Дауни выступил из тени платана, подошел к двери магазина, распахнул ее; зазвенел подвешенный над косяком звонок. Дженнифер повернула голову.
Дауни притворил дверь ручкой зонта и медленно двинулся вперед, мимо рядов сверкающей мебели, сквозь запахи воска и полироля, щуря глаза от блеска серебра и меди. Дженнифер наконец узнала его и тут же перестала улыбаться. Дауни остановился, взял в руки стеклянное пресс-папье, пробормотал слова восхищения, давая Дженнифер возможность прийти в себя, затем улыбнулся и сказал:
- Ты, похоже, удивилась. А я-то думал, меня здесь ждут не дождутся.
Неожиданно Дауни осознал, что они с Дженнифер не одни. В огромном кресле, обтянутом чехлом цвета спелой сливы, который переливался на свету точно шелк, сидела девочка лет тринадцати-четырнадцати. Она подобрала под себя ноги, а руки скрестила на груди. На ней был школьный блейзер с вышитой эмблемой; из-под блейзера выглядывала простая белая блузка. Наряд девочки дополняли серая юбка в складку, белые гольфы и тупоносые черные башмаки. Огненно-рыжие, как у матери, волосы, длинные и густые, голубые в синеву глаза.
- Какая симпатичная, - проговорил Дауни. - Синтия, правильно? - Он улыбнулся девочке. - Ты меня не помнишь, зато я помню тебя очень хорошо. - Не получив ответа, Дауни прибавил: - Я привез тебе подарок.
Девочка вскинула голову, в ее взгляде мелькнул интерес.
Дауни достал из кармана маленькую, тускло поблескивающую серебряную шкатулку в форме пирамиды, с откидывающейся крышкой. Он протянул шкатулку девочке. На египетском песке, который находился внутри, лежала кобра. Змея словно готовилась к нападению: колпак раздулся, глаза-рубины сверкали, будто капельки крови, загадочно мерцали золотые чешуйки. Синтия издала восхищенный вздох, лиловые зрачки сделались фиолетовыми. Дауни усмехнулся: он был уверен - ни Синтия, ни Дженнифер не знают, что кобра изображает египетскую богиню Мертсагер, хранительницу тишины. Синтия вынула из шкатулки замечательное колечко и надела его на мизинец левой руки. Ей на колени просыпалось некоторое количество песка. Девочка подняла руку так, чтобы на кольцо падал свет. Глаза кобры вспыхнули огнем.
- Нравится?
- Красивое, - выдохнула девочка и улыбнулась Дауни.
Кожа у нее была цвета молока, а зубы - белые, как у щенка. Высокие скулы, россыпь веснушек на переносице, - пройдет несколько лет, и у Синтии не будет отбоя от кавалеров. Впрочем, вполне возможно, что тех хватает и сейчас.
- Конечно, приятно встретить старых знакомых, - сказал Дауни, - но что-то я проголодался. Вы составите мне компанию?
- Я - нет, - отозвалась Синтия. Она не сводила глаз с кольца. Естественно, подумал Дауни, хочет похвастаться подружкам.
- Значит, нас будет двое, - заметил он, обращаясь к Дженнифер. Синтия соскочила с кресла, поцеловала мать в щеку, помедлила, еще раз благодарно улыбнулась Дауни и поспешила к двери. Коротко прозвенел колокольчик.
- Милая девчушка, - проговорил Дауни и повернулся к Дженнифер. Та стояла, сложив руки на груди. Она носила мужские часы - тонкий золотой диск на черном кожаном ремешке.
Дауни настоял на том, чтобы ресторан выбрала Дженнифер. Он знал и Кингз-роуд и ее окрестности ничуть не хуже, чем тяжесть отцовской затрещины, однако хотел лишний раз подчеркнуть свою зависимость от Дженнифер, дабы расположить женщину к себе. Способ, разумеется, грубый, но эффективный, действует практически безотказно. Дженнифер привела Дауни в крошечный подвальный ресторанчик с французской кухней, который располагался под прачечной самообслуживания. В помещении, в которое кое-как втиснули семь разномастных столиков, совершенно не было окон; стены украшали написанные акварелью пейзажи - голубые небеса, неправдоподобно зеленые поля и луга. Дауни принюхался: в подвале пахло хлоркой и паром. Он заказал половину жареного цыпленка, решив, что для такой забегаловки этого будет вполне достаточно, а Дженнифер выбрала морской салат и чай. Качество еды оправдало мрачные ожидания Дауни.
Ели они быстро, словно хотели оба оказаться где-нибудь в другом месте. Когда официант принес счет, Дауни сказал:
- Будь добра, Дженнифер, распишись, чтобы я мог потом потребовать компенсации.
Дженнифер послушно взяла ручку и вывела на листке бумаги свои инициалы - Д.Ф. Ее муж носил фамилию Скотт, однако, разведясь с ним, она вернула себе свое девичье имя - Дженнифер Форсайт. Дауни забрал у женщины счет и положил в бумажник. Они вышли на улицу и двинулись обратно в направлении антикварного магазина, причем Дауни шагал впереди. Несмотря на то, что небо затянули тучи, народу на улице даже как будто прибавилось. Дауни несколько раз замедлял шаг и всматривался в ту или иную витрину, ловя в ней отражение людского потока. К тому времени, когда они добрались до площади, на которой помещался магазинчик Дженнифер, он удостоверился, что «хвоста» нет. Дауни усадил Дженнифер на свободную скамейку в тени платана и устроился рядом, зажав зонтик между колен. На земле возле скамейки валялись конфетные обертки и многочисленные окурки. Дауни принялся сгребать мусор в кучу концом зонта.
У витрины магазинчика стоял одноногий человек на костыле.
Вот он перехватил костыль и вскинул руку, словно в салюте, заслоняя глаза от света.
- Синтия тебе помогает? - спросил Дауни.
- Она скоро повзрослеет и поймет сама, - ответила Дженнифер, убирая со щеки прядь волос. - Я не хочу торопить события. - Женщина смотрела на свой магазинчик, чего, собственно, и добивался Дауни: он стремился к тому, чтобы Дженнифер увидела своими глазами ту жизнь, которую ей предлагают оставить позади. И если она в конце концов скажет «да», ее словам уже будет больше веры.
- А как идут дела?
- Ты что, хочешь перекупить у меня магазин?
- Назови цену. Я не откажусь. - Дауни был убийственно серьезен.
- Цена вполне разумная.
- Какая угодно. Меня интересует не магазин, а ты. Я могу устроить так, что Синтия поедет учиться в Швейцарию. Она знает какой-нибудь иностранный язык? Любит кататься на лыжах?
- У тебя неверный подход, Джек. Ты относишься к Синтии не как к человеку, а как к причине, которая может помешать мне выполнить твою просьбу.
- Ничего подобного.
- Разве? Она до сих пор скучает по отцу. Не знаю, как я ей скажу, что мне придется уехать. - Дженнифер поглядела в глаза Дауни. - Сколько времени уйдет на ту работу, которую ты мне предлагаешь?
- Два месяца максимум.
- Если уцелею.
- Дженнифер, - проговорил Дауни, протыкая наконечником зонта очередную обертку, - я с сожалением вынужден напомнить тебе, что ты пришла ко мне сама. Если я правильно помню, ты сказала, что Каддафи замучил до смерти твоего отца, но доказательств нет и что все, к кому ты обращалась, отказали тебе в помощи. Ты разрыдалась у меня на плече, и моя рубашка, белая, в голубую полоску, промокла насквозь. И что я тебе ответил? Обманул ли я тебя? Нет. Я сказал, что ничего не смогу сделать - ни сейчас, ни, скорее всего, потом. Но, кстати, прибавил, что если появится хоть малейшая возможность, я сразу дам тебе знать.
- И вот ты здесь.
- Да, и вот я здесь.
- Все это было давным-давно.
- Однако твой отец не ожил, правда?
- Так нечестно. Слышишь, так нечестно! Я нужна Синтии. Уильям не платит ни гроша на содержание ребенка. Я понятия не имею, где его искать. Обстоятельства изменились Джек, все теперь иначе. Откровенно говоря, я даже начала сомневаться, что моего отца убили в тюрьме. Знаешь, по зрелом размышлении это представляется… маловероятным.
Дауни утвердительно кивнул. Вскоре после гибели отца Дженнифер он отправил ей письмо, которое, если внимательно вчитываться в текст, изобиловало намеками и угрозами - по крайней мере в нем было полным-полно двусмысленностей. Дауни исходил из того, что в юности человеку свойственно испытывать уверенность буквально во всем, а чем старше он становится, тем меньше у него остается веры.
Что ж, следует признать, что за время разлуки Дженнифер изрядно повзрослела. Тем не менее Дауни надеялся, что знает, о чем она думает.
Вдруг он сообразил, что означает звук, который слышался уже пару минут: то застучали о листья платана капли дождя. Дауни поднял голову. На его глазах несколько капель проскользнуло сквозь неплотную завесу листвы, упало на землю и исчезло среди стебельков коротко подстриженной травы. Он довольно вздохнул и раскрыл свой зонтик. Дождь постепенно усиливался. Дауни поднялся и вышел из-под укрытия, какое образовывали ветви платана. Он знал, что все будет именно так, знал с самого начала, ибо предвкушал этот миг не месяц и не два. Неожиданно ему стало страшно и противно, он поразился собственной жестокости, но потом решил, что время залечит любую рану, и вполголоса, с таким расчетом, чтобы только-только перекрыть шум дождя, произнес:
- У меня есть фильм, который тебе следовало бы посмотреть.
Дауни заблаговременно договорился об использовании явочной квартиры в Чок-Фарме. Теперь надо было только добраться туда. По счастью, когда они вышли на площадь, на улице показалось такси. Дауни махнул водителю, и, как ни странно, машина остановилась. Поездка заняла меньше получаса. Дауни и Дженнифер сидели на заднем сиденье, в противоположных углах, и молча глядели в окно. Водитель принялся расспрашивать о Бостоне, объяснив, что туда переехала его сестра, которая вышла замуж за американца. Какой Бостон из себя? Безопасно ли там жить? Как обстоят дела с преступностью? Дауни отделывался односложными ответами.
Хозяйка, должно быть, увидела такси издалека, ибо выбежала на крыльцо, едва машина затормозила у дома, и двинулась куда-то вдоль по улице, не потрудившись затворить за собой дверь. Дождь прекратился, однако задул резкий, порывистый ветер, который тут же набросился на женщину. Интересно, подумал Дауни, куда она пошла? Может, приводит в порядок волосы?
Они поднялись по ступенькам. Дауни пропустил Дженнифер вперед, вошел сам и запер дверь на ключ. Внутри было тепло, даже жарко. Из вентиляционного отверстия в полу вырывалась струя горячего воздуха. Брюки Дауни запарусили.
Он пересек коридор и вошел в гостиную; в ней на кофейном столике рядом с диваном стоял кинопроектор, а на стене напротив висел экран. Дауни выключил свет, вынул из кармана пальто маленькую жестяную коробочку, открыл, извлек ленту и вставил ее в проектор. Продолжительность фильма составляла менее трех минут, при том, что на монтаж пленки ушла уйма времени: ведь надо было совместить великое множество кадров. Можно сказать, Дауни выступал в роли режиссера, а не просто монтажера. В фильме почти не было диалогов, зато действия - хоть отбавляй. Дауни проверил, плотно ли задернуты шторы. В комнату проникал свет из коридора, но столь слабый, что им вполне можно было пренебречь. Дженнифер застыла у двери - прислонилась спиной к косяку, сунув руки в карманы. Дауни предложил ей сесть, но она помотала головой. Все было готово, однако Дауни колебался, поскольку ему отчаянно хотелось предупредить Дженнифер, объяснить, извиниться. Стоит ли? Конечно, фильм не для слабонервных, но, как знать, Дженнифер, быть может, видела и не такое. Дауни щелкнул рычажком на корпусе проектора. Завертелись катушки, на экране замелькали цифры. Он отрегулировал резкость и вышел из гостиной, бесцеремонно оставив Дженнифер в одиночестве. Ей полезно, а то привыкнет рыдать у него на плече - потом хлопот не оберешься.
Зайдя на крошечную кухоньку, Дауни нашел непочатую бутылку «Тичера». На полке поблизости от холодильника стояли чистые стаканы. Он свернул пробку и налил себе «два двойных», чтобы хоть немного скрасить впечатление от тех звуков, которые доносились из гостиной. Дауни слышал истошные вопли Эдварда Форсайта, а мысленным взором видел обнаженное тело, которое изгибается дугой всякий раз, как увеличивают напряжение, грозя разорвать кожаные ремни;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Дауни притворил дверь ручкой зонта и медленно двинулся вперед, мимо рядов сверкающей мебели, сквозь запахи воска и полироля, щуря глаза от блеска серебра и меди. Дженнифер наконец узнала его и тут же перестала улыбаться. Дауни остановился, взял в руки стеклянное пресс-папье, пробормотал слова восхищения, давая Дженнифер возможность прийти в себя, затем улыбнулся и сказал:
- Ты, похоже, удивилась. А я-то думал, меня здесь ждут не дождутся.
Неожиданно Дауни осознал, что они с Дженнифер не одни. В огромном кресле, обтянутом чехлом цвета спелой сливы, который переливался на свету точно шелк, сидела девочка лет тринадцати-четырнадцати. Она подобрала под себя ноги, а руки скрестила на груди. На ней был школьный блейзер с вышитой эмблемой; из-под блейзера выглядывала простая белая блузка. Наряд девочки дополняли серая юбка в складку, белые гольфы и тупоносые черные башмаки. Огненно-рыжие, как у матери, волосы, длинные и густые, голубые в синеву глаза.
- Какая симпатичная, - проговорил Дауни. - Синтия, правильно? - Он улыбнулся девочке. - Ты меня не помнишь, зато я помню тебя очень хорошо. - Не получив ответа, Дауни прибавил: - Я привез тебе подарок.
Девочка вскинула голову, в ее взгляде мелькнул интерес.
Дауни достал из кармана маленькую, тускло поблескивающую серебряную шкатулку в форме пирамиды, с откидывающейся крышкой. Он протянул шкатулку девочке. На египетском песке, который находился внутри, лежала кобра. Змея словно готовилась к нападению: колпак раздулся, глаза-рубины сверкали, будто капельки крови, загадочно мерцали золотые чешуйки. Синтия издала восхищенный вздох, лиловые зрачки сделались фиолетовыми. Дауни усмехнулся: он был уверен - ни Синтия, ни Дженнифер не знают, что кобра изображает египетскую богиню Мертсагер, хранительницу тишины. Синтия вынула из шкатулки замечательное колечко и надела его на мизинец левой руки. Ей на колени просыпалось некоторое количество песка. Девочка подняла руку так, чтобы на кольцо падал свет. Глаза кобры вспыхнули огнем.
- Нравится?
- Красивое, - выдохнула девочка и улыбнулась Дауни.
Кожа у нее была цвета молока, а зубы - белые, как у щенка. Высокие скулы, россыпь веснушек на переносице, - пройдет несколько лет, и у Синтии не будет отбоя от кавалеров. Впрочем, вполне возможно, что тех хватает и сейчас.
- Конечно, приятно встретить старых знакомых, - сказал Дауни, - но что-то я проголодался. Вы составите мне компанию?
- Я - нет, - отозвалась Синтия. Она не сводила глаз с кольца. Естественно, подумал Дауни, хочет похвастаться подружкам.
- Значит, нас будет двое, - заметил он, обращаясь к Дженнифер. Синтия соскочила с кресла, поцеловала мать в щеку, помедлила, еще раз благодарно улыбнулась Дауни и поспешила к двери. Коротко прозвенел колокольчик.
- Милая девчушка, - проговорил Дауни и повернулся к Дженнифер. Та стояла, сложив руки на груди. Она носила мужские часы - тонкий золотой диск на черном кожаном ремешке.
Дауни настоял на том, чтобы ресторан выбрала Дженнифер. Он знал и Кингз-роуд и ее окрестности ничуть не хуже, чем тяжесть отцовской затрещины, однако хотел лишний раз подчеркнуть свою зависимость от Дженнифер, дабы расположить женщину к себе. Способ, разумеется, грубый, но эффективный, действует практически безотказно. Дженнифер привела Дауни в крошечный подвальный ресторанчик с французской кухней, который располагался под прачечной самообслуживания. В помещении, в которое кое-как втиснули семь разномастных столиков, совершенно не было окон; стены украшали написанные акварелью пейзажи - голубые небеса, неправдоподобно зеленые поля и луга. Дауни принюхался: в подвале пахло хлоркой и паром. Он заказал половину жареного цыпленка, решив, что для такой забегаловки этого будет вполне достаточно, а Дженнифер выбрала морской салат и чай. Качество еды оправдало мрачные ожидания Дауни.
Ели они быстро, словно хотели оба оказаться где-нибудь в другом месте. Когда официант принес счет, Дауни сказал:
- Будь добра, Дженнифер, распишись, чтобы я мог потом потребовать компенсации.
Дженнифер послушно взяла ручку и вывела на листке бумаги свои инициалы - Д.Ф. Ее муж носил фамилию Скотт, однако, разведясь с ним, она вернула себе свое девичье имя - Дженнифер Форсайт. Дауни забрал у женщины счет и положил в бумажник. Они вышли на улицу и двинулись обратно в направлении антикварного магазина, причем Дауни шагал впереди. Несмотря на то, что небо затянули тучи, народу на улице даже как будто прибавилось. Дауни несколько раз замедлял шаг и всматривался в ту или иную витрину, ловя в ней отражение людского потока. К тому времени, когда они добрались до площади, на которой помещался магазинчик Дженнифер, он удостоверился, что «хвоста» нет. Дауни усадил Дженнифер на свободную скамейку в тени платана и устроился рядом, зажав зонтик между колен. На земле возле скамейки валялись конфетные обертки и многочисленные окурки. Дауни принялся сгребать мусор в кучу концом зонта.
У витрины магазинчика стоял одноногий человек на костыле.
Вот он перехватил костыль и вскинул руку, словно в салюте, заслоняя глаза от света.
- Синтия тебе помогает? - спросил Дауни.
- Она скоро повзрослеет и поймет сама, - ответила Дженнифер, убирая со щеки прядь волос. - Я не хочу торопить события. - Женщина смотрела на свой магазинчик, чего, собственно, и добивался Дауни: он стремился к тому, чтобы Дженнифер увидела своими глазами ту жизнь, которую ей предлагают оставить позади. И если она в конце концов скажет «да», ее словам уже будет больше веры.
- А как идут дела?
- Ты что, хочешь перекупить у меня магазин?
- Назови цену. Я не откажусь. - Дауни был убийственно серьезен.
- Цена вполне разумная.
- Какая угодно. Меня интересует не магазин, а ты. Я могу устроить так, что Синтия поедет учиться в Швейцарию. Она знает какой-нибудь иностранный язык? Любит кататься на лыжах?
- У тебя неверный подход, Джек. Ты относишься к Синтии не как к человеку, а как к причине, которая может помешать мне выполнить твою просьбу.
- Ничего подобного.
- Разве? Она до сих пор скучает по отцу. Не знаю, как я ей скажу, что мне придется уехать. - Дженнифер поглядела в глаза Дауни. - Сколько времени уйдет на ту работу, которую ты мне предлагаешь?
- Два месяца максимум.
- Если уцелею.
- Дженнифер, - проговорил Дауни, протыкая наконечником зонта очередную обертку, - я с сожалением вынужден напомнить тебе, что ты пришла ко мне сама. Если я правильно помню, ты сказала, что Каддафи замучил до смерти твоего отца, но доказательств нет и что все, к кому ты обращалась, отказали тебе в помощи. Ты разрыдалась у меня на плече, и моя рубашка, белая, в голубую полоску, промокла насквозь. И что я тебе ответил? Обманул ли я тебя? Нет. Я сказал, что ничего не смогу сделать - ни сейчас, ни, скорее всего, потом. Но, кстати, прибавил, что если появится хоть малейшая возможность, я сразу дам тебе знать.
- И вот ты здесь.
- Да, и вот я здесь.
- Все это было давным-давно.
- Однако твой отец не ожил, правда?
- Так нечестно. Слышишь, так нечестно! Я нужна Синтии. Уильям не платит ни гроша на содержание ребенка. Я понятия не имею, где его искать. Обстоятельства изменились Джек, все теперь иначе. Откровенно говоря, я даже начала сомневаться, что моего отца убили в тюрьме. Знаешь, по зрелом размышлении это представляется… маловероятным.
Дауни утвердительно кивнул. Вскоре после гибели отца Дженнифер он отправил ей письмо, которое, если внимательно вчитываться в текст, изобиловало намеками и угрозами - по крайней мере в нем было полным-полно двусмысленностей. Дауни исходил из того, что в юности человеку свойственно испытывать уверенность буквально во всем, а чем старше он становится, тем меньше у него остается веры.
Что ж, следует признать, что за время разлуки Дженнифер изрядно повзрослела. Тем не менее Дауни надеялся, что знает, о чем она думает.
Вдруг он сообразил, что означает звук, который слышался уже пару минут: то застучали о листья платана капли дождя. Дауни поднял голову. На его глазах несколько капель проскользнуло сквозь неплотную завесу листвы, упало на землю и исчезло среди стебельков коротко подстриженной травы. Он довольно вздохнул и раскрыл свой зонтик. Дождь постепенно усиливался. Дауни поднялся и вышел из-под укрытия, какое образовывали ветви платана. Он знал, что все будет именно так, знал с самого начала, ибо предвкушал этот миг не месяц и не два. Неожиданно ему стало страшно и противно, он поразился собственной жестокости, но потом решил, что время залечит любую рану, и вполголоса, с таким расчетом, чтобы только-только перекрыть шум дождя, произнес:
- У меня есть фильм, который тебе следовало бы посмотреть.
Дауни заблаговременно договорился об использовании явочной квартиры в Чок-Фарме. Теперь надо было только добраться туда. По счастью, когда они вышли на площадь, на улице показалось такси. Дауни махнул водителю, и, как ни странно, машина остановилась. Поездка заняла меньше получаса. Дауни и Дженнифер сидели на заднем сиденье, в противоположных углах, и молча глядели в окно. Водитель принялся расспрашивать о Бостоне, объяснив, что туда переехала его сестра, которая вышла замуж за американца. Какой Бостон из себя? Безопасно ли там жить? Как обстоят дела с преступностью? Дауни отделывался односложными ответами.
Хозяйка, должно быть, увидела такси издалека, ибо выбежала на крыльцо, едва машина затормозила у дома, и двинулась куда-то вдоль по улице, не потрудившись затворить за собой дверь. Дождь прекратился, однако задул резкий, порывистый ветер, который тут же набросился на женщину. Интересно, подумал Дауни, куда она пошла? Может, приводит в порядок волосы?
Они поднялись по ступенькам. Дауни пропустил Дженнифер вперед, вошел сам и запер дверь на ключ. Внутри было тепло, даже жарко. Из вентиляционного отверстия в полу вырывалась струя горячего воздуха. Брюки Дауни запарусили.
Он пересек коридор и вошел в гостиную; в ней на кофейном столике рядом с диваном стоял кинопроектор, а на стене напротив висел экран. Дауни выключил свет, вынул из кармана пальто маленькую жестяную коробочку, открыл, извлек ленту и вставил ее в проектор. Продолжительность фильма составляла менее трех минут, при том, что на монтаж пленки ушла уйма времени: ведь надо было совместить великое множество кадров. Можно сказать, Дауни выступал в роли режиссера, а не просто монтажера. В фильме почти не было диалогов, зато действия - хоть отбавляй. Дауни проверил, плотно ли задернуты шторы. В комнату проникал свет из коридора, но столь слабый, что им вполне можно было пренебречь. Дженнифер застыла у двери - прислонилась спиной к косяку, сунув руки в карманы. Дауни предложил ей сесть, но она помотала головой. Все было готово, однако Дауни колебался, поскольку ему отчаянно хотелось предупредить Дженнифер, объяснить, извиниться. Стоит ли? Конечно, фильм не для слабонервных, но, как знать, Дженнифер, быть может, видела и не такое. Дауни щелкнул рычажком на корпусе проектора. Завертелись катушки, на экране замелькали цифры. Он отрегулировал резкость и вышел из гостиной, бесцеремонно оставив Дженнифер в одиночестве. Ей полезно, а то привыкнет рыдать у него на плече - потом хлопот не оберешься.
Зайдя на крошечную кухоньку, Дауни нашел непочатую бутылку «Тичера». На полке поблизости от холодильника стояли чистые стаканы. Он свернул пробку и налил себе «два двойных», чтобы хоть немного скрасить впечатление от тех звуков, которые доносились из гостиной. Дауни слышал истошные вопли Эдварда Форсайта, а мысленным взором видел обнаженное тело, которое изгибается дугой всякий раз, как увеличивают напряжение, грозя разорвать кожаные ремни;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49