Из— за моей спины раздался мелодичный женский голосок:
— Куда же ты исчез, Сереженька?
Все понятно! Подорванная нервная система перетрудившегося следователя будет успешно выправлена.
Я отступил в сторону, и Вошкин бросился бегом в образовавшуюся «щель».
Двери вагонов открылись — началась посадка, Владика все не было. Любаши — тоже. До отправления — двадцать с небольшим минут.
Наконец появилась Любаша. Легкая, изящная, она не шла — плыла, не обращая внимания на заинтересованные взгляды мужчин и завистливые — женщин. Видимо, привыкла к ним.
Следом за девушкой шел молодой парнишка, лет двадцати, не больше, нес чемодан и саквояж. Тот самый, знакомый по поездке в Самарканд.
Это что за фигура? Раньше я его не встречал… Впрочем, из окружения Тихона мне известны только Владик и Любаша, а я не сомневаюсь, что в шайке, кроме них, есть еще народ.
Я поспешил спрятаться за опору электролинии и принялся | наблюдать.
Любаша и сопровождающий ее парнишка остановились неподалеку от входа в вагон. Девушка окинула взглядом толпу пассажиров. Кого она ищет: меня или Владьку? Почему-то захотелось, чтобы разыскивала именно меня.
— Передай Тишке: все в порядке, — услышал я из-за прикрытия. — Пусть не беспокоится — все сделаем, как он велел.
— Передам. Счастливого пути и благополучного возвращения.
Парень наклонился, чмокнул девушку в подставленную щечку, и исчез в толпе. До отхода остается пятнадцать минут. Владика все еще нет. Прятаться больше нет необходимости — пора «проявляться».
— Наконец-то пришел, — обрадовалась девушка, увидев меня|. — А я думала — опоздаешь, и придется мне ехать одной…
— И поехала бы?
— А куда деваться. Непослушания Тихон не прощает. Мне без того досталось на орехи за попытку встретиться с тобой без дома…
— Кстати, что ты мне тогда хотела сказать?
— Отъедем километров сто — расскажу… Пошли в вагон…
— Без посылок и билетов?
— Все у меня, — показала она на саквояж. — Тихон вчера вручил…
Неизвестно почему, но на сердце у меня полегчало. Значит, Владька не появится, и я буду избавлен от очередной дозы предупреждений и угроз, которые уже начали действовать мне на нервы.
Проводница в кокетливо посаженном на голове берете проверила билеты, и мы с Любашей прошли в купе. Ничего особенного — почти точная копия того, в котором мы ехали в Самарканд. Только спальные места-диваны не рядом, а один над другим… Отлично, нет необходимости в устройстве ширмы. Там, где прежде располагался диван, стоит кресло и висит зеркало.
— Теперь, наконец, можно поговорить…
К моим губам прижался розовый пальчик, Любаша покачали головой в знак молчания. Дверь в купе приоткрыта, по коридору то и дело проходят пассажиры. Один из них застыл возле окна, посылая провожающей его даме воздушные поцелуи.
Разве пооткровенничаешь?
Наконец поезд тронулся и мимо поплыл перрон с провожающими, орущими женщинами, что-то кричащими мужчинами, плачущими детьми. Поезд уйдет, и все успокоится, разбредутся по своим делам мужчины и женщины, перестанут плакать дети. Как будто не было предотъездной суматохи…
Любаша достала из саквояжа две книжки, одну бросила мне, вторую раскрыла и положила на колени. Пусть пассажиры, проходя мимо, заглядывают в купе. Ничего особенного, сидит молодая пара, конечно, муж и жена, развлекается зарубежными детективами. Сразу видно — не молодожены, не целуются, не милуются, все это в прошлом.
Когда я попытался закрыть дверь, Любаша отрицательно покачала головой и снова оказалась права — появилась проводница. Церемония вторичной проверки билетов и уплаты за постели много времени не заняла. Наконец можно закупориться в купе немного отдохнуть, сбросить нервное напряжение.
— Почему не пришел Владька?
— Не знаю… Тихон переслал посылки через Генку, ну, парня который меня провожал… Знаешь что, давай отложим серьезные разговоры на завтра, сейчас перекусим и поспим. Признаюсь всю ночь глаз не сомкнула… не пришлось.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего… Обычные женские страхи… Давай, извозчик, пожуем, а?
— Сейчас… Но мне бы хотелось узнать, зачем ты назначила свидание в Измайловском парке? А сама не пришла… Откуда об этом свидании узнал Владька?
— Ого! Ты меня засыпал вопросами, не знаю, на какой из них отвечать в первую очередь… Итак, зачем я тебе позвонила, да еще домой? Если честно, просто захотелось тебя повидать. Имеет же право женщина на маленькую шалость?… Подожди, не перебивай!… Почему не пришла? Тоже просто — в последнюю
минуту перерешила… Могу же я пококетничать сама с собой?… Откуда узнал Владька? Вот этот вопрос — самый серьезный… Звонила я из своей квартиры. Думаю, что никто не подходил к аппарату подслушивающего устройства. До этого мои «друзья» еще не додумались… Подозреваю, что Владька в этот момент стоял под дверьми, вымаливая свидание, и подслушал. Передал Тихону. Тот организовал мне грандиозный скандал…
— С рукоприкладством?
— Откуда ты взял? Владька подсказал? Вот мразь!… Нет, мой характер Тишке известен. Не успел бы пальцем коснуться — выбросилась бы из окна… Просто кричал он, воспитывал, упрекал… Все, вечер вопросов и ответов завершен… Достань, пожалуйста, саквояж.
Я снял с полки помятый саквояж, и Любаша углубилась в его изучение. Будто паковала багаж не она, а кто-нибудь другой.
Пить я, конечно, не стану, откажусь наотрез, скажу: нет настроения, замучила треклятая язва. Короче, напридумываю всякую ерунду.
Интересно, что за «женские страхи» нарушили сон девушки? Не связаны ли они с Тихоном и Владькой. Чего она так боялась?… Или — боится?
На столике — четыре вареных яйца, тонко нарезанный сервелат, малосольные огурчики. Ни коньяка, ни водки. Отлично, не придется изощряться во лжи.
Закусили. Я проголодался, и обычная дорожная снедь показалась невероятно вкусной. Девушка ограничилась одним яйцом, двумя кружками колбасы, щедро намазанной горчицей. Хлеба — ни кусочка.
— Берегу фигуру, — улыбнулась она в ответ на мое удивление — Для вас, мужиков, это не важно, а для женщин — их жизнь… Все, отбой! Стелиться не будем, прикорнем по-походному Подъем — через час… Только не вздумай меня будить — сама проснусь…
Провертелся я на диване минут пятнадцать, понял — не уснуть Наживу только головную боль. Лучше пойти в коридор, постоять у окна, полюбоваться природой.
Любаша спала. Дыхание не ровное, ресницы вздрагивают, одна рука — под щекой, другая сжата в тугой кулачок. Блузка разошлась, из-под нее выглядывает какое-то темное пятно. Осторожно отодвинул воротничок и вздрогнул: на шее — черно-синий кровоподтек! Явные следы избиения… Что же произошло с девушкой этой ночью? Ведь она сказала, что Тихон ее не избивал… Значит, это сделал кто-то другой… Уж не Владька ли?
Потихоньку отодвинул дверь и вышел в коридор. Пассажиры отдыхают в своих купе, здесь — пустота и тишина. Только возле служебного отделения мается пьяный толстяк — тот самый, с грудой чемоданов. Он заигрывает с проводницей. Оттуда доносится запинающийся его голос и заливистый девичий смех…
Что же все-таки произошло с Любашей? Кто ее избил и что?… Погоди, погоди, Колька, кровоподтек может быть и по другой причине…
От привидевшейся картины насилия снова закружилась голова… Владька! Это мог сделать только прыщавый недоносок!
Вот друг Тихона ударом кулака по голове опрокидывает беззащитную девушку на кровать… Вот он срывает с нее одежду… Плотоядно рассматривает… Любаша приходит в себя, сопротивляется… Ах, так!… Новый удар!… Возбужденный видом женского тела, насильник целует, кусает девушку, наваливается на нее…
Ей— богу, если бы все это произошло наяву в моем присутствии -не выдержал бы, убил насильника, задушил его!
Долго или недолго я стоял возле оконного окна, обуреваемым жаждой мщения, — не знаю. Стоял и ничего не видел — ни мелькающих полустанков и станций, ни прекрасной речки в обрамлении пышного кустарника, ни островков леса посредине бескрайних полей.
Дверь в соседнее купе мягко откатилась в сторону. Сердце мое замерло в предчувствии чего-то ужасного, непредвиденно! Так и получилось. В коридор, сладко позевывая, вышел… Владик.
Увидел меня, осклабился, дружески протянул руку:
— Здорово, приятель! Не ждал? Неужели мог подумать, что во второй раз доверю тебе девку?… Шалишь, брат, не получится… Чем занимается красавица? Вяжет, читает или мечтает о встрече со мной?
Не отвечая, я непонимающе глядел на человека, которого буквально минуту тому назад готов был растерзать, продырявить всеми известными мне средствами. Смотрел и не понимал, что это — действительность или мираж?
— Ты что, чокнулся? Или не узнаешь с перепоя?… Поясняю. Тихон послал меня сопровождать вас с Любкой. Дабы не скурвились и не сбежали. Дошло? Доверия к тебе — ни на грош, вот я и согласился попутешествовать. Не могу допустить, чтобы ты спарился с Любкой… Тихону про это, конечно, молчок, да он мужик разумный, понимает, что к чему… Чем же занимается Любка?
Недавно бытующая во мне кровожадность уступила место брезгливости и презрению. Паяц, клоун, бесталанный, напыщенный! Его не убивать надо — сечь розгами, как секли на Руси в старину. Чтобы обмарался со страху, чтобы выл, вымаливал пощаду…
— Любаша спит.
— Устала?… По какой такой причине? — Голос Владьки сделался жестким и колючим, руки сжались в кулаки. — Или ты успел добраться до девки?
— Прекрати хамить, подонок! — выкрикнул я, в свою очередь, сжимая кулаки и подавшись к нему всем телом. — Прекрати, говорю, пока я не вышиб ржавые твои мозги!
Стояли мы друг против друга, напряженные и злые, готовые к схватке. Я не собирался отступать. За спиной — вход в купе, где спала девушка, выходит, я защищаю ее сон. Понимание этого придавало мне силы.
Отступил Владик. Вдруг заулыбался, дружески похлопал меня по плечу:
— А мы с Тихоном думали — теля, жидкий кисель… Молоток, паря, так и надо! Ежели ты не перегрызешь другому глотку, он перегрызет твою… Пошли к госпоже Никаноровой, представимся
— Она на самом деле спит. Просила ее не будить…
— Этакая разнеженность! Перебьется деваха, перетерпит!
Я тоже обмяк. Вслед за Владькой вошел в купе, остановился возле дверей. А помощник Тихона чувствовал себя полновластным хозяином. Он огляделся, видимо, в поисках преследующих опасностей, развалился в кресле, вытянув короткие ноги, Слегка кашлянул. Любаша продолжала спать. Кашлянул громче — тот же результат. Тогда парень нерешительно тронул девушку за локоть.
Любаша подскочила, будто ее укусила пчела.
— Кто здесь?… Коленька!
— Паршивый извозчик уже успел превратиться в Коленьку? Быстро это у вас получилось!… Ежели такими темпами пойдет и дальше — не миновать спать в одной постели… Погоди-ка, погоди.
— Будто поймав летающую по купе идею, Владик весело ударил ладонями по коленям. — Нет, оставлять вас вдвоем опасно. Давай, извозчик, забирай свои шмотки и двигай на мое место. А я — сюда, под бочок к Любашке. Так и станем путешествовать… Лады?
— Это я с тобой буду жить в одном купе? — внешне спокойно спросила девушка, будто анализируя предложенный вариант. — Ты говоришь серьезно?
— А почему бы и нет? Вчера я тебя трахнул, нужно продолжить. — Он снова оглядел уютное купе. — Обстановка для игры чудесная… Или ты осталась недовольна вчерашним траханьем? Постараюсь исправиться.
Любаша подтянулась на локтях, села на диване, прислонившись спиной к изголовью.
— Коленька, подай, пожалуйста, мою сумочку… Дрожащими руками я взял с полки черную дамскую сумочку, и положил ее рядом с девушкой. Молча. Гнев копился во мне, искал выхода… Но не затевать же драку в присутствии Любаши? Зловонные намеки, мерзкие выражения Владьки и без того травмировали ее… Выйдем в коридор — разберемся…
Девушка открыла сумочку… В ее руке угрожающе блеснул небольшой никелированный пистолет…
— Вот что, мразь, уходи отсюда, пока я добрая… Ты меня знаешь — не задумываясь, вышибу мозги… Кому сказано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33