У Федорова задергалась нога, помутнело в голове… Сейчас она повалит его на кровать и…
Не набросилась. Рука отдернулась.
— Жаль, времени нет, — пробормотала женщина, отходя к двери. — Быстро одевайся! — повторила она. — Любовью займемся после того, как освежуем борова…
Через полчаса «мерседес» летел по Дмитровскому шоссе. За рулем — сумрачный Петенька, рядом — угрюмый Хвост. Будто не на разборку едут — на кладбище. Может быть, действительно — на кладбище? Кто знает, как пройдет операция по ликвидации банды Жетона? Вдруг тот опередит красулинских боевиков, отыщет дополнительные силы, окружит поляну вторым кольцом? Тогда, как любят выражаться бандиты, кранты.
Ну, ладно, Петенька и Хвост привыкли к такой жизни, а что делать в ней отставному офицеру? Тоже стрелять и глотать ответные пули?
Красуля прижалась плечом к любовнику, повелительно забросила его руку себе на плечи, свою приложила к ноге. Туда, где пристегнута кобуру с пистолетом.
— А где «главные силы»? — утихомиривая сразу же возникшее желание, невнятно поинтересовался Михаил. — Что-то я не вижу четырех обещанных машин, двадцати боевиков…
— Хватился, дружок! Они уже на месте, замаскировались в кустах вокруг поляны и ожидают сигнала… Какой ты сильный, родной, какой могучий мужик, — лепетала Красуля, продолжая тискать мужскую ногу. — Настоящий дуб… Вот вернемся домой, раздену тебя, всего обцелую… За что только дал мне Бог такое счастье!
— Перестань! Мы не одни!
— Кого мне стыдиться? — презрительно покривилась Красуля, не прекращая садистской ласки. — Даже если бы ты и завалил меня в машине — сделают вид — ничего не видят и не слышат
— Кому сказано — перестань!
Продолжая ворковать и умиляться, Надя все же убрала руку и даже отодвинулась. Мишенька прав: впереди — опасная разборка, с неизвестными последствиями, нельзя растрачивать силы ни ей, ни любовнику.
— Все, родной, извини и успокойся. Больше не буду… Разделаемся с боровом — за все отыграюсь…
Снова покраснела и воркующе засмеялась. Видимо, представила себе сценку «отыгрыша»… * * *
Жетон тоже готовился к предстоящей схватке. Если Красуля собрала «военный совет» из четырех человек, то за столом в квартире Жетона — всего двое: он и Свистун. В основном говорит босс, советнику отведена роль слушателя и ценителя полководческого таланта хозяина.
— Думаю, пятерки накачанных парней достаточно. Отберешь, проверишь, побазаришь. «Калашниковы» — под плащами, «макаровы» — за поясами. Пусть на всякий пожарный захватят ножи. Вдруг дойдет до рукопашной — будет чем подкалывать красулиных пехотинцев. — помолчал и неожиданно выпалил. — Тебя там не будет.
Впервые за время инструктажа Свистун недоумевающе вздернул голову. Обычно, босс не обходится без услуг верного телохранителя, всегда держит его впереди себя. Или — сзади, смотря на то, откуда ожидается опасность. А тут — не будет? Что бы это означало?
Жетон насмешливо глядел на «советника».
— Удивляешься, сявка? Неужто от водки прохудились мозги, не можешь понять простой истины?
Что до водки — зря хозяин упрекает, две язвы: одна в какой-то двенадцатиперстной кишке, вторая — в желудке заглушили у парня питейные сооблазны. Оприходуешь четверть стакана — будто два шила впиваются и раздирают внутренности.
— Где скажешь — там и буду…
— Вот-вот, кажется, начинаешь банковать… Пока красулино отродье в наших руках — бояться нечего. Поэтому отправишься на загороднюю хазу и вместе с двумя пехотинцами ни на шаг не отойдешь от Вики. Она спит на кушетке, вы — на полу. Ест за столом — вы рядом, писсает…
— Мы тоже рядом? — с ехидством подсказал Свистун.
— Ну, ну, не очень-то. Испортишь дорогой товар — подвешу к потолку за согрешившее место.
Шутливая угроза не так уж шутлива, как может показатся на первый взгляд. Жетон любит не глушить угрозами — подавать их под вуалью смешливости. Дескать, ничего особенного сказать не хочу, просто — пошутил, развеялся.
— А ежели по доброму согласию? — шуткой на шутку отреагировал Свистун.
— Плохо телку знаешь, у нее добиться «согласия» трудней, чем сорвать с неба звезду. Точь в точь матушка, чтоб ее черти в аду пробовали.
Дождавшись, когда Свистун ушел, босс задумался. Он отлично понимал — идет на верную смерть, пятеро или даже десяток пехотинцев не защитят от целой армии красулиных парней. Единственное спасение — выехать попозже, когда разборка уже закончится. Пусть противник насытится кровью подставленных шестерок Жетона. Не жалко — отыщутся другие пацаны, нашпигованные мечтами о романтическом будущем и россыпях баксов.
Главное — самому остаться в живых…
Вечером, часов в десять босс вышел из дому к машине.
За рулем черной «ауди» — молодой парнишка. Черноволосый, красивый. Долго подбирали ему кликуху, так и не придумали. Есть такие — ни одно имя, кроме собственного, полученного при рождении, не подходит, отторгается, как организм отторгает инородное тело. Вот и оставили «профессиональную» кликуху — Водило.
— Куда едем, босс?
— Сейчас — в бордель, к бабке Евдокии. Я там оттоварюсь по мужской нужде, тебе тоже разрешаю выбрать подходящую шлюшку. Оплачу. Утром позавтракаем и поедем в Дмитров.
Говорить о разборке не стоит, парень может струсить, а держать за рулем одуревшего от страха фрайера — лучше сесть самому. Гораздо надежней и, главное, безопасней приказать: едем в Дмитров и — все.
Поездка в бордель — тоже «лечебное» средство: сбросить напряженность, подкачать самоуверенность. К тому же, ночевка в бордели — предохранение от возможного наезда на квартиру. Такое уже однажды с ним было. Перед разборкой в дом заявился конкурент. Естественно, с пехотинцами. Изрешетили мебель автоматными очередями, прошили пулями постель. Жетон отсиделся на толчке.
Как бы хитроумная Красуля не повторила «подвиг» Василя…
«Под рукой» Жетона — солидный бордель, приносящий немалый доход. Казалось бы, добра от добра не ищут, лучше провести ночку в своей собственности. А вот полюбилось пузатому авторитету чужое заведение, регулярно один раз в неделю наносит «визит» к девочкам бабки Евдокии.
Евдокия — вовсе не бабка, ей просто приклеили такую кликуху — миловидная маленькая женщина, годков сорока, не больше. Во время запарки, когда «личный состав» борделя не управляется с потоком посетителей, ложится сама. И так ловко действует — молодым не угнаться. Но когда бордель работает в обычном режиме, бережет себя, по пустякам не растрачивается. Сколько раз Жетон пытался завалить хозяйку, пощупать, что она носит между ног — не давалась, стерва, подставляла одну из телкок.
А какая, спрашивается, разница между бабами, не особенно расстраивался отказом Жетон, все они пошиты по одной мерке, разница — в толщине и высоте. Взять ту же Красулю. Ежели бы не ее богатство и доходные «предприятия», разве добивался бы он дурацкой взаимности? Да, не в жизнь! Появится желание попрыгать на лярве — езжай к бабке Евдокии, Марфе-монашке или к Оторвихе, плати денежки и заваливайся на всю ночь. Слава Богу, нынче — полная свобода, подпертая демократий, не старый, проклятый режим то ли социализма, то ли полукоммунизма…
Бабка Евдокия гостей встретила радушно. Знала, с кем придется иметь дело. Жетон никогда не был жадюгой, ему доставляло удовольствие пускать пыль в глаза, показывать свою удачливость и щедрость. Осмотрит издали «товар», вытащит пухлый бумажник, раскроет его. Да так «неловко», что зеленые бумажки разлетаются по полу, вызывая у зрителей обильное слюноотделение.
Поэтому в гостиной полуподвального помещения мигом появился накрытый стол с шампанским, коньяками и неплохой по нынешним временам закуской. Бабка Евдокия тоже старалась не скупиться, показать хлебосольство и душевный размах.
Невесть каким образом прознав о приезде щедрого гостя, в общую комнату сбежались свободные проститутки. Одни — наряженные в модные платья, с нитками дорогих бус и с пальцами, унизанными кольцами и перстнями. Другие — только-что освободившиеся от клиентов, не накрашенные, с синяками в подглазьях, в наспех наброшенных халатиках.
Посмеиваясь и перешептываясь, сгрудились в углу возле атласного диванчика, метали на клиента поощрительные взгляды. Дескать, возьми меня, милый, доволен останешься.
— На вечерок или — до утра? — спросила румянощекая хозяйка, многозначительно подмигивая девицам. — Девочки соскучились по настоящим мужчинам — мигом обслужат… Оставайтесь на ночку, а?
— Смотря чем порадуешь. Если вот этими, — презрительно ткнул он пальцем в проституток, — сразу отвалю. У Оторвихе «товар» не в пример лучше.
— Зря вы так, — обиделась хозяйка борделя. — Таких массажисток, как у меня, нигде не найдете. Возьмите, к примеру, Настеньку — мертвого из могилы достанет. А Клавочка? На днях завернул к нам депутат Госдумы, пожаловался, импотенция замучила, свет не мил. Всего полчаса понадобилось Клавочке, чтобы мужик почувствовал себя мужиком…
Жетон огладил набитое едой пузо, ехидно усмехнулся.
— Это у депутатов — импотенция да запоры. Дай мне не хлипких скелетин — за что можно поддержаться.
— И такие тоже в моем заведении имеются. Вчера навестил меня худющий банкир, в чем только душа держится. Видите ли, понадобилась ему девица весом не меньше девяносто килограммов. Такая у него появилась прихоть… Нашли ведь… Если хотите — покажу.
— Ну, ну, поглядим на девяностокилограммовую, — заинтересовался посетитель. — Моему Водиле тоже подбери соответственно. По моему, он больше любит… туберкулезных, — захохотал Жетон, похлопывая себя по животу.
Бабка Евдокия выбежала в коридор мелкой рысью. Она ни за что не упустит такого клиента, не подойдет Ленка — сама ляжет. Вот только цену заломит такую, что придется лечить Жетона от заикания. Возвратилась с толстой девахой. Ноги — будто колонны Большого театра, груди рвут тельняшку. Если не все девяносто, то килограммов восемьдесят — с ручательством.
— Подойди ближе, толстуха. Побазарим.
Ленка опасливо приблизилась. Многотрудная жизнь вокзальной проститутки, потом — уличной, откуда бабка Евдокия сманила ее к себе поварихой, научила телку бояться мужиков. Толстых и тонких, ласковых и грубых, интеллигентных и матерщинных.
Босс, сыто рыгая, ошупал ее прелести, похлопал по пышному, будто у кобылы, задку. Загоревшись, бесстыдно полез за пазуху.
— Иди, крошка, готовься. Сейчас изобразим с тобой миниземлетрясение…
Бабка Евдокия одобрительно кивала и довольно улыбалась. Слава Богу, сегодня ей не придется подменять свой «личный состав». В том, что Ленка сработает как надо — ни грамма сомнений, баба опытная и сообразительная, знает, где бывает сладко, а где — горько. Обещанные ей за Жетона полсотни баксов на земле не валяются, в мусоре не находятся…
Утром босс и его водитель встретились в гостиной. Жетон вроде похудел, Водила вообще качался на подгибающихся ногах.
— Ну, как, понравились мои девочки? — ревниво спросила бабка Евдокия. — Может быть и этим вечерком заглянете?
— Ты что, вобла замороженная, решила меня спровадить на тот свет! — заорал Жетон. — Это не девка — слон в юбке, пока доберешься до самого того места — потом изойдешь. У ней что — температура? Прыгал, будто на вулкане… Сказала бы заранее — взяли бы одну на двоих.
— Отдохните, покушайте, — спрятала довольную улыбку Евдокия. — А вечерком — милости просим… Не понравилась Ленка — Клавка постарается.
— До вечера еще дожить нужно, — поскучнел Жетон, доставая из кармана пухлый бумажник. — Во сколько оцениваешь паршивую жратву, отвратное пойло и «вулкан» вместе с «туберкулезницей»?
Евдокия засмущалась. Так с ней всегда при расчете — будто стыдится запрашиваемой суммы. Но никогда не отступает, ни на одну тысячу не снижает «прейскурант».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Не набросилась. Рука отдернулась.
— Жаль, времени нет, — пробормотала женщина, отходя к двери. — Быстро одевайся! — повторила она. — Любовью займемся после того, как освежуем борова…
Через полчаса «мерседес» летел по Дмитровскому шоссе. За рулем — сумрачный Петенька, рядом — угрюмый Хвост. Будто не на разборку едут — на кладбище. Может быть, действительно — на кладбище? Кто знает, как пройдет операция по ликвидации банды Жетона? Вдруг тот опередит красулинских боевиков, отыщет дополнительные силы, окружит поляну вторым кольцом? Тогда, как любят выражаться бандиты, кранты.
Ну, ладно, Петенька и Хвост привыкли к такой жизни, а что делать в ней отставному офицеру? Тоже стрелять и глотать ответные пули?
Красуля прижалась плечом к любовнику, повелительно забросила его руку себе на плечи, свою приложила к ноге. Туда, где пристегнута кобуру с пистолетом.
— А где «главные силы»? — утихомиривая сразу же возникшее желание, невнятно поинтересовался Михаил. — Что-то я не вижу четырех обещанных машин, двадцати боевиков…
— Хватился, дружок! Они уже на месте, замаскировались в кустах вокруг поляны и ожидают сигнала… Какой ты сильный, родной, какой могучий мужик, — лепетала Красуля, продолжая тискать мужскую ногу. — Настоящий дуб… Вот вернемся домой, раздену тебя, всего обцелую… За что только дал мне Бог такое счастье!
— Перестань! Мы не одни!
— Кого мне стыдиться? — презрительно покривилась Красуля, не прекращая садистской ласки. — Даже если бы ты и завалил меня в машине — сделают вид — ничего не видят и не слышат
— Кому сказано — перестань!
Продолжая ворковать и умиляться, Надя все же убрала руку и даже отодвинулась. Мишенька прав: впереди — опасная разборка, с неизвестными последствиями, нельзя растрачивать силы ни ей, ни любовнику.
— Все, родной, извини и успокойся. Больше не буду… Разделаемся с боровом — за все отыграюсь…
Снова покраснела и воркующе засмеялась. Видимо, представила себе сценку «отыгрыша»… * * *
Жетон тоже готовился к предстоящей схватке. Если Красуля собрала «военный совет» из четырех человек, то за столом в квартире Жетона — всего двое: он и Свистун. В основном говорит босс, советнику отведена роль слушателя и ценителя полководческого таланта хозяина.
— Думаю, пятерки накачанных парней достаточно. Отберешь, проверишь, побазаришь. «Калашниковы» — под плащами, «макаровы» — за поясами. Пусть на всякий пожарный захватят ножи. Вдруг дойдет до рукопашной — будет чем подкалывать красулиных пехотинцев. — помолчал и неожиданно выпалил. — Тебя там не будет.
Впервые за время инструктажа Свистун недоумевающе вздернул голову. Обычно, босс не обходится без услуг верного телохранителя, всегда держит его впереди себя. Или — сзади, смотря на то, откуда ожидается опасность. А тут — не будет? Что бы это означало?
Жетон насмешливо глядел на «советника».
— Удивляешься, сявка? Неужто от водки прохудились мозги, не можешь понять простой истины?
Что до водки — зря хозяин упрекает, две язвы: одна в какой-то двенадцатиперстной кишке, вторая — в желудке заглушили у парня питейные сооблазны. Оприходуешь четверть стакана — будто два шила впиваются и раздирают внутренности.
— Где скажешь — там и буду…
— Вот-вот, кажется, начинаешь банковать… Пока красулино отродье в наших руках — бояться нечего. Поэтому отправишься на загороднюю хазу и вместе с двумя пехотинцами ни на шаг не отойдешь от Вики. Она спит на кушетке, вы — на полу. Ест за столом — вы рядом, писсает…
— Мы тоже рядом? — с ехидством подсказал Свистун.
— Ну, ну, не очень-то. Испортишь дорогой товар — подвешу к потолку за согрешившее место.
Шутливая угроза не так уж шутлива, как может показатся на первый взгляд. Жетон любит не глушить угрозами — подавать их под вуалью смешливости. Дескать, ничего особенного сказать не хочу, просто — пошутил, развеялся.
— А ежели по доброму согласию? — шуткой на шутку отреагировал Свистун.
— Плохо телку знаешь, у нее добиться «согласия» трудней, чем сорвать с неба звезду. Точь в точь матушка, чтоб ее черти в аду пробовали.
Дождавшись, когда Свистун ушел, босс задумался. Он отлично понимал — идет на верную смерть, пятеро или даже десяток пехотинцев не защитят от целой армии красулиных парней. Единственное спасение — выехать попозже, когда разборка уже закончится. Пусть противник насытится кровью подставленных шестерок Жетона. Не жалко — отыщутся другие пацаны, нашпигованные мечтами о романтическом будущем и россыпях баксов.
Главное — самому остаться в живых…
Вечером, часов в десять босс вышел из дому к машине.
За рулем черной «ауди» — молодой парнишка. Черноволосый, красивый. Долго подбирали ему кликуху, так и не придумали. Есть такие — ни одно имя, кроме собственного, полученного при рождении, не подходит, отторгается, как организм отторгает инородное тело. Вот и оставили «профессиональную» кликуху — Водило.
— Куда едем, босс?
— Сейчас — в бордель, к бабке Евдокии. Я там оттоварюсь по мужской нужде, тебе тоже разрешаю выбрать подходящую шлюшку. Оплачу. Утром позавтракаем и поедем в Дмитров.
Говорить о разборке не стоит, парень может струсить, а держать за рулем одуревшего от страха фрайера — лучше сесть самому. Гораздо надежней и, главное, безопасней приказать: едем в Дмитров и — все.
Поездка в бордель — тоже «лечебное» средство: сбросить напряженность, подкачать самоуверенность. К тому же, ночевка в бордели — предохранение от возможного наезда на квартиру. Такое уже однажды с ним было. Перед разборкой в дом заявился конкурент. Естественно, с пехотинцами. Изрешетили мебель автоматными очередями, прошили пулями постель. Жетон отсиделся на толчке.
Как бы хитроумная Красуля не повторила «подвиг» Василя…
«Под рукой» Жетона — солидный бордель, приносящий немалый доход. Казалось бы, добра от добра не ищут, лучше провести ночку в своей собственности. А вот полюбилось пузатому авторитету чужое заведение, регулярно один раз в неделю наносит «визит» к девочкам бабки Евдокии.
Евдокия — вовсе не бабка, ей просто приклеили такую кликуху — миловидная маленькая женщина, годков сорока, не больше. Во время запарки, когда «личный состав» борделя не управляется с потоком посетителей, ложится сама. И так ловко действует — молодым не угнаться. Но когда бордель работает в обычном режиме, бережет себя, по пустякам не растрачивается. Сколько раз Жетон пытался завалить хозяйку, пощупать, что она носит между ног — не давалась, стерва, подставляла одну из телкок.
А какая, спрашивается, разница между бабами, не особенно расстраивался отказом Жетон, все они пошиты по одной мерке, разница — в толщине и высоте. Взять ту же Красулю. Ежели бы не ее богатство и доходные «предприятия», разве добивался бы он дурацкой взаимности? Да, не в жизнь! Появится желание попрыгать на лярве — езжай к бабке Евдокии, Марфе-монашке или к Оторвихе, плати денежки и заваливайся на всю ночь. Слава Богу, нынче — полная свобода, подпертая демократий, не старый, проклятый режим то ли социализма, то ли полукоммунизма…
Бабка Евдокия гостей встретила радушно. Знала, с кем придется иметь дело. Жетон никогда не был жадюгой, ему доставляло удовольствие пускать пыль в глаза, показывать свою удачливость и щедрость. Осмотрит издали «товар», вытащит пухлый бумажник, раскроет его. Да так «неловко», что зеленые бумажки разлетаются по полу, вызывая у зрителей обильное слюноотделение.
Поэтому в гостиной полуподвального помещения мигом появился накрытый стол с шампанским, коньяками и неплохой по нынешним временам закуской. Бабка Евдокия тоже старалась не скупиться, показать хлебосольство и душевный размах.
Невесть каким образом прознав о приезде щедрого гостя, в общую комнату сбежались свободные проститутки. Одни — наряженные в модные платья, с нитками дорогих бус и с пальцами, унизанными кольцами и перстнями. Другие — только-что освободившиеся от клиентов, не накрашенные, с синяками в подглазьях, в наспех наброшенных халатиках.
Посмеиваясь и перешептываясь, сгрудились в углу возле атласного диванчика, метали на клиента поощрительные взгляды. Дескать, возьми меня, милый, доволен останешься.
— На вечерок или — до утра? — спросила румянощекая хозяйка, многозначительно подмигивая девицам. — Девочки соскучились по настоящим мужчинам — мигом обслужат… Оставайтесь на ночку, а?
— Смотря чем порадуешь. Если вот этими, — презрительно ткнул он пальцем в проституток, — сразу отвалю. У Оторвихе «товар» не в пример лучше.
— Зря вы так, — обиделась хозяйка борделя. — Таких массажисток, как у меня, нигде не найдете. Возьмите, к примеру, Настеньку — мертвого из могилы достанет. А Клавочка? На днях завернул к нам депутат Госдумы, пожаловался, импотенция замучила, свет не мил. Всего полчаса понадобилось Клавочке, чтобы мужик почувствовал себя мужиком…
Жетон огладил набитое едой пузо, ехидно усмехнулся.
— Это у депутатов — импотенция да запоры. Дай мне не хлипких скелетин — за что можно поддержаться.
— И такие тоже в моем заведении имеются. Вчера навестил меня худющий банкир, в чем только душа держится. Видите ли, понадобилась ему девица весом не меньше девяносто килограммов. Такая у него появилась прихоть… Нашли ведь… Если хотите — покажу.
— Ну, ну, поглядим на девяностокилограммовую, — заинтересовался посетитель. — Моему Водиле тоже подбери соответственно. По моему, он больше любит… туберкулезных, — захохотал Жетон, похлопывая себя по животу.
Бабка Евдокия выбежала в коридор мелкой рысью. Она ни за что не упустит такого клиента, не подойдет Ленка — сама ляжет. Вот только цену заломит такую, что придется лечить Жетона от заикания. Возвратилась с толстой девахой. Ноги — будто колонны Большого театра, груди рвут тельняшку. Если не все девяносто, то килограммов восемьдесят — с ручательством.
— Подойди ближе, толстуха. Побазарим.
Ленка опасливо приблизилась. Многотрудная жизнь вокзальной проститутки, потом — уличной, откуда бабка Евдокия сманила ее к себе поварихой, научила телку бояться мужиков. Толстых и тонких, ласковых и грубых, интеллигентных и матерщинных.
Босс, сыто рыгая, ошупал ее прелести, похлопал по пышному, будто у кобылы, задку. Загоревшись, бесстыдно полез за пазуху.
— Иди, крошка, готовься. Сейчас изобразим с тобой миниземлетрясение…
Бабка Евдокия одобрительно кивала и довольно улыбалась. Слава Богу, сегодня ей не придется подменять свой «личный состав». В том, что Ленка сработает как надо — ни грамма сомнений, баба опытная и сообразительная, знает, где бывает сладко, а где — горько. Обещанные ей за Жетона полсотни баксов на земле не валяются, в мусоре не находятся…
Утром босс и его водитель встретились в гостиной. Жетон вроде похудел, Водила вообще качался на подгибающихся ногах.
— Ну, как, понравились мои девочки? — ревниво спросила бабка Евдокия. — Может быть и этим вечерком заглянете?
— Ты что, вобла замороженная, решила меня спровадить на тот свет! — заорал Жетон. — Это не девка — слон в юбке, пока доберешься до самого того места — потом изойдешь. У ней что — температура? Прыгал, будто на вулкане… Сказала бы заранее — взяли бы одну на двоих.
— Отдохните, покушайте, — спрятала довольную улыбку Евдокия. — А вечерком — милости просим… Не понравилась Ленка — Клавка постарается.
— До вечера еще дожить нужно, — поскучнел Жетон, доставая из кармана пухлый бумажник. — Во сколько оцениваешь паршивую жратву, отвратное пойло и «вулкан» вместе с «туберкулезницей»?
Евдокия засмущалась. Так с ней всегда при расчете — будто стыдится запрашиваемой суммы. Но никогда не отступает, ни на одну тысячу не снижает «прейскурант».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44