Правда, Ларри от этой революции был не в восторге, поскольку занявшие директорские должности кандидаты и доктора наук творили одну несуразную глупость за другой. Потом они немного притерпись, но Ларри раз и навсегда сделал для себя вывод, что иметь дело с жуликом, знающим, что такое бизнес, не в пример легче, чем с бессребреником, ничего в делах не понимающим. Потому что жулика можно поймать и отвернуть ему голову. Это дело нехитрое, Умный жулик, дорожащий своей головой, быстро усвоит правила игры.
Воровать, может, и не прекратит, но принесет намного больше, чем сопрет. А вот обучить бизнесу случайно взятого знакомого профессора-это совсем другое. Это не для слабонервных. Для такого подвига здоровье нужно. А особенно нужно здоровье, если профессоров нанимают одни люди, а за прибыли отвечает он, Ларри.
* * *
И Ларри поклялся самой страшной клятвой, что при первой же возможности он перетянет кадровую политику на себя.
Потому что кадры решают все.
Рассказ чучельника
…У меня ж никаких проблем с этим не было. Поеду на Оку, папа точка там, еды и прочего с собой, как положено, дня на три. Лордик аж прыгает от счастья.
Постреляю, выхожу на третий день на пристань — и до Серпухова. А там Петр Захарыч уже ждет. Загружаемся и гоним в Москву. Назавтра первым делом начинаю оформлять. Дома все готово, холодильники забиты, сажусь — и две недели, не отрываясь, оформляю. У меня ж чего только не было! И тебе зайцы, и лиса, и белки… Птички там, утки-селезни, тетерева… Поставщики, на всяк случай, имелись. Один ханурик, к примеру, мне как-то трех лебедей припер. Не знаю уж, где взял. Ну там, барсуки, еноты — это я не считаю. Волки были, одного сам под Мещерой взял, двух принесли. Лосиную голову принесли — сохатый, дурак, где-то налетел на колючую проволоку, да там и остался. Деревенские мясо растащили, а знакомый рядом оказался, голову в багажник загрузил — и ко мне. Так вот две недели повкалываю на своем, а потом до следующего сезона сижу, жду, чего притащат.
Меня зна-али, не скажу, чтобы вся Москва, но кому надо — те знали. Обычно так — звонит кто-нибудь и просит: вот нам, мол, для украшения, для интерьера надо того-сего, пятого-десятого. Приезжай, говорю, выберешь. Ты ж понимаешь, если человеку для счастья в жизни только волчьего чучела не хватает, то остальное у него уже есть, и платить он будет не думая. Тут ведь первое дело в чем? Надо ему сразу товар лицом показать, чтоб выбор был. Вот тебе птички, вот зверьки, белочки-барсучки, вот хищники. Правда, все наше, русское, никаких, понимаешь, тигров с крокодилами. Поэтому я всегда штук двадцать в готовности держал — для показу, — а остальное хранилось в холодильнике. У меня ведь не один холодильник был, как у всех, а восемь! И все заготовками набиты. Тут как-то заявилась ко мне одна, по этому делу, ой, говорит, Костенька, зачем тебе столько холодильников? Я ей и говорю — люблю, дескать, пожрать, а в одном холодильнике у меня все не помещается. Она шасть в холодильник, а там лосиная башка и еще чего-то. Визгу было!
Ты плесни себе еще пивка, чего сидишь?
И вот заходит ко мне соседка, не знаю, видел ты ее или нет. Ленкой зовут.
Она в каком-то там НИИ работала, помнишь, наверное, такая светленькая, с ногами. С ней еще этот гулял, как его, ну из двадцать четвертого дома, в кожаном пальто. Не помнишь? Ладно, хрен с ним. Заходит. А я как раз клиента жду, пол помыл, птичек расставил, рога развесил, чайник нагрел. Зашла. Ой, говорит, Костя, да как же у тебя интересно, да как же ты это все делаешь, да куда ж потом деваешь. Я, значит, объясняю — это у меня такой личный бизнес, вот-вот клиент должен зайти, намекаю, в общем, что сейчас для бесед не время и хорошо бы ей идти дальше по своим делам, если же чего надо, то через часок — милости просим. А она шасть на диван, сидит и не встает. Можно, говорит, я посижу. У меня, говорит, к тебе есть серьезное предложение, и я хочу послушать, как ты с клиентом будешь разговаривать. Ну, я-то ее еще вот с таких пор знаю, считай, у меня на глазах выросла. Ладно, говорю, сиди, хрен с тобой. Другого кого точно погнал бы, а от нее чего прятаться, соседка все ж. Иди, говорю, построгай колбаски, хлеб порежь, поможешь клиента принять.
Ладно, минут через несколько приходит клиент. Походил, поохал, отобрал тетерева и двух белок, сели за стол о цене договариваться. А белки были! Ветка такая, здоровая, с шишками, и на ней две белки играют. Одна другую так, знаешь, лапкой трогает, а та голову отвернула, в общем, видеть надо. Я их, считай, неделю пристраивал, то так, то эдак. Короче, сидим, торгуемся. Я с него запросил, конечно, до неба. Тут, понимаешь, и белки уникальные были, все на них прям любовались, и мужик такой весь из себя упакованный, лоснящийся такой. Да и перед соседкой мне чего-то вдруг пофорсить захотелось. Короче, объявляю я ему цену втрое. Он заскучал, спорить начал, а я чего-то уперся. Он два раза уходил, опять возвращался, потом я ему чуток скинул, в общем, договорились. Достает он свой лопатник, отсчитывает мне сумму, я ее так небрежно в ящик сгребаю, поздравляю, говорю, с удачным приобретением, заходите, мол, еще…
Да ты наливай, чего ждешь? У меня еще есть. Под рыбку-то хорошо.
Ушел он. У соседки, смотрю, глаза горят. Это что, Костя, говорит она мне, к тебе каждый день такие клиенты захаживают? А я и отвечаю, что да, только не просто каждый день, а по пять раз на день, и работать мне некогда, потому как я по полдня на клиентов трачу. Ежели бы у меня на работу побольше времени было, так и доходы получались бы совсем другие. Смотрю — о чем-то, вроде, соседка задумалась, а потом и рассказывает мне историю, что из своего института она ушла, и сейчас в каком-то эс-пе работает — это уж я потом слово «Инфокар» узнал, — и директор у нее ужас какой умный и деловой, и надо мне с ним обязательно познакомиться, потому что от этого всем будет очень хорошо, а мне в первую очередь.
Смотрю я на нее — сапожки на Ленке трехлетней давности, колготки выше колена поехали, курточка гэдээровская, лет пять назад купленная, эх, думаю, чего ж вы такие бедные, ежели вы такие умные? А вслух говорю: ладно, чего ж не встретиться с хорошим человеком. Она обрадовалась, прямо расцвела вся, вскочила, я, мол, договорюсь с ним, он тебе время назначит, когда можно подъехать. Тут мне смешно стало. Нет, говорю, соседушка, у меня дел — не продохнуть, и на директора твоего я клал с прибором. Некогда мне, дескать, разъезжать, ежели ему надо, пусть сам приходит. Адрес известен. Она, вроде, обиделась спервоначалу, никак, похоже, не могла в толк взять, как это ее умный и деловой директор вот так прямо возьмет и в мою бунгалу поедет. Потом согласилась, сказала, что договорится с ним, и ускакала. Телефон мой взяла.
Дня три жду — никто не звонит. Ну, я уж забыл про это дело, вдруг через месяц или около того — звонок. Ленка. И говорит она мне таким голосом, прям как в кино, — с переливчиками даже, представляешь? — говорит, мол, сейчас соединит меня с Платон Михалычем. Соединила. Он вежливый такой, здравствуйте, говорит, извините, значит, за беспокойство, не может ли он ко мне в семь вечера подъехать? А мне минут за пять до этого Тамарка позвонила и сказала, что у нее там чего-то случилось, поэтому она никак не может. Так что вечер у меня свободный был. Чего ж, говорю, приезжайте. Вот так оно и случилось.
А может, водочки? Я когда про это вспоминаю, меня всегда выпить тянет. Не то смешно, не то грустно — не пойму. Плесни-ка мне.
Короче, в семь — никого. В восемь — тоже. Где-то в девять звоню Ленке домой, мать говорит, еще с работы не пришла. Посмотрел ящик, чайку попил, около десяти плюнул, лег спать. Только уснул — звонок в дверь. Я тренировочный нацепил, открываю — стоит Ленка, рядом с ней мужик, симпатичный такой, чернявый, и еще один, с какими-то пакетами, водитель. Мужик извиняется, говорит, что переговоры у него были, с иностранцами, поэтому они немного запоздали. Ни хрена себе, думаю, немного. А водитель — шасть на кухню и выгружает эти пакеты на стол. Я краем глаза вижу — бутылки какие-то невиданные, банки, закусь, мать моя, как в Америке. Так бы я его попер с колокольчиками за ночные приходы, а тут мне интересно стало — дай, думаю, хоть разгляжу, что люди пьют и чем закусывают. Пролетел он по моей квартирке, все посмотрел быстро, в холодильники заглянул — и к столу. Давайте, говорит, побеседуем.
Я рот раскрыть не успел, как он меня уже покупать начал. И что нельзя этим в своей собственной квартире заниматься, а надо производство открыть, чтоб и работать, и жить можно было нормально, и что он мне все условия создаст для — как же это слово? — не культурной, а по-другому как-то — во! цивилизованной деятельности, и что клиентов он мне обеспечит — море, и еще чего-то будет, и еще чего-то, и валюту я буду зарабатывать… Вот ты сейчас, когда я тебе рассказываю, смеешься. Мне и самому смешно, когда вспоминаю. А тогда, веришь, нет, — будто меня опоили чем. Смотрю ему в глаза, слушаю и понимаю про себя, что всю жизнь дураком прожил, что счастье неслыханное ко мне в дверь постучалось, и что сидит против меня какой-то особый человек, и научит он меня тому, чего я не знал, не ведал и даже не думал, что такое на свете бывает. Как под гипнозом, веришь, нет?
И потом так бывало. Иду к нему, ну, думаю, порву на куски. Прихожу — он пару слов скажет, ей-богу, забываю, за чем пришел. Вот так посижу, как с тобой, полчаса, поговорим, и будто все прошло, и проблем нет, и жизнь хорошая. Выхожу — понимаю, что обо всем договорились, все вроде бы решили, а через час — дак чего ж мы решили-то, е-мое? Все ведь как было, так и осталось. Раз к нему обратно, а его уже нету, и будет только через две недели, причем больше никто ничего сделать не может, потому как ни одна душа не знает, о чем мы с ним договорились. И я сам, что интересно, тоже не знаю. Так только, впечатление, что все хорошо. А где хорошо, почему хорошо — черт его знает.
Давай знаешь за кого, давай за Владимир Вольфыча выпьем. Нормальный мужик, дай ему бог здоровья. Башковитый! Еврей, но понимает нашего брата. Этот сможет.
* * *
Короче, часам к трем он меня обломал. Договорились, что я свой цех на дому закрываю, поступаю к нему на службу, выделяет он мне производственные площади, холодильники покупает настоящие, знаешь, не «ЗИЛ», не «Юрюзань» какую-то, а такие, что в гастрономах стоят, зарплату кладет невиданную, чуть не в полтора раза больше, чем сейчас имею, да плюс процент с выручки, ежели объемы выше чего-то вырастут, да боеприпасы оплачивает, и в заграницу я отдыхать ездить буду, должность моя теперь — директор чего-то там по развитию.
Сашок, ты ж понимаешь, с моей мордой да вдруг в директора! В общем, договорились. Уехали они, я обратно залег, сна ни в одном глазу. Ворочаюсь и думаю про себя, что наконец-то жизнь у меня повернула в правильное русло.
Все-таки возраст, еще лет десять с двустволкой пошастаю, а там тяжеловато станет. Директорство же — дело нехитрое, да с такой зарплатой, плюс ученичков можно подготовить — потом сиди, руководи, а денежки капают.
Через неделю, как договорились, прихожу к нему прямо в девять утра. Его нету. Сижу в предбаннике, Ленка меня чаем поит и, видно, переживает. Так, примерно, к обеду влетает, меня увидел, сразу за руку и к себе в кабинет. И тут же на телефон, ты, говорит, ко мне зайди, и ты зайди. Подваливают его заместители, и он им тут же повторяет все, чего неделю назад мне говорил: и что я директором буду, и что мне холодильники надо купить, и все такое. Причем так он здорово это им говорит, и так они все головами важно кивают, что ежели б я и знал, что их сотрудникам уже два месяца как зарплата не плачена, все равно купился бы.
Ну тут и началось. Написал я заявление в кадры, показали они мне подвал, в котором я работать буду, и понеслось. Сначала все ничего было. Клиентов я обзвонил, сказал, что приходить теперь надо не ко мне домой, а вот по такому-то адресу, и начал к этой компании потихоньку привыкать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121