Они преуспели в этом деле, зажили счастливо и стали первыми бюргерами городов, которые сами построили.
Вот из такого маловероятного рода и происходил доктор Веббер. Он познакомился с Рейчел, когда она в годы войны добровольно работала в госпитале. Томасу не особенно нравился этот худой материнский друг. Потом, когда дела у Томаса в школе однажды пошли не так хорошо, как следовало бы, он случайно услышал, как мама спрашивает у Веббера совета, что с ним делать.
– Оставь его в покое. Он хороший парень. Ты должна им гордиться, – сказал ей Веббер.
После этого Томасу стало стыдно, что доктор Веббер ему не симпатичен, и он простил ему все, что требовало прощения. Особенно вот это: Рейчел часто приглашала Веббера домой на ужин после тяжелого дня в операционной или в больнице. Иногда поздним вечером он все еще продолжал сидеть с ней, когда Томас уходил спать.
В одну из таких ночей, когда Томасу было двенадцать, он проснулся за полночь и уже не мог заснуть. Спустился на кухню выпить молока. Когда он проходил комнату матери, то заметил, что дверь приоткрыта, а свет на первом этаже, в кухне, уже горит. Томас, полусонный, открыл дверь, ожидая увидеть Рейчел. А вместо нее увидел доктора Веббера. Тот стоял у открытого холодильника, совершенно голый; его худое тело было поразительно волосатым. Он неловко посмотрел на Томаса, а мальчик ничего не сказал, только быстро пошел обратно к себе в спальню. Вскоре он услышал, как доктор снова поднимается по лестнице. Через несколько минут ступеньки вновь заскрипели, и входная дверь открылась и закрылась.
Примерно через неделю Томас услышал, как Веббер его защищает. Таким образом, доктор и получил прощение. Теперь он мог оставаться на ночь без всяких объяснений. Однако Томас никогда не видел, чтобы он целовал или обнимал его мать так, как обычно это делают любовники. Очень часто после совместного ужина доктор возвращался в свой дом в центре Камберлоо, недалеко от больницы. Эти странные отношения продолжались и в старости.
Именно к Вебберу, преданному любовнику матери, Томас обратился за советом. Он был уже готов сказать: «Она хочет, чтобы я нашел одного человека», когда доктор, как это часто случалось, опередил его.
– Значит, она хочет, чтобы ты нашел Роуленда? – сказал он. – Я догадался, что она собирается попросить тебя об этом.
– Вы были с ним знакомы? – спросил Томас, не очень уверенный, что доктор не прочитал его мысли.
– Поверхностно, – сказал Веббер. – Я встречал его время от времени, когда работал у коронера. Мы иногда обращались к нему. Это было очень давно. До того, как я познакомился с твоей матерью.
– Нужно ли мне делать то, что она говорит? – спросил Томас. – Нужно ли мне его искать?
– Не понимаю, почему нет, – ответил доктор. Затем сделал глоток бренди и облизал губы, которые, кажется, бросали вызов старости. – В любом случае, ты же знаешь, какая она, когда что-то решила. – Он сказал это с той любовью, с которой всегда говорил о Рейчел. – Попробуй – просто чтобы сделать ей приятное. Может, безнадежно. Судя по всему, Роуленда всегда тянуло в самые опасные части света. Я не удивлюсь, если он умер много лет назад.
– Хорошо, – сказал Томас. – Посмотрим, что можно сделать. Но я даже не знаю, с чего начать.
– Есть один человек, – сказал доктор. – Если вообще кто-нибудь может найти Роуленда, так это он.
2
Однажды утром, несколько недель спустя, Томасу позвонила женщина с приветливым голосом. Она представилась как секретарь мистера Джеггарда из «Агентства Джеггарда», и сказала, что хотела бы знать, не может ли Томас приехать завтра в их офис в Торонто.
Вот как случилось, что октябрьским днем, когда листья на всех деревьях вдоль шоссе отцветали самыми яркими красками, Томас Вандерлинден ехал в Торонто. Он припарковал машину рядом с офисом Джеггарда на Йорк-стрит, недалеко от отеля «Стратмор». На скромной латунной табличке у входа в изысканное угловое здание были выгравированы слова: «СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО ДЖЕГГАРДА – 4-й ЭТАЖ». Шаги Томаса отзывались эхом на каменной лестнице, которую осеннее солнце освещало через стеклянную крышу, отчего в лестничном колодце было душно.
Он поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка около стеклянной двери. Из динамика рядом тот же самый привлекательный голос, который он слышал по телефону, попросил представиться. Потом дверь автоматически открылась. Секретарша Джеггарда – обладательница голоса – приветствовала его из-за стола. Сухопарая женщина с жидкими волосами и в очках в тонкой оправе. Томас старался не замечать огромный зоб, который выдавался из правой части ее шеи, как третья грудь. В углу приемной мужчина в котелке читал журнал.
Секретарша сказала, что Джеггард тотчас же примет Томаса. Она открыла матовую стеклянную дверь и закрыла ее за ним.
Мужчина за письменным столом, работавший над какими-то документами, отложил их в сторону, встал и протянул руку. Он был высок, крепок на вид, короткие седые волосы и лицо, покрытое шрамами.
Они сели, и Джеггард заговорил. Но, не считая редких прямых взглядов на Томаса, говорил он так, будто обращался к кому-то сидящему на несколько футов левее посетителя.
– Мы добились кое-каких результатов в наших поисках, – сказал он, – больше благодаря везению, нежели чему-либо еще. – Он самодовольно улыбнулся невидимой третьей персоне, потом взглянул на Томаса. – Так часто происходит в нашем деле: когда не ищешь по-настоящему, получаешь самые лучшие результаты.
Один из его агентов в Сан-Франциско, занимавшийся делом о судовой страховке, разговаривал с капитаном грузового судна, который только что вернулся из долгого плавания. У этого агента на стене висел плакат, сделанный с фотографии Роуленда Вандерлиндена, которую дал Томас.
Капитан грузового судна сказал агенту Джеггарда, что это лицо ему чем-то знакомо. Агент задал кое-какие вопросы и сделал выводы.
– Я договорился, чтобы капитан приехал сюда, – сказал Джеггард. – Вы должны сами услышать то, что он может рассказать. – Он нажал на кнопку внутренней связи на столе. – Пригласите его, – сказал он.
Дверь кабинета снова открылась, и секретарь провела в комнату мужчину, которого Томас видел в приемной.
Лет шестидесяти, румяный, одет в темно-синий деловой костюм, который казался тесноватым. Котелок мужчина снял, только медленно входя в кабинет. На его веснушчатом черепе волос почти не было.
– Это капитан Джей Джонсон, – сказал Джеггард, не глядя ни на кого.
Джонсон кивнул Томасу и сел. Он долго усаживался на стуле, подтягивал на коленях брюки, клал одну ногу на другую, потом поменял ногу, уложил котелок на письменный стол Джеггарда. Определенно человек очень методичный.
– А теперь, капитан, – сказал Джеггард, – расскажите нам, что вы знаете о мужчине с плаката.
– Значит, так… – Капитан Джонсон вздохнул, собрался с мыслями, сцепил руки и откашлялся. – Я точно узнал это лицо. Хотя когда я познакомился с ним, он был намного старше. Но я знаю, что это он. Я встретился с ним больше года назад. – Он кивнул. – Да, верно, больше года назад.
Капитана определенно не имело смысла торопить. Медленно и подробно он рассказал Джеггарду и Томасу об этой встрече. Его судно, «Медея», выгрузило сельскохозяйственные машины и запчасти в австралийском Сиднее. На обратном пути в Сан-Франциско они зашли на архипелаг Мотамуа, надеясь взять на борт груз копры.
– Так-так, – сказал Джеггард, пытаясь поторопить его.
– Понимаете, это политика компании, – продолжал Джонсон. – Владельцы будут плохого мнения о капитане, который приводит домой судно с пустым трюмом.
– Да-да, – сказал Джеггард.
Но капитана Джонсона было бесполезно подгонять. Он объяснил, что на Ватуа, главном острове архипелага, они не смогли найти копру. Но сотрудники таможни посоветовали поискать на Ману, в нескольких часах пути на север. Поэтому они подняли якорь и пошли туда. К несчастью, когда «Медея» проходила через узкий проход в рифе вокруг Ману, правый винт задел верхнюю часть коралла, и вал погнулся. Судно пришлось поставить на ремонт. Капитан Джонсон посадил корабль на мель в бухте во время прилива, чтобы механик мог чинить вал.
Пока Джонсон в своей медлительной манере рассказывал об этом происшествии, Джеггард в нетерпении барабанил карандашом по столу. Он больше не мог это выносить.
– К сути дела, пожалуйста, – сказал он, глядя прямо на Томаса, хотя обращался к Джонсону.
Капитан улыбнулся. Казалось, он не обиделся – но и не похоже, чтобы начал торопиться. Он вздохнул и немного подумал.
– К сути? – сказал он. – Ну, я думаю, суть в том, что, пока мы сидели на мели в Ману, я остановился в отеле «Экватор».
Он рассказал, что, хотя место и называется «отелем» – и это единственная гостиница на острове, – на самом деле это несколько хижин вдоль лагуны, крытых пальмовыми листьями. Команде было нечего делать, пока корабль стоял на мели, матросы получили увольнение на берег. Никто не жил в гостинице, все где-то болтались, пили и гуляли с женщинами. Капитан был этому рад: стены в гостинице из бамбука, и было бы прекрасно слышно, что происходит в соседних хижинах. По крайней мере, он отдохнет.
Капитан улыбнулся Томасу:
– В отеле был единственный в Ману ресторан.
Как на островах было принято, блюда в меню отеля состояли в основном из консервированного мяса. И при этом косяки рыбы спокойно плавали в лагуне.
– Я вынужден был приплачивать повару, чтобы уговорить его поймать свежую рыбу мне на обед.
Он сказал это Джеггарду, но тот сразу отвел взгляд, поэтому он повернулся к Томасу:
– Островитяне, у которых есть хоть какие-то деньги, теперь предпочитают в основном консервы с солониной, а не свежую натуральную пищу, которую ели раньше. Миссионеры говорят им, что их пища нецивилизованная..
Джеггард беспокойно ерзал на стуле.
– Прошу вас, капитан, – сказал он настойчиво, – мистер Вандерлинден и я – очень занятые люди.
Капитан терпеливо вздохнул, снял ногу с ноги и снова положил ногу на ногу, аккуратно расправив слишком тесные штанины.
– Через неделю, – сказал он, – механик выпрямил вал и сказал, что мы сможем отчалить на следующий день в прилив. То есть я должен был провести в отеле еще одну ночь. Вот тогда я и встретил мужчину с вашего плаката.
На закате капитан, как обычно, пошел в маленькую хижину с приподнятым полом, которая исполняла роль ресторана. На этот раз там был еще один гость – пожилой белый человек. Они беседовали и пили джин-слинг, пока им готовили рыбу.
Пожилой человек был довольно разговорчив. Он сказал, что живет в Ману уже много лет и спускается с гор только три или четыре раза в год, когда приходит почтовый пароход и привозит вышедшие за это время номера «Пасифик Тайме». Тогда он останавливается в отеле «Экватор» на одну неделю. Раскладывает газеты в хронологическом порядке, читает их с начала до конца. И у него возникает ощущение, что он живет в другом измерении, где время течет не так, как во всем мире. Ему часто хотелось заглянуть вперед и узнать, как же развивался какой-нибудь надвигающийся кризис. Но он ни разу не поддался этому искушению – даже когда новости кричали об угрозе мировой войны.
Почему он сейчас приехал в гостиницу? До него дошли слухи, что в лагуну зашел корабль, и он решил, что это почтовое судно, которое прибыло немного раньше. Он спустился и, конечно, обнаружил, что это «Медея». Но не очень расстроился из-за ошибки. Ему всегда нравилось встречаться с путешественниками. Сам он родился в Канаде и спрашивал, не бывал ли там капитан. Джонсон ответил, что нет, не бывал.
Они поужинали, вышли на веранду и стали любоваться лагуной. Они просидели там несколько часов, выпив две бутылки пальмового вина, отгоняя москитов и летучих мышей и разговаривая о ситуации в мире. Капитан Джонсон не из тех людей, которые суют нос в чужую личную жизнь, поэтому все, что он узнал о незнакомце, – что он живет в горах и изучает обычаи туземных племен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39