Все ж таки теперь у него не будет в МВД своего человека.
– Арестовать?! – возмутился Багаев. – Меня?! Подавятся! Нет, ты понял, да? Говорит мне: «Не пора ли вам отдохнуть, Иван Иванович? Столько лет служите – надо бы и на покой. Молодые вон в бой рвутся…» Скотина! А я ему – нет, ты понял, да? – говорю: «Не. пора! Послужу еще!» А он мне: «Я ни в коем случае не гоню вас, товарищ генерал…» Говорю же – скотина! Потом, значит, плюнул я на все – и к тебе сюда… прям на машине и подался. Ну по дороге – там сто грамм, сям сто грамм. Пока доехал – набрался… С горя.
– Уф-ф! – Вздох облегчения вырвался из груди Бизона. – Так тебя еще не уволили? Чего ж ты мне голову морочишь? Ох, мамки родные!.
– Нет! – мотнул головой Багаев. – Не уволили.
– Кхе-кхе-кхе! – рассмеялся Серегин. – Ты меня до инфаркта доведешь!
– Пить будешь? – спросил Багаев.
– Буду! – весело согласился Серегин. – За то, чтобы ты служил еще, служил и служил…
– Кому? – Генерал поднял рюмку и посмотрел на Бизона. – Кому служил? – уточнил он свой вопрос.
– А хотя бы мне. – Серегин посмотрел на него в упор.
– Поздно уже, – произнес Иван Иванович и посмотрел на часы после того, как выпил, И правда на часах было без пяти двенадцать.
– Да, поздно, – согласился Бизон. – Спать пора…
– Нет, ты не понял меня, – улыбнулся генерал. – Спать ты сегодня вряд ли будешь. – И в руке его блеснул никелем ПСМ. Срез ствола смотрел точно в грудь Серегину. – Осторожно, – предупредил Багаев, – патрон в патроннике. А я спьяну запросто нажму на курок.
– Ты че, сдурел, Иван! – попытался встать со стула Бизон. – Убери ствол!
– Сидеть, сука! – чуть прикрикнул Багаев. От его пьяного вида не осталось и следа. – Ты арестован.
– Да брось шутить, генерал! – Игорь Иванович все еще улыбался.
– Я не шучу, – холодно ответил Багаев. – Дернешься – мозги наружу выпущу.
– А-а! Я все понял! – покачал головой Серегин, оставаясь сидеть. – Тебя, значит; старого козла, из ментовки поперли. А ты решил прогнуться, Бизона на нары сдать! Дурак ты, генерал. О-ох, дурак! – По виду Багаева авторитет теперь без труда определил: тот не забавляется во хмелю. Да и вообще, был ли он пьян?
– Меньше болтай, – сухо произнес Багаев. – Руки держи на столе. Не двигайся. Твой дом окружен спецназом и операми. Ни один человек отсюда живым не выйдет. Ну разве что мы с тобой… если вести себя хорошо будешь. Эх, Бизон, сколько лет мы с тобой протопали рядышком!.. – Вновь улыбка скользнула по лицу Ивана Ивановича. И она дала Серегину слабую надежду на спасение.
– Ну вот! И я говорю! Убери пистолет! Шутник скребаный…
– Не перебивай меня, гнида, – осадил его генерал. Все. Бизон окончательно понял, что песня его спета. Указательный палец Ивана Ивановича уверенно лежал на спусковом крючке. В том, что он без промедления нажмет его, сомнений не было. Генерал продолжил: – И все эти годы ты думал, что купил Багаева. Ошибочка вышла.
– Пес! – выругался Бизон.
– Возможно, – спокойно кивнул генерал. – И, как говорили в одном кино, служу хозяину, который плохо меня кормит. Зато получаю удовольствие, когда рву зубами таких волков, как ты.
– Погоди, Иван. – Серегин пристально посмотрел на него. – Если все, что ты сказал сейчас, – не бред, если ты действительно появился здесь, чтобы арестовать меня, давай говорить по-другому.
– Как?
– Денег хочешь? Выведи меня отсюда, дай уйти!
– Нет.
– Много денег! Пятьсот тысяч долларов!
– Из тех, что передал тебе курьер от Петерта? – напрямую задал вопрос генерал.
Бизон долго беззвучно открывал рот, не в силах произнести что-либо. Затем с трудом выдавил:
– Ты… знаешь?!
– Я все знаю, гражданин Серегин. А деньги, они меченые. И курьер у тебя был наш. Так-то. А ты говоришь, что денег много не бывает… Подавишься ты теперь своими деньгами. И счастья – никакого. – Заметив, как в очередной раз переменился в лице авторитет, Багаев пояснил: – Ты стоял у окна, когда произнес эту фразу. А мы тебя слушали. Больше тебе скажу. Бриллиант, попавший к тебе от Соленого, не давал мне покоя вот уже двадцать лет. Я искал его. И нашел. Но ведь спроси мы тебя про камушек по-доброму… Послал бы ты нас всех к такой-то матери. Сдох бы, а камень не выдал. Потому и ждал я все это время, пока ты сам брюлик не зарисуешь. И дождался.
– Су-у-уки-и-и!!! – возопил Бизон. Вскочив на ноги, он бросился к оконному проему с единственным желанием – бежать сломя голову куда глаза глядят.
В тот же миг – а на часах было ровно двенадцать ночи – навстречу ему, выламывая раму, в комнату ввалился боец группы захвата. В десятую долю секунды Серегин был уложен на пол лицом вниз, и на его руках, заломленных за спину, сомкнулись браслеты наручников.
Генерал Багаев по-прежнему сидел за столом, держа на всякий случай пистолет наготове.
Операция захвата началась. Иван Иванович знал, что спецназовцы майора Степанова проведут ее грамотно.
Со двора послышались выстрелы. Видимо, кто-то из окружения Серегина предпринял попытку скрыться бегством. На втором этаже виллы грохотала падающая мебель. Несколько пистолетных хлопков донеслись из-за двери. В ответ коротко огрызнулся спецназовский «Кедр». Затем дверь распахнулась, и в комнату влетел майор Степанов.
– Товарищ майор, Серегин задержан! – доложил ему боец, державший под прицелом закованного в наручники Бизона.
– Вы в порядке, товарищ генерал? – Командир группы захвата первым делом подбежал к сидящему за столом Багаеву.
– А чего со мной будет? – устало улыбнулся Багаев. – Как там? – Он жестами указал в сторону двора и на дверь.
– С их стороны два трупа. Эти, которые у двери стояли. Придурки, пистолеты достали! Остальных взяли живьем. Они ж – лапы в гору подняли! Как стрелять? – словно извинялся майор.
– Живьем так живьем, – ответил Багаев, пряча свое оружие в плечевую кобуру. – Хотя…
Он, наверное, пожалел, что бандитов не перебили, но вслух ничего не сказал.
Москва
– Война закончена, Иннокентий. Стало быть, пора на покой…
– Кому?
– Тебе, кому ж еще!
– А тебе?
– Ну… Я – совсем другое дело… Я человек государев. Погоны с меня пока никто не снимал.
После задержания Бизона и нейтрализации его банды генерал Багаев вернулся в Москву, препроводив авторитета в следственный изолятор «Лефортово». Все это время Иннокентий Всеволодович, переехавший в целях безопасности из Питера в столицу, жил в квартире Багаева. И теперь они сидели в кухне за утренним кофе.
– Значит, расходятся теперь наши дорожки, генерал? – Монахов отхлебнул из чашки, прикурил сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в потолок.
– А чего? Дело сделано! – ответил Багаев. – Страшно подумать: почти двадцать лет охотился я за этим бриллиантом! И добился-таки своего. Без тебя, ясный хрен, ничего бы у меня не получилось. И за это тебе спасибо.
– Пожалуйста, – как-то странно посмотрел на генерала Монахов. Пристально посмотрел, изучающе.
– Представляешь, возвращаешься ты в Питер. Деньги есть, опыт есть. Связи – огромные! Открываешь частную фирму и крутишь бизнес. Живи – не хочу. И никакого тебе риска, никакой эквилибристики на лезвии бритвы. Ведь все эти годы ты здорово рисковал. Не хочется покоя теперь, на старости лет?
– А тебе? – Монахов так и не отвел взгляда, а Багаев делал вид, что не замечает этого.
– Понимаешь, формально я могу больше не заниматься ходом дальнейшего расследования. Нашел камушек, сдал его государству, посадил Бизона. Как-никак полжизни на все про все угробил. Но гложет меня одна зараза! Курьер, которого задержали, Вараас Енникяйнен, дал показания по некоему Петерту. Обретается этот друг сейчас в Штатах и ждет не дождется, когда привезут ему вожделенный бриллиант. Выходит, не все сорняки мы вырвали. Вот. И теперь в рамках Программы международного сотрудничества правоохранительных органов России и США спланирована операция по задержанию этого Петерта. Он к тому же, как показал Енникяйнен, русский, что особо для нас интересно. Поэтому я в пятницу вылетаю в Нью-Йорк.
– Ясно, – ответил Монахов. – Ты, значит, во что бы то ни стало решил расставить все точки над «i» собственноручно.
– Ну не один я. К мероприятию привлечены не только силы МВД России, но и Интерпол. Поработаем в команде.
– А меня – в Питер, да?
– Да, – невозмутимо проговорил Багаев. – А что тут такого? Закрой глаза и подумай о том, как ты заживешь! Сказка! А я через год-другой уволюсь в запас и приеду к тебе на работу наниматься. Примешь?
– Нет, – вдруг сказал, как отрезал, Монахов.
– Не понял, – вытаращил на него глаза Багаев. – Что с тобой?
– Со мной все в порядке. И наверное, ты прав. Нам пора прощаться. Будь здоров. – Он порывисто поднялся со своего места и направился к выходу.
– Стой! – крикнул вслед Багаев. – Погоди, куда ты? – Он положительно ничего не понимал. Монахов же никак не отреагировал на его возглас. Ивану Ивановичу пришлось отправиться следом.
Войдя в отведенную для него комнату, Иннокентий Всеволодович принялся паковать чемодан, с которым прилетел в столицу из Питера.
– Слушай, ты можешь хоть что-нибудь толком объяснить? – Багаев придержал его за плечо, пытаясь заглянуть в глаза.
– Оставь меня. Я сегодня же улетаю домой. Деньги есть. Опыт – тоже. Связи – огромные. Открою фирму и стану толстым, жирным миллионером. Ты прав. – В голосе его сквозила явная обида.
– А ну иди сюда! – Иван Иванович схватил его под руку и буквально выволок в гостиную, заставив сесть в кресло. – Я прошу, – произнес он насколько мог мягко, – успокойся и расскажи, что тебя так оскорбило?
Монахов вновь прикурил сигарету, не торопясь затянулся несколько раз и лишь после этого заговорил:
– Посмотри на меня внимательно, Иван. Я – глубокий старик. Жизнь прожита…
Действительно, перед Багаевым сидел сейчас поживший и уставший человек. Волосы сплошь седые, лицо испещрено морщинами. Выцветшие глаза уныло смотрят на Багаева и выражают только одно – горечь.
– И знаешь что, – продолжил Иннокентий Всеволодович, – в последние годы я вдруг начал понимать, что прожита моя жизнь правильно. Это стало для меня открытием. Ведь я помню все до мелочей. Помню, как мы познакомились с тобой в лагере, как ты вербовал меня в стукачи. И тогда я ненавидел тебя всем сердцем. Иногда мне хотелось даже убить тебя. Молодой был, глупый. Да и ты по молодости не особо выбирал средства и методы. Много дровишек наломал, согласись. Это с годами ты стал другим, потом, значительно позже, заставил меня переоценить жизнь, другими глазами взглянуть на происходящее вокруг. Ты волей или неволей убедил меня в правоте своего дела. Понимаешь, не принудил меня работать, закладывать моих дружков вроде Бизона, а раскрыл мне глаза на то, что все эти бизоны собой представляют! И я по-настоящему зауважал тебя. Понял, насколько ты предан своей работе и что эта работа для тебя значит. Ты говоришь, что отдал поиску бриллианта полжизни. Но ведь и моя половина жизни этому отдана! Не за страх я пахал на тебя, а за совесть. Глупо, да? Напыщенные, книжные фразы, и более ничего. А теперь подумай: вышел я из колонии – ни кола ни двора. Мать в психушке. На работу с судимостью не устроиться. Куда пойти? И потопал бы я к тому же Бизону, благо «шестерки» Серегина меня с первого дня на воле пасли. Чего ты глаза прячешь, генерал? Ты не девица, а я не комплименты тебе отвешиваю. Говорю как есть. Будь любезен, выслушай теперь до конца. Не окажись тебя в тот момент рядом, стал бы мне Бизон отцом родным. И тогда, гражданин начальник, не миновать мне кичи и во второй, и в третий раз. А волчара из меня вышел бы тот еще. И дрался бы я с тобой не на жизнь, а на смерть. Но вышло по жизни так, как вышло. Оказались мы с тобой в одной упряжке. Все я правильно говорю? – Монахов выдержал короткую паузу, и Багаев согласно кивнул. – Слава Богу, ты со мной соглашаешься. И я с тобой согласен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Арестовать?! – возмутился Багаев. – Меня?! Подавятся! Нет, ты понял, да? Говорит мне: «Не пора ли вам отдохнуть, Иван Иванович? Столько лет служите – надо бы и на покой. Молодые вон в бой рвутся…» Скотина! А я ему – нет, ты понял, да? – говорю: «Не. пора! Послужу еще!» А он мне: «Я ни в коем случае не гоню вас, товарищ генерал…» Говорю же – скотина! Потом, значит, плюнул я на все – и к тебе сюда… прям на машине и подался. Ну по дороге – там сто грамм, сям сто грамм. Пока доехал – набрался… С горя.
– Уф-ф! – Вздох облегчения вырвался из груди Бизона. – Так тебя еще не уволили? Чего ж ты мне голову морочишь? Ох, мамки родные!.
– Нет! – мотнул головой Багаев. – Не уволили.
– Кхе-кхе-кхе! – рассмеялся Серегин. – Ты меня до инфаркта доведешь!
– Пить будешь? – спросил Багаев.
– Буду! – весело согласился Серегин. – За то, чтобы ты служил еще, служил и служил…
– Кому? – Генерал поднял рюмку и посмотрел на Бизона. – Кому служил? – уточнил он свой вопрос.
– А хотя бы мне. – Серегин посмотрел на него в упор.
– Поздно уже, – произнес Иван Иванович и посмотрел на часы после того, как выпил, И правда на часах было без пяти двенадцать.
– Да, поздно, – согласился Бизон. – Спать пора…
– Нет, ты не понял меня, – улыбнулся генерал. – Спать ты сегодня вряд ли будешь. – И в руке его блеснул никелем ПСМ. Срез ствола смотрел точно в грудь Серегину. – Осторожно, – предупредил Багаев, – патрон в патроннике. А я спьяну запросто нажму на курок.
– Ты че, сдурел, Иван! – попытался встать со стула Бизон. – Убери ствол!
– Сидеть, сука! – чуть прикрикнул Багаев. От его пьяного вида не осталось и следа. – Ты арестован.
– Да брось шутить, генерал! – Игорь Иванович все еще улыбался.
– Я не шучу, – холодно ответил Багаев. – Дернешься – мозги наружу выпущу.
– А-а! Я все понял! – покачал головой Серегин, оставаясь сидеть. – Тебя, значит; старого козла, из ментовки поперли. А ты решил прогнуться, Бизона на нары сдать! Дурак ты, генерал. О-ох, дурак! – По виду Багаева авторитет теперь без труда определил: тот не забавляется во хмелю. Да и вообще, был ли он пьян?
– Меньше болтай, – сухо произнес Багаев. – Руки держи на столе. Не двигайся. Твой дом окружен спецназом и операми. Ни один человек отсюда живым не выйдет. Ну разве что мы с тобой… если вести себя хорошо будешь. Эх, Бизон, сколько лет мы с тобой протопали рядышком!.. – Вновь улыбка скользнула по лицу Ивана Ивановича. И она дала Серегину слабую надежду на спасение.
– Ну вот! И я говорю! Убери пистолет! Шутник скребаный…
– Не перебивай меня, гнида, – осадил его генерал. Все. Бизон окончательно понял, что песня его спета. Указательный палец Ивана Ивановича уверенно лежал на спусковом крючке. В том, что он без промедления нажмет его, сомнений не было. Генерал продолжил: – И все эти годы ты думал, что купил Багаева. Ошибочка вышла.
– Пес! – выругался Бизон.
– Возможно, – спокойно кивнул генерал. – И, как говорили в одном кино, служу хозяину, который плохо меня кормит. Зато получаю удовольствие, когда рву зубами таких волков, как ты.
– Погоди, Иван. – Серегин пристально посмотрел на него. – Если все, что ты сказал сейчас, – не бред, если ты действительно появился здесь, чтобы арестовать меня, давай говорить по-другому.
– Как?
– Денег хочешь? Выведи меня отсюда, дай уйти!
– Нет.
– Много денег! Пятьсот тысяч долларов!
– Из тех, что передал тебе курьер от Петерта? – напрямую задал вопрос генерал.
Бизон долго беззвучно открывал рот, не в силах произнести что-либо. Затем с трудом выдавил:
– Ты… знаешь?!
– Я все знаю, гражданин Серегин. А деньги, они меченые. И курьер у тебя был наш. Так-то. А ты говоришь, что денег много не бывает… Подавишься ты теперь своими деньгами. И счастья – никакого. – Заметив, как в очередной раз переменился в лице авторитет, Багаев пояснил: – Ты стоял у окна, когда произнес эту фразу. А мы тебя слушали. Больше тебе скажу. Бриллиант, попавший к тебе от Соленого, не давал мне покоя вот уже двадцать лет. Я искал его. И нашел. Но ведь спроси мы тебя про камушек по-доброму… Послал бы ты нас всех к такой-то матери. Сдох бы, а камень не выдал. Потому и ждал я все это время, пока ты сам брюлик не зарисуешь. И дождался.
– Су-у-уки-и-и!!! – возопил Бизон. Вскочив на ноги, он бросился к оконному проему с единственным желанием – бежать сломя голову куда глаза глядят.
В тот же миг – а на часах было ровно двенадцать ночи – навстречу ему, выламывая раму, в комнату ввалился боец группы захвата. В десятую долю секунды Серегин был уложен на пол лицом вниз, и на его руках, заломленных за спину, сомкнулись браслеты наручников.
Генерал Багаев по-прежнему сидел за столом, держа на всякий случай пистолет наготове.
Операция захвата началась. Иван Иванович знал, что спецназовцы майора Степанова проведут ее грамотно.
Со двора послышались выстрелы. Видимо, кто-то из окружения Серегина предпринял попытку скрыться бегством. На втором этаже виллы грохотала падающая мебель. Несколько пистолетных хлопков донеслись из-за двери. В ответ коротко огрызнулся спецназовский «Кедр». Затем дверь распахнулась, и в комнату влетел майор Степанов.
– Товарищ майор, Серегин задержан! – доложил ему боец, державший под прицелом закованного в наручники Бизона.
– Вы в порядке, товарищ генерал? – Командир группы захвата первым делом подбежал к сидящему за столом Багаеву.
– А чего со мной будет? – устало улыбнулся Багаев. – Как там? – Он жестами указал в сторону двора и на дверь.
– С их стороны два трупа. Эти, которые у двери стояли. Придурки, пистолеты достали! Остальных взяли живьем. Они ж – лапы в гору подняли! Как стрелять? – словно извинялся майор.
– Живьем так живьем, – ответил Багаев, пряча свое оружие в плечевую кобуру. – Хотя…
Он, наверное, пожалел, что бандитов не перебили, но вслух ничего не сказал.
Москва
– Война закончена, Иннокентий. Стало быть, пора на покой…
– Кому?
– Тебе, кому ж еще!
– А тебе?
– Ну… Я – совсем другое дело… Я человек государев. Погоны с меня пока никто не снимал.
После задержания Бизона и нейтрализации его банды генерал Багаев вернулся в Москву, препроводив авторитета в следственный изолятор «Лефортово». Все это время Иннокентий Всеволодович, переехавший в целях безопасности из Питера в столицу, жил в квартире Багаева. И теперь они сидели в кухне за утренним кофе.
– Значит, расходятся теперь наши дорожки, генерал? – Монахов отхлебнул из чашки, прикурил сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в потолок.
– А чего? Дело сделано! – ответил Багаев. – Страшно подумать: почти двадцать лет охотился я за этим бриллиантом! И добился-таки своего. Без тебя, ясный хрен, ничего бы у меня не получилось. И за это тебе спасибо.
– Пожалуйста, – как-то странно посмотрел на генерала Монахов. Пристально посмотрел, изучающе.
– Представляешь, возвращаешься ты в Питер. Деньги есть, опыт есть. Связи – огромные! Открываешь частную фирму и крутишь бизнес. Живи – не хочу. И никакого тебе риска, никакой эквилибристики на лезвии бритвы. Ведь все эти годы ты здорово рисковал. Не хочется покоя теперь, на старости лет?
– А тебе? – Монахов так и не отвел взгляда, а Багаев делал вид, что не замечает этого.
– Понимаешь, формально я могу больше не заниматься ходом дальнейшего расследования. Нашел камушек, сдал его государству, посадил Бизона. Как-никак полжизни на все про все угробил. Но гложет меня одна зараза! Курьер, которого задержали, Вараас Енникяйнен, дал показания по некоему Петерту. Обретается этот друг сейчас в Штатах и ждет не дождется, когда привезут ему вожделенный бриллиант. Выходит, не все сорняки мы вырвали. Вот. И теперь в рамках Программы международного сотрудничества правоохранительных органов России и США спланирована операция по задержанию этого Петерта. Он к тому же, как показал Енникяйнен, русский, что особо для нас интересно. Поэтому я в пятницу вылетаю в Нью-Йорк.
– Ясно, – ответил Монахов. – Ты, значит, во что бы то ни стало решил расставить все точки над «i» собственноручно.
– Ну не один я. К мероприятию привлечены не только силы МВД России, но и Интерпол. Поработаем в команде.
– А меня – в Питер, да?
– Да, – невозмутимо проговорил Багаев. – А что тут такого? Закрой глаза и подумай о том, как ты заживешь! Сказка! А я через год-другой уволюсь в запас и приеду к тебе на работу наниматься. Примешь?
– Нет, – вдруг сказал, как отрезал, Монахов.
– Не понял, – вытаращил на него глаза Багаев. – Что с тобой?
– Со мной все в порядке. И наверное, ты прав. Нам пора прощаться. Будь здоров. – Он порывисто поднялся со своего места и направился к выходу.
– Стой! – крикнул вслед Багаев. – Погоди, куда ты? – Он положительно ничего не понимал. Монахов же никак не отреагировал на его возглас. Ивану Ивановичу пришлось отправиться следом.
Войдя в отведенную для него комнату, Иннокентий Всеволодович принялся паковать чемодан, с которым прилетел в столицу из Питера.
– Слушай, ты можешь хоть что-нибудь толком объяснить? – Багаев придержал его за плечо, пытаясь заглянуть в глаза.
– Оставь меня. Я сегодня же улетаю домой. Деньги есть. Опыт – тоже. Связи – огромные. Открою фирму и стану толстым, жирным миллионером. Ты прав. – В голосе его сквозила явная обида.
– А ну иди сюда! – Иван Иванович схватил его под руку и буквально выволок в гостиную, заставив сесть в кресло. – Я прошу, – произнес он насколько мог мягко, – успокойся и расскажи, что тебя так оскорбило?
Монахов вновь прикурил сигарету, не торопясь затянулся несколько раз и лишь после этого заговорил:
– Посмотри на меня внимательно, Иван. Я – глубокий старик. Жизнь прожита…
Действительно, перед Багаевым сидел сейчас поживший и уставший человек. Волосы сплошь седые, лицо испещрено морщинами. Выцветшие глаза уныло смотрят на Багаева и выражают только одно – горечь.
– И знаешь что, – продолжил Иннокентий Всеволодович, – в последние годы я вдруг начал понимать, что прожита моя жизнь правильно. Это стало для меня открытием. Ведь я помню все до мелочей. Помню, как мы познакомились с тобой в лагере, как ты вербовал меня в стукачи. И тогда я ненавидел тебя всем сердцем. Иногда мне хотелось даже убить тебя. Молодой был, глупый. Да и ты по молодости не особо выбирал средства и методы. Много дровишек наломал, согласись. Это с годами ты стал другим, потом, значительно позже, заставил меня переоценить жизнь, другими глазами взглянуть на происходящее вокруг. Ты волей или неволей убедил меня в правоте своего дела. Понимаешь, не принудил меня работать, закладывать моих дружков вроде Бизона, а раскрыл мне глаза на то, что все эти бизоны собой представляют! И я по-настоящему зауважал тебя. Понял, насколько ты предан своей работе и что эта работа для тебя значит. Ты говоришь, что отдал поиску бриллианта полжизни. Но ведь и моя половина жизни этому отдана! Не за страх я пахал на тебя, а за совесть. Глупо, да? Напыщенные, книжные фразы, и более ничего. А теперь подумай: вышел я из колонии – ни кола ни двора. Мать в психушке. На работу с судимостью не устроиться. Куда пойти? И потопал бы я к тому же Бизону, благо «шестерки» Серегина меня с первого дня на воле пасли. Чего ты глаза прячешь, генерал? Ты не девица, а я не комплименты тебе отвешиваю. Говорю как есть. Будь любезен, выслушай теперь до конца. Не окажись тебя в тот момент рядом, стал бы мне Бизон отцом родным. И тогда, гражданин начальник, не миновать мне кичи и во второй, и в третий раз. А волчара из меня вышел бы тот еще. И дрался бы я с тобой не на жизнь, а на смерть. Но вышло по жизни так, как вышло. Оказались мы с тобой в одной упряжке. Все я правильно говорю? – Монахов выдержал короткую паузу, и Багаев согласно кивнул. – Слава Богу, ты со мной соглашаешься. И я с тобой согласен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58