Постепенно к Андижанцу возвратилась способность контролировать ситуацию.
— Не растягиваться! — донеслось из первой машины.
Между мостом и кладбищем висел запрещающий знак, контора свернула в объезд.
— Петровка, 38… Далеко? — спросил у таксиста Андижанец.
— Порядочно.
Улица была плохо освещена. Впереди показалась площадь. С бульваром. С крытым рынком. Сбоку, по основной трассе, со стороны моста сплошным потоком двигался транспорт.
«Воскресный день!»
Люди возвращались из загорода. С дач. С садовых участков. Было уже поздно.
— Еще медленнее!
— Понял.
Перед перекрестком таксист умышленно замешкался. Машины впереди и с ними неразличимая теперь ментовская «Волга» оторвались, захваченные общей гонкой. Их проблесковые огни мелькали далеко впереди. Такси с продавцом еще не появилось. Вторая волна машин, сзади, только пока приближалась.
— Теперь можно!
За перекрестком шли в общем потоке. Движение было односторонним.
— Еще тише! — Андижанцу показалось, что они снова движутся слишком быстро.
Таксист кивнул на трассу:
— Что-то случилось…
— Справедлив Аллах! — Уби ни на секунду не усомнился в том, что судьба покарала ментов. Заслуженно. Мгновенно. Неумолимо. — Слава Аллаху!
Перед автобусной остановкой впереди открылись выбывшие из гонки автомашины. Транспорт их медленно объезжал. Уби прильнул к стеклу — черной «Волги» среди пострадавших не было.
— Слышишь, водитель! — Андижанец обдумал мысль. — У нас к тебе дело! Мы отблагодарим! А это — задаток! — он держал в руке деньги. — Ты отличный малый! Сейчас ты свернешь! Отвезешь нас к ближайшему метро… — Андижанец положил купюры между сиденьями. — Договорились?
— Ты все тут лучше знаешь!
По тротуару шли люди. Светофор на углу показал желтый.
— Давай!
— Могут прав лишить! — Таксист трусил.
— Скажешь: «Мне угрожали!» Ну!
Таксист на мгновение задумался. Впереди был переулок.
— А-а… Где наша не пропадала!
Мальчишка-таксист с ходу вильнул в крайний ряд. Послышалась ругань. Визг тормозов. Но это уже было позади. Переулок оказался длинный, сломанный, как колесо самоварной трубы. Андижанец взглянул в заднее стекло — за ними никто не увязался.
Проскочили еще несколько улиц. Все был тихо.
«Ушли! Без платков, без денег!..»
С утра следовало начинать все сначала. Андижанец обернулся к Уби:
— Как насчет другого поставщика?.. Телефон его жив?
— Директора ресторана? Он у меня там, гостинице… — Амбал выматерился; его все еще не отпускало. — Сволочи! Если б пистолет был…
— «Если бы пистолет», если бы еще Фарук был с нами…
— Когда он приезжает, Голубоглазый?
— Завтра с утра. С новосибирским…
Таксист уже притормаживал, осторожно переходя в крайний ряд. Впереди показалось невыразительное здание метро. Круглое, с надземным вестибюлем. Чуть сбоку качался ярко освещенный трамвайный вагон.
— Приехали…
— Думаешь, они будут нас искать? — спросил Уби.
— Не знаю… — Андижанец уже открывал дверцу.
Заместитель министра внутренних дел генерал Жернаков поправился, убрал рюмку в стол. Вслед за бутылкой «Армянского». В голове прояснилось. Заел ломтиком лимона с песком и молотым кофе поверх — «николашкой». Любимой, по свидетельству многих, закусью Генерального штаба. Потом отпер дверь, подошел к окну. Из кабинета открывался вид на изогнутые спины крыш. «Мир чердаков, черных смотровых окошек…»
Все руководство министерства давно уже переехало в новое здание — на Житной, рядом с французским посольством, только Жернаков да еще несколько генералов остались на Огарева.
В кабинете стояла ставшая обычной за последние эти недели тишина. После той коллегии Жернакова не беспокоили. Вопрос о его отставке был предрешен. Ждали, пока пройдет шум. Чтоб все — втихую. Как в омут. Камнем.
Жернаков решил еще принять. Но помощник в приемной — словно почувствовал — вырос в дверях:
— Чайку, Борис Иванович?
— Можно!
— Уже готов!
Помощник — красавец подполковник в свои тридцать с небольшим — поставил на столик в углу заварной чайник. Сухарики.
«Тревожится…»
С помощником было ясно.
«Если замминистра попрут, как к тому и идет, на нем тоже, считай, ставь крест! Никто не возьмет! — Жернаков не раз думал об этом. — И верно! Зачем? Что умеет? Закончил блатную Омскую школу — единственное учебное заведение, готовящее офицеров прямо из десятиклассников. Все детки начальства ее прошли. На земле и дня не работал. Сразу в министерство… Теперь подполковник. Чай заваривает. Трахается. Еще в сауну ходит. В „дипломате“ завсегда веничек, эвкалипт…»
— Пожалуйста, Борис Иванович! С травками!
— Отлично… Теперь набери-ка мне Московское транспортное…
— Есть!
На проводе уже был начальник московского управления генерал Скубилин:
— Слушаю вас, Борис Иванович…
«Этот поймет… — у Жернакова стало теплее на душе. — Если за мной дверь в министерстве закроется, этого тоже сразу съедят! Самое позднее — на другой день…»
— Как обстановка?
— Докладываю… — Скубилин вооружился цифрами. Словно и не знал о нынешнем подвешенном положении заместителя министра — куратора и своем собственном. — Сведения по первой позиции… Теперь вторая… Третья…
Жернаков слушал вполуха. Цифры пролетали, не задевая. Как вагоны длиннющего, шедшего с ходу состава.
— Как в дальнем следовании?
— Пассажиропоток возрос! И с ним преступность. Спекулянты и картежники — все в Москву!..
— Принимай меры, Василий! Систему фильтров…
— К каждому вагону милиционера не поставишь, Борис Иванович!
— Надо! Не тебе объяснять. И именно теперь! Нам никак сейчас с тобой нельзя опускать руки! Сожрут!
— Понял…
Жернаков положил трубку, снова подошел к окну. Верхние этажи зданий, голые крыши. Загадочный, вычлененный из городской жизни шипу, особый мир. Колесо жизни не стояло на месте. В преддверии очередного, Двадцать седьмого съезда КПСС в столицу подбиралась свежая команда. Сейчас ей освобождали места, резервировали жилую площадь, готовили должности. Самолетами, поездами правили в Москву новые Большие Боссы…
Жернаков не услышал звонка. Телефонный аппарат с тяжелым металлическим гербом посредине давно уже пребывал без надобности. Жернаков успел забыть, когда в последний раз им пользовался.
— Борис Иванович! Вас!..
На пороге появился помощник. Замминистра взглянул недоумевающе. В первую секунду до него даже не дошло, о чем тот говорит, показывая на «вертушку».
— Кремлевка, товарищ генерал! Большие люди… — Он чуть не сказал «Боссы».
Звонили из Отдела административных органов ЦК. С самого верха.
— Борис Иванович… К вам подъедут два наших товарища. У них проблема… — В голосе чувствовалась нотка одолжения. Речь шла, безусловно, о личном. — Надеюсь, поможете…
— Конечно… — Жернаков заторопился. — Все, что в моих силах…
Произошло чудо. Сам обратился не к министру — вчерашнему председателю Комитета государственной безопасности, а к его опальному заму — кандидату на «выкинштейн», единственному, однако, в руководстве министерства практику-разыскнику и нормальному юристу — не заочнику и не вечернику.
— Никуда не уезжаете, Борис Иванович?
— Нет-нет!
— Они сейчас будут…
Помощник уже бежал вниз, в вестибюль. Встречать. Жернаков не представлял, какого рода помощь требуется, на всякий случай связался с Московским транспортным управлением — со Скубилиным.
— Жди моего звонка, Василий! Никуда не уходи!
— Слушаюсь, Борис Иванович!
— Придержи своих разыскников… Чем черт не шутит! Могут понадобиться…
Долго пребывать в неведении ему не пришлось. Через несколько минут помощник уже вводил Высоких Гостей. Вновь назначенные завотделом ЦК и прокурор Генеральной прокуратуры. Оба — сибиряки. Бывший Первый областной и его шурин.
Разговаривали при закрытых дверях. Недолго. Быстро уехали. Не хотели, чтобы их здесь видели. После их отъезда Жернаков сразу же самолично позвонил генералу Скубилину.
— Через пятнадцать минут будь в метро на «Октябрьской». Внизу, на платформе.
Он ничего не объяснил.
— Борис Иванович! — взмолился Скубилин. — Скажите только: что это? Во зло нам? Или…
— Новость-то?
— Да. Или во благо?
— Как обернется… Не знаю. Не телефонный это разговор…
Замминистра оставил машину у тротуара, почти бегом пробежал в метро. Уже в вестибюле обернулся, провел глазами по эскалатору:
«Не хватало еще, чтобы навязали „хвоста“ из министерства!..»
Ничего подозрительного позади он не обнаружил.
В центре зала бродило несколько пар. Пассажиров на станции было немного. В туннеле, в направлении «Третьяковской», грохотал только что отошедший состав. Генерал Скубилин, начальник Московской транспортной, гренадерского вида, корпусной, в штатском, уже ждал внизу. Он еще издали увидел замминистра, оглядел оценивающе: «Сдает старик… Типичный пенсионер из бывших…»
Замминистра с ходу направился к нему.
— Есть дело, Василий! — Он потянул Скубилина к ближайшей колонне, словно бы тот, как раньше, много лет назад, все еще ходил у него в помощниках. — Нам предоставили шанс…
Он вдруг замолчал: похожие на девиц два паренька — у каждого по серьге в ухе, длинноволосые, пластичные — облюбовали место по соседству.
— Давай вон туда…
Он перетащил Скубилина на противоположную сторону.
— Ну и время! Кругом педики.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось, Вася. Звонил этот! Сам!
— Узкий?
Речь шла о самой верхотуре Отдела административных органов. Узкий был вершиной. Чем-то вроде Анапурны в системе Гималаев.
— Есть Бог на свете! — Жернаков как-то сразу преобразился, его было трудно узнать. — У них большое ЧП!
Он огляделся: никого рядом не было. Длинноволосые находились вне зоны слышимости, разговаривали между собой.
— Дай ухо! Осторожность никому не навредила…
Скубилин пригнул тяжелую — вдвое против стандарта, с крупным лбом голову.
— Партийные билеты увели!
— У самого?!
— У вновь назначенной номенклатуры. Сегодня ночью!
— А мы-то тут с какого бока? — Скубилин не понял.
— В поезде! В вагоне «СВ». По ярославскому ходу…
— Там только к с и в ы?
— Остальное — мелочь. Бумажники, авторучки. Денег немного.
Замминистра бросил взгляд вдоль платформы. Волосатая компания у колонны распрощалась, парни слиняли. Сверху спускалась группа африканцев — черные девушки с грядками в прическах, в пестрых кофточках.
— Если вернем документы, можно тем решением коллегии подтереть себе задницу! Чувствуешь?
Скубилин понял это получасом раньше, как только Жернаков позвонил. Теперь его интересовала практическая сторона.
— Подозреваемый задержан?
— Нет. Сразу после кражи он выскочил из поезда… Там, на путях, стоял скорый. Ему дали отправление раньше.
— Понял.
— Преступник мог этим воспользоваться. Тогда он прибыл в Москву сегодня рано утром. Раньше, чем потерпевшие…
— Билет с ним?
— У проводницы. Он едет в Бухару. Через Москву. Но главное, приметы. Я думаю, он должен всплыть. Молодой, высокий. В костюме-тройке, в белой сорочке с галстуком…
Скубилин слушал скептически. Главное Жернаков отнес на конец:
— Азиат, а глаза — голубые!
Вокзал встречал ранних пассажиров первой суетой столичных платформ, непрекращающимися объявлениями по радио, пустыми бегущими по фасаду строчками. Вроде этой: «…СССР — самая транспортная в мире держава…»
Фарук быстро прошел длинный, почти полуторакилометровый перрон. Ближайшие телефонные аппараты висели вдоль наземного вестибюля метро, на площади.
«Срочно вызвать Уби и Андижанца!..»
Он не чувствовал себя в безопасности.
Внешность была слишком приметна: высокий, мускулистый азиат в классической тройке с галстуком. «Главное — глаза…» Неожиданные на скуластом лице голубые глаза — живое свидетельство смешения рас.
Фарук набрал номер, привычно наблюдая за окружающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Не растягиваться! — донеслось из первой машины.
Между мостом и кладбищем висел запрещающий знак, контора свернула в объезд.
— Петровка, 38… Далеко? — спросил у таксиста Андижанец.
— Порядочно.
Улица была плохо освещена. Впереди показалась площадь. С бульваром. С крытым рынком. Сбоку, по основной трассе, со стороны моста сплошным потоком двигался транспорт.
«Воскресный день!»
Люди возвращались из загорода. С дач. С садовых участков. Было уже поздно.
— Еще медленнее!
— Понял.
Перед перекрестком таксист умышленно замешкался. Машины впереди и с ними неразличимая теперь ментовская «Волга» оторвались, захваченные общей гонкой. Их проблесковые огни мелькали далеко впереди. Такси с продавцом еще не появилось. Вторая волна машин, сзади, только пока приближалась.
— Теперь можно!
За перекрестком шли в общем потоке. Движение было односторонним.
— Еще тише! — Андижанцу показалось, что они снова движутся слишком быстро.
Таксист кивнул на трассу:
— Что-то случилось…
— Справедлив Аллах! — Уби ни на секунду не усомнился в том, что судьба покарала ментов. Заслуженно. Мгновенно. Неумолимо. — Слава Аллаху!
Перед автобусной остановкой впереди открылись выбывшие из гонки автомашины. Транспорт их медленно объезжал. Уби прильнул к стеклу — черной «Волги» среди пострадавших не было.
— Слышишь, водитель! — Андижанец обдумал мысль. — У нас к тебе дело! Мы отблагодарим! А это — задаток! — он держал в руке деньги. — Ты отличный малый! Сейчас ты свернешь! Отвезешь нас к ближайшему метро… — Андижанец положил купюры между сиденьями. — Договорились?
— Ты все тут лучше знаешь!
По тротуару шли люди. Светофор на углу показал желтый.
— Давай!
— Могут прав лишить! — Таксист трусил.
— Скажешь: «Мне угрожали!» Ну!
Таксист на мгновение задумался. Впереди был переулок.
— А-а… Где наша не пропадала!
Мальчишка-таксист с ходу вильнул в крайний ряд. Послышалась ругань. Визг тормозов. Но это уже было позади. Переулок оказался длинный, сломанный, как колесо самоварной трубы. Андижанец взглянул в заднее стекло — за ними никто не увязался.
Проскочили еще несколько улиц. Все был тихо.
«Ушли! Без платков, без денег!..»
С утра следовало начинать все сначала. Андижанец обернулся к Уби:
— Как насчет другого поставщика?.. Телефон его жив?
— Директора ресторана? Он у меня там, гостинице… — Амбал выматерился; его все еще не отпускало. — Сволочи! Если б пистолет был…
— «Если бы пистолет», если бы еще Фарук был с нами…
— Когда он приезжает, Голубоглазый?
— Завтра с утра. С новосибирским…
Таксист уже притормаживал, осторожно переходя в крайний ряд. Впереди показалось невыразительное здание метро. Круглое, с надземным вестибюлем. Чуть сбоку качался ярко освещенный трамвайный вагон.
— Приехали…
— Думаешь, они будут нас искать? — спросил Уби.
— Не знаю… — Андижанец уже открывал дверцу.
Заместитель министра внутренних дел генерал Жернаков поправился, убрал рюмку в стол. Вслед за бутылкой «Армянского». В голове прояснилось. Заел ломтиком лимона с песком и молотым кофе поверх — «николашкой». Любимой, по свидетельству многих, закусью Генерального штаба. Потом отпер дверь, подошел к окну. Из кабинета открывался вид на изогнутые спины крыш. «Мир чердаков, черных смотровых окошек…»
Все руководство министерства давно уже переехало в новое здание — на Житной, рядом с французским посольством, только Жернаков да еще несколько генералов остались на Огарева.
В кабинете стояла ставшая обычной за последние эти недели тишина. После той коллегии Жернакова не беспокоили. Вопрос о его отставке был предрешен. Ждали, пока пройдет шум. Чтоб все — втихую. Как в омут. Камнем.
Жернаков решил еще принять. Но помощник в приемной — словно почувствовал — вырос в дверях:
— Чайку, Борис Иванович?
— Можно!
— Уже готов!
Помощник — красавец подполковник в свои тридцать с небольшим — поставил на столик в углу заварной чайник. Сухарики.
«Тревожится…»
С помощником было ясно.
«Если замминистра попрут, как к тому и идет, на нем тоже, считай, ставь крест! Никто не возьмет! — Жернаков не раз думал об этом. — И верно! Зачем? Что умеет? Закончил блатную Омскую школу — единственное учебное заведение, готовящее офицеров прямо из десятиклассников. Все детки начальства ее прошли. На земле и дня не работал. Сразу в министерство… Теперь подполковник. Чай заваривает. Трахается. Еще в сауну ходит. В „дипломате“ завсегда веничек, эвкалипт…»
— Пожалуйста, Борис Иванович! С травками!
— Отлично… Теперь набери-ка мне Московское транспортное…
— Есть!
На проводе уже был начальник московского управления генерал Скубилин:
— Слушаю вас, Борис Иванович…
«Этот поймет… — у Жернакова стало теплее на душе. — Если за мной дверь в министерстве закроется, этого тоже сразу съедят! Самое позднее — на другой день…»
— Как обстановка?
— Докладываю… — Скубилин вооружился цифрами. Словно и не знал о нынешнем подвешенном положении заместителя министра — куратора и своем собственном. — Сведения по первой позиции… Теперь вторая… Третья…
Жернаков слушал вполуха. Цифры пролетали, не задевая. Как вагоны длиннющего, шедшего с ходу состава.
— Как в дальнем следовании?
— Пассажиропоток возрос! И с ним преступность. Спекулянты и картежники — все в Москву!..
— Принимай меры, Василий! Систему фильтров…
— К каждому вагону милиционера не поставишь, Борис Иванович!
— Надо! Не тебе объяснять. И именно теперь! Нам никак сейчас с тобой нельзя опускать руки! Сожрут!
— Понял…
Жернаков положил трубку, снова подошел к окну. Верхние этажи зданий, голые крыши. Загадочный, вычлененный из городской жизни шипу, особый мир. Колесо жизни не стояло на месте. В преддверии очередного, Двадцать седьмого съезда КПСС в столицу подбиралась свежая команда. Сейчас ей освобождали места, резервировали жилую площадь, готовили должности. Самолетами, поездами правили в Москву новые Большие Боссы…
Жернаков не услышал звонка. Телефонный аппарат с тяжелым металлическим гербом посредине давно уже пребывал без надобности. Жернаков успел забыть, когда в последний раз им пользовался.
— Борис Иванович! Вас!..
На пороге появился помощник. Замминистра взглянул недоумевающе. В первую секунду до него даже не дошло, о чем тот говорит, показывая на «вертушку».
— Кремлевка, товарищ генерал! Большие люди… — Он чуть не сказал «Боссы».
Звонили из Отдела административных органов ЦК. С самого верха.
— Борис Иванович… К вам подъедут два наших товарища. У них проблема… — В голосе чувствовалась нотка одолжения. Речь шла, безусловно, о личном. — Надеюсь, поможете…
— Конечно… — Жернаков заторопился. — Все, что в моих силах…
Произошло чудо. Сам обратился не к министру — вчерашнему председателю Комитета государственной безопасности, а к его опальному заму — кандидату на «выкинштейн», единственному, однако, в руководстве министерства практику-разыскнику и нормальному юристу — не заочнику и не вечернику.
— Никуда не уезжаете, Борис Иванович?
— Нет-нет!
— Они сейчас будут…
Помощник уже бежал вниз, в вестибюль. Встречать. Жернаков не представлял, какого рода помощь требуется, на всякий случай связался с Московским транспортным управлением — со Скубилиным.
— Жди моего звонка, Василий! Никуда не уходи!
— Слушаюсь, Борис Иванович!
— Придержи своих разыскников… Чем черт не шутит! Могут понадобиться…
Долго пребывать в неведении ему не пришлось. Через несколько минут помощник уже вводил Высоких Гостей. Вновь назначенные завотделом ЦК и прокурор Генеральной прокуратуры. Оба — сибиряки. Бывший Первый областной и его шурин.
Разговаривали при закрытых дверях. Недолго. Быстро уехали. Не хотели, чтобы их здесь видели. После их отъезда Жернаков сразу же самолично позвонил генералу Скубилину.
— Через пятнадцать минут будь в метро на «Октябрьской». Внизу, на платформе.
Он ничего не объяснил.
— Борис Иванович! — взмолился Скубилин. — Скажите только: что это? Во зло нам? Или…
— Новость-то?
— Да. Или во благо?
— Как обернется… Не знаю. Не телефонный это разговор…
Замминистра оставил машину у тротуара, почти бегом пробежал в метро. Уже в вестибюле обернулся, провел глазами по эскалатору:
«Не хватало еще, чтобы навязали „хвоста“ из министерства!..»
Ничего подозрительного позади он не обнаружил.
В центре зала бродило несколько пар. Пассажиров на станции было немного. В туннеле, в направлении «Третьяковской», грохотал только что отошедший состав. Генерал Скубилин, начальник Московской транспортной, гренадерского вида, корпусной, в штатском, уже ждал внизу. Он еще издали увидел замминистра, оглядел оценивающе: «Сдает старик… Типичный пенсионер из бывших…»
Замминистра с ходу направился к нему.
— Есть дело, Василий! — Он потянул Скубилина к ближайшей колонне, словно бы тот, как раньше, много лет назад, все еще ходил у него в помощниках. — Нам предоставили шанс…
Он вдруг замолчал: похожие на девиц два паренька — у каждого по серьге в ухе, длинноволосые, пластичные — облюбовали место по соседству.
— Давай вон туда…
Он перетащил Скубилина на противоположную сторону.
— Ну и время! Кругом педики.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось, Вася. Звонил этот! Сам!
— Узкий?
Речь шла о самой верхотуре Отдела административных органов. Узкий был вершиной. Чем-то вроде Анапурны в системе Гималаев.
— Есть Бог на свете! — Жернаков как-то сразу преобразился, его было трудно узнать. — У них большое ЧП!
Он огляделся: никого рядом не было. Длинноволосые находились вне зоны слышимости, разговаривали между собой.
— Дай ухо! Осторожность никому не навредила…
Скубилин пригнул тяжелую — вдвое против стандарта, с крупным лбом голову.
— Партийные билеты увели!
— У самого?!
— У вновь назначенной номенклатуры. Сегодня ночью!
— А мы-то тут с какого бока? — Скубилин не понял.
— В поезде! В вагоне «СВ». По ярославскому ходу…
— Там только к с и в ы?
— Остальное — мелочь. Бумажники, авторучки. Денег немного.
Замминистра бросил взгляд вдоль платформы. Волосатая компания у колонны распрощалась, парни слиняли. Сверху спускалась группа африканцев — черные девушки с грядками в прическах, в пестрых кофточках.
— Если вернем документы, можно тем решением коллегии подтереть себе задницу! Чувствуешь?
Скубилин понял это получасом раньше, как только Жернаков позвонил. Теперь его интересовала практическая сторона.
— Подозреваемый задержан?
— Нет. Сразу после кражи он выскочил из поезда… Там, на путях, стоял скорый. Ему дали отправление раньше.
— Понял.
— Преступник мог этим воспользоваться. Тогда он прибыл в Москву сегодня рано утром. Раньше, чем потерпевшие…
— Билет с ним?
— У проводницы. Он едет в Бухару. Через Москву. Но главное, приметы. Я думаю, он должен всплыть. Молодой, высокий. В костюме-тройке, в белой сорочке с галстуком…
Скубилин слушал скептически. Главное Жернаков отнес на конец:
— Азиат, а глаза — голубые!
Вокзал встречал ранних пассажиров первой суетой столичных платформ, непрекращающимися объявлениями по радио, пустыми бегущими по фасаду строчками. Вроде этой: «…СССР — самая транспортная в мире держава…»
Фарук быстро прошел длинный, почти полуторакилометровый перрон. Ближайшие телефонные аппараты висели вдоль наземного вестибюля метро, на площади.
«Срочно вызвать Уби и Андижанца!..»
Он не чувствовал себя в безопасности.
Внешность была слишком приметна: высокий, мускулистый азиат в классической тройке с галстуком. «Главное — глаза…» Неожиданные на скуластом лице голубые глаза — живое свидетельство смешения рас.
Фарук набрал номер, привычно наблюдая за окружающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28