Она уже давно начала понимать, что Тадахиро ускользает из-под ее влияния, и переживала по этому поводу.
Тысяча девятьсот шестидесятый год был своего рода переломным: кино, достигнув наивысшей точки расцвета и популярности, стало быстро сдавать свои позиции новому королю массовой культуры – телевидению. В Америке этот процесс почти уже завершился, а в Японии с поразительной быстротой росло количество телевизоров, началось распространение цветного телевидения.
Проницательная Тиёко не могла не видеть приметы приближающегося заката кино, к тому же, как и Тадахиро, она стала испытывать беспокойство в связи с возрастом, поэтому не было ничего странного в том, что она хотела закрепить свои отношения с Тадахиро. Но, будучи умной женщиной, она никак не показывала свои переживания и с видимым интересом принимала участие в беседе.
Трудно сказать, верил ли Хидэмото Матоба в ее искренность, но отвечал он с большим энтузиазмом:
– Расцвет этой цивилизации, Отори-сан, приходится на второе-третье тысячелетия до нашей эры. Ценность цивилизации в бассейне реки Инд для нас заключается в том, что, в отличие от древнеегипетской культуры, процветавшей в бассейне реки Нил, и древней цивилизации Месопотамии, которая находилась между реками Тигр и Евфрат, цивилизация реки Инд была создана не в результате тщеславных замыслов диктаторов и верховных правителей, а самим народом, его собственными руками.
Эти слова не очень понравились Тадахиро Асука, так как процветание империи «Камито» было делом только его собственных рук.
– Поэтому в этой цивилизации не было пирамид, подобных египетским, и огромных памятников, которые можно встретить в Месопотамии. Город построен для простых жителей, и, вероятно, здесь мы видим самую древнюю в мире городскую планировку.
– Поразительно, такой город был построен четыре тысячи лет тому назад! Но в нем, наверное, не было канализации?
Интерес Тиёко к фотографии не был попыткой подстроиться под общую атмосферу или польстить увлечению Тадахиро, а являлся следствием врожденного любопытства, которое она была не способна скрыть, когда видела перед собой нечто необычное. Ее интерес польстил Хидэмото Матоба.
– Не было. Но посмотрите, во многих местах имеются специальные люки. Что представляют из себя древние города Египта и Месопотамии? Это руины огромных дворцов, величественные захоронения… А здесь, видите, все приспособлено для простых людей. Огромные кирпичные дома были оборудованы даже мусоропроводами, они напоминают современные многоэтажки. Вот остатки больших общественных бань…
Тиёко посмотрела на фотографию большого бассейна правильной формы и воскликнула:
– Действительно великолепно! – В ее глазах светилось неподдельное любопытство. – А почему этой красоте грозит полное уничтожение?
Тут в Хидэмото Матоба проснулся лектор, и он продолжил, будто перед ним была полная аудитория:
– Индскую цивилизацию можно назвать кирпичной цивилизацией. Все постройки – из необожженного кирпича. А в этом районе почва содержит в себе большое количество соли, в некоторых местах поверхность земли сплошь покрыта слоем соли. Это напоминает покрытые инеем окрестности Токио ранним утром. Днем, когда светит яркое солнце, даже глаза слепит! Эта соль и есть главный враг. Она растворяется в близких к поверхности земли водах, и в результате химической реакции происходит эрозия кирпичных сооружений. Поэтому, если оставить все как есть, существует опасность, что раскопанные после четырех тысяч лет пребывания под землей руины города просто исчезнут, рассыплются в прах. При этом пакистанское правительство своими собственными силами не сможет их спасти, и ответственность за это должны нести мы, археологи всего мира. Для этого необходимо развернуть широкую международную кампанию.
– Территория Пакистана в прошлом относилась к Индии?
– Да. Это молодое государство, которое после Второй мировой войны отделилось от Индии и получило независимость. Пакистан делится на Восточный и Западный; этот древнейший город находится в Западном Пакистане.
– Сэнсей ведь недавно побывал там? – вмешался в разговор Тадахиро.
– Я действительно ездил туда, но как простой путешественник, турист, и все время, пока был там, переживал, что эти ценнейшие исторические памятники могут исчезнуть с лица земли. Стоило мне взять в руки кусок кирпича, как он тут же рассыпался в пыль. Я исходил пешком огромную территорию и пришел к выводу, что там еще непочатый край работы для археологов. На месте это тоже понимают, но так как нет средств, то новые раскопки не начинают, и все возможности используются для сохранения уже найденных памятников.
– В Индии, должно быть, очень жарко?
– Ничего подобного. Я был там в феврале, который считается лучшим временем года и соответствует по температуре, пожалуй, маю месяцу в Японии.
– Ну как? Отори-кун, может, попробуем съездить? – с улыбкой спросил Тадахиро.
– Я готова поехать, если вы меня возьмете.
– Сейчас и для женщины это нетрудная поездка. Экспедиция, раскопки – все это только кажется большим приключением. Приключения остались в прошлом, только наука неизменна. Правда, исчезает и романтика путешествия. Если отправляться сейчас, то самолетом до Карачи, а оттуда к северу около трехсот километров. В окрестностях Мохенджо-Даро даже построили аэропорт для туристских самолетов, так что, если захотите поехать, это теперь совсем нетрудно.
– А что означает «Мохенджо-Даро»? Наверное, эти слова имеют какой-то смысл?
– Они означают «холм мертвых». Если мы туда доберемся, вы поймете почему. Это безмолвный, мрачный красновато-коричневый мир. Эрозия распространяется, и тебя охватывает чувство, что мир мертвых расширяет свои владения.
Если бы в этот момент не вошел Кадзухико, то разглагольствования Хидэмото Матоба продолжались бы, наверное, еще довольно долго. Свой рюкзак и ледоруб Кадзухико где-то оставил, но одежду не сменил: он был в коротких штанах и белой рубашке с открытым воротом.
Тадахиро радостно улыбнулся, увидев Кадзухико.
– А, Кадзухико, спасибо, что выполнил мою просьбу. Мне Акияма рассказал. Мися не преувеличивала?
– Нет, но сейчас уже все в порядке. Вода почти вся ушла. Отори-сан, давно вас не видел!
– О, простите меня. – Тиёко встала навстречу Кадзухико. – Вы навестили Мися? Я совсем забросила ее.
– Ничего страшного, меня попросил дядя. Теперь уже все в порядке, можете быть спокойны.
– Бабушки не было дома?
– Еще нет, и я, наверное, поступил неправильно.
– А что такое? – вмешался Тадахиро.
– Бабушка Мися в половине второго должна была прибыть на поезде на станцию Наганохара. Как раз в это время я и пришел на виллу в Сакура-но-дзава. Я сосчитал: чтобы добраться до виллы, потребуется около двух часов, поэтому я был там только до половины четвертого. Бабушка так и не появилась.
– Может, поезд задержали?
– Сейчас Ясуко-сама уже дома. Еще бы немножко, и я бы ее дождался. Однако Мися-тян беспокоилась, что отнимает у меня время, убеждала, что все уже хорошо, и в половине четвертого я ушел. Потом я побродил вокруг, чтобы посмотреть, какой ущерб нанес тайфун, и решил зайти проведать сестру Сакураи. В это время приехал Тэцуо и рассказал, что вместе с ним со станции приехала и Ясуко-сама.
– А, значит, Тэцуо все-таки приехал.
– Да. Чтобы участвовать в завтрашнем турнире по гольфу, он приехал на день позже и очень извинялся перед женой. – Кадзухико рассмеялся. – Похоже, она держит его в ежовых рукавицах.
От его беспечного, улыбающегося лица веяло молодостью и свежестью. Говорят, что после войны молодые люди стали женственными, но Тиёко каждый раз, когда встречалась с Кадзухико, отмечала про себя, что по нему этого не скажешь. Довольно высокий, с хорошо развитой мускулатурой, пластичный, что, вероятно, являлось следствием его увлечения спортом, – в нем чувствовалась сила.
– Мися почему-то позвонила мне сегодня утром и пожаловалась, что было повалено много деревьев. – Тадахиро произнес это намеренно безразличным тоном, но в его голосе чувствовалось недовольство.
– Значит, Ясуко приехала на одном поезде с Сакураи?
– Да. Сестре пришлось звонить извиняться перед госпожой Фуэкодзи.
– Это еще почему?
– Ясуко-сама и Тэцуо ехали в одном поезде, но он был настолько переполнен, что Тэцуо ее не заметил. Когда они сошли с поезда на станции Наганохара, такси уже все разобрали, Фуэкодзи не знала, как ей быть. Тэцуо оказался более дальновидным, сестра заказала ему такси из Каруидзавы.
– А почему Тэцуо не поехал на своей машине?
– Эта дорога ему незнакома, и он, наверное, решил, что на машине будет добираться дольше.
– Да, в такое время ехать поездом более надежно, – подтвердил Хидэмото Матоба.
– Когда Тэцуо садился в такси, госпожа Фуэкодзи окликнула его, и они приехали вместе. Из-за какой-то крупной автомобильной аварии дорога была на некоторое время перекрыта, поэтому они и задержались. Вилла Сакураи первая по дороге, поэтому госпожа Фуэкодзи хотела зайти и поздороваться с сестрой, но та в это время принимала ванну. – Кадзухико рассказывал спокойным голосом, улыбаясь. Слушать его было приятно: у него был красивый глубокий баритон.
– Отлично! И о бабушке, и о внучке все позаботились. А мне-то что, собственно говоря, остается делать? – спросила Тиёко.
Тадахиро неожиданно разразился беззаботным смехом:
– Продолжать изводить помощника инспектора. Ты помнишь, как он негодовал по поводу твоего поведения?
– Действительно. С точки зрения этого молодого человека, я очень плохая женщина.
Произнеся эту фразу, Тиёко дала понять, как мало ее интересует, что о ней думают другие.
– Дядя, а как дела там? – Не сводя глаз с Тиёко, Кадзухико обратился к Тадахиро с вопросом, который его больше всего интересовал.
Все поняли, что под словом «там» он подразумевал виллу Кего Маки.
– В этом деле так и нет ясности.
– Кадзухико-кун, что ты об этом думаешь? – Хидэмото Матоба указал на стол, на котором рядом с книгами по археологии в странном порядке лежали спички. Кадзухико уже обратил на них внимание, когда вошел в комнату.
– Сэнсей, что это?
– На столе, за которым сидел погибший, спички были разложены в таком порядке.
– Вы имеете в виду Маки-сэнсея?
– Да, Маки-кун был отравлен цианистым калием, – спокойно, но с некоторым напряжением в лице пояснил Тадахиро.
– Короче говоря, вчера вечером Маки-кун в своей студии с кем-то разговаривал. Его собеседник (или собеседница, пока неизвестно) отравил его цианистым калием. Такова версия полиции. Маки-кун, предположительно, что-то объяснял своему визави с помощью спичек. Если разгадать смысл, заложенный в расположении спичек, то есть вероятность вычислить его собеседника.
– Асука-сан тщательно зарисовал, как были разложены спички, он считает, что это может быть клинопись.
– А Маки-сан был знаком с клинописью? – Спрашивая, Кадзухико не отрывал глаз от спичек на столе.
– Нет, но два-три дня назад Маки приходил ко мне и взял несколько книг о древней цивилизации Месопотамии.
– Говорят, что Маки-кун в последнее время страдал депрессией и не мог рисовать, поэтому он искал что-то, что могло стать для него стимулом к работе, подстегнуть вдохновение. Вряд ли, конечно, он изучал клинопись с этой целью. Киндаити-сэнсей скопировал расположение спичек, и я на всякий случай тоже. А вдруг пригодится.
– Кадзухико-сан, у вас есть какие-нибудь предположения?
– Абсолютно никаких.
Перестав разглядывать спички на столе, Кадзухико взглянул на Тиёко, потом обернулся к Хидэмото Матоба.
– Может, сэнсей догадывается…
– Мне непонятно… Во-первых, я не уверен, что это клинопись. Но если даже предположить, что Маки-сан разбирался в клинописи, то для того, чтобы что-то объяснить с ее помощью, он должен был беседовать со знатоком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Тысяча девятьсот шестидесятый год был своего рода переломным: кино, достигнув наивысшей точки расцвета и популярности, стало быстро сдавать свои позиции новому королю массовой культуры – телевидению. В Америке этот процесс почти уже завершился, а в Японии с поразительной быстротой росло количество телевизоров, началось распространение цветного телевидения.
Проницательная Тиёко не могла не видеть приметы приближающегося заката кино, к тому же, как и Тадахиро, она стала испытывать беспокойство в связи с возрастом, поэтому не было ничего странного в том, что она хотела закрепить свои отношения с Тадахиро. Но, будучи умной женщиной, она никак не показывала свои переживания и с видимым интересом принимала участие в беседе.
Трудно сказать, верил ли Хидэмото Матоба в ее искренность, но отвечал он с большим энтузиазмом:
– Расцвет этой цивилизации, Отори-сан, приходится на второе-третье тысячелетия до нашей эры. Ценность цивилизации в бассейне реки Инд для нас заключается в том, что, в отличие от древнеегипетской культуры, процветавшей в бассейне реки Нил, и древней цивилизации Месопотамии, которая находилась между реками Тигр и Евфрат, цивилизация реки Инд была создана не в результате тщеславных замыслов диктаторов и верховных правителей, а самим народом, его собственными руками.
Эти слова не очень понравились Тадахиро Асука, так как процветание империи «Камито» было делом только его собственных рук.
– Поэтому в этой цивилизации не было пирамид, подобных египетским, и огромных памятников, которые можно встретить в Месопотамии. Город построен для простых жителей, и, вероятно, здесь мы видим самую древнюю в мире городскую планировку.
– Поразительно, такой город был построен четыре тысячи лет тому назад! Но в нем, наверное, не было канализации?
Интерес Тиёко к фотографии не был попыткой подстроиться под общую атмосферу или польстить увлечению Тадахиро, а являлся следствием врожденного любопытства, которое она была не способна скрыть, когда видела перед собой нечто необычное. Ее интерес польстил Хидэмото Матоба.
– Не было. Но посмотрите, во многих местах имеются специальные люки. Что представляют из себя древние города Египта и Месопотамии? Это руины огромных дворцов, величественные захоронения… А здесь, видите, все приспособлено для простых людей. Огромные кирпичные дома были оборудованы даже мусоропроводами, они напоминают современные многоэтажки. Вот остатки больших общественных бань…
Тиёко посмотрела на фотографию большого бассейна правильной формы и воскликнула:
– Действительно великолепно! – В ее глазах светилось неподдельное любопытство. – А почему этой красоте грозит полное уничтожение?
Тут в Хидэмото Матоба проснулся лектор, и он продолжил, будто перед ним была полная аудитория:
– Индскую цивилизацию можно назвать кирпичной цивилизацией. Все постройки – из необожженного кирпича. А в этом районе почва содержит в себе большое количество соли, в некоторых местах поверхность земли сплошь покрыта слоем соли. Это напоминает покрытые инеем окрестности Токио ранним утром. Днем, когда светит яркое солнце, даже глаза слепит! Эта соль и есть главный враг. Она растворяется в близких к поверхности земли водах, и в результате химической реакции происходит эрозия кирпичных сооружений. Поэтому, если оставить все как есть, существует опасность, что раскопанные после четырех тысяч лет пребывания под землей руины города просто исчезнут, рассыплются в прах. При этом пакистанское правительство своими собственными силами не сможет их спасти, и ответственность за это должны нести мы, археологи всего мира. Для этого необходимо развернуть широкую международную кампанию.
– Территория Пакистана в прошлом относилась к Индии?
– Да. Это молодое государство, которое после Второй мировой войны отделилось от Индии и получило независимость. Пакистан делится на Восточный и Западный; этот древнейший город находится в Западном Пакистане.
– Сэнсей ведь недавно побывал там? – вмешался в разговор Тадахиро.
– Я действительно ездил туда, но как простой путешественник, турист, и все время, пока был там, переживал, что эти ценнейшие исторические памятники могут исчезнуть с лица земли. Стоило мне взять в руки кусок кирпича, как он тут же рассыпался в пыль. Я исходил пешком огромную территорию и пришел к выводу, что там еще непочатый край работы для археологов. На месте это тоже понимают, но так как нет средств, то новые раскопки не начинают, и все возможности используются для сохранения уже найденных памятников.
– В Индии, должно быть, очень жарко?
– Ничего подобного. Я был там в феврале, который считается лучшим временем года и соответствует по температуре, пожалуй, маю месяцу в Японии.
– Ну как? Отори-кун, может, попробуем съездить? – с улыбкой спросил Тадахиро.
– Я готова поехать, если вы меня возьмете.
– Сейчас и для женщины это нетрудная поездка. Экспедиция, раскопки – все это только кажется большим приключением. Приключения остались в прошлом, только наука неизменна. Правда, исчезает и романтика путешествия. Если отправляться сейчас, то самолетом до Карачи, а оттуда к северу около трехсот километров. В окрестностях Мохенджо-Даро даже построили аэропорт для туристских самолетов, так что, если захотите поехать, это теперь совсем нетрудно.
– А что означает «Мохенджо-Даро»? Наверное, эти слова имеют какой-то смысл?
– Они означают «холм мертвых». Если мы туда доберемся, вы поймете почему. Это безмолвный, мрачный красновато-коричневый мир. Эрозия распространяется, и тебя охватывает чувство, что мир мертвых расширяет свои владения.
Если бы в этот момент не вошел Кадзухико, то разглагольствования Хидэмото Матоба продолжались бы, наверное, еще довольно долго. Свой рюкзак и ледоруб Кадзухико где-то оставил, но одежду не сменил: он был в коротких штанах и белой рубашке с открытым воротом.
Тадахиро радостно улыбнулся, увидев Кадзухико.
– А, Кадзухико, спасибо, что выполнил мою просьбу. Мне Акияма рассказал. Мися не преувеличивала?
– Нет, но сейчас уже все в порядке. Вода почти вся ушла. Отори-сан, давно вас не видел!
– О, простите меня. – Тиёко встала навстречу Кадзухико. – Вы навестили Мися? Я совсем забросила ее.
– Ничего страшного, меня попросил дядя. Теперь уже все в порядке, можете быть спокойны.
– Бабушки не было дома?
– Еще нет, и я, наверное, поступил неправильно.
– А что такое? – вмешался Тадахиро.
– Бабушка Мися в половине второго должна была прибыть на поезде на станцию Наганохара. Как раз в это время я и пришел на виллу в Сакура-но-дзава. Я сосчитал: чтобы добраться до виллы, потребуется около двух часов, поэтому я был там только до половины четвертого. Бабушка так и не появилась.
– Может, поезд задержали?
– Сейчас Ясуко-сама уже дома. Еще бы немножко, и я бы ее дождался. Однако Мися-тян беспокоилась, что отнимает у меня время, убеждала, что все уже хорошо, и в половине четвертого я ушел. Потом я побродил вокруг, чтобы посмотреть, какой ущерб нанес тайфун, и решил зайти проведать сестру Сакураи. В это время приехал Тэцуо и рассказал, что вместе с ним со станции приехала и Ясуко-сама.
– А, значит, Тэцуо все-таки приехал.
– Да. Чтобы участвовать в завтрашнем турнире по гольфу, он приехал на день позже и очень извинялся перед женой. – Кадзухико рассмеялся. – Похоже, она держит его в ежовых рукавицах.
От его беспечного, улыбающегося лица веяло молодостью и свежестью. Говорят, что после войны молодые люди стали женственными, но Тиёко каждый раз, когда встречалась с Кадзухико, отмечала про себя, что по нему этого не скажешь. Довольно высокий, с хорошо развитой мускулатурой, пластичный, что, вероятно, являлось следствием его увлечения спортом, – в нем чувствовалась сила.
– Мися почему-то позвонила мне сегодня утром и пожаловалась, что было повалено много деревьев. – Тадахиро произнес это намеренно безразличным тоном, но в его голосе чувствовалось недовольство.
– Значит, Ясуко приехала на одном поезде с Сакураи?
– Да. Сестре пришлось звонить извиняться перед госпожой Фуэкодзи.
– Это еще почему?
– Ясуко-сама и Тэцуо ехали в одном поезде, но он был настолько переполнен, что Тэцуо ее не заметил. Когда они сошли с поезда на станции Наганохара, такси уже все разобрали, Фуэкодзи не знала, как ей быть. Тэцуо оказался более дальновидным, сестра заказала ему такси из Каруидзавы.
– А почему Тэцуо не поехал на своей машине?
– Эта дорога ему незнакома, и он, наверное, решил, что на машине будет добираться дольше.
– Да, в такое время ехать поездом более надежно, – подтвердил Хидэмото Матоба.
– Когда Тэцуо садился в такси, госпожа Фуэкодзи окликнула его, и они приехали вместе. Из-за какой-то крупной автомобильной аварии дорога была на некоторое время перекрыта, поэтому они и задержались. Вилла Сакураи первая по дороге, поэтому госпожа Фуэкодзи хотела зайти и поздороваться с сестрой, но та в это время принимала ванну. – Кадзухико рассказывал спокойным голосом, улыбаясь. Слушать его было приятно: у него был красивый глубокий баритон.
– Отлично! И о бабушке, и о внучке все позаботились. А мне-то что, собственно говоря, остается делать? – спросила Тиёко.
Тадахиро неожиданно разразился беззаботным смехом:
– Продолжать изводить помощника инспектора. Ты помнишь, как он негодовал по поводу твоего поведения?
– Действительно. С точки зрения этого молодого человека, я очень плохая женщина.
Произнеся эту фразу, Тиёко дала понять, как мало ее интересует, что о ней думают другие.
– Дядя, а как дела там? – Не сводя глаз с Тиёко, Кадзухико обратился к Тадахиро с вопросом, который его больше всего интересовал.
Все поняли, что под словом «там» он подразумевал виллу Кего Маки.
– В этом деле так и нет ясности.
– Кадзухико-кун, что ты об этом думаешь? – Хидэмото Матоба указал на стол, на котором рядом с книгами по археологии в странном порядке лежали спички. Кадзухико уже обратил на них внимание, когда вошел в комнату.
– Сэнсей, что это?
– На столе, за которым сидел погибший, спички были разложены в таком порядке.
– Вы имеете в виду Маки-сэнсея?
– Да, Маки-кун был отравлен цианистым калием, – спокойно, но с некоторым напряжением в лице пояснил Тадахиро.
– Короче говоря, вчера вечером Маки-кун в своей студии с кем-то разговаривал. Его собеседник (или собеседница, пока неизвестно) отравил его цианистым калием. Такова версия полиции. Маки-кун, предположительно, что-то объяснял своему визави с помощью спичек. Если разгадать смысл, заложенный в расположении спичек, то есть вероятность вычислить его собеседника.
– Асука-сан тщательно зарисовал, как были разложены спички, он считает, что это может быть клинопись.
– А Маки-сан был знаком с клинописью? – Спрашивая, Кадзухико не отрывал глаз от спичек на столе.
– Нет, но два-три дня назад Маки приходил ко мне и взял несколько книг о древней цивилизации Месопотамии.
– Говорят, что Маки-кун в последнее время страдал депрессией и не мог рисовать, поэтому он искал что-то, что могло стать для него стимулом к работе, подстегнуть вдохновение. Вряд ли, конечно, он изучал клинопись с этой целью. Киндаити-сэнсей скопировал расположение спичек, и я на всякий случай тоже. А вдруг пригодится.
– Кадзухико-сан, у вас есть какие-нибудь предположения?
– Абсолютно никаких.
Перестав разглядывать спички на столе, Кадзухико взглянул на Тиёко, потом обернулся к Хидэмото Матоба.
– Может, сэнсей догадывается…
– Мне непонятно… Во-первых, я не уверен, что это клинопись. Но если даже предположить, что Маки-сан разбирался в клинописи, то для того, чтобы что-то объяснить с ее помощью, он должен был беседовать со знатоком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48