Ручка липла к ладони, бритва никак не желала закрываться, пришлось изрядно повозиться, прежде чем она исчезла в заранее приготовленном пакетике, а когда это наконец произошло, Лариска мягко осела на пол. Взглянув на нее, Олег сразу понял, что лучше бы он этого не делал. Зияющая на ее горле рана походила на второй рот, разинутый в немом крике. Ярко-красная кровь не просто текла оттуда, а выплескивалась судорожными толчками, разливаясь вокруг сидящей на полу девушки маслянисто поблескивающей лужей. Зато ее широко раскрытые глаза совершенно утратили прежний блеск. И веснушки с кожи почему-то исчезли, даже на тех участках тела, которые не были перепачканы красным…
Вагон тряхнуло. Олег, намеревавшийся перевернуться с боку на бок, застыл в неудобной позе, опасаясь, что его вот-вот вывернет наизнанку. Прямо на столик с разложенной попутчиками снедью, на их макушки, покачивающиеся внизу. Впившись ногтями в ладони, он опрокинулся на спину и уставился в багажную полку над собой, сосчитав сперва до ста, потом еще до пятидесяти. Тошнота отступила, сменившись потоками пота, такого обильного, что через минуту футболка Олега промокла насквозь, хоть выкручивай. «Ничего, пот – это не кровь, – сказал он себе. – Ради заветного куша можно и попотеть».
Совершенно верно, бла-бла-бла…
Вот чего ему хотелось меньше всего, так это слышать булькающие Ларискины реплики. Окаменев лицом, он наугад раскрыл купленную на вокзале книгу и, примостив ее на поднятых коленях, стал вникать в смысл написанного. Действие происходило в русской бане, где некто Степан хлестал прутом какого-то князя и непонятно чью бабу по имени Акулина. Она, эта Акулина, оказалась заправской гимнасткой, поскольку, подставляя под удары зад, умудрялась при этом тереться о бедра князя и одновременно тискать плечи Степана. Более того, через пару абзацев в бане возник оцепеневший от неизъяснимого блаженства Борюсик, придавленный к горячему полку молодым, полным сил и жажды жизни телом девушки, которую видел впервые. Откуда взялись эти двое? С луны свалились?
Совершенно запутавшись в хаотичных действиях участников банной оргии, Олег захлопнул книгу и сунул ее на багажную полку, твердо зная, что читать ее не станет ни за какие коврижки. Фотографии автора на обложке не было, но представить его было несложно: наверняка немолодой, наверняка кудрявый типчик, скорее всего, при интеллигентной бородке и в старомодном барском халате до пят. В этом халате он и строчит свои романы, воображая себя тем самым князем, которого хлещут по заднице то прутом, то веником. Здоровье после подобных переживаний у писателя наверняка слабое и половая потенция ни к черту, но это его личные проблемы. У Олега своих – полон рот.
Горестно вздохнув, он перевернулся на живот и, упершись подбородком в подушку, стал смотреть в окно. Кусты, деревья, почерневшие телеграфные столбы, щебенка. «Все беды русского человека от таких вот унылых пейзажей», – решил Олег. Глазу не за что зацепиться. Совсем другое дело, когда перед тобой разворачивается панорама Средиземноморского или океанского побережья – пальмы, белый песочек, подтянутые девчонки в трусиках-тесемочках. Все как одна загорелые, все блестят, как спермой смазанные, и ни одной веснушчатой, вот что приятнее всего. Когда он, Олег, очутится на одном из подобных пляжей, он первым делом сведет знакомство с парочкой таких блестящих красоток и устроит себе праздник для души, без всяких прутов и веников. Нужно лишь добраться до Гудермеса и по-умному произвести обмен генеральского компьютера на доллары.
Кого-то интересуют военные операции штаба Северо-Кавказского военного округа, а у него, у Олега, другие запросы. Ему наличные подавай, да побольше. Плевать ему и на генерала Конягина, и на всяких там Шамилей Басаевых, с которыми тот якобы воюет. У него своя собственная операция, многоходовая.
Задолго до своего последнего визита к Лариске Олег вышел через знакомых на представителя чеченской диаспоры в Москве и осторожненько намекнул на возможность заполучить сведения, интересующие свободолюбивых сынов гор. Встреча состоялась в ресторане. Чеченец, то ли владелец казино, то ли бандит – кто их нынче разберет, – выслушал туманную речь собеседника с непроницаемым лицом, закинул в рот маслину и молча удалился, но утром следующего дня Олегу позвонили и, не тратя времени на пустопорожние разговоры, продиктовали ему номер мобильного телефона какого-то Беслана.
Ох, и помотал же тот Олегу нервы! Надменный, упрямый, как горный баран, Беслан для начала сбил цену генеральского компьютера втрое, а потом заявил, что обмен должен быть произведен на его территории.
– Что за территория? Как вас найти? – спросил Олег.
– Ты до сих пор не догадался? – удивился Беслан. – Приедешь в Ичкерию. Здесь встретимся.
– Нашли дурака! – нервно хохотнул Олег. – Кто в вашу Ичкерию попрется?
– Ты. Хочешь жить – приезжай. Не хочешь – оставайся дома. Тебя найдут. Скоро.
– Эй, что за дела? Мы так не договаривались!
– Договаривались, – холодно возразил Беслан. – Ты сказал, что продаешь товар. Я сказал: покупаю. Держи слово, если ты мужчина. Иначе плохо будет. Очень.
– Но…
– Перезвонишь не позже чем через сутки. Скажешь, когда тебя встречать и где. Деньги готовы, расчет на месте. Все.
В трубке заныли сигналы отбоя.
Почертыхавшись, Олег принялся лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Отказываться от сделки нельзя, ехать в Чечню на машине – тоже. Там на каждом километре блокпосты понатыканы, а между ними разбойники с большой дороги шастают – прирежут и не спросят, как звали. Пришлось срочно звонить в железнодорожные кассы, наводить справки. Поездка в город-герой Грозный отпадала сама собой – составы туда ходили только один раз в неделю, все билеты были разобраны на два месяца вперед. Оставался единственный вариант: поезд сообщением Москва – Гудермес. В нем-то теперь Олег и ехал, снова и снова прокручивая в голове предстоящую комбинацию.
В лицо его чеченские боевики не знают, им известно лишь время прибытия. Он, правда, сказал Беслану, что опознать его можно будет по спортивной сумке с надписью «Найк», но на самом деле эта сумка покоится в другой – нейлоновой, клетчатой, каких на любом вокзале навалом. Олег не лох, он все просчитал заранее. Встреча с человеком Беслана произойдет за тридцать минут до отправления поезда на Краснодар или на Ставрополь, откуда до границы с Украиной рукой подать. Не в темной подворотне, не на каком-нибудь пустыре, а возле железнодорожных касс, где полно народу, где патрули с собачками ходят, где просто так к человеку с пушками не подступиться. Именно туда заманит Олег парламентера выставленной напоказ сумкой.
Судя по тому, как загорелся Беслан при упоминании фамилии Конягина, генеральский компьютер представляет для боевиков немалую ценность. Разумеется, они бы с удовольствием кинули какого-нибудь незадачливого лопушка, но если такой возможности им не представится, то денежки будут выплачены, деваться им некуда. Олега на мякине не проведешь, он стреляный воробей. Каждый свой шажок просчитал, даже билет приобрел плацкартный, чтобы надежней затеряться среди народа. Из Гудермеса тоже придется ехать без удобств, но зато потом… Буйство глаз и половодье чувств!
Олег опять уставился на циферблат своих часов. Через несколько часов Ларискин дед вернется с охоты, сунется в свой кабинет, а там любимая внучка его дожидается, с перерезанным горлом. Н-да, неприятный сюрпризец. Если старик на месте от инфаркта не загнется, то непременно поднимет тревогу. Поднимется переполох, начнется кутерьма. Как в том детском стишке: ищут пожарные, ищет милиция… Олег нервно хихикнул. Ищите-свищите ветра в поле.
Нехорошо, конечно, что Лариску пришлось… того, но, как говорят в Америке, ничего личного, это только бизнес. Хоть и вздорная была девчонка, а все же ее жаль, искренне жаль. Олег даже прислушался к себе, пытаясь определить, в какой именно области его организма скопилась эта самая жалость к Лариске, но почувствовал лишь тяжесть в мочевом пузыре. Самое время отлить, пока туалеты на замки не позакрывали. Гудермес не за горами.
Олег уже скособочился и свесил вниз затекшие ноги в элегантных белых носочках, когда неожиданный толчок состава швырнул его вперед, будто камень из пращи. Удар грудной клеткой о противоположную полку, неуклюжее падение на пол, растерянное хлопанье глазами. Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы сообразить, что к чему.
Сидя на грязном коврике посреди всеобщего столпотворения, Олег сфокусировал взгляд на рыдающей рядом девчушке и попытался ее успокоить:
– Ну-ну, все в порядке, что ты… Не надо плакать…
– Стьясна-а-а, – пожаловалась она.
– Страшно? Глупости. Все уже позади. Сейчас дальше поедем.
Он действительно верил в это. Даже когда в вагоне зазвучали отрывистые команды, отдаваемые на чужом гортанном языке.
Глава 4
А ныкто ны хатэл умырат
Взрыв взметнул стальные ленты рельсов, поставил их перпендикулярно. На мгновение они превратились в подобие лестницы в небо, но потом черные перекладины шпал осыпались, а сами рельсы согнулись дугами.
Прошуршала по кустам шрапнель из железнодорожных костылей, болтов и гаек. Метнулись в стороны птичьи стаи, брызнули кузнечики, забились под камни ящерицы. По дну ущелья потянулся кислый тротиловый дым. Поезд издал последний затравленный вопль и замер в десятке метров от развороченной взрывом насыпи.
– Ай, хорошо, – обрадовался полевой командир Беслан, изгой тейпа Шалиевых, принявший кличку Черный Ворон, дабы подчеркнуть свою полную обособленность от тяготивших его родственных уз.
Вороны живут одиноко, но зато независимо и долго. Их не заставляют вершить кровную месть, как того потребовали однажды от четырнадцатилетнего Беслана Шалиева. Не по годам сообразительный, он взвесил свои шансы и решил, что некоторые древние обычаи просто глупы. Разве разумно выступать с дедовской двустволкой в руках против самого многочисленного тейпа в округе? Нет, сказал себе мудрый не по годам Беслан, и остался жив. Нынче ему было под тридцать, и он надеялся, что впереди его ждет столько же лет благословенной Аллахом жизни.
– Хорошо, – повторил он по-чеченски, наблюдая за тем, как его боевики штурмуют все пятнадцать вагонов состава, дружно распахнувших двери после первой же предупредительной очереди по окнам.
Выволоченных из кабины локомотива машинистов уложили на насыпь и теперь мочились на них возбужденной толпой, похохатывая от сознания своего превосходства.
– Что с ними делать? – спросил один из боевиков, застегивая ширинку. – Кончать будем?
– Нет, пусть ведут поезд дальше, – отрезал Черный Ворон. До собеседника было не менее пятидесяти шагов, но он даже не подумал повысить голос. Кто захочет, тот услышит. Командир на то и командир, чтобы подчиненные ловили каждое его слово.
Отвернувшись, он пошел вдоль состава, гадая, из какого же вагона выведут нужного ему человека. Хотя какой он человек, Олег Чакин? Тупорылая свинья, безмозглый баран, ослепленный собственной жадностью. Как только он заикнулся о том, что имеет доступ к секретной документации штаба федералов, за ним была установлена слежка. Накануне акции Ворон пустил по рукам боевиков фотографию этого недоноска, полученную по электронной почте, и предупредил:
– Чтобы даже волос с его головы не упал, волки. Она, эта голова, слишком дорого стоит.
– Ага, триста тысяч баксов, – подтвердил с умным видом ближайший помощник Ворона, Нахим.
Называет себя чеченским волком, а на самом деле тоже баран, тоже безмозглый. Хотя откуда ему знать, что спонсоры выделили на обмен ровно в пять раз больше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Вагон тряхнуло. Олег, намеревавшийся перевернуться с боку на бок, застыл в неудобной позе, опасаясь, что его вот-вот вывернет наизнанку. Прямо на столик с разложенной попутчиками снедью, на их макушки, покачивающиеся внизу. Впившись ногтями в ладони, он опрокинулся на спину и уставился в багажную полку над собой, сосчитав сперва до ста, потом еще до пятидесяти. Тошнота отступила, сменившись потоками пота, такого обильного, что через минуту футболка Олега промокла насквозь, хоть выкручивай. «Ничего, пот – это не кровь, – сказал он себе. – Ради заветного куша можно и попотеть».
Совершенно верно, бла-бла-бла…
Вот чего ему хотелось меньше всего, так это слышать булькающие Ларискины реплики. Окаменев лицом, он наугад раскрыл купленную на вокзале книгу и, примостив ее на поднятых коленях, стал вникать в смысл написанного. Действие происходило в русской бане, где некто Степан хлестал прутом какого-то князя и непонятно чью бабу по имени Акулина. Она, эта Акулина, оказалась заправской гимнасткой, поскольку, подставляя под удары зад, умудрялась при этом тереться о бедра князя и одновременно тискать плечи Степана. Более того, через пару абзацев в бане возник оцепеневший от неизъяснимого блаженства Борюсик, придавленный к горячему полку молодым, полным сил и жажды жизни телом девушки, которую видел впервые. Откуда взялись эти двое? С луны свалились?
Совершенно запутавшись в хаотичных действиях участников банной оргии, Олег захлопнул книгу и сунул ее на багажную полку, твердо зная, что читать ее не станет ни за какие коврижки. Фотографии автора на обложке не было, но представить его было несложно: наверняка немолодой, наверняка кудрявый типчик, скорее всего, при интеллигентной бородке и в старомодном барском халате до пят. В этом халате он и строчит свои романы, воображая себя тем самым князем, которого хлещут по заднице то прутом, то веником. Здоровье после подобных переживаний у писателя наверняка слабое и половая потенция ни к черту, но это его личные проблемы. У Олега своих – полон рот.
Горестно вздохнув, он перевернулся на живот и, упершись подбородком в подушку, стал смотреть в окно. Кусты, деревья, почерневшие телеграфные столбы, щебенка. «Все беды русского человека от таких вот унылых пейзажей», – решил Олег. Глазу не за что зацепиться. Совсем другое дело, когда перед тобой разворачивается панорама Средиземноморского или океанского побережья – пальмы, белый песочек, подтянутые девчонки в трусиках-тесемочках. Все как одна загорелые, все блестят, как спермой смазанные, и ни одной веснушчатой, вот что приятнее всего. Когда он, Олег, очутится на одном из подобных пляжей, он первым делом сведет знакомство с парочкой таких блестящих красоток и устроит себе праздник для души, без всяких прутов и веников. Нужно лишь добраться до Гудермеса и по-умному произвести обмен генеральского компьютера на доллары.
Кого-то интересуют военные операции штаба Северо-Кавказского военного округа, а у него, у Олега, другие запросы. Ему наличные подавай, да побольше. Плевать ему и на генерала Конягина, и на всяких там Шамилей Басаевых, с которыми тот якобы воюет. У него своя собственная операция, многоходовая.
Задолго до своего последнего визита к Лариске Олег вышел через знакомых на представителя чеченской диаспоры в Москве и осторожненько намекнул на возможность заполучить сведения, интересующие свободолюбивых сынов гор. Встреча состоялась в ресторане. Чеченец, то ли владелец казино, то ли бандит – кто их нынче разберет, – выслушал туманную речь собеседника с непроницаемым лицом, закинул в рот маслину и молча удалился, но утром следующего дня Олегу позвонили и, не тратя времени на пустопорожние разговоры, продиктовали ему номер мобильного телефона какого-то Беслана.
Ох, и помотал же тот Олегу нервы! Надменный, упрямый, как горный баран, Беслан для начала сбил цену генеральского компьютера втрое, а потом заявил, что обмен должен быть произведен на его территории.
– Что за территория? Как вас найти? – спросил Олег.
– Ты до сих пор не догадался? – удивился Беслан. – Приедешь в Ичкерию. Здесь встретимся.
– Нашли дурака! – нервно хохотнул Олег. – Кто в вашу Ичкерию попрется?
– Ты. Хочешь жить – приезжай. Не хочешь – оставайся дома. Тебя найдут. Скоро.
– Эй, что за дела? Мы так не договаривались!
– Договаривались, – холодно возразил Беслан. – Ты сказал, что продаешь товар. Я сказал: покупаю. Держи слово, если ты мужчина. Иначе плохо будет. Очень.
– Но…
– Перезвонишь не позже чем через сутки. Скажешь, когда тебя встречать и где. Деньги готовы, расчет на месте. Все.
В трубке заныли сигналы отбоя.
Почертыхавшись, Олег принялся лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Отказываться от сделки нельзя, ехать в Чечню на машине – тоже. Там на каждом километре блокпосты понатыканы, а между ними разбойники с большой дороги шастают – прирежут и не спросят, как звали. Пришлось срочно звонить в железнодорожные кассы, наводить справки. Поездка в город-герой Грозный отпадала сама собой – составы туда ходили только один раз в неделю, все билеты были разобраны на два месяца вперед. Оставался единственный вариант: поезд сообщением Москва – Гудермес. В нем-то теперь Олег и ехал, снова и снова прокручивая в голове предстоящую комбинацию.
В лицо его чеченские боевики не знают, им известно лишь время прибытия. Он, правда, сказал Беслану, что опознать его можно будет по спортивной сумке с надписью «Найк», но на самом деле эта сумка покоится в другой – нейлоновой, клетчатой, каких на любом вокзале навалом. Олег не лох, он все просчитал заранее. Встреча с человеком Беслана произойдет за тридцать минут до отправления поезда на Краснодар или на Ставрополь, откуда до границы с Украиной рукой подать. Не в темной подворотне, не на каком-нибудь пустыре, а возле железнодорожных касс, где полно народу, где патрули с собачками ходят, где просто так к человеку с пушками не подступиться. Именно туда заманит Олег парламентера выставленной напоказ сумкой.
Судя по тому, как загорелся Беслан при упоминании фамилии Конягина, генеральский компьютер представляет для боевиков немалую ценность. Разумеется, они бы с удовольствием кинули какого-нибудь незадачливого лопушка, но если такой возможности им не представится, то денежки будут выплачены, деваться им некуда. Олега на мякине не проведешь, он стреляный воробей. Каждый свой шажок просчитал, даже билет приобрел плацкартный, чтобы надежней затеряться среди народа. Из Гудермеса тоже придется ехать без удобств, но зато потом… Буйство глаз и половодье чувств!
Олег опять уставился на циферблат своих часов. Через несколько часов Ларискин дед вернется с охоты, сунется в свой кабинет, а там любимая внучка его дожидается, с перерезанным горлом. Н-да, неприятный сюрпризец. Если старик на месте от инфаркта не загнется, то непременно поднимет тревогу. Поднимется переполох, начнется кутерьма. Как в том детском стишке: ищут пожарные, ищет милиция… Олег нервно хихикнул. Ищите-свищите ветра в поле.
Нехорошо, конечно, что Лариску пришлось… того, но, как говорят в Америке, ничего личного, это только бизнес. Хоть и вздорная была девчонка, а все же ее жаль, искренне жаль. Олег даже прислушался к себе, пытаясь определить, в какой именно области его организма скопилась эта самая жалость к Лариске, но почувствовал лишь тяжесть в мочевом пузыре. Самое время отлить, пока туалеты на замки не позакрывали. Гудермес не за горами.
Олег уже скособочился и свесил вниз затекшие ноги в элегантных белых носочках, когда неожиданный толчок состава швырнул его вперед, будто камень из пращи. Удар грудной клеткой о противоположную полку, неуклюжее падение на пол, растерянное хлопанье глазами. Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы сообразить, что к чему.
Сидя на грязном коврике посреди всеобщего столпотворения, Олег сфокусировал взгляд на рыдающей рядом девчушке и попытался ее успокоить:
– Ну-ну, все в порядке, что ты… Не надо плакать…
– Стьясна-а-а, – пожаловалась она.
– Страшно? Глупости. Все уже позади. Сейчас дальше поедем.
Он действительно верил в это. Даже когда в вагоне зазвучали отрывистые команды, отдаваемые на чужом гортанном языке.
Глава 4
А ныкто ны хатэл умырат
Взрыв взметнул стальные ленты рельсов, поставил их перпендикулярно. На мгновение они превратились в подобие лестницы в небо, но потом черные перекладины шпал осыпались, а сами рельсы согнулись дугами.
Прошуршала по кустам шрапнель из железнодорожных костылей, болтов и гаек. Метнулись в стороны птичьи стаи, брызнули кузнечики, забились под камни ящерицы. По дну ущелья потянулся кислый тротиловый дым. Поезд издал последний затравленный вопль и замер в десятке метров от развороченной взрывом насыпи.
– Ай, хорошо, – обрадовался полевой командир Беслан, изгой тейпа Шалиевых, принявший кличку Черный Ворон, дабы подчеркнуть свою полную обособленность от тяготивших его родственных уз.
Вороны живут одиноко, но зато независимо и долго. Их не заставляют вершить кровную месть, как того потребовали однажды от четырнадцатилетнего Беслана Шалиева. Не по годам сообразительный, он взвесил свои шансы и решил, что некоторые древние обычаи просто глупы. Разве разумно выступать с дедовской двустволкой в руках против самого многочисленного тейпа в округе? Нет, сказал себе мудрый не по годам Беслан, и остался жив. Нынче ему было под тридцать, и он надеялся, что впереди его ждет столько же лет благословенной Аллахом жизни.
– Хорошо, – повторил он по-чеченски, наблюдая за тем, как его боевики штурмуют все пятнадцать вагонов состава, дружно распахнувших двери после первой же предупредительной очереди по окнам.
Выволоченных из кабины локомотива машинистов уложили на насыпь и теперь мочились на них возбужденной толпой, похохатывая от сознания своего превосходства.
– Что с ними делать? – спросил один из боевиков, застегивая ширинку. – Кончать будем?
– Нет, пусть ведут поезд дальше, – отрезал Черный Ворон. До собеседника было не менее пятидесяти шагов, но он даже не подумал повысить голос. Кто захочет, тот услышит. Командир на то и командир, чтобы подчиненные ловили каждое его слово.
Отвернувшись, он пошел вдоль состава, гадая, из какого же вагона выведут нужного ему человека. Хотя какой он человек, Олег Чакин? Тупорылая свинья, безмозглый баран, ослепленный собственной жадностью. Как только он заикнулся о том, что имеет доступ к секретной документации штаба федералов, за ним была установлена слежка. Накануне акции Ворон пустил по рукам боевиков фотографию этого недоноска, полученную по электронной почте, и предупредил:
– Чтобы даже волос с его головы не упал, волки. Она, эта голова, слишком дорого стоит.
– Ага, триста тысяч баксов, – подтвердил с умным видом ближайший помощник Ворона, Нахим.
Называет себя чеченским волком, а на самом деле тоже баран, тоже безмозглый. Хотя откуда ему знать, что спонсоры выделили на обмен ровно в пять раз больше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53