В глазах связиста — насмешливые огоньки. Дескать, знакомы ментовские подходы, пришлось пройти через все их ухищрения. Не обманешь, не получится.
— Подозреваете?
— А что бы вы подумали на моем месте? Сейчас под подозрением — все, кто так или иначе общался с убитым. Не исключая даже жену Басова. Поэтому не обижайтесь и не удивляйтесь.
Сурок понимающе кивнул. Действительно, посетитель прав, он обязан проверять все окружение семьи убитого… Но Старцев посмотрел не на Бабурина — на фотокарточку. Будто по волшебству, изменилось выражение лица: вместо понимания — жесткая озлобленность.
— Что произошло между мной и банкиром — наши проблемы. Прокуратуре знать не обязательно.
Набычился, глаза с"ужены — не подступиться. Но Бабурин за свою долгую следовательскую жизнь и не такое видел. Были и истерики — настоящие и притворные, и угрозы, и сентиментальные вздохи.
— После убийства вашего хозяина скрытых проблем не должно быть. Вы ненавидели Басова — значит, есть причина для его физического уничтожения. Следствие не может пройти мимо этого. Поэтому примите добрый совет: не ершитесь, будьте откровенны. Поверьте, это в ваших интересах… Алиби, конечно, нет?
Сурок молча кивнул на угол комнаты, где стояла раскладушка. Дескать, вон мое «алиби», другое отсутствует, не запасся.
Добрые полчаса Бабурин изощрялся в доказательствах несомненной пользы для Сурка полностью открыться, ничего не умалчивая и ничего не скрывая. Допрашиваемый помалкивал, изредка поглядывал на тумбочку. Будто просил у девушки на фото совета: как поступить, открываться или не открываться?
— Ваша взяла, — наконец, решился он. — Бояться мне ментов нечего — чист. Альфреда — тем более, если он парится в аду — пусть слушает. А то, что станете записывать — ваше дело.
Он взял с тумбочки фотокарточку, бережно обтер ее чистым носовым платком. Поставил перед собой. Не сводя взгляда с изображения девушки, начал говорить — трудно, медленно, останавливаясь чуть ли не на каждом слове.
Еще один любовный треугольник, но с трагическим завершением.
Два преступника полюбили одну и ту же девчонку. Чистую, незамаранную. Она отдала предпочтение Сурку, вышла за него замуж. Басов — в банде он носил тогда кличку «Жучек» — не смирился с поражением. Однажды, воспользовался отсутствием соперника и похитил его жену. Увез ее в Ярославль. Возвратился Василий в разгромленное гнездо — впал в беспамятство, с трудом откачали дружаны. С их помощью отыскал след похищенной и бросился в Ярославль.
Разборка произошла в присутствии Анны. Кровавая разборка, восемь трупов осталось лежать на полу многокомнатной квартиры Жучка, но сам он умудрился сбежать. На прощание ударил ножом в грудь Анночку — мне не досталась, так не достанешься никому.
Долгие годы Сурок и Жучек не встречались: Василий жил попрежнему в Москве, Альфред — где-то в Сибири. Поддернулся пеплом огонь ненависти, угасла жажда крови.
Встретились случайно. Жучек упал в ноги, просил простить ему грех молодости… Сурок не простил, но и от мести отказался. Мало того, нанялся на работу в банк своего кровника…
— Вот так и живу, — закончил повествование Старцев. Подошел к тумбочке, еще раз бережно протер фотокарточку. Несколько минут глядел на изображение Анночки. — Но Жучка я не убивал. Поверьте.
Окончательно поверить нельзя — все услышанное Бабуриным требовало подтверждения. И все же Сергей Петрович мысленно — пока мысленно! — вычеркнул имя Старцева из числа подозреваемых. Это решение психологически оправданно, ибо вряд ли самый натренированный и умелый лжец способен придумать подобную историю. Да еще подкупает неподдельное горе в глазах, в согбенной фигуре, в нервных пальцах, поглаживающих края фотокарточки.
— Предположим, вы не убивали. Но, общаясь с банкиром, не заметили ли что-нибудь необычное, которое поможет нам выйти на след убийцы? Хотя бы в последний день жизни Басова, когда вы жили на стройке…
Сурок задумался.
— Трудно брать грех на душу.
Бабурин насторожился. Сейчас он походил на охотничью собаку, ожидающую появления затаившегося зверя.
— И все же скажите, — почти попросил он. — Проверять, подтверждать либо отбрасывать — мои проблемы.
— Ладно, — решительно поднял опущенную голову Сурок. — Придется согрешить… В тот день мы прокладывали кабельную канализацию возле деревушки, где живет Сашка Деев…
Видимо, Старцев сильно волновался, чаще обычного спотыкался, путался в словах, повторялся. Если ликвидировать эти повторения, заполнить пропуски, убрать лишнее, то картина вырисовывалась довольно интересная.
Бабурин забыл о желании записывать — подался вперед к рассказчику. Недокуренная сигарета прижгла палец — не заметил. Смотрел на Сурка в упор — сурово и требовательно…
Рядом с десятым кабельным колодцем, возле которого стоял Сурок, наблюдая за монтажем железобетонных конструкций, остановилась иномарка. Кажется, «вольво». Из нее вышел долговязый, худой господин в золотых очках. Принялся нетерпеливо расхаживать, поглядывая то на окраинные деревенские избы, то на часы. На Сурка и монтажников даже не посмотрел — они для него просто не существовали.
Наконец, показался… Сашка Деев.
О чем беседовали финансист и охранник, Сурок не слышал. Как раз в это время кран криво посадил горловину колодца, пришлось снова поднимать ее, подстилать свежий раствор. Но краем глаза все же отметил: худой бизнесмен передал Дееву какой-то сверток…
В сочетании с отсутствием в бутылке из-под водки следов снотворного, почти отвергнутая версия о виновности охранника подмяла под себя все остальные.
И все же Бабурин колебался. Слишком уж легко досталась ему победа, не пришлось перелопачивать множество пустого грунта, добираясь до «золотоносного» пласта. Обычно так не бывает — ночами не спишь, десяток потов с себя сгоняешь и… пусто… Нарастает «критическая» масса, подводит к логическому завершению выстраданного расследования. А тут — случайная встреча свидетеля сразу с заказчиком и исполнителем. Ни один, ни второй не обращают внимания на монтажников. Будто у тех завязаны глаза и наглухо запечатаны уши.
Либо Старцев уводит следователя в сторону от истины, либо имеет место «его величество Случай». Ни то, ни другое упускать нельзя. Вдруг хитроумные бандюги изобрели третий вариант — подставили лысого прораба, попытались замутить мозги Ханжой, теперь придумали таинственную встречу Хвостова и Деева?
Сомнительно. Слишком высок уровень «подставки» — крупный финансист, вхожий на самые верхние этажи власти…

Глава 16
Часто бывает — уныло плетущееся следствие вдруг неожиданно набирает обороты и мчится к финишу с необыковенной скоростью, сравнимой разве со скоростью гоночного автомобиля. Выпрыгивают новые факты, проваливаются в черноту пропасти уже отработанные и отвергнутые. Возникают новые, требующие срочного осмысления. Соответственно, пропадает усталость. тело наливается невесть откуда взявшейся силой и бодростью.
Нечто подобное происходит и сейчас.
Адуев доставил первое известие от Вертелова. Не устное, как договаривались, — в письменном виде. Непосвященному человеку разобраться в хитро зашифрованных предложениях, если и не невозможно, то, во всяком случае, трудно. Но Бабурин набил руку на разной путанной информации, для него «шифр», примененный контрразведчиком, детская игрушка.
«Перевозчика» взяли с поличным… Имеется в виду беспогонный человек в камуфляже, который беседовал возле аэродромного КПП с очкариком… Пока молчит, туманно ссылается на безденежье, толкнувшее на получение взятки за чистую чепуху: прогулку видных финансистов по территории военного аэродрома. Проследить «детский» след так и не удалось… Речь идет не о коробках с консервированными кашками — об их «содержимом». Скорее всего, оружие или деньги.
Вот и все. Не густо, конечно, но кое-что проклевывается. Особенно, если совместить информацию Вертелова и показания Сурка. С одной стороны сухопарый очкарик в компании с неким летуном, с другой — рядовой охранник.
Прослеживается четкая линия, соединяющая стройку загороднего дома с дорогой в предгорьях Кавказа.
Впрочем, Бабурина сейчас интересует не связь мафиозных структур Центральной России и Кавказа, пусть этим занимаются контрразведчики, он не собирается отнимать у них хлеб насущный. На соревнованиях спортсмены бегут каждый по своей полосе. Вот и он «действует» строго в определенных рамках, ограниченных «исполнителем» убийства банкира.
Предположительно Деевым. Толстый охранник — его задача и головная боль. Бутылка с подмешенным в алкоголь снотворным — слишком слабое алиби. Попытка с ее помощью подставить следствию прораба — беспомощна и малоубедительна. Показаний Сурка тоже недостаточно для ареста охранника. Тем более, что они вполне могут быть «организованы» для маскировки истинного убийцы — Старцева. Психологические изыски следователя к делу не подошьешь, суду не пред"явишь.
Следовательно, придется «поработать» над новой выпрыгнувшей версией — виновностью охранника. Максимально убедительно и, главное, доказательно.
Запутанный клубок, похоже, начал распутываться. Извините-подвиньтесь, господа начальнички, гнилостной бытовухой здесь не пахнет, нет ни любовных треугольников, ни противостояния потомков и предков, ни кухонных разборок. Чуткий нос следователя уловил совсем другой запах — зловонный запашек предательства.
Из клубка высунулись два кончика: кончик-заказчик и кончик-исполнитель, они приблизились друг к другу, сплелись. По законам жанра должен появиться третий кончик, который освятит содружество золотоочкастого банкира и простого сохранника, он же — киллер.
Но сейчас Бабурина интересует странное содружество, из головы не идет третий «кончик». Почти наверняка, он тянется из-за границы, подпитывает еще один, который почти не виден, но судя по откровению Димки и по информации Вертелова, этот полуневидимый «отросток» имеет кавказскую родословную. Вернее сказать, кавказский след.
— Послушай, пожалуйста, Сергей Петрович…
В спокойном состоянии Адуев говорит почти без акцента, но когда чем-то взволнован — пробиваются характерные словечки, выражается витиевато, спотыкаясь на отдельных словах. Будто бредет чеченец по каменистой дороге, пересчитывает ногами каждый камушек.
— Что случилось, Ахмет?
— Понымаешь, Сергей Петрович, встретил земляка. Из-под Грозного, рядом жили, отцы на нефтеперегонке вместе работали… Старый друг, еще по школе…
Адуев явно не мог справиться с непременным вступлением, путался, повторял одни и те же фразы.
— Не волнуйся, дорогой, успокойся. Что же поведал тебе земляк?
— Другой друг Мануева, понымаешь, кавказский боевик. Задурили парню башку, вот он и сунул ее в печку… Понымаешь? — Бабурин успокоительно кивнул: понимаю. — Кунак сообщил — покушение на тебя готовится. Десять боевиков в Москву собираются… Поберечься надо. Очень прошу, без меня не ходить, не ездить, поберечься.
Вот это новость! Захваченный расследованием убийства банкира, Бабурин начисто забыл об угрозе собственной жизни. Упустил из виду. Или считал, что на такую мелкую сошку, как следователь областной прокуратуры, никто не позарится? Даже пуля, выпущенная в него в приемной юридической консультации, не заставила задуматься.
Если так — зря. Вещественные доказательства, сведения, почерпнутые из допросов, запущенные «дезы», в виде подписок о невыезде — все это не только накапливают «багаж» следствия, но и неизбежно настораживают преступников, их поддельников и покровителей. Устранение следователя, слишком глубоко проникшего в недра мафии — самый действенный способ устранить нависшую опасность.
— Спасибо, Ахмет, учту…
— Учитывать — мало, беречься надо, — не успокаиваясь, наседал Адуев, разве только не тряс глупого следователя за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38