодых особ Лондона.
– Это так, – довольно уныло произнесла мисс Тэвернер. – Но когда тебя домогаются из-за твоего богатства – это не очень-то большой комплимент. Вы надо мной смеетесь, но в этом отношении я должна считать, что сложившиеся обстоятельства для меня очень неприятны.
– Помяните мое слово! Честного человека ваше богатство не отпугнет! – сказал граф.
– Я надеюсь! Эту миссию придется выполнять вам, – игриво заметила Джудит. Ворт улыбнулся.
– Я не допущу, чтобы произошло нечто подобное. Я уже отпугнул от вас охотников за приданым, за что вы должны были быть мне благодарны.
– Возможно. Я действительно вам за это признательна. Однако я никак не могу понять одного – почему мне вы сказали, что не дадите согласия на мое замужество, пока вы остаетесь нашим опекуном, а против помолвки Перри не возразили ни слова.
– Мне кажется, что мисс Фэйрфорд просто исключительная особа. Я все больше лелею надежду, что если я когда-либо разрешу Перри на ней жениться, она по меньшей мере снимет с меня некоторые из моих обязанностей по отношению к нему.
– Вам следовало бы подумать, что мой супруг непременно освободит вас от всех этих обязанностей по отношению ко мне.
В этот момент экипаж остановился у дома Тэвернеров на Брук-стрит. Когда лакей распахнул дверцу, граф четко произнес:
– Вы ошибаетесь: у меня нет ни малейшего желания освобождаться от этих обязанностей.
Джудит повезло, что, пока ей помогали выйти из экипажа, необходимость отвечать графу на его реплику отпала сама собой. А готового ответа у Джудит не было. Слова ее опекуна можно было принять за попытку быть галантным, но само поведение графа было столь непохоже на обходительные манеры влюбленного, что мисс Тэвернер окончательно перестала его понимать. Выходя из экипажа, она вскользь заметила, что теперь приезда Перегрина в Лондон можно точно ожидать на следующий же день.
Было ясно, что граф не имел ничего против того, чтобы сменить тему их разговора.
– Серьезно? Вы не боитесь еще одной отсрочки?
– Не боюсь. Мне кажется, на сей раз мы можем быть полностью уверены, что он обязательно приедет домой. У одного из детей леди Фэйрфорд, у самого младшего, началась ангина, и все боятся, что это может быть заразным. Перри обязательно приедет домой.
– В котором часу вы его ждете?
– Точно не знаю, но не думаю, чтобы он приехал очень поздно.
Лакей придержал переднюю дверцу экипажа. Граф произнес:
– Очень хорошо, мне надо за вас только радоваться. Спокойной ночи, моя воспитанница.
– Спокойной ночи, мой опекун, – протягивая руку, ответила ему Джудит.
Перегрин прибыл в Лондон после полудня; он излучал здоровье и радость. У Фэйрфордов было превосходно, и ему очень не хотелось от них уезжать; в конце концов, что может быть лучше деревни! Перри с Томми Фэйр-фордом уезжали вместе, и их поездка была просто отличной. Правда, не без приключений. Джудит наверняка помнит, что в Хертфоршир Перри поехал в своем экипаже, а не в почтовом. Ну, и как она, возможно, догадалась, он и вернулся таким же способом, обогнав Тома Фэйр-форда, который на сей раз ехал в парном двухколесном экипаже с запасными лошадьми.
– Знаешь, я ехал на своих гнедых. А у Тома была упряжка из серых, лошадки поразительные, но чуть-чуть великоваты; они тяжеловесы, отлично подходят для холмистой местности, но, осмелюсь сказать, никакого сравнения с моими гнедыми. Я довольно быстро вырвался вперед; я ехал по Хэтфильдской дороге. А поместье Фэйрфордов, как я тебе, кажется, уже говорил, расположено намного восточнее от Сент Элбанса. Направляясь туда, я поехал через Эджвэйр и Элстри, но оказалось, что это неудобно.
– Понимаю, – терпеливо согласилась сестра. – Ты мне об этом уже писал: тебе очень хотелось ехать домой по Большой Северной дороге. Я помню, это очень удивило кузена, потому что, по его мнению, другой путь был более прямой.
– Да, конечно! Возможно, он и прямее, но ехать по нему плохо: никак не разогнать лошадей в полную силу. Ворт мне об этом говорил и советовал начать с Северной дороги, но я решил попробовать по этой. Однако ничего от того не выиграл. До Хэтфильда мы ехали то тихо, то быстрее, а у Белл Бара перешли на галоп. На заставе же смотритель был, видимо, глухой и пока открыл ворота, продержал меня целых три минуты. Но, может быть, во всем виноват мой новый кучер. Он вез с собой огромный оловянный таз, а как в него стучать – не имел ни малейшего представления. Я всякое терпение потерял, и боюсь, что смотритель его вообще сначала не услышал. И тут-то Том меня нагнал, а потом мы уже вместе быстро домчались до Бернета. Клячи его к этому времени почти что испустили дух, и у пивной «Зеленый человек» он их сменил. А у моих лошадок где-то вдруг открылось второе дыхание, и я доскакал до Ветстоуна, впряг свежих лошадей – оказались быстроногие, отлично подходят для ровной местности. И уехал задолго до того, как появился Том. Ты, наверное, помнишь, Джу; когда едешь в сторону Финглейского пустыря, надо проехать Ветсто-ун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67