Когда прошло двадцать семь минут с момента вылета и лишь краешек солнца выглядывал из-за горизонта, Питт внимательно вгляделся вперед через ветровое стекло.
Там она и была, туманная пурпурная искорка между морем и небом, скорее воображаемая, чем реальная. Почти незаметно она превратилась в четко различимый остров, изрезанные утесы которого поднимались вертикально из катящихся волн, разбивавшихся об их основания.
Питт повернул голову и взглянул в боковой иллюминатор. Джиордино держался почти рядом с ним, в десяти метрах сзади и справа. Питт покачал крыльями и показал на остров. Джиордино приблизился, пока Питт не увидел, что он кивнул в ответ и ребром ладони сделал жест в направлении острова.
Еще один, последний взгляд на приборы, и он накренил «Ибис» в мягкий вираж, пока не зашел на центр острова из темнеющего восточного неба. Не будет ни кружения над местом предполагаемой посадки для изучения рельефа, ни второго захода, если он зайдет на посадку слишком низко или слишком высоко. Неожиданность была их единственным козырем. У них была только одна возможность посадить свои крохотные «Ибисы» на садовую лужайку до того, как зенитные ракеты взорвутся в их кабинах.
Ему были ясно видны крыши пагод и просвет между деревьями, окружающими открытый участок сада. Он заметил вертолетную площадку, которой не было на макете Пеннера, но он отверг ее как запасное место приземления, так как она была слишком маленькой и окруженной деревьями.
Легкий поворот запястья налево, потом направо, и затем держать рукоятку штурвала неподвижно. Он опускал вниз рычажок управления тягой по миллиметру за раз. Волны слились в сплошную массу, вздымавшиеся утесы неслись навстречу, быстро заполняя все ветровое стекло. Он слегка отклонил рукоять штурвала на себя. И затем внезапно, как будто из-под него вытащили ковер, море исчезло, и его колеса пронеслись лишь в нескольких метрах над твердой магматической породой, из которой был сложен остров.
Сразу же, без взгляда вбок, легкий нажим на правую педаль управления рулем поворота, чтобы компенсировать боковой ветровой снос. Он проскочил над шпалерой кустарника, шины шасси коснулись их верхушек. Рычаг газа назад до упора, и «Ибис» снизился настолько, что взлететь снова, не коснувшись земли, он уже не мог. Теперь слегка потянуть к себе ручку штурвала. Планер опустил хвост. Питт почувствовал, как посадочные колеса коснулись лужайки не более чем в пяти метрах от цветочной клумбы.
Питт выключил двигатель и осторожно, но крепко нажал на тормоза. Ничего не произошло. Его не потащило вперед силой инерции, как бывает, когда машина тормозит. Трава была мокрой от росы, и шины скользили по ней, словно лужайку смазали маслом.
Желание включить турбину на полную тягу и потащить штурвал на себя было огромным, в особенности потому, что нос планера находился в нескольких сантиметрах от его лица. Столкновение с деревом, со стеной дома, со скалой? Прямо перед ним шпалера кустарника, горящая красными и золотыми красками осени, закрывала видимость, а за ней могло быть любое твердое препятствие.
Питт напрягся, опустил голову вниз и вцепился в планер.
Аппарат все еще двигался со скоростью тридцать километров в час, когда он протаранил кусты, оторвав при этом крылья, и плюхнулся со страшным шумом в маленький пруд, кишащий огромными карпами.
Наступило мертвое молчание, продлившееся несколько секунд и нарушенное затем треском кустов, когда планер Джиордино прорвался через шпалеру рядом с разрушенным планером Питта и, скользя, остановился в саду у песка, сметая тонкие узоры, образовывавшие искусную композицию.
Питт пытался высвободиться из пристегивающих его к планеру ремней, но его ноги были зажаты, а рукам было слишком тесно. Его голова наполовину погрузилась в пруд, и ему пришлось задрать лицо кверху, чтобы можно было дышать. Ему была ясно видна стайка крупных белых. черных и золотых карпов, открывавших и закрывавших пасти и глядевших в упор круглыми глазами на чужака, вторгшегося в их владения.
Фюзеляж планера Джиордино пострадал меньше, и. ему удалось выбраться без труда. Он побежал к разбившемуся планеру друга, прыгнул в пруд и рванулся через ил и листья лилий как взбесившийся бегемот. С силой, развитой за долгие годы занятий культуризмом, он разорвал искореженные шпангоуты, прижавшие ноги Питта, словно это были зубочистки. Затем он отстегнул ремни, вытащил Питта из обломков аппарата и вынес его на берег.
— Ты в порядке?
— Ушибы голеней и растяжение большого пальца на руке, — ответил Питт. — Спасибо за освобождение.
— Я пошлю тебе счет, — сказал Джиордино, с отвращением глядя на свои покрытые илом башмаки.
Питт снял свой разбитый шлем и швырнул его в пруд. заставив карпов кинуться под защиту листьев лилий. Он кивнул на разбитые планеры.
— Они придут за нами. Ты бы включил сигнальное устройство и таймеры самоликвидаторов.
Пока Джиордино занимался извещением «Беннетта» об их прибытии на остров, прежде чем вставить взрывателя в небольшие пакетики пластичной взрывчатки, закрепленные внутри планеров, Питт неловко поднялся на ноги и осмотрел сад.
Он казался заброшенным. Армия роботов и охранников-людей не материализовалась. На балкончиках и в окнах зданий не было видно никакого движения. Ему было трудно поверить, что никто не слышал шума турбин и двух следующих друг за другом ударов машин о землю через тонкие стены строений в японском стиле. Кто-то должен был жить поблизости. Садовники здесь точно бывали, насаждения были подстрижены и выглядели так, как будто за ними постоянно ухаживали.
Джиордино вернулся.
— У нас меньше двух минут на то, чтобы смотаться отсюда, прежде чем они взорвутся, — быстро сказал он.
— Я пошел, — сказал Питт, начав ковылять к покрытому лесом участку за курортным комплексом.
Вдруг он замер на месте, когда странный электронный голос выкрикнул:
— Оставайтесь там, где стоите!
Питт и Джиордино среагировали на эти слова одинаково, бросившись за прикрытие густых кустов и деревьев, пригибаясь к земле и быстро перебегая от одного дерева к Другому, стараясь оторваться от неизвестного преследователя. Не успели они продвинуться дальше пятидесяти метров, как натолкнулись на высокий забор, вдоль которого на изоляторах была натянута колючая проволока под напряжением.
— Самый короткий побег в истории, — меланхолично заметил Питт. В этот момент взрывчатка в двух «Ибисах» сдетонировала с интервалом в пять секунд. Питт не мог этого видеть, но он представил себе оглушенных уродливых карпов, летящих по воздуху.
Он и Джиордино обернулись, чтобы встретить лицом к лицу своих преследователей, и, хотя они были предупреждены, все же были не вполне подготовлены к виду трех механических страшилищ, выползших из низких кустов полукругом, отрезая все пути бегства. Три робота вовсе не были похожи на получеловеческие фигуры из телепередач и кинофильмов. Они передвигались на резиновых гусеницах наподобие тракторных и ничем не походили на людей, разве что речью.
Мобильные автоматические шасси были снаряжены разношерстным набором суставчатых манипуляторов, видеокамер и приборов инфракрасного видения, громкоговорителей, компьютеров и счетверенными пулеметами, нацеленными прямо в пупки Питту и Джиордино.
— Пожалуйста, не двигайтесь, или мы убьем вас.
— Они не смягчают выражений, не так ли? — Джиордино явно не верил услышанному.
Питт рассмотрел центрального робота и решил, что он, по-видимому, управляется дистанционно с помощью сложной системы двусторонней связи оператором, находящимся в каком-то удаленном месте.
— Мы запрограммированы распознавать различные языки и отвечать соответственно, — сказал средний робот гулким голосом, звучащим удивительно разборчиво. — Вы не можете убежать, не будучи убитыми. Наше оружие наводится по тепловому излучению ваших тел.
Наступило короткое напряженное молчание, пока Джиордино и Питт быстро посмотрели друг на друга; это были взгляды людей, которым была поручена некая работа, и вот эта работа была выполнена, и больше им нечего было делать. Осторожно, медленно, они подняли руки над головами, зная о том, что нацеленные на них горизонтальные стволы пулеметов ни разу не шелохнулись.
— Я действительно верю, что нам преградил дорогу отряд механических полицейских, — мягко произнес Питт.
— По крайней мере они не жуют табак, — промычал Джиордино.
Двенадцать стволов спереди, забор с проволокой под напряжением сзади — деваться было некуда. Питт мог лишь надеяться, что люди, управляющие этими роботами, окажутся достаточно сообразительны, чтобы понимать, что он и Джиордино не представляют для них угрозы.
— Не пора ли попросить их отвести нас к их главарю? — спросил Джиордино, и его ухмылка была холоднее камня.
— На твоем месте я бы не стал этого делать, — мягко ответил Питт. — С них станется, шлепнут нас за неправильный оборот речи.
Глава 45
Никто не взглянул с подозрением на Стаси, Манкузо и Уэзерхилла, когда они без особых трудностей, как и было предусмотрено планом, проникли в недра Эдо-Сити. Голливудский эксперт до гриму, отправленный Джорданом самолетом в Токио, мастерски изменил им разрез глаз фальшивыми кожными складками, подкрасил и подвел брови и изготовил парики из прекрасных жестких черных волос. Манкузо, поскольку он мог говорить на безупречном японском языке, был одет в традиционный костюм японского бизнесмена и изображал начальника Стаси и Уэзерхилла, облаченных в желтые комбинезоны ремонтных бригад Сумы.
Данные из отчета Джима Ханамуры о процедурах проверки документов, а также идентификационные карточки и кодовые пропуска, предоставленные глубоко законспирированным британским агентом, работавшим в сотрудничестве с Джорданом, позволили им без осложнений пройти через контрольные посты и, наконец, добраться до входа в туннель. Теперь им предстояла самая трудная часть операции. Охранников-людей и автоматы, проверяющие кодовые пропуска, провести было нетрудно; но, как сказал Пеннер на их последнем брифинге, проверка у входа в туннель будет особенно тщательной.
Они вошли в совершенно голую, ярко освещенную комнату с белыми стенами и потолком, где их поджидала роботизированная сенсорная система охраны. На полу не было никакой мебели, на стенах ни одного рисунка или знака. Дверь, через которую они вошли, была, по-видимому, единственной, служа и входом, и выходом.
— Изложите ваше дело, — потребовал робот на механическом японском языке.
Манкузо колебался. Ему было сказано, что его встретят роботы-охранники, но он не ожидал увидеть нечто вроде мусорного бака на колесиках, отдающего приказания.
— Отдел волоконной оптики, задание модифицировать и проверить систему, — сымпровизировал он, стараясь скрыть свою неопытность в общении с искусственным интеллектом.
— Ваш наряд на работу и пропускной код.
— Срочный вызов сорок шесть-эр для осмотра и проверки коммуникаций.
Затем он свел вместе ладони, коснувшись кончиками пальцев одной руки пальцев другой, и трижды повторил слово «са».
Манкузо оставалось только надеяться, что британский агент сообщил им правильные условный жест и пароль, и ввел в память компьютера их генетические маркеры.
— По очереди прижмите ваши правые ладони к моему чувствительному экрану.
Все трое послушно один за другим прижали ладони к небольшому мерцающему экрану на круглой, как бочка, груди робота. Несколько секунд механический страж хранил молчание, обрабатывая данные из своего компьютера и сравнивая очертания лиц и параметры их фигур с именами и описаниями, хранящимися на его запоминающих устройствах. Замечательное достижение, подумал Уэзерхилл. Ему еще не приходилось встречаться с компьютером, способным самостоятельно вводить в память данные, поступающие от телевизионной камеры, и обрабатывать видеоизображения в режиме реального времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90