Махнув Паркеру, чтобы тот тоже сел на стул слева от Гумбольдта, он продолжил: — Он уже почти перестал ходить — слишком много весит, постоянно чувствует себя уставшим, рот жжет от табака, и желудок барахлит, но, как видишь, он жив. Именно так он это называет Я прав, Гумбольдт?
— Живу, чтобы доставить удовольствие тебе, Йонси, и только для этого! — С сигаретой во рту Гумбольдт чувствовал себя более уверенно, и в его голосе почти исчезли жалобные нотки.
В комнату вошел бармен с бутылкой и двумя стаканами в руках. Хозяин тут же заорал:
— Немедленно убери отсюда эту дрянь! Бармен смутился и пробормотал:
— Но Йонси попросил меня...
— Если он хочет выпить, — взвизгнул Гумбольдт, — то может пойти в бар. Йонси махнул рукой и сказал:
— Гумбольдт, ты же сидишь в комнате, до потолка забитой ящиками с выпивкой. Что с тобой?
— Убирайся отсюда вместе со своей выпивкой — вот и все!
Йонси пожал плечами и повернулся к Паркеру:
— Я тебе сейчас нужен?
— Нет.
— Тогда пошли, Эдди.
Йонси вышел вместе с барменом. Гумбольдт посмотрел на Паркера:
— Если хочешь, можешь пойти вместе с ним и вернуться после того, как выпьешь.
— Я приехал сюда, чтобы купить оружие, — ответил Паркер.
Гумбольдт сменил тон:
— Ты приехал вместе с Йонси, и я думал, что ты такой же, как он.
Паркер не нашелся что ответить и молча ждал.
Гумбольдт легко взмахнул кистью правой руки, как бы отбрасывая что-то в сторону.
— Тебе нужно оружие, — протянул он. — Не сигареты, не выпивка, не разговоры — только оружие.
На это тоже возразить было нечего.
— Ты и Йонси — это две стороны одной и той же медали, — покачал головой Гумбольдт. — Какое оружие тебе нужно?
— Четыре револьвера любой системы. Два автомата и четыре ручные гранаты.
— Ручные гранаты? Мне ничего не говорили о ручных гранатах.
— Вы тут все слишком быстро шевелитесь, — проворчал Паркер с презрением.
— Это что — издевка? Если тебе нужны гранаты, то я должен сначала позвонить.
Паркер взял одну из сигарет Йонси и прикурил ее. Гумбольдт выжидательно посмотрел на него, затем покачал головой и поднялся. Он был намного толще, чем казалось, когда он сидел: большая часть его веса сконцентрировалась ниже пояса.
— Пойдем со мной, — пригласил он, — может, они захотят задать тебе какие-то вопросы.
Паркер прошел за ним через холл в офис напротив. Маленькую комнату переполняла мебель. Гумбольдт уселся за стол и набрал номер. Паркер стоял, прислонившись к стене, и не прислушивался к разговору до тех пор, пока хозяин бара не протянул ему трубку со словами:
— Он хочет поговорить с тобой. — Паркер взял ее в руки, спросил:
— В чем дело? — Незнакомый голос рявкнул:
— За каким чертом тебе нужны ручные гранаты?
— Как тебя зовут?
— Ларрис.
— Ларрис, это ты послал Кристал ко мне?
— При чем здесь ручные гранаты?
— Ларрис, ты — кретин. — Голос Паркера наливался металлом. — Если ты не прекратишь суетиться вокруг меня, я позвоню Карнзу и сообщу ему, какой ты дурак. — Ларрис попытался перебить его, но Паркер не дал ему вставить и слова. — Я ничего не хочу знать о тебе. Это главное. А сейчас послушай. Я кое-что сообщу тебе. Но это первый и последний раз! Карнз хочет, чтобы я сровнял с землей остров, и я не собираюсь делать это голыми руками.
Он бросил трубку Гумбольдту, который с трудом, но поймал ее, а сам снова прислонился к стене.
— Это я, мистер Ларрис, — произнес Гумбольдт, с обеспокоенным видом поднеся трубку к уху.
Он поговорил еще немного своим жалобным голосом, но Паркер уже не слушал, о чем шла речь.
Окончив разговор, Гумбольдт тяжело поднялся на ноги:
— Ну что ж, ты получишь свои гранаты.
— Я знаю это, — ответил Паркер.
— Ты... — вздохнул Гумбольдт, — ты сам как граната.
Они возвратились на склад, и Гумбольдт направился вдоль стены, уставленной ящиками со спиртным.
— Револьверы, — напомнил Паркер. В конце прохода он постоял немного у ящиков, изучая наклейки на них, затем потянул один на себя, и боковая стенка открылась, как клапан. Паркер увидел три бутылки филадельфийского виски и какие-то картонные перегородки.
— Дерьмо! — пробормотал Гумбольдт себе под нос, вынул бутылки, наклонился с ворчанием и положил их на пол. Затем вытащил разделители, и Паркер увидел, что первый ряд бутылок единственный в ящике. Внутренняя часть его представляла собой деревянную коробку, сделанную специально для того, чтобы выдержать вес стоящих наверху ящиков со спиртным. Коробка вся была заполнена небольшими промасленными свертками.
Гумбольдт вынул один, развернул тряпку, и у него в руках оказался специальный кольт-"детектив" 32-го калибра. Вручив его Паркеру, он заметил:
— Использовался дважды. Жалоб нет. Револьвер действительно оказался в порядке. Передний прицел кто-то спилил, так же как и идентификационные номера. Чувствовалось, что это новый, солидный револьвер, хотя и несколько маловатый для Паркера.
Второй револьвер, который достал ему Гумбольдт, был точно такой же, только прицел на нем убрали не так тщательно.
— Использовался один раз, — проконстатировал он и вручил третий, совершенно не похожий на два предыдущих. Грозная девятимиллиметровая «беретта-бригадир» выглядела намного больше и была тяжелее, чем кольты. Ее ствол где-то здорово поцарапали, а ручка треснула в двух местах.
— Этот не годится, — забраковал Паркер.
— Ты на это не смотри, — возразил Гумбольдт. — Его уже использовали раз десять, и всем он очень нравится. Один парень всегда просит его и уже брал четырежды.
Паркер протянул ему «беретту».
— Вот и оставьте его для того парня. Я не собираюсь возвращать оружие.
— Что? Мне ничего об этом не говорили.
— Не надо больше звонить. Ларрису вряд ли это понравится, — заметил Паркер.
— Твое дело. — Гумбольдт взял «беретту», завернул в тряпку и сунул обратно в ящик. Затем еще с минуту покопался в нем и вытащил другой сверток, в котором оказался пятизарядный «смит-и-вессон» 38-го калибра со спиленным бойком. Задняя часть револьвера выглядела какой-то голой из-за изгиба металла там, где должен был быть боек.
— Ты что, хочешь просто избавиться от этого револьвера? — рассердился Паркер.
— С ним все в порядке. Мы проверяем их каждый раз, когда они возвращаются к нам, пристреливаем, чистим. Плохое оружие сюда не попадет.
Паркер пожал плечами. Револьвер выглядел нормально. Он положил его на пол рядом с уже отобранными двумя.
Гумбольдт еще порылся в ящике и извлек оттуда автоматический кольт-"супер" 38-го калибра.
— Вот действительно прекрасная вещь, — сказал он. — Первоклассная!
Паркер взял его и повертел в руке. Вес пистолета приятно оттягивал кисть, чувствовалось, что это действительно отличная штуковина.
— Хорошо, — подвел он итог. — Всего четыре.
— Да. Теперь два автомата. Я не могу дать тебе «томми», но у меня есть два «стена», сделанные в Югославии, старые, но надежные. Хочешь сам посмотреть?
— Нет. Верю твоему слову. Гумбольдт польщенно улыбнулся:
— Что касается гранат, то, как говорят в универмагах, только по специальному заказу. Когда они тебе нужны?
— В течение недели.
— К пятнице годится? Паркер кивнул:
— Идет.
— Хочешь взять револьверы с собой или доставить их потом все вместе?
— Я оставлю их здесь, — ответил Паркер, — а затем дам знать через Йонси, когда нужно привезти.
— Хорошо. Итак, я больше не увижу этого оружия, правильно? И даже автоматов?
— Ничего.
Гумбольдт пожал плечами:
— Что ж, ничего не поделаешь, если так. Не поможешь ли ты мне...
Он имел в виду бутылки с виски. Ему не хотелось наклоняться за ними. Паркер поднял их и вручил Гумбольдту, и тот водрузил их на место, туда, где они стояли раньше.
Возвращаясь к входу вслед за Паркером, Гумбольдт сказал:
— Извини, что я принял тебя за такого же типа, как Йонси. Просто ты приехал вместе с ним...
— Конечно.
Они подошли к столу, и Гумбольдт со вздохом уселся. Он тут же зажег новую сигарету, а пачку положил себе в карман. Затем потянулся к картам и принялся снова раскладывать свой пасьянс.
Паркер вышел в бар, где его поджидал Йонси. Увидев его, тот закричал:
— А вот и мой приятель! Хочешь выпить?
— Не сейчас.
— Собираешься смотреть лодки?
— Нет. — Паркер знал, что тот, кто будет управлять лодкой, сумеет выбрать ее лучше, чем он.
— Ну, тогда нам пора.
Йонси повернулся к бармену и спросил:
— Ты не против, если я возьму бутылку, Эдди?
— Только смотри не попадайся на глаза полицейскому. — Бармен пояснил Паркеру: — У нас нет права торговать на вынос.
— Дай мне ключи от машины, — потребовал Паркер.
— Что? Я прекрасно могу вести, не беспокойся.
Паркер щелкнул пальцами:
— Дай мне ключи от машины! Йонси резко выпрямился на табурете, но затем обмяк и рассмеялся:
— Да, сэр. — Он вручил Паркеру ключи от «тандерберда» и, обернувшись к бармену, добавил: — Это самый крутой мой приятель.
Паркер молча направился к машине, а Йонси поплелся за ним, держа бутылку в одной руке, а стакан в другой. Они сели и тут же тронулись. Паркер развернулся, направившись к шоссе.
Когда они уже мчались на юг, Йонси спросил:
— Ты бывал в Хьюстоне раньше?
— Нет.
— Тогда ты отлично запомнил дорогу. — Йонси опять наполнил стакан. — Когда наша работа будет окончена, ты и я — мы должны будем с тобой очень многое обсудить.
Паркер посмотрел на него. Йонси улыбался, но глаза его глядели холодно.
— Когда работа будет окончена, я смогу обсудить с тобой все, что угодно, Йонси.
— Да. — Йонси медленно кивнул и добавил: — Именно так.
Глава 3
На стук Паркера дверь открыл Грофилд.
— Салса здесь, — сообщил он, — и наш будущий Харон тоже.
— Кто-кто?
— Человек, который поведет лодку.
— О! — Паркер прошел в комнату, где уже сидели двое мужчин.
Салса поднялся ему навстречу и, улыбаясь, протянул руку:
— Привет, дружище, рад видеть тебя снова.
— Привет, Салса!
Высокий, стройный, темноволосый, со сверкающими зубами, блестящими глазами, Салса выглядел как настоящий жиголо. Когда-то он действительно был жиголо, потом профессиональным революционером, профессиональным танцовщиком и еще Бог знает кем.
— Этой работой занимаешься ты?
—Да.
— Значит, стоит присоединиться.
Паркер повернулся к другому человеку, приземистому ирландцу с неестественно бледной кожей и неестественно черными волосами.
— Ты в состоянии управиться с катером? — спросил он.
— Так же, как умею дышать. Паркер обернулся и посмотрел на Грофилда. Тот рассмеялся.
— Он лирик, не волнуйся на его счет. Его очень хорошо рекомендовали.
— Кто?
— Уимперпо.
— Да? — Паркер снова повернулся к ирландцу. — Меня зовут Паркер, — сказал он.
— Догадался. Я — Хинан.
— За что ты сидел?
Хинан моргнул, и его рот открылся от удивления.
— Что?
— Тебя не было на улице, как минимум, неделю, — сказал Паркер.
— Ради Бога, как ты об этом узнал?
— Моряки постоянно находятся на солнце. Они сгорают, шелушатся и загорают дочерна. Особенно их лбы. А ты бледен как рыба.
Хинан прикоснулся рукой к своему лбу.
— Я загорю, — пообещал он. — Ты прав, я загорю, как грешник в аду.
— Так за что ты сидел?
Хинан сделал какой-то неопределенный жест руками, как бы отметая от себя что-то.
— Вышла небольшая неувязка. Скорее, маленькая шалость. Но теперь я чист.
— Так что же все-таки произошло? Хинан посмотрел так, будто вопрос Паркера причинил ему боль. Он бросил взгляд на Грофилда, на Салсу и опять на Паркера, махнул рукой, как бы подчеркивая незначительность того, что собирался сообщить.
— Теперь это называют половым преступлением.
— Половое преступление?
— Они сказали, что девчонке еще не исполнилось и восемнадцати, но, по правде говоря...
— Половое преступление, — повторил Паркер. — Сколько ей было лет? Хинан прокашлялся:
— Кхе-кхе... одиннадцать.
— Сколько ты просидел?
— Пять лет и три месяца.
— Из скольких?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22