Положил по правую руку. Чистую бумагу — перед собой.
— Первая версия: банкира убил водитель Федоров. Затащил труп в подвал и вернулся в машину. Легко и просто. Как думаешь?
Не глядя на свояка, следователь написал сказанное под жирно выведенной цифрой "1". Дважды подчеркнул черным фломастером. Будто нарядил фразу в траурную одежку.
— Вполне возможно, — сохраняя важный вид «эксперта», согласился с версией номер один Машкин. — Вот только имеется одна неувязочка. Возвращались хозяин с водителем ночью. Машин на дороге мало. Какая, спрашивается, необходимость убивать Басова на стройке? Почему не расправиться по дороге. Остановиться по малой нужде на обочине и… К тому же водитель… попал в аварию, лежит в больнице. Скорее всего, кто-то расстарался заткнуть ему рот…
— Молодец, своячок, извилины работают, как надо, — похвалил следователь, крест накрест перечеркивая на бумажке фамилию водителя. — Оказывается, подкован не хуже профессионала… А кто тебе сказал о Федорова? Для меня, честно признаюсь, — новость.
— Любовь Трофимовна, — побагровел инженер, будто одно упоминание имени сексуальной вдовушки действовало на него возбуждающе.
— И как же она преподнесла это грустное известие? Плакала?
Следователь знал о судьбе водителя Басова — ему доложили через полчаса после дорожного происшествия. А через три часа — из больницы. Бабурина не интересовала реакция свояка на подбрасываемые версии — он слушал его, как говорится, в полуха, одновременно думал о своем, потаенном. Такая уж манера у прокурорского следователя — обкатывать свои мысли на собеседнике.
— Нет, спокойно.
— Еще бы, не спокойно. Человеческие нервы не беспредельны, беспрерывно натягивать их опасно — могут порваться. Представляю, что ей стоило перенести смерть мужа… Ладно, Перейдем к версии под номером два, — жирно выписал он двойку. — Банкира ликвидировали жена с любовником… Тоже — слабое предположение. Убить Басова намного безопасней дома: отравить и вызвать скорую. Потом — дать взятку патологоанатому… Все проблемы! Как думаешь, «эксперт»?
Машкин задумался, перебирая аналогичные книжные «ситуации». И… не находя их. Все же детективщики-писатели слабы в коленках, мусолят одни и те же наспех придуманные события.
— В принципе, легко и просто. На самом деле — небезопасно. Взятки берут далеко не все медики, вдруг откажутся и произведут вскрытие, как положено? Провал. Любовь Трофимовна набита трезвыми расчетами, как подушка перьями или пухом, зачем ей, спрашивается, рисковать, ради кого? Любовника, которому дала отставку?
— Кто тебе сказал об «отставке»? — неожиданно заинтересовался Бабурин. — Неужели, вдова?
— Она самая, — ликующе подтвердил «детектив». — Когда мы вместе ехали в ее машине. Я еще подумал: врет… А вот зачем ей врать, какую цель преследует? Скорей всего, сказала правду…
— Опять же, сдаюсь. Прав ты, — решительно вычеркнул следователь имена банкирши и Михаила. — Версия номер три: хозяина убрал охранник Деев…
— Отпадает! — решительно воспротивился «эксперт». — Трепач — да, злыдня — точно, а вот на убийцу не тянет. Когда приезжал Ханжа, его телохранитель врезал Дееву в солнечное сплетение. Так, что тот пополам переломился. Но тем же не ответил — перетерпел. Мало того, через несколько минут похлопывал «противника» по плечу, о чем-то говорил. Разве такой слабак может зарезать человека?… Как хочешь, Серега, тебе, конечно, видней, но я — против.
— Сейчас твое мнение — решающее. Нечто вроде судебного приговора без права на обжалование, — с тонкой насмешкой жалобно проговорил Бабурин. Дескать, капитулирую. — Значит, считаешь: можно вычеркивать?
— Смело! — прокукарекал, еще выше задрав лысую голову, глупый «петушок».
Черный фломастер нерешительно подрожал над бумагой, но все же вычеркнул третью версию. Не затушевал, не замарал — аккуратненько один раз прошелся.
— А как твое мнение по четвертой версии: банкира зарезал Ханжа?
Сразу отвечать не стоит — не солидно, по мальчишески. Поэтому Машкин, старательно морща лоб и многозначительно шевеля пальцами-сосисками, несколько минут выждал.
— Лично у меня нет возражений. Кандидатура по всем параметрам подходящая…
Так они «проработали» остальные версии. С участием непонятного связиста-электрика Сервизбанка, бригадира каменщиков, двух отдыхающих в эту ночь охранников. Федор Иванович у всех находил либо алиби, либо особые приметы, отвергающие причастность к убийству. Замешкался только на фамилии Хвостова.
— Самая реальная версия, — раздумчиво промолвил он. — После Ханжи. Вот только одно не вяжется. По какой-такой необходимости видный финансист пошел на убийство? Разорить конкурента — понятно и объяснимо, а вот зарезать… К тому же, вряд ли такой человек станет резать противника собственными руками. Наймет киллера…
Вычеркивать фамилию Хвостова Бабурин не стал — обвел ее овалом красного цвета. Странно, но фамилию Ханжи он обвел сомневающимся пунктиром. Видимо, оставил для дальнейшего продумывания.
— Остался единственный подходящий вариант. Басова убил… инженер, строящий ему загородний дворец, — жирно, большими буквами выписал он на бумаге фамилию свояка. Обвел ее сразу двумя фломастерами — черным и красным.
Машкин не поверил своим ушам и глазам.
— Что?… Что ты говоришь, Серега?… Разве… можно так шутить?
— Я вовсе не шучу… Да, не тряси штанами, заяц! — прикрикнул он. — Смотри сам. Когда возвратился на стройку Басов, там никого не было. Охранник спал. Кто мог открыть калитку банкиру? Только один человек — ты. Что произошло между тобой и хозяином на данном этапе меня почти не интересует.
— Но доказательства — где они? — закричал Машкин голосом тонущего человека, требующего немедленного спасения. — Может быть, какой-нибудь каменщик или плотник спрятался?
— Не исключается и такой вариант… Ты спрашиваешь про доказательства? Вот оно — первое.
Бабурин продемонстрировал пустую бутылку из-под водки. Грохнул ее на стол, положил рядом две бумаги: акт изъятия и заключение экспертизы. Спасибо дотошным сыщикам из уголовки, не успокоились, отыскали злополучную бутылочку.
— В водку подмешано сильнодействующее снотворное. Бутылку нашли у тебя под кроватью… Теперь — второе.
Что касается подмешанной отравы, Бабурин схитрил — его следы так и не обнаружены. Но знать об этом свояку вовсе не обязательно. Впрочем, Дееву — тоже. До поры до времени.
Рядом с бутылкой — письмо, в котором прокуратура и лично следователь Бабурин информируются о том, что ночью прораб встретил банкира и повел его в недостроенный дом. Автор анонимки искал исчезнувшего пса, вот и стал невольным свидетелем. Лично он самого убийства не видел, но уверен: совершил его лысый инженер. Не подписывается — опасается бандитской мести.
— Что скажешь, свояк?
А что можно сказать, когда бутылка, невесть каким образом оказавшаяся под его кроватью, и подметное письмецо довели Машкина до бессознательнго состояния. Даже согнулся, сжимая побелевшие руки между коленями.
— Посадишь?
Бабурин поднялся, обошел стол, наклонился к уху родственника.
— Все это — чепуха, убил банкира, конечно же, не ты… Знаешь почему?
Машкин распрямил спину, облегченно задышал. Хрипло спросил: почему? Нервная встряска, устроенная безжалостным родственником, подействовала на подопытного «кролика», как действует на нервного больного быстрое чередования кипятка и ледяной воды.
— Во первых, слишком много доказательств. Кому-то страшно хочется аправить следствие по ложному направлению. Преступники понимают — долго протянуть не удастся, но им дорог каждый день. Пока следователь будет расшуровывать подброшенные ему фактики можно еще больше его запутать… Лично для меня сейчас главное — бутылка. Кто ее подбросил Дееву и кто сунул тебе под кровать… Уразумел, своячок?
— А — во вторых? — немного успокоился Машкин. Его перестало трясти, вместо потения появился озноб. — Что — во вторых?
Сергей Петрович огорченно вздохнул. Ему не хотелось оскорблять мужа сестры, он чувствовал к нему нечто похожее на жалость, будто Федор — не взрослый мужик, а шкодливый пацан.
— Во вторых, я уже говорил об этом, ты первостатейный трус. Не то, что убить хозяина, косо поглядеть на него боялся… Все, с этим покончили. Теперь — главное. Сейчас подмахнушь мне бумажку о невыезде. В виде меры пресечения. Постарайся ненавязчиво, мимоходом сказать об этом людям, которые поинтересуются результатами допроса. Той же Басовой… Только, не вдалбливай в голову — просто скажи: взяли подписку. И — все.
Бабурин, как всегда, хитрил. Сейчас для него главное — не дурацкая бутылка, она играет второстепеннную роль. На бумаге выстроились, как солдаты в строю, некоторые версий убийства.
Первая — любовный треугольник. Басова и двое мужчин: муж-банкир и любовник-детектив. Который, как выяснилось, никогда детективом не был.
Вторая — ненавидящий хозяина охранник Деев. Где раньше пересекались их пути-дорожки, из какого «короткого замыкания» выскочила «искра», убившая банкира?
Третяя — «грех» банкира перед Старцевым. Что может быть общего между миллиардером и полунищим связистом? Почему Басов так каялся, чуть ли не на коленях выпрашивая прощение? А Старцев так и не простил его. Вполне возможно, что это жесткое «непрощение» привело к убийству.
Четвертая — неведомый, пока неведомый, мокрогубый человечек по кликухе Ханжа. Говорить о его жестком допросе — рановато. Вот когда поработает уголовный розыск, положит на стол следователю прокуратуры настоящую фамилию, род и место работы, местожительство — наступит его черед. А пока — смутные, ничем не подкрепленные предположения.
Наконец, пятая версия, которую следователь стыдливо обозначил в самом конце своего списка, но которая может переместиться на первое место. Ибо, по его мнению, является самой достоверной, хотя пока не подкрепленна фактическим материалом.
Как удалось узнать, Семен Семенович Хвостов не только возглавляет крупную финансовую компанию — он вхож в правительственные сферы, в Администрацию Президента, в Генеральную прокуратуру. Повсюду — друзья-приятели, готовые подставить «плечо», при необходимости бросить утопающему финансисту спасательный круг.
С другой стороны, по смутным сведениям, пока окончательно не проясненным, оба финансиста связаны с зарубежными банками и с республиками кавказского региона. В ппринципе, ничего предосудительного нет, интересы бизнеса не знают границ, они всеядны. Но именно в этой «всеядности» может таиться причина расправы с Басовым.
Видимо, интерес следователя к этой версии не остался незамеченным, она неведомыми путями просочилась за пределы прокуратуры, стала догстоянием определенных структур. Хвостов нажал на нужные кнопки, включил подвластные ему «механизмы», задействовал нужных людей.
Эти маневры владельца Голденбанка Сергей Петрович ощутил на своей шкуре…
Бабурина пригласили в Генпрокуратуру. Не вызвали — именно пригласили. И не к высокопоставленным деятелям — к малозаметному чиновнику, беседа с которым не является обязательной для исполнения, носит, скорей, чисто рекомендательный характер.
Сергей Петрович вообще не страдал синдромом страха перед начальством. Скорее, наоборот, начальственные «вливания» всегда рождали резкое противодействие, утверждали стремление, выслушав очередное наставление, продолжить то или иное расследование в соответствии с намеченным планом.
Поэтому он вошел в нужный кабинет с независимой улыбкой. Не остановился на пороге — подошел к двум креслам, стоящим возле приставного столика, выразительно положил руку на спинку одного из них.
Чиновник, бледный, худой, нервно перебирая на рабочем столе бумаги, изобразил доброжелательное выражение, более похожее на гримасу голодного волка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Первая версия: банкира убил водитель Федоров. Затащил труп в подвал и вернулся в машину. Легко и просто. Как думаешь?
Не глядя на свояка, следователь написал сказанное под жирно выведенной цифрой "1". Дважды подчеркнул черным фломастером. Будто нарядил фразу в траурную одежку.
— Вполне возможно, — сохраняя важный вид «эксперта», согласился с версией номер один Машкин. — Вот только имеется одна неувязочка. Возвращались хозяин с водителем ночью. Машин на дороге мало. Какая, спрашивается, необходимость убивать Басова на стройке? Почему не расправиться по дороге. Остановиться по малой нужде на обочине и… К тому же водитель… попал в аварию, лежит в больнице. Скорее всего, кто-то расстарался заткнуть ему рот…
— Молодец, своячок, извилины работают, как надо, — похвалил следователь, крест накрест перечеркивая на бумажке фамилию водителя. — Оказывается, подкован не хуже профессионала… А кто тебе сказал о Федорова? Для меня, честно признаюсь, — новость.
— Любовь Трофимовна, — побагровел инженер, будто одно упоминание имени сексуальной вдовушки действовало на него возбуждающе.
— И как же она преподнесла это грустное известие? Плакала?
Следователь знал о судьбе водителя Басова — ему доложили через полчаса после дорожного происшествия. А через три часа — из больницы. Бабурина не интересовала реакция свояка на подбрасываемые версии — он слушал его, как говорится, в полуха, одновременно думал о своем, потаенном. Такая уж манера у прокурорского следователя — обкатывать свои мысли на собеседнике.
— Нет, спокойно.
— Еще бы, не спокойно. Человеческие нервы не беспредельны, беспрерывно натягивать их опасно — могут порваться. Представляю, что ей стоило перенести смерть мужа… Ладно, Перейдем к версии под номером два, — жирно выписал он двойку. — Банкира ликвидировали жена с любовником… Тоже — слабое предположение. Убить Басова намного безопасней дома: отравить и вызвать скорую. Потом — дать взятку патологоанатому… Все проблемы! Как думаешь, «эксперт»?
Машкин задумался, перебирая аналогичные книжные «ситуации». И… не находя их. Все же детективщики-писатели слабы в коленках, мусолят одни и те же наспех придуманные события.
— В принципе, легко и просто. На самом деле — небезопасно. Взятки берут далеко не все медики, вдруг откажутся и произведут вскрытие, как положено? Провал. Любовь Трофимовна набита трезвыми расчетами, как подушка перьями или пухом, зачем ей, спрашивается, рисковать, ради кого? Любовника, которому дала отставку?
— Кто тебе сказал об «отставке»? — неожиданно заинтересовался Бабурин. — Неужели, вдова?
— Она самая, — ликующе подтвердил «детектив». — Когда мы вместе ехали в ее машине. Я еще подумал: врет… А вот зачем ей врать, какую цель преследует? Скорей всего, сказала правду…
— Опять же, сдаюсь. Прав ты, — решительно вычеркнул следователь имена банкирши и Михаила. — Версия номер три: хозяина убрал охранник Деев…
— Отпадает! — решительно воспротивился «эксперт». — Трепач — да, злыдня — точно, а вот на убийцу не тянет. Когда приезжал Ханжа, его телохранитель врезал Дееву в солнечное сплетение. Так, что тот пополам переломился. Но тем же не ответил — перетерпел. Мало того, через несколько минут похлопывал «противника» по плечу, о чем-то говорил. Разве такой слабак может зарезать человека?… Как хочешь, Серега, тебе, конечно, видней, но я — против.
— Сейчас твое мнение — решающее. Нечто вроде судебного приговора без права на обжалование, — с тонкой насмешкой жалобно проговорил Бабурин. Дескать, капитулирую. — Значит, считаешь: можно вычеркивать?
— Смело! — прокукарекал, еще выше задрав лысую голову, глупый «петушок».
Черный фломастер нерешительно подрожал над бумагой, но все же вычеркнул третью версию. Не затушевал, не замарал — аккуратненько один раз прошелся.
— А как твое мнение по четвертой версии: банкира зарезал Ханжа?
Сразу отвечать не стоит — не солидно, по мальчишески. Поэтому Машкин, старательно морща лоб и многозначительно шевеля пальцами-сосисками, несколько минут выждал.
— Лично у меня нет возражений. Кандидатура по всем параметрам подходящая…
Так они «проработали» остальные версии. С участием непонятного связиста-электрика Сервизбанка, бригадира каменщиков, двух отдыхающих в эту ночь охранников. Федор Иванович у всех находил либо алиби, либо особые приметы, отвергающие причастность к убийству. Замешкался только на фамилии Хвостова.
— Самая реальная версия, — раздумчиво промолвил он. — После Ханжи. Вот только одно не вяжется. По какой-такой необходимости видный финансист пошел на убийство? Разорить конкурента — понятно и объяснимо, а вот зарезать… К тому же, вряд ли такой человек станет резать противника собственными руками. Наймет киллера…
Вычеркивать фамилию Хвостова Бабурин не стал — обвел ее овалом красного цвета. Странно, но фамилию Ханжи он обвел сомневающимся пунктиром. Видимо, оставил для дальнейшего продумывания.
— Остался единственный подходящий вариант. Басова убил… инженер, строящий ему загородний дворец, — жирно, большими буквами выписал он на бумаге фамилию свояка. Обвел ее сразу двумя фломастерами — черным и красным.
Машкин не поверил своим ушам и глазам.
— Что?… Что ты говоришь, Серега?… Разве… можно так шутить?
— Я вовсе не шучу… Да, не тряси штанами, заяц! — прикрикнул он. — Смотри сам. Когда возвратился на стройку Басов, там никого не было. Охранник спал. Кто мог открыть калитку банкиру? Только один человек — ты. Что произошло между тобой и хозяином на данном этапе меня почти не интересует.
— Но доказательства — где они? — закричал Машкин голосом тонущего человека, требующего немедленного спасения. — Может быть, какой-нибудь каменщик или плотник спрятался?
— Не исключается и такой вариант… Ты спрашиваешь про доказательства? Вот оно — первое.
Бабурин продемонстрировал пустую бутылку из-под водки. Грохнул ее на стол, положил рядом две бумаги: акт изъятия и заключение экспертизы. Спасибо дотошным сыщикам из уголовки, не успокоились, отыскали злополучную бутылочку.
— В водку подмешано сильнодействующее снотворное. Бутылку нашли у тебя под кроватью… Теперь — второе.
Что касается подмешанной отравы, Бабурин схитрил — его следы так и не обнаружены. Но знать об этом свояку вовсе не обязательно. Впрочем, Дееву — тоже. До поры до времени.
Рядом с бутылкой — письмо, в котором прокуратура и лично следователь Бабурин информируются о том, что ночью прораб встретил банкира и повел его в недостроенный дом. Автор анонимки искал исчезнувшего пса, вот и стал невольным свидетелем. Лично он самого убийства не видел, но уверен: совершил его лысый инженер. Не подписывается — опасается бандитской мести.
— Что скажешь, свояк?
А что можно сказать, когда бутылка, невесть каким образом оказавшаяся под его кроватью, и подметное письмецо довели Машкина до бессознательнго состояния. Даже согнулся, сжимая побелевшие руки между коленями.
— Посадишь?
Бабурин поднялся, обошел стол, наклонился к уху родственника.
— Все это — чепуха, убил банкира, конечно же, не ты… Знаешь почему?
Машкин распрямил спину, облегченно задышал. Хрипло спросил: почему? Нервная встряска, устроенная безжалостным родственником, подействовала на подопытного «кролика», как действует на нервного больного быстрое чередования кипятка и ледяной воды.
— Во первых, слишком много доказательств. Кому-то страшно хочется аправить следствие по ложному направлению. Преступники понимают — долго протянуть не удастся, но им дорог каждый день. Пока следователь будет расшуровывать подброшенные ему фактики можно еще больше его запутать… Лично для меня сейчас главное — бутылка. Кто ее подбросил Дееву и кто сунул тебе под кровать… Уразумел, своячок?
— А — во вторых? — немного успокоился Машкин. Его перестало трясти, вместо потения появился озноб. — Что — во вторых?
Сергей Петрович огорченно вздохнул. Ему не хотелось оскорблять мужа сестры, он чувствовал к нему нечто похожее на жалость, будто Федор — не взрослый мужик, а шкодливый пацан.
— Во вторых, я уже говорил об этом, ты первостатейный трус. Не то, что убить хозяина, косо поглядеть на него боялся… Все, с этим покончили. Теперь — главное. Сейчас подмахнушь мне бумажку о невыезде. В виде меры пресечения. Постарайся ненавязчиво, мимоходом сказать об этом людям, которые поинтересуются результатами допроса. Той же Басовой… Только, не вдалбливай в голову — просто скажи: взяли подписку. И — все.
Бабурин, как всегда, хитрил. Сейчас для него главное — не дурацкая бутылка, она играет второстепеннную роль. На бумаге выстроились, как солдаты в строю, некоторые версий убийства.
Первая — любовный треугольник. Басова и двое мужчин: муж-банкир и любовник-детектив. Который, как выяснилось, никогда детективом не был.
Вторая — ненавидящий хозяина охранник Деев. Где раньше пересекались их пути-дорожки, из какого «короткого замыкания» выскочила «искра», убившая банкира?
Третяя — «грех» банкира перед Старцевым. Что может быть общего между миллиардером и полунищим связистом? Почему Басов так каялся, чуть ли не на коленях выпрашивая прощение? А Старцев так и не простил его. Вполне возможно, что это жесткое «непрощение» привело к убийству.
Четвертая — неведомый, пока неведомый, мокрогубый человечек по кликухе Ханжа. Говорить о его жестком допросе — рановато. Вот когда поработает уголовный розыск, положит на стол следователю прокуратуры настоящую фамилию, род и место работы, местожительство — наступит его черед. А пока — смутные, ничем не подкрепленные предположения.
Наконец, пятая версия, которую следователь стыдливо обозначил в самом конце своего списка, но которая может переместиться на первое место. Ибо, по его мнению, является самой достоверной, хотя пока не подкрепленна фактическим материалом.
Как удалось узнать, Семен Семенович Хвостов не только возглавляет крупную финансовую компанию — он вхож в правительственные сферы, в Администрацию Президента, в Генеральную прокуратуру. Повсюду — друзья-приятели, готовые подставить «плечо», при необходимости бросить утопающему финансисту спасательный круг.
С другой стороны, по смутным сведениям, пока окончательно не проясненным, оба финансиста связаны с зарубежными банками и с республиками кавказского региона. В ппринципе, ничего предосудительного нет, интересы бизнеса не знают границ, они всеядны. Но именно в этой «всеядности» может таиться причина расправы с Басовым.
Видимо, интерес следователя к этой версии не остался незамеченным, она неведомыми путями просочилась за пределы прокуратуры, стала догстоянием определенных структур. Хвостов нажал на нужные кнопки, включил подвластные ему «механизмы», задействовал нужных людей.
Эти маневры владельца Голденбанка Сергей Петрович ощутил на своей шкуре…
Бабурина пригласили в Генпрокуратуру. Не вызвали — именно пригласили. И не к высокопоставленным деятелям — к малозаметному чиновнику, беседа с которым не является обязательной для исполнения, носит, скорей, чисто рекомендательный характер.
Сергей Петрович вообще не страдал синдромом страха перед начальством. Скорее, наоборот, начальственные «вливания» всегда рождали резкое противодействие, утверждали стремление, выслушав очередное наставление, продолжить то или иное расследование в соответствии с намеченным планом.
Поэтому он вошел в нужный кабинет с независимой улыбкой. Не остановился на пороге — подошел к двум креслам, стоящим возле приставного столика, выразительно положил руку на спинку одного из них.
Чиновник, бледный, худой, нервно перебирая на рабочем столе бумаги, изобразил доброжелательное выражение, более похожее на гримасу голодного волка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38