— Ну, в точности ответить на этот вопрос трудно. Офицер, занимающий важный пост в национальной гвардии.
— А вас охраняют?
— Насколько я могу судить, в буквальном смысле нет, но, конечно, мною интересуются. Видите ли, я же работаю для американской газеты… а они склонны относиться с подозрением ко всему американскому.
— А как можно использовать такой старый самолетик, как у Капитана?
— Перевозить что-то очень тяжелое он, конечно, не может, но повстанцам и не нужны тяжелые орудия.
— Повстанцам? В Панаме?
— Нет, нет, не в Панаме, но вы же знаете выражение: «Враг моего врага — мой друг». Люди здесь ненавидят Зону. В Никарагуа идет борьба с Сомосой, а в Сальвадоре — с «эскадронами смерти», и им обоим — и Сомосе, и «эскадронам смерти» — помогают Соединенные Штаты.
— А какую роль во всем этом играете вы?
— Я же говорил вам. Я всего лишь финансовый корреспондент. Моя газета не такая уж крупная, но я уверен, мою информацию читают даже в «Уолл-стрит джорнел». Я, конечно, англичанин. Я человек нейтральный, но новости есть новости. Даже новости о небольших поставках. Вы же понимаете, небольшие поставки надо где-то покупать. Янки, конечно, говорят, что все это поступает из России или с Кубы. Они объявляют коммунистом всякого, кто борется против пляшущего под их дудку диктатора. Такое объяснение годится для широкой публики, и, пожалуй, они правы. Лучше ведь не говорить, что их друг Израиль готов продать несколько танков их друзьям-диктаторам, — все равно это ничего не даст. Так что финансы, как видите, финансы — они всюду играют роль. А я финансовый корреспондент, и мне нужна информация.
Мистер Квигли удивил меня. Отбросив все свои увиливания и абстрактные рассуждения, он наконец заговорил поразительно откровенно.
— И вы готовы дать мне работу? — взял я быка за рога.
— Я бы сказал, небольшой аванс, пока я не проконсультируюсь с моим редактором. Как насчет еще одного виски?
Я согласился, так как виски, бесспорно, развязало язык мистеру Квигли. Получив свою порцию, он, однако, не отхлебнул из стакана, а продолжал держать его в руке. И смотреть в него, точно медиум, подстерегающий появление картинки в хрустальном шаре. Наконец — возможно, мистер Квигли все-таки увидел то, чего ждал, — он произнес:
— Я считаю вашего отца — я хочу сказать, мистера Смита, или, как там вы его называете, Капитана, — своим другом, и я надеялся лучше его узнать. Помогая вам, я думал, что как бы косвенно буду помогать ему. Мы же в состоянии помогать друг другу по мелочам. И меня, право, крайне огорчает то, что вы поссорились с ним. — И с неожиданной прямолинейностью добавил: — Ведь он, как и я, тоже гонится за деньгами, и мы вполне могли бы работать вместе. В конечном счете все сводится к финансам. Мои друзья могли бы платить ему гораздо больше, чем повстанцы. А вы видели его самолет?
— Он прокатил меня на нем.
— Никак не могу понять, где он его держит. Может, вы могли бы подсказать?
Я по-прежнему ничего не понимал — не думаю, что только из-за виски.
— Хорошо бы мне кто-то подсказал, где провести сегодня ночь, — заметил я. — Я полагаю, даже в Панаме есть дешевые гостиницы.
— Я бы не советовал останавливаться в Панаме в дешевой гостинице. Но вы можете не волноваться. Сказать по правде, волнует меня мистер Смит. Он способен на опрометчивые поступки. Я бы охотно встретился с вашим отцом — извините, с мистером Смитом — и попытался уладить эту ненужную ссору. Возможно, он от злости куда-нибудь улетел. Если его нет в отеле. Так где, вы говорите, он держит свой самолет?
До сих пор я ему ничего не говорил, а сейчас рассказал, как мог. Внимание его тотчас зацепил план несуществующего города.
— Ах вот как, там — это очень странно. Какое же там может быть укрытие?
— Да что-то вроде сарая. — Спиртное развязало мне язык и высвободило любопытство. — Чего я не понимаю, так не понимаю: ну как вы могли бы работать вместе. Вы мне ничего конкретно не говорили, но, по-моему, вы стоите на противоположных позициях.
— Противоположных позиций не существует, когда речь идет о деньгах. Ваш отец ведь работает не ради какой-то высокой цели. Он работает ради этой вашей приемной матери, а она умерла. И ему уже не надо зарабатывать для нее деньги. И для вас ему тоже не надо зарабатывать. Я могу найти вам дело, которое вполне вас обеспечит. Ему, конечно, нужно немного для себя, и тут я могу помочь ему, если только он меня послушает.
— Каким образом?
— Буду хорошо платить за любую информацию, какую он мне доставит.
Я заметил, что мистер Квигли всегда употреблял слово «информация» и никогда «разведывательные данные». Возможно, он считал слово «информация» более безобидным.
— Не возражаете, — спросил мистер Квигли, — чтобы я прямо с утра пошел и встретился с ним? За это время он уже успеет все обдумать. Ситуация изменилась. Ваша мать — как же ее звали, Лайза? — умерла.
— Можете делать что хотите. Это не поможет. Он никогда не простит мне, что я ему лгал.
— Пожалуй, я сумею преподнести ему вашу ложь в новом свете.
— Он вам не доверяет.
— Мне, возможно, и не доверяет. Но в финансах доверяют банку. И я могу быть для него таким банком.
Мне до смерти надоели эти два слова — «банк» и «финансы». Хотелось спать.
Под конец мистер Квигли оказал мне великую услугу: нашел мне неподалеку более или менее подходящую комнату и заплатил за одну ночь. Уже прощаясь, он попросил меня звать его Фредом.
— Вообще-то, мое имя Сирил, — сказал он, — но все мои настоящие друзья зовут меня Фредом. — Такое было впечатление, точно он оставил свою подпись — настоящую или фальшивую — под неким соглашением, и я невольно подумал, что имя Сирил куда больше подходит ему, чем широко распространенное Фред.
Меня разбудили около десяти и позвали к телефону. Чей-то голос произнес:
— Говорит Фред. — И я долгое время не мог вспомнить, кто такой Фред. — Квигли, — нетерпеливо пояснил голос. — Я — в «Континентале». Пожалуйста, немедленно идите сюда.
— Немедленно не могу. Я не одет.
— В таком случае, пожалуйста, одевайтесь быстрее. — Он говорил так, словно уже был моим работодателем.
Я увидел его в холле — он ждал меня и тотчас отвел в сторонку, подальше от ушей портье.
— Он уехал, — сказал он.
— Уехал — куда?
— Это-то я и хотел бы знать. У портье есть письмо для него. С английской маркой. Это интересно. Попросите дать его вам. Скажите, что идете к мистеру Смиту. И попросите портье дать вам ключ от его номера. Мне они не дадут, но они знают, что вы там жили, а номер все еще числится за ним.
— А зачем мне ключ — или вам?
— Там могут быть следы.
— Чего?
— Того, что он затеял.
— Мне казалось, вы знаете — это как-то связано с оружием.
— Я же газетчик, — Квигли продолжал держаться своего неправдоподобного прикрытия, — мне нужны подробности.
— Если это подробности финансового порядка, — сказал я не без издевки, — они, я полагаю, наверняка заинтересуют «Уолл-стрит джорнел».
Но до Квигли не дошло, что я подтруниваю над ним.
— Да, финансовые дела мистера Смита представляют большой интерес, а также — кто его финансирует. Думаю, это письмо может дать нам ключ к разгадке.
Я не стал препираться и пошел за письмом и ключом. Получить их оказалось делом нетрудным. Портье, по всей вероятности, думал, что я ночевал в номере. Войдя в комнату, которую мы делили с Капитаном, мистер Квигли быстро приступил к осмотру.
— Он не мог уехать далеко, — сказал он. — Явно намерен сегодня вернуться. — И он протянул мне скомканную пижаму, лежавшую на диване.
— Это я тут спал, — сказал я. — Это моя пижама.
— А-а! — Он не огорчился, успев за это время перевернуть подушку на кровати. — В таком случае эта — его. Все равно выходит так на так. Он рассчитывает вернуться.
— Вы этому рады?
— Да, потому что куда легче наблюдать за ним, когда он тут. Я полагаю, он полетел обычным маршрутом. Над Коста-Рикой. Затем пересечет границу и сбросит оружие где-нибудь в районе Эстели, где особенно сильны сандинисты.
— Я что-то не пойму, о какой вы говорите стране.
— Посмотрите-ка в гардеробе, а я проверю ведро для мусора.
Я повиновался. Мне самому было интересно. Никогда еще я так близко не соприкасался с деятельностью Капитана, благодаря которой мы с Лайзой вполне уютно жили столько лет. Чем-то близким к «информации», как любил это называть мистер Квигли, можно считать лишь прочитанную мною строчку в «Телеграф», где говорилось о «мужчине с военной выправкой», спросившем у ювелира, как пройти на Бэкстер-стрит. Бэкстер-стрит, а теперь Эстели — два неведомых мне места, упоминание о которых отделяло друг от друга несколько лет.
— А где это — Эстели? — спросил я.
— Я же говорил вам. Там, где у гвардейцев Сомосы наиболее слабые позиции, а у сандинистов — наиболее сильные.
— О какой стране вы все-таки говорите?
— До чего же вы, видно, невежественный малый. Неужели вы не знаете, что в Никарагуа идет "гражданская война? Ну ладно, помогите мне хотя бы и проверьте гардероб.
— Там нет ничего. Только костюм и несколько рубашек.
— А в карманах?
— Ничего, — солгал я, ибо там было письмо, которое я сунул в один из своих карманов, даже не взглянув на адрес. Я ведь еще не служу у мистера Квигли, сказал я себе. То, что он предоставил мне комнату на одну ночь, даже без скромного завтрака, еще ни к чему не обязывает.
— Он явно планирует вернуться, — сказал мистер Квигли, — но, может, нам еще удастся перехватить его до того, как он улетит. Мне сказали, что он вышел из отеля всего полчаса назад. Не мог он далеко уехать на этом своем старом «рено», да и большой арсенал на нем не увезешь. Разве что несколько гранат. А они едва ли пригодятся против танков, которые США поставляют Сомосе. Так что не презирайте финансовую информацию. Это штука удивительно сложная. Кстати, насчет английской марки на письме. Вы говорите, его жена умерла — так кто же ему пишет? Впрочем, сейчас не это главное. Надо ехать — и быстро. Если мы перехватим его и обнаружим в самолете противотанковые гранаты, я не представляю себе, как полковнику Мартинесу удастся замять без скандала это дело. А скандал будет очень на руку янки — как и моей газете, конечно. Любая газета любит скандал.
— Но куда же вы хотите ехать?
— К его самолету, конечно. Вы ведь знаете, где он держит его.
Душная ночь, проведенная в маленькой гостинице, где не открывалось окно и была такая жесткая подушка, не уменьшила моей злости против Капитана, так что я не стал медлить. Я готов был заработать награду.
Вот теперь «мерседес» мистера Квигли произвел на меня впечатление. Когда он встретил меня в аэропорту, я был до того измотан, что не обратил на машину внимания. Сейчас же я сел рядом с ним и несколько неуверенно стал давать указания — через большой мост, мимо военных бараков Зоны, мимо церквей, полей для гольфа, роскошных вилл, затем снова по настоящей Панаме, пока мы не доехали до карты несуществующего города.
— Тут — помедленнее, — сказал я мистеру Квигли. — Скоро будем сворачивать.
Он покорно слушался меня, но думал о своем. Он сказал:
— Если мы его схватим, скандал разразится такой, что может полететь договор о канале. Сенат будет счастлив.
— Какой договор, о каком канале?
Он пропустил мимо ушей мой невежественный вопрос.
— И конгресс — тоже. — И добавил: — Это письмо с английской маркой. Прочтите-ка мне его, пока мы едем.
— Не думаю, чтоб Капитану понравилось, если я вручу ему вскрытое письмо.
— Я сильно подозреваю, что мы опоздали. Возможно, мы никогда больше его не увидим. Ну да ладно. Поступайте как знаете. Не вскрывайте письма, пока мы не доберемся до его — как это называется? — взлетной полосы. А вернее сказать — улетной. Если его там нет, уже не будет оснований не вскрывать письма. Ведь даже если он вернется, как он узнает, что оно вообще было.
— Оно не может представлять для вас интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23