От ее ладной фигурки, какой-то девичьей легкости в движениях исходили лучи смешливой доброты.
— Глянь-ка, девонька, тут без нас бражничают? — удивленно, с примесью радости, провозгласила она, всплеснув полными ручками. — Юрчик, бестолковая твоя головушка, поленился достать холодец, нарезать колбаски, сырка, дело ли угощать друзей-приятелей одной картохой… Ну-ка, девонька, помоги накрыть на стол по человечески. Да и мы выпьем вместе с мужиками божьего нектарчику, споем с ними песенки.
Хозяйка открыла холодильник, принялась носить из него на тут же расстеленную хрустящую скатерть блюда с «человеческими» закусками. Граненные стакашки очутились в мойке, вместо них перед каждым из пирующих поставлена хрустальная рюмочка, алюминиевые вилки-ложки перекочевали на кухню, из извлеченной из комода коробки появились золоченные, праздничные.
— Девонька, слазь, милая, в подпол, достань настоящей водочки, «столичной». Не дело угощать гостей нашим зельем.
Через несколько минут в дверях с двумя бутылками в руках появилась смеющаяся девушка. Взглянул на нее Федоров и обомлел. Так вот почему показался ему таким знакомым девичий голосок!
Перед ним стояла дочь Красули… * * *
На полпути к Клину «оку» в очередной раз остановили. Странно, подумал Свистун, вроде старательно выполнял все правила: не гнал, плелся в правом крайнем ряду, старался поменьше обгонять, тормозил перед желтым светом. И потом — четвертый раз от Москвы, не много ли?
Гаишник, старший лейтенант, долго изучал поданные документы, вчитывался в каждую строку, придирчиво рассматриввал печати и штампы.
— За что, командир? — привычно настроился на обиду водитель. — Ничего не нарушил…
— Медицинскую справку! — рявкнул неизвестно чем оскорбленный старлей.
— Так она же у вас в руке, — уважительно показал пальцем Валера. — Только в этом году получил… И квитанции приложены. Я — человек законопослушный, государство не обманываю, не то, что некоторые прохиндеи.
— Помолчи, законник! — уже беззлобно приказал гаишник. — Трещишь на подобии чапаевского пулемета.
Поигрывая жезлом, обошел вокруг машины, приказал показать повороты, ближний и дальний свет. Покопался в двигателе.
— Куда едешь?
— В Клин. Братан занемог, попросил наведаться. Подозревают опухоль в животе, а это — кранты, — горестно покачал Свистун кудрявой головой. — Жинка остается, два пискуна, кто им поможет, ежели не я?
Старлей окончательно отмок, сочувственно повздыхал. Житуха, мол, житуха, все мы гости на грешной Земле, каждому отмерян срок, который не сократить, не продлить.
— Ладно, езжай к братану, — разрешил он. — Что-то правый поворот слишком часто мигает, — неожиданно спохватился он. — И люфт рулевого колеса велик… Когда проходил техосмотр? Дай-ка права, еще раз погляжу, — протянул он руку за только-что возвращенными документами.
Стыдливо повернувшись боком, Свистун незаметно вложил в права стольник. Гаишники — тоже люди, маслица с икоркой хочется, к рюмке с «мартини» тянет, а на мизерную зарплату разве только самогончика отхлебнуть да черняшкой закусить. Один раз в неделю, по субботам.
Когда права снова вернулись к владельцу, денег там уже не было.
И все же пасут, думал Валерка, поворачивая на проселочную дорогу, ведущую в усадьбу какого-то бывшего колхоза-совхоза. Четыре остановки, непонятное изучение новенькой «оки»… Если пасут — значит в одной из машин, следующих за ним, сидит «пастух». Повернет на проселок — все станет ясно.
Резко повернув под прикрытие сельскохозяйсвенной постройки, Свистун выскочил из машины и уставился на шоссе. Сейчас он горячо желал расшифровать пастуха, убедиться в слежке, ибо неизвестность намного страшней самой изощренной опасности.
Никто на проселок не повернул — разноцветные легковушки мчались мимо поворота.
К постройке приковылял самосвал с вонючим навозом. Остановился. Из кабины вылез щуплый мужичонка. Такой же грязный, как его машина.
— Отдыхаешь, друг, или тачка забарахлила?
— Малость ошибся, не туда свернул.
— Бывает… Куревом не богат?
Сказать — не курю, не поверит. Свистун достал из бардачка специально припасенную пачку «мальборы». Водитель самосвала вытер грязной тряпкой руки, выудил пяток сигарет.
— Ты уж извиняй, без курева не могу — уши вянут, в горле щипет.
— Ничего, понимаю.
Мужичонка торопливо влез в кабину. Самосвал пару раз простуженно чихнул и уехал.
Подозревать в навознике топтуна — глупо, просто мужик оголодал на махре, захотелось побаловаться более стоящим куревом. Постоянное напряжение опасно так же, как и расслабленность, нужно взять себя в руки, подтянуть нервишки.
Свистун отдохнул, заодно сжевал пару бутербродов с сосисками, купленных на заправке. И что за жизнь у него — спать приходится в полглаза, не кушать — торопливо глотать! Вот скопит заранее намеченный капитал, улетит вместе с Викой в Южную Америку и наступит благодатная житуха состоятельного человека.
Возникший в сознании образ девушки, будто придал Валерке новые силы. Подумаешь, сон, жратва, все это — мелочевка, временные трудности, которые сам Бог велел перетерпеть ради будущего блаженства!
Юркая «ока» пропустила несколько престижных иномарок, вежливо уступила дорогу разрекламированной «волге» и осторожно выбралась на шоссе. Солнце взобралось на «перевал» и теперь пошло вниз. Сколько потеряно дорогого времени из-за дурацких проверок! А ведь еще предстоит навестить одного хмыря со странной кликухой — «Пятница». Жетон вышел на него и послал шестерку побазарить с целью вербовки в группу киллеров.
Свистуну и «пятничный» киллер и свихнувшийся на почве легкой капусты босс — до фени, до лампочки. Главное, пухнет счет в банке, приближается желанное время прощания с погрязшей в дерьме Россией. Ради этого стоит и соглашаться и изображать полнейшую готовность как можно лучше выполнить поручение Жетона… * * *
Валерка быстро отыскал маленький домишко, спрятавшийся срели плодовых деревьев и разросшегося кустарника. Двор чисто выметен, посредине — беседка с петухом на коньке крыши, участок огорожен сетчатым забором. Во всем чувствуется достаток.
Чернобородый хозяин равнодушно выслушал от неожиданного гостя похвалы и восторг. Валерка изощрялся в красочных сравнениях, захлебывался от удовольствия.
— Классно живешь, дружан, завидую. Не дом — княжеский замок, не жинка — Василиса Прекрасная. А уж о детишках молчу — настоящее произведение искусства… Вот оженюсь — таких же заведу…
— Кончай придуриваться, паря, — угрюмо прервал бородатый. — Что нужно?
Пришлось перейти на деловой тон. Свистун понизил голос до шепота, огляделся.
— Привет привез тебе от Жетона…
— Собачьих кличек на дух не выношу. Жучка, Гулька, Жетон… Говори по человечески, что потребно?
Дородная хозяйка мз-за спины мужа делала непонятные знаки, видимо, означающие: не раздражай мужа, схлопочешь по морде.
— Жетона ты знаешь, дружан, не можешь не знать. Вместе с ним парился, жрал сечку…
— Знаю, — наконец признался мужик, сопроводив признание злобной улыбкой. — Был такой кровавый пижон. Неужели еще не спровадили на тот свет? — удивился он. — Не крути и не штормуй — базарь прямо: что нужно от меня?
Пришлось говорить прямо, хотя Свистун интуитивно ничего хорошего от своей откровенности не ожидал. Судя по угрюмому выражению лица хозяина и по тревожным жестам его супруги, ответом на приглашение Жетона мог быть и удар кулаком, способный быка свалить.
Дождавшись ухода хозяйки, выложил то, что приказал босс. Максимально подрообно, подчеркивая выгоду от предлагаемого бизнеса.
— Ты со своим дерьмовым боссом знаете, что я давно завязал? Отбыл положенный срок и — все.
— Знаем, но…
— Тогда катись ты отсюда, дерьмо вонючее! — раненным зверем заревел бывший киллер. — Еще раз заявишься — в навоз закопаю!
Он повернул гостя спиной и так поддал в зад коленкой, что жетоновский посланец головой открыл калитку, телом прочертил по траве полосу длиной метров пять. От более серьезной расправы спасла хозяйка, уцепившаяся за полнятую руку мужа.
Ну, и черт с ним, с Жетоном, думал Валерка, выруливая на трассу, слава Богу, обошлось без синяков и шишек — каково было появиться перед Викой разукрашенным.
И все же сколько старых друзей, испытанных, казалось бы, верных, прошедших следственные изоляторы и зоны, завязали узелки! Их не остановили жизненные трудности, когда приходится получать мизерную зарплату, вкалывать до седьмого пота… Почему?
Впервые за много лет Свистун усомнился в правильности выбранного пути. Черт с ним, с высшим или средним образованием, можно было работать шофером, трактористом, слесарем. Встретил бы Вику, женился, завел ребятишек, не боялся бы встречных ментов, не прислушивался бы по ночам к малейшему шороху за окном…
А может быть и сейчас не поздно крутануть «баранку» в другом, противоположном, направлении?… Пожалуй, поздно. Единственный выход — смыться за океан и там уж приспособиться к другой жизни… Честной…
Тревога не проходила. На всякий случай, Свистун завилял по окрестным дорогам, мчался вперед, будто на пожар, долго простаивал под прикрытием домишек либо кустарника.
Он не знал, что его пасут. Умело, меняя машины. Что занавоженный водитель самосвала — оперативник уголовки, салатового цвета «жигуль», который минут десять висел на хвосте «оки» — из того же ведомства, что и сменившая его черная «волга». Работала никогда не подводившая парня интуиция. Он не предполагал, что километров за двадцать от Клина ему удалось уйти из-под наблюдения сыскарей. За что они схлопотали выговорешники.
В десять вечера «ока» прижалась к плетенному забору Усача. Свистун опасливо оглядел двор. Вроде, спокойно. В кухонном окне горит свет, наверно, хозяева вместе с гостьей ужинают.
Валерка представил себе уютную кухню, накрытый стол, кастрюлю с исходящим неземным ароматом варенной картошки, непременную бутылку самогона, тарелку с малосольными огурчиками… К желанию повстречаться с любимой девушкой прибавился сосуший голод — ведь целый день всухомятку, без горячего.
И все же чувство тревоги не оставляло парнишку. Крадучись, он открыл калитку, подошел к задернутому шторой окну, прислушался. На кухне тихо, слышно позвякивание посуды, иногда — мелодичный голосок хозяйки.
Решившись, Свистун открыл незапертую дверь в прихожую… * * *
На кухне действительно ужинали. Как принято, во главе стола орудовал ложкой Усач, по обе стороны от него сидели гости: Федоров и Поршень. Хозяйка вместе с Викой сидели с краю. Они то и дело вскакивали — подрезали хлеб, подкладывали на опустевшие тарелки закуски, следили за стоящей на плите сковородой с жаркоем.
— Матери, конечно, ничего не сообщила? — тихо говорил Федоров. — А ведь она волнуется, ищет тебя… До чего же жестокая нынешняя молодежь.
— Понимаю, поступила нехорошо, — согласилась Вика, глядя в тарелку. — Вот поженимся с Валеркой — напишу, приглашу в гости…
— И куда ты собираешься ее пригласить? — скривился в насмешливой улыбке Усач. — В тюрягу, куда обязательно упрячут твоего хахаля?
— В Южную Америку! — вызывающе вскинулась Вика. — Валерка сказал: поднакопит денег — улетим… Не верите? Ради Бога, не верьте, ваше дело, главное — чтобы я верила и ждала! Вот так!
— Не успеет накопить, — поддержал хозяина Михаил. — Как бы веревочке не виться, кончик будет. Посадят женишка, что будешь делать? К матери возвратишься или останешься здесь нахлебницей?
Вика задохнулась от возмущения. Прежде всего, никакая она не нахлебница, будущий муж сполна оплачивает хозяевам и кров и еду, к тому же гостья помогает по хозяйству, стирает, гладит, готовит пищу. Разве этого мало?
Хозяйка согласно кивала, смотрела на Федорова с неодобрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Глянь-ка, девонька, тут без нас бражничают? — удивленно, с примесью радости, провозгласила она, всплеснув полными ручками. — Юрчик, бестолковая твоя головушка, поленился достать холодец, нарезать колбаски, сырка, дело ли угощать друзей-приятелей одной картохой… Ну-ка, девонька, помоги накрыть на стол по человечески. Да и мы выпьем вместе с мужиками божьего нектарчику, споем с ними песенки.
Хозяйка открыла холодильник, принялась носить из него на тут же расстеленную хрустящую скатерть блюда с «человеческими» закусками. Граненные стакашки очутились в мойке, вместо них перед каждым из пирующих поставлена хрустальная рюмочка, алюминиевые вилки-ложки перекочевали на кухню, из извлеченной из комода коробки появились золоченные, праздничные.
— Девонька, слазь, милая, в подпол, достань настоящей водочки, «столичной». Не дело угощать гостей нашим зельем.
Через несколько минут в дверях с двумя бутылками в руках появилась смеющаяся девушка. Взглянул на нее Федоров и обомлел. Так вот почему показался ему таким знакомым девичий голосок!
Перед ним стояла дочь Красули… * * *
На полпути к Клину «оку» в очередной раз остановили. Странно, подумал Свистун, вроде старательно выполнял все правила: не гнал, плелся в правом крайнем ряду, старался поменьше обгонять, тормозил перед желтым светом. И потом — четвертый раз от Москвы, не много ли?
Гаишник, старший лейтенант, долго изучал поданные документы, вчитывался в каждую строку, придирчиво рассматриввал печати и штампы.
— За что, командир? — привычно настроился на обиду водитель. — Ничего не нарушил…
— Медицинскую справку! — рявкнул неизвестно чем оскорбленный старлей.
— Так она же у вас в руке, — уважительно показал пальцем Валера. — Только в этом году получил… И квитанции приложены. Я — человек законопослушный, государство не обманываю, не то, что некоторые прохиндеи.
— Помолчи, законник! — уже беззлобно приказал гаишник. — Трещишь на подобии чапаевского пулемета.
Поигрывая жезлом, обошел вокруг машины, приказал показать повороты, ближний и дальний свет. Покопался в двигателе.
— Куда едешь?
— В Клин. Братан занемог, попросил наведаться. Подозревают опухоль в животе, а это — кранты, — горестно покачал Свистун кудрявой головой. — Жинка остается, два пискуна, кто им поможет, ежели не я?
Старлей окончательно отмок, сочувственно повздыхал. Житуха, мол, житуха, все мы гости на грешной Земле, каждому отмерян срок, который не сократить, не продлить.
— Ладно, езжай к братану, — разрешил он. — Что-то правый поворот слишком часто мигает, — неожиданно спохватился он. — И люфт рулевого колеса велик… Когда проходил техосмотр? Дай-ка права, еще раз погляжу, — протянул он руку за только-что возвращенными документами.
Стыдливо повернувшись боком, Свистун незаметно вложил в права стольник. Гаишники — тоже люди, маслица с икоркой хочется, к рюмке с «мартини» тянет, а на мизерную зарплату разве только самогончика отхлебнуть да черняшкой закусить. Один раз в неделю, по субботам.
Когда права снова вернулись к владельцу, денег там уже не было.
И все же пасут, думал Валерка, поворачивая на проселочную дорогу, ведущую в усадьбу какого-то бывшего колхоза-совхоза. Четыре остановки, непонятное изучение новенькой «оки»… Если пасут — значит в одной из машин, следующих за ним, сидит «пастух». Повернет на проселок — все станет ясно.
Резко повернув под прикрытие сельскохозяйсвенной постройки, Свистун выскочил из машины и уставился на шоссе. Сейчас он горячо желал расшифровать пастуха, убедиться в слежке, ибо неизвестность намного страшней самой изощренной опасности.
Никто на проселок не повернул — разноцветные легковушки мчались мимо поворота.
К постройке приковылял самосвал с вонючим навозом. Остановился. Из кабины вылез щуплый мужичонка. Такой же грязный, как его машина.
— Отдыхаешь, друг, или тачка забарахлила?
— Малость ошибся, не туда свернул.
— Бывает… Куревом не богат?
Сказать — не курю, не поверит. Свистун достал из бардачка специально припасенную пачку «мальборы». Водитель самосвала вытер грязной тряпкой руки, выудил пяток сигарет.
— Ты уж извиняй, без курева не могу — уши вянут, в горле щипет.
— Ничего, понимаю.
Мужичонка торопливо влез в кабину. Самосвал пару раз простуженно чихнул и уехал.
Подозревать в навознике топтуна — глупо, просто мужик оголодал на махре, захотелось побаловаться более стоящим куревом. Постоянное напряжение опасно так же, как и расслабленность, нужно взять себя в руки, подтянуть нервишки.
Свистун отдохнул, заодно сжевал пару бутербродов с сосисками, купленных на заправке. И что за жизнь у него — спать приходится в полглаза, не кушать — торопливо глотать! Вот скопит заранее намеченный капитал, улетит вместе с Викой в Южную Америку и наступит благодатная житуха состоятельного человека.
Возникший в сознании образ девушки, будто придал Валерке новые силы. Подумаешь, сон, жратва, все это — мелочевка, временные трудности, которые сам Бог велел перетерпеть ради будущего блаженства!
Юркая «ока» пропустила несколько престижных иномарок, вежливо уступила дорогу разрекламированной «волге» и осторожно выбралась на шоссе. Солнце взобралось на «перевал» и теперь пошло вниз. Сколько потеряно дорогого времени из-за дурацких проверок! А ведь еще предстоит навестить одного хмыря со странной кликухой — «Пятница». Жетон вышел на него и послал шестерку побазарить с целью вербовки в группу киллеров.
Свистуну и «пятничный» киллер и свихнувшийся на почве легкой капусты босс — до фени, до лампочки. Главное, пухнет счет в банке, приближается желанное время прощания с погрязшей в дерьме Россией. Ради этого стоит и соглашаться и изображать полнейшую готовность как можно лучше выполнить поручение Жетона… * * *
Валерка быстро отыскал маленький домишко, спрятавшийся срели плодовых деревьев и разросшегося кустарника. Двор чисто выметен, посредине — беседка с петухом на коньке крыши, участок огорожен сетчатым забором. Во всем чувствуется достаток.
Чернобородый хозяин равнодушно выслушал от неожиданного гостя похвалы и восторг. Валерка изощрялся в красочных сравнениях, захлебывался от удовольствия.
— Классно живешь, дружан, завидую. Не дом — княжеский замок, не жинка — Василиса Прекрасная. А уж о детишках молчу — настоящее произведение искусства… Вот оженюсь — таких же заведу…
— Кончай придуриваться, паря, — угрюмо прервал бородатый. — Что нужно?
Пришлось перейти на деловой тон. Свистун понизил голос до шепота, огляделся.
— Привет привез тебе от Жетона…
— Собачьих кличек на дух не выношу. Жучка, Гулька, Жетон… Говори по человечески, что потребно?
Дородная хозяйка мз-за спины мужа делала непонятные знаки, видимо, означающие: не раздражай мужа, схлопочешь по морде.
— Жетона ты знаешь, дружан, не можешь не знать. Вместе с ним парился, жрал сечку…
— Знаю, — наконец признался мужик, сопроводив признание злобной улыбкой. — Был такой кровавый пижон. Неужели еще не спровадили на тот свет? — удивился он. — Не крути и не штормуй — базарь прямо: что нужно от меня?
Пришлось говорить прямо, хотя Свистун интуитивно ничего хорошего от своей откровенности не ожидал. Судя по угрюмому выражению лица хозяина и по тревожным жестам его супруги, ответом на приглашение Жетона мог быть и удар кулаком, способный быка свалить.
Дождавшись ухода хозяйки, выложил то, что приказал босс. Максимально подрообно, подчеркивая выгоду от предлагаемого бизнеса.
— Ты со своим дерьмовым боссом знаете, что я давно завязал? Отбыл положенный срок и — все.
— Знаем, но…
— Тогда катись ты отсюда, дерьмо вонючее! — раненным зверем заревел бывший киллер. — Еще раз заявишься — в навоз закопаю!
Он повернул гостя спиной и так поддал в зад коленкой, что жетоновский посланец головой открыл калитку, телом прочертил по траве полосу длиной метров пять. От более серьезной расправы спасла хозяйка, уцепившаяся за полнятую руку мужа.
Ну, и черт с ним, с Жетоном, думал Валерка, выруливая на трассу, слава Богу, обошлось без синяков и шишек — каково было появиться перед Викой разукрашенным.
И все же сколько старых друзей, испытанных, казалось бы, верных, прошедших следственные изоляторы и зоны, завязали узелки! Их не остановили жизненные трудности, когда приходится получать мизерную зарплату, вкалывать до седьмого пота… Почему?
Впервые за много лет Свистун усомнился в правильности выбранного пути. Черт с ним, с высшим или средним образованием, можно было работать шофером, трактористом, слесарем. Встретил бы Вику, женился, завел ребятишек, не боялся бы встречных ментов, не прислушивался бы по ночам к малейшему шороху за окном…
А может быть и сейчас не поздно крутануть «баранку» в другом, противоположном, направлении?… Пожалуй, поздно. Единственный выход — смыться за океан и там уж приспособиться к другой жизни… Честной…
Тревога не проходила. На всякий случай, Свистун завилял по окрестным дорогам, мчался вперед, будто на пожар, долго простаивал под прикрытием домишек либо кустарника.
Он не знал, что его пасут. Умело, меняя машины. Что занавоженный водитель самосвала — оперативник уголовки, салатового цвета «жигуль», который минут десять висел на хвосте «оки» — из того же ведомства, что и сменившая его черная «волга». Работала никогда не подводившая парня интуиция. Он не предполагал, что километров за двадцать от Клина ему удалось уйти из-под наблюдения сыскарей. За что они схлопотали выговорешники.
В десять вечера «ока» прижалась к плетенному забору Усача. Свистун опасливо оглядел двор. Вроде, спокойно. В кухонном окне горит свет, наверно, хозяева вместе с гостьей ужинают.
Валерка представил себе уютную кухню, накрытый стол, кастрюлю с исходящим неземным ароматом варенной картошки, непременную бутылку самогона, тарелку с малосольными огурчиками… К желанию повстречаться с любимой девушкой прибавился сосуший голод — ведь целый день всухомятку, без горячего.
И все же чувство тревоги не оставляло парнишку. Крадучись, он открыл калитку, подошел к задернутому шторой окну, прислушался. На кухне тихо, слышно позвякивание посуды, иногда — мелодичный голосок хозяйки.
Решившись, Свистун открыл незапертую дверь в прихожую… * * *
На кухне действительно ужинали. Как принято, во главе стола орудовал ложкой Усач, по обе стороны от него сидели гости: Федоров и Поршень. Хозяйка вместе с Викой сидели с краю. Они то и дело вскакивали — подрезали хлеб, подкладывали на опустевшие тарелки закуски, следили за стоящей на плите сковородой с жаркоем.
— Матери, конечно, ничего не сообщила? — тихо говорил Федоров. — А ведь она волнуется, ищет тебя… До чего же жестокая нынешняя молодежь.
— Понимаю, поступила нехорошо, — согласилась Вика, глядя в тарелку. — Вот поженимся с Валеркой — напишу, приглашу в гости…
— И куда ты собираешься ее пригласить? — скривился в насмешливой улыбке Усач. — В тюрягу, куда обязательно упрячут твоего хахаля?
— В Южную Америку! — вызывающе вскинулась Вика. — Валерка сказал: поднакопит денег — улетим… Не верите? Ради Бога, не верьте, ваше дело, главное — чтобы я верила и ждала! Вот так!
— Не успеет накопить, — поддержал хозяина Михаил. — Как бы веревочке не виться, кончик будет. Посадят женишка, что будешь делать? К матери возвратишься или останешься здесь нахлебницей?
Вика задохнулась от возмущения. Прежде всего, никакая она не нахлебница, будущий муж сполна оплачивает хозяевам и кров и еду, к тому же гостья помогает по хозяйству, стирает, гладит, готовит пищу. Разве этого мало?
Хозяйка согласно кивала, смотрела на Федорова с неодобрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44