Все они должны быть немедленно заменены. Пусть он проконсультируется насчет этого с мистером Бертрамом, который посоветует, как лучше поступить. И я не должен вам больше об этом напоминать. Из-за путаницы с цифрами у нас сегодня было очень тяжелое утро. Итак, мистер Бертрам, прощаюсь с вами до тридцатого. Не забудьте захватить с собой собрание сочинений Расина. Все бумаги оставьте у мисс Булен.
Все было улажено как следует. Так считал он. Но последнее слово было за Кэри.
5
Назавтра была суббота. Я встретился с Кэри в «Волонтере» и проводил ее до самого дома. Стоял один из тех весенних дней, когда деревенские запахи можно почувствовать и на лондонских улицах - запахи деревьев и цветов доходили до Оксфорд-стрит из Гайд-парка, собора Святого Джеймса, Кенсингтон-гардена.
- Ах, - вздохнула она. - Как бы мне хотелось уехать далеко-далеко, туда, где очень тепло, и очень весело, и очень…
Я вынужден был удержать ее, потому что она могла попасть под автобус или такси - иногда удивляюсь, как она вообще остается в живых, когда меня нет рядом.
- Что же, - ответил я, - это мы можем осуществить.
И пока мы ожидали смены огней светофора, я рассказал ей все.
Не знаю, почему, но я ожидал, что она решительно будет возражать против предложения Гома: вероятно, ей очень уж нравилась церковная свадьба с хором, пирогом и всей этой ерундой.
- Как было бы чудесно, - сказал я, - только представь себе: жениться в Монте-Карло, а не на Мейда-Хилл. А потом нас ожидает путешествие на яхте…
Мне не приходилось бывать в тех местах никогда, поэтому подробности были довольно неопределенные. Она возразила:
- И возле Борнмута также есть море. По крайней мере, мне так говорили.
- А итальянское побережье…
- В компании с твоим мистером Друтером.
- Мы же будем жить с ним в разных каютах, - уточнил я. - К тому же я не совсем уверен, что в Борнмуте будут свободные номера в отеле.
- Милый, я очень хочу обвенчаться в церкви Святого Луки.
- Только представь себе мэрию в Монте-Карло, почтенного мэра, облаченного в праздничное одеяние…
- А разве это означает вступить в брак?
- А разве нет?
- Было бы хорошо, если бы в мэрии нельзя было заключать брак. Тогда мы смогли бы обвенчаться в церкви Святого Луки после возвращения домой.
- В таком случае мы с тобой жили там в грехе.
- Мне так хочется пожить в грехе.
- Пожалуйста, - ответил я, - на это я всегда готов. Хоть сегодня в полдень.
- Ах, я имею в виду не Лондон, - возразила она. - Это просто значило бы заниматься любовью. Жить в грехе… - это яркий цветной зонтик против солнца, восемьдесят градусов в тени и виноград… и ужасно смелый купальник. Кстати, мне нужно купить новый купальник.
Я посчитал, что все уладилось, но внезапно ее взгляд остановился на одном из тех остроконечных шпилей, которые вздымались из-за платанов на площади впереди.
- Мы уже разослали приглашения. Что скажет тетя Марион? (Она жила с тетей Марион с того времени, как ее родители погибли на войне.) - А ты скажи ей правду. Уверен, ей больше понравится получать открытки из Италии, чем из Борнмута.
- Нужно принять во внимание и оскорбленные чувства викария.
- Полагаю, он от этого не умрет.
- Никто не поверит, что мы с тобой действительно поженились, - добавила она после небольшого раздумья (в добродетели ей не откажешь). - Нам будет неловко.
Потом ее настроение снова изменилось, и она задумчиво продолжила:
- Ты берешь себе свадебный костюм напрокат. А я себе сшила специальное платье.
- Еще есть время перешить его в вечернее. В конце концов, все равно тебе пришлось бы переделывать его.
Перед нашими глазами предстали невыразительные очертания какой-то церкви: это было уродливое здание, но не более безобразное, чем церковь Святого Луки. Оно было серое и суровое, все обляпанное копотью, со ступеньками цвета глины. Текст на фасаде гласил: «Приходите ко мне все, кто обременен заботами».
Едва ли не то же самое, что «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Только что закончилась церемония венчания, и около входа собралась сумрачная толпа убого одетых девушек с детскими колясками - и дети, и собаки пронзительно визжали и скулили. Здесь же находились и пожилые матроны. Вид у них был такой, словно они собрались тут, чтобы проклясть молодых.
- Давай понаблюдаем, - сказал я, - такое может случиться и с нами.
Из церкви вышла и выстроилась вдоль обеих сторон ступенек вереница девушек в длинных розовато-лиловых платьях и кружевных голландских чепчиках.
Они со страхом бросали взгляды на молодых нянечек с детьми и пожилых матрон, одна из девушек не выдержала и захихикала - трудно было бы упрекать ее за это.
Двое фотографов установили камеры, чтобы снять церемонию выхода молодых на фоне арки, украшенной каменными листочками клевера. И вот наконец появились жертвы, а за ними потянулась толпа родственников.
- Какой ужас! - заметила Кэри. - Просто ужасно. Подумать только, на их месте могли бы оказаться ты и я.
- Ну, пока еще у тебя нет зоба, да и я, слава Богу, не краснею как рак и знаю, куда девать свои руки.
Подружки невесты вытащили пакетики с бумажными лепестками роз и начали забрасывать ими молодых, которые направлялись к автомобилю, украшенному цветными лентами.
- Им еще улыбнулось Счастье, - сказал я. - С рисом сейчас тяжело. Но, надеюсь, тетя Марион, конечно же, сможет договориться с бакалейщиком.
- Не будет она этим заниматься!
- Никому нельзя доверять на свадьбе. Она вызывает в людях непонятную атавистическую жестокость. Посмотри, вот теперь они не позволяют невесте сесть в машину, стараются оскорбить жениха. Видишь?! - спросил я, схватив Кэри за руку.
Маленький мальчик с молчаливого согласия одной из хмурых матрон незаметно подкрался к дверцам автомобиля и, как только жених наклонился, чтобы влезть в машину, коротким взмахом швырнул полную горсть риса в лицо молодому.
- Если у тебя имеется только стакан риса, - заметил я, - то ты вынужден бросать весь рис прямо в глаза врагу.
- Но это ведь ужасно! - воскликнула Кэри.
- Это и есть то, что называется церковным браком.
- У нас все будет иначе! Очень скромно, только самые близкие родственники.
- Но ты забыла о дорогах и оградах. Это христианская традиция. Мальчик этот никакой не родственник ни жениху, ни невесте. Поверь мне, я знаю. Мне приходилось уже венчаться в церкви.
- Ты венчался в церкви?! Но ты никогда не говорил мне об этом, - отметила она. - В таком случае мне больше по душе оформить наш брак в мэрии.
- А вот это у меня в жизни будет впервые. Один раз и навсегда.
- О боже! - сказала Кэри. - Скорей постучи о что-нибудь деревянное.
Вот так и случилось, что Кэри гладила колено бронзовой лошади здесь, в Монте-Карло, умоляя о счастье, и мы сидели одни в огромной гостиной отеля. И я сказал Кэри:
- Не волнуйся. Все будет хорошо. Наконец-то мы остались с тобой одни.
Это было действительно так - если не считать портье, кассира, швейцара, двух лакеев с нашим багажом и пожилой пары, которая сидела на диване, потому что мистер Друтер, как мне сказали, еще не приехал, и нас ожидала чудесная ночь, которую мы проведем с Кэри вдвоем в одном из номеров отеля.
6
Мы обедали на террасе отеля и наблюдали, как люди входили в казино.
- Может быть, - сказала Кэри, - заглянем туда: просто так, ради интереса. В конце концов, мы же с тобой не азартные игроки, правда?
- Куда уж нам, - ответил я, - с нашими пятьюдесятью фунтами.
Мы решили не трогать ее денег, чтобы зимой иметь возможность поехать отдохнуть на недельку в Ле-Туке.
- Ты же бухгалтер, - сказала Кэри. - Ты должен в совершенстве знать все системы игры в рулетку.
- Все системы требуют много денег, - ответил я и внезапно подумал о нашем номере, который мисс Булен уже забронировала для нас: я даже не знаю, сколько он стоит. Наши паспорта были все еще на разные фамилии, и я полагал, что имеет смысл снять два отдельных номера, но гостиная - это уже слишком. Возможно, она нам понадобится после свадьбы.
- Чтобы играть по системе, - сказал я, - нужно иметь миллион франков. К тому же ставки ограничены. Да и банкомет никогда не проигрывает.
- А я слышала, что кому-то удалось сорвать банк.
- Такое случается только в комических куплетах, - ответил я.
- Было бы ужасно, если бы мы действительно были заядлыми игроками, заметила она. - Ты бы все время думал только о деньгах. Ты этого, надеюсь, делать не будешь?
- Нет, - заверил я, и это была правда. В тот вечер меня волновал только один вопрос: проведем ли мы эту ночь вместе. До этого мы еще никогда не спали с ней вместе. Такие уж отношения сложились между нами… Я согласен был ждать еще долгие месяцы, чтобы только провести в счастье остаток своей жизни с нею. Но сегодня вечером я уже не мог терпеть дальше. Я был взволнован, как юноша, - внезапно я понял, что совершенно не представляю, что у нее на уме. Кэри на двадцать лет моложе меня и еще не была замужем все в ее руках. Я даже не знал, как понимать то, что она говорила. Например, когда мы пришли в казино, она отметила: «Мы побудем здесь минут десять, не больше. Я очень устала». Был ли это намек в мою пользу? Или против меня?
Или, возможно, это была обычная констатация факта? Волновал ли ее тот же вопрос, что и меня? А возможно, она уже все решила заранее и для нее этого вопроса уже не существовало? Или, возможно, она считает, что я должен взять инициативу в свои руки?
Я думал, что когда нас приведут в номер, все станет понятным, но она лишь воскликнула с радостью:
- Милый! Как тут роскошно! И какая пустая трата денег!
Мисс Булен уверяла меня: «Это только на одну ночь: Потом вы будете на борту яхты». В номере были большая спальня на двоих и маленькая на одного, а между ними среднего размера гостиная. Все три комнаты имели общий балкон.
Сначала Кэри огорчила меня, потому что сказала:
- Нам нужно было снять два одиночных номера.
Но тут же отметила, противореча себе:
- Но чтобы кровати были двуспальные.
А потом я снова упал духом, когда она сказала, глядя на диван в гостиной:
- А я могу спать и тут.
Словом, я так толком ничего не понял, и мы продолжали обсуждать разные системы игры в рулетку, хоть мне было совсем не до этих проклятых систем.
В казино мы показали свои паспорта, получили билеты и вошли в зал, где делаются небольшие ставки.
- Вот это мне подходит, - сказала Кэри, и она была права.
За столами сидели постоянные посетители со своими таблицами, графиками и карандашами, которыми они помечали каждый номер, на который выпадал выигрыш.
Некоторые из них походили на курильщиков опиума. Я обратил внимание на маленькую смуглую старую леди в соломенной шляпке, украшенной лет сто назад маргаритками. Ее левая рука лежала на краю стола, будто ручка зонтика, а в правой она держала фишку стоимостью в сто франков. Когда игральный шарик перекрутился четыре раза, она поставила свою фишку и проиграла. Затем снова стала ждать своей очереди. Молодой человек наклонился над ее плечом и поставил сотню на последние двенадцать номеров, выиграл и отошел от стола.
- Вот это благоразумный человек, - отметил я.
Когда мы проходили через бар, то увидели его у стойки с бокалом пива и сандвичем в руках.
- Вероятно, празднует свой выигрыш в три сотни франков, - сказал я.
- Не придирайся к нему, взгляни на него внимательнее. По-моему, он ест сегодня впервые.
Мне до смерти хотелось ее, и я внезапно вскипел по-глупому, потому что при других обстоятельствах она никогда бы не взглянула на него дважды. Вероятно, это было предвестием нашей будущей совместной жизни. Я сказал:
- Ты бы не обозвала меня придирой, если бы он не был таким молодым и красивым.
- Милый, - удивленно заметила она, - я только… - И тут она твердо сжала губы. - Ты действительно ведешь себя теперь как мелкий придира, - отметила она. - Пусть меня черти возьмут в ад, если я первая попрошу у тебя прощения.
Она специально остановилась и уставилась на молодого человека, пока тот не поднял свое романтическое голодное лицо и не взглянул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Все было улажено как следует. Так считал он. Но последнее слово было за Кэри.
5
Назавтра была суббота. Я встретился с Кэри в «Волонтере» и проводил ее до самого дома. Стоял один из тех весенних дней, когда деревенские запахи можно почувствовать и на лондонских улицах - запахи деревьев и цветов доходили до Оксфорд-стрит из Гайд-парка, собора Святого Джеймса, Кенсингтон-гардена.
- Ах, - вздохнула она. - Как бы мне хотелось уехать далеко-далеко, туда, где очень тепло, и очень весело, и очень…
Я вынужден был удержать ее, потому что она могла попасть под автобус или такси - иногда удивляюсь, как она вообще остается в живых, когда меня нет рядом.
- Что же, - ответил я, - это мы можем осуществить.
И пока мы ожидали смены огней светофора, я рассказал ей все.
Не знаю, почему, но я ожидал, что она решительно будет возражать против предложения Гома: вероятно, ей очень уж нравилась церковная свадьба с хором, пирогом и всей этой ерундой.
- Как было бы чудесно, - сказал я, - только представь себе: жениться в Монте-Карло, а не на Мейда-Хилл. А потом нас ожидает путешествие на яхте…
Мне не приходилось бывать в тех местах никогда, поэтому подробности были довольно неопределенные. Она возразила:
- И возле Борнмута также есть море. По крайней мере, мне так говорили.
- А итальянское побережье…
- В компании с твоим мистером Друтером.
- Мы же будем жить с ним в разных каютах, - уточнил я. - К тому же я не совсем уверен, что в Борнмуте будут свободные номера в отеле.
- Милый, я очень хочу обвенчаться в церкви Святого Луки.
- Только представь себе мэрию в Монте-Карло, почтенного мэра, облаченного в праздничное одеяние…
- А разве это означает вступить в брак?
- А разве нет?
- Было бы хорошо, если бы в мэрии нельзя было заключать брак. Тогда мы смогли бы обвенчаться в церкви Святого Луки после возвращения домой.
- В таком случае мы с тобой жили там в грехе.
- Мне так хочется пожить в грехе.
- Пожалуйста, - ответил я, - на это я всегда готов. Хоть сегодня в полдень.
- Ах, я имею в виду не Лондон, - возразила она. - Это просто значило бы заниматься любовью. Жить в грехе… - это яркий цветной зонтик против солнца, восемьдесят градусов в тени и виноград… и ужасно смелый купальник. Кстати, мне нужно купить новый купальник.
Я посчитал, что все уладилось, но внезапно ее взгляд остановился на одном из тех остроконечных шпилей, которые вздымались из-за платанов на площади впереди.
- Мы уже разослали приглашения. Что скажет тетя Марион? (Она жила с тетей Марион с того времени, как ее родители погибли на войне.) - А ты скажи ей правду. Уверен, ей больше понравится получать открытки из Италии, чем из Борнмута.
- Нужно принять во внимание и оскорбленные чувства викария.
- Полагаю, он от этого не умрет.
- Никто не поверит, что мы с тобой действительно поженились, - добавила она после небольшого раздумья (в добродетели ей не откажешь). - Нам будет неловко.
Потом ее настроение снова изменилось, и она задумчиво продолжила:
- Ты берешь себе свадебный костюм напрокат. А я себе сшила специальное платье.
- Еще есть время перешить его в вечернее. В конце концов, все равно тебе пришлось бы переделывать его.
Перед нашими глазами предстали невыразительные очертания какой-то церкви: это было уродливое здание, но не более безобразное, чем церковь Святого Луки. Оно было серое и суровое, все обляпанное копотью, со ступеньками цвета глины. Текст на фасаде гласил: «Приходите ко мне все, кто обременен заботами».
Едва ли не то же самое, что «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Только что закончилась церемония венчания, и около входа собралась сумрачная толпа убого одетых девушек с детскими колясками - и дети, и собаки пронзительно визжали и скулили. Здесь же находились и пожилые матроны. Вид у них был такой, словно они собрались тут, чтобы проклясть молодых.
- Давай понаблюдаем, - сказал я, - такое может случиться и с нами.
Из церкви вышла и выстроилась вдоль обеих сторон ступенек вереница девушек в длинных розовато-лиловых платьях и кружевных голландских чепчиках.
Они со страхом бросали взгляды на молодых нянечек с детьми и пожилых матрон, одна из девушек не выдержала и захихикала - трудно было бы упрекать ее за это.
Двое фотографов установили камеры, чтобы снять церемонию выхода молодых на фоне арки, украшенной каменными листочками клевера. И вот наконец появились жертвы, а за ними потянулась толпа родственников.
- Какой ужас! - заметила Кэри. - Просто ужасно. Подумать только, на их месте могли бы оказаться ты и я.
- Ну, пока еще у тебя нет зоба, да и я, слава Богу, не краснею как рак и знаю, куда девать свои руки.
Подружки невесты вытащили пакетики с бумажными лепестками роз и начали забрасывать ими молодых, которые направлялись к автомобилю, украшенному цветными лентами.
- Им еще улыбнулось Счастье, - сказал я. - С рисом сейчас тяжело. Но, надеюсь, тетя Марион, конечно же, сможет договориться с бакалейщиком.
- Не будет она этим заниматься!
- Никому нельзя доверять на свадьбе. Она вызывает в людях непонятную атавистическую жестокость. Посмотри, вот теперь они не позволяют невесте сесть в машину, стараются оскорбить жениха. Видишь?! - спросил я, схватив Кэри за руку.
Маленький мальчик с молчаливого согласия одной из хмурых матрон незаметно подкрался к дверцам автомобиля и, как только жених наклонился, чтобы влезть в машину, коротким взмахом швырнул полную горсть риса в лицо молодому.
- Если у тебя имеется только стакан риса, - заметил я, - то ты вынужден бросать весь рис прямо в глаза врагу.
- Но это ведь ужасно! - воскликнула Кэри.
- Это и есть то, что называется церковным браком.
- У нас все будет иначе! Очень скромно, только самые близкие родственники.
- Но ты забыла о дорогах и оградах. Это христианская традиция. Мальчик этот никакой не родственник ни жениху, ни невесте. Поверь мне, я знаю. Мне приходилось уже венчаться в церкви.
- Ты венчался в церкви?! Но ты никогда не говорил мне об этом, - отметила она. - В таком случае мне больше по душе оформить наш брак в мэрии.
- А вот это у меня в жизни будет впервые. Один раз и навсегда.
- О боже! - сказала Кэри. - Скорей постучи о что-нибудь деревянное.
Вот так и случилось, что Кэри гладила колено бронзовой лошади здесь, в Монте-Карло, умоляя о счастье, и мы сидели одни в огромной гостиной отеля. И я сказал Кэри:
- Не волнуйся. Все будет хорошо. Наконец-то мы остались с тобой одни.
Это было действительно так - если не считать портье, кассира, швейцара, двух лакеев с нашим багажом и пожилой пары, которая сидела на диване, потому что мистер Друтер, как мне сказали, еще не приехал, и нас ожидала чудесная ночь, которую мы проведем с Кэри вдвоем в одном из номеров отеля.
6
Мы обедали на террасе отеля и наблюдали, как люди входили в казино.
- Может быть, - сказала Кэри, - заглянем туда: просто так, ради интереса. В конце концов, мы же с тобой не азартные игроки, правда?
- Куда уж нам, - ответил я, - с нашими пятьюдесятью фунтами.
Мы решили не трогать ее денег, чтобы зимой иметь возможность поехать отдохнуть на недельку в Ле-Туке.
- Ты же бухгалтер, - сказала Кэри. - Ты должен в совершенстве знать все системы игры в рулетку.
- Все системы требуют много денег, - ответил я и внезапно подумал о нашем номере, который мисс Булен уже забронировала для нас: я даже не знаю, сколько он стоит. Наши паспорта были все еще на разные фамилии, и я полагал, что имеет смысл снять два отдельных номера, но гостиная - это уже слишком. Возможно, она нам понадобится после свадьбы.
- Чтобы играть по системе, - сказал я, - нужно иметь миллион франков. К тому же ставки ограничены. Да и банкомет никогда не проигрывает.
- А я слышала, что кому-то удалось сорвать банк.
- Такое случается только в комических куплетах, - ответил я.
- Было бы ужасно, если бы мы действительно были заядлыми игроками, заметила она. - Ты бы все время думал только о деньгах. Ты этого, надеюсь, делать не будешь?
- Нет, - заверил я, и это была правда. В тот вечер меня волновал только один вопрос: проведем ли мы эту ночь вместе. До этого мы еще никогда не спали с ней вместе. Такие уж отношения сложились между нами… Я согласен был ждать еще долгие месяцы, чтобы только провести в счастье остаток своей жизни с нею. Но сегодня вечером я уже не мог терпеть дальше. Я был взволнован, как юноша, - внезапно я понял, что совершенно не представляю, что у нее на уме. Кэри на двадцать лет моложе меня и еще не была замужем все в ее руках. Я даже не знал, как понимать то, что она говорила. Например, когда мы пришли в казино, она отметила: «Мы побудем здесь минут десять, не больше. Я очень устала». Был ли это намек в мою пользу? Или против меня?
Или, возможно, это была обычная констатация факта? Волновал ли ее тот же вопрос, что и меня? А возможно, она уже все решила заранее и для нее этого вопроса уже не существовало? Или, возможно, она считает, что я должен взять инициативу в свои руки?
Я думал, что когда нас приведут в номер, все станет понятным, но она лишь воскликнула с радостью:
- Милый! Как тут роскошно! И какая пустая трата денег!
Мисс Булен уверяла меня: «Это только на одну ночь: Потом вы будете на борту яхты». В номере были большая спальня на двоих и маленькая на одного, а между ними среднего размера гостиная. Все три комнаты имели общий балкон.
Сначала Кэри огорчила меня, потому что сказала:
- Нам нужно было снять два одиночных номера.
Но тут же отметила, противореча себе:
- Но чтобы кровати были двуспальные.
А потом я снова упал духом, когда она сказала, глядя на диван в гостиной:
- А я могу спать и тут.
Словом, я так толком ничего не понял, и мы продолжали обсуждать разные системы игры в рулетку, хоть мне было совсем не до этих проклятых систем.
В казино мы показали свои паспорта, получили билеты и вошли в зал, где делаются небольшие ставки.
- Вот это мне подходит, - сказала Кэри, и она была права.
За столами сидели постоянные посетители со своими таблицами, графиками и карандашами, которыми они помечали каждый номер, на который выпадал выигрыш.
Некоторые из них походили на курильщиков опиума. Я обратил внимание на маленькую смуглую старую леди в соломенной шляпке, украшенной лет сто назад маргаритками. Ее левая рука лежала на краю стола, будто ручка зонтика, а в правой она держала фишку стоимостью в сто франков. Когда игральный шарик перекрутился четыре раза, она поставила свою фишку и проиграла. Затем снова стала ждать своей очереди. Молодой человек наклонился над ее плечом и поставил сотню на последние двенадцать номеров, выиграл и отошел от стола.
- Вот это благоразумный человек, - отметил я.
Когда мы проходили через бар, то увидели его у стойки с бокалом пива и сандвичем в руках.
- Вероятно, празднует свой выигрыш в три сотни франков, - сказал я.
- Не придирайся к нему, взгляни на него внимательнее. По-моему, он ест сегодня впервые.
Мне до смерти хотелось ее, и я внезапно вскипел по-глупому, потому что при других обстоятельствах она никогда бы не взглянула на него дважды. Вероятно, это было предвестием нашей будущей совместной жизни. Я сказал:
- Ты бы не обозвала меня придирой, если бы он не был таким молодым и красивым.
- Милый, - удивленно заметила она, - я только… - И тут она твердо сжала губы. - Ты действительно ведешь себя теперь как мелкий придира, - отметила она. - Пусть меня черти возьмут в ад, если я первая попрошу у тебя прощения.
Она специально остановилась и уставилась на молодого человека, пока тот не поднял свое романтическое голодное лицо и не взглянул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13