Кэрол наивно полагала, что, если кто-то умеет пользоваться машиной, значит, умеет и устранять неполадки; в этом была своя логика – ведь многие люди считают, что водитель автомобиля обязан уметь и чинить его. В руках у Кэрол была распечатка, которую она сунула Лауре.
– Что-то не то с компьютером, – сказала она. – Вот, посмотри.
Лаура взяла бумаги и прочитала записку, напечатанную в редакторе текстов Кэрол. Она узнала двусмысленный стиль менеджера. Записка касалась каких-то канцелярских принадлежностей. Лаура посмотрела на Кэрол непонимающе.
– Не здесь. – Кэрол перевернула листок. – На обратной стороне что-то другое.
Пять листов бумаги, напечатанных с обеих сторон, Лаура расстелила на полу.
– Как это получилось? – спросил Дикон.
– Я должна была вспомнить об этом. Люди печатают на чем угодно. Часто бывает, что вы распечатываете что-то в качестве резервной копии, а потом решаете, что это уже не нужно. И вы используете бумагу вторично, особенно если этот текст не надо хранить или кому-то показывать. Кэйт несколько раз запустила отслеживание и просто вывела результаты на принтер. Если бы она сохранила распечатку, то мы бы ее не нашли – ее бы тоже украли или спрятали. Эти листы оказались в куче других бумаг, кто-то запихнул их туда. А секретарша, начавшая печатать на обратной стороне, подумала, что сломался компьютер.
– Вы посмотрели на этот... след.
– Да.
– Ну и?..
– Это программа обмена валют – совершенно ординарная вещь в таком банке, как наш. Время от времени такие программы обновляются или выпускается новая версия. Кэйт написала этот вариант три месяца назад. Отслеживание долго работало, пока не «повесило» компьютер.
– Значит, этой программой уже пользовались?
– Да, конечно. Кэйт отправила ее в публичный файл, как только закончила.
– И?..
– Она предназначается для обмена валют. Наш банк не дает кредитов, у нас не открывают счет меньше чем на пятьдесят штук; мы не оплачиваем чеки – всем этим занимаются банки с Хай-стрит. Мы работаем с валютой. Предположим, клиент хочет поменять наличные на другую валюту – он слышал, что получит выгоду от этой операции, или ему зачем-то понадобилось сто тысяч фунтов швейцарскими франками или тугриками. Он звонит и просит совершить обмен. Программа делает эту работу, я сама писала подобные вещи. Но это – исключительно эффективная версия, Кэйт хорошо знала свое дело. В ее программе есть все, что нужно. И кое-что еще.
Дикон уставился на листы, пытаясь понять, где зарыта собака.
– Вот здесь, – показала Лаура.
– Придется вам снова пояснить.
– Компьютер запрограммирован на текущие курсы обмена. Кэйт заставляла его найти курс для данной валюты и произвести обмен. Но вот здесь появилась команда, которая изменяет инструкции: курс слегка завышается в пользу банка. На ничтожную сумму, но завышается. Разница между курсом, по которому клиент должен получить деньги, и тем, по которому он их получает, пропадает. Теперь программа говорит: надо найти курс обмена, все подсчитать и сохранить разницу.
– Где сохранить?
– В этом и заключается самое интересное. Разница идет на другой счет.
– В вашем банке?
– Да.
– Кому он принадлежит?
– Какой-то компании «Твин Уэйк». Вероятнее всего, корреспондентский счет. Совершенная бессмыслица – вроде как Джон Доув судах.
– Но кто-то же должен это знать.
– Не обязательно. Вы приходите в банк с несколькими штуками и открываете счет на имя Иуды Искариота – они это проглотят и отпечатают для вас чековые книжки. Если кто-нибудь и знает, то только Бакстон. И то не всегда.
Дикон перевернул листы, словно в другом положении они могли дать ключ к разгадке.
– След, – пробормотал он. – Именно он озадачил Кэйт.
– Да... – Лаура сидела на полу, скрестив ноги, потом встала и прошлась по комнате. – Можно мне выпить?
– Можно даже не спрашивать.
– Это не... – Она остановилась у столика с бутылками.
Он улыбнулся.
– Вы думаете, что это может быть бестактно?
Она промолчала.
– Послушайте, – сказал он, – выпивку можно найти всегда. Нет никакого смысла избавляться от алкоголя в своей квартире, если ты не живешь в безалкогольном городе с безалкогольными пабами и безалкогольными винными лавками. Я вижу спиртное каждый день. Признаюсь вам, что я начал свой путь к протрезвлению с пары бутылок скотча, вылитых в раковину. Даже в тот момент я понимал бессмысленность таких жестов. Это – как обещание, которое вы дали, но не обязаны сдержать.
Лаура налила себе скотча на два пальца и добавила немного содовой, потом снова села на пол.
– Именно след... – Она запнулась: видимо, что-то удивило ее еще больше.
– В чем дело?
– Точнее говоря, не сам след, а то, кто это сделал. И, предупреждая ваш вопрос, я отвечу «нет». Есть еще два программиста, но они вне подозрений. Дело ведь не только в том, кто имел доступ к резервной копии. Я знаю их обоих, я работала с ними.
– У Потрошителя из Йоркшира тоже была жена, – сказал Дикон.
– Перестаньте, Джон! Я серьезно.
– Допустим. И кто же тогда?
Лаура на минуту задумалась. Она положила голову на руки так, что были видны только глаза и кончик носа. Этот милый детский жест был очарователен.
– Кто-то, имевший доступ. Кто-то, умеющий программировать. Кто-то, у кого было специальное задание. Кто-то, знавший о программе обмена валют.
– Кто-то, имевший доступ. – Дикон выбрал наиболее важное условие.
Лаура продолжила свои рассуждения:
– Я не подвергаю сомнению вашу логику. Но я целыми днями общаюсь с этими людьми на протяжении долгого времени. Для того, кто их не знает, – в данном случае для вас, – такой вывод будет наиболее логичным. Но это не так. Я ведь не говорю, что они не кладут свои личные письма в тележку с исходящей корреспонденцией и не пользуются служебным телефоном, чтобы заказать билеты в театр... Вы же доверяли моей интуиции раньше. Поверьте мне и сейчас.
– Кто еще мог догадаться о значении слова «след» в дневнике Кэйт? – спросил Дикон. – И кто знал, как получить доступ в ее личный файл, прочитать программы и понять их? Кто имел возможность работать за ее терминалом в сверхурочные часы – причем работать долго – и унести домой кучу распечаток? Кто вычислил искажения вот в этом... – показал он на листы, – и понял, что они означают?
– Да, – сказала она. – Это должен быть кто-нибудь из наших программистов. И все-таки я в них верю.
– Однако это сделал кто-то, имевший доступ.
– Ну хорошо. – Лаура откинула назад волосы и сжала щеки ладонями. – На самом деле все могло выглядеть гораздо проще. Это сделано не в рабочее время: нет удобного момента. Кем-то, умеющим программировать, о ком я не знаю. И никто не знает. Значит, кем-то, работающим в другой должности.
– И этот кто-то появился там специально, чтобы подправить программу. Секретарша, – перечислял Дикон наугад, – кассир...
– У нас нет кассиров! Я же говорила вам: это не такой банк.
– Тогда не знаю. Может, бухгалтер... Кто у вас там есть еще?
– Клерки, помощники менеджера, Бакстон...
– Значит, Бакстон.
– Он не умеет программировать.
– Кто это сказал?
– Я знаю это, Джон. Я видела, как он смотрит на программу. Он – управляющий, и этим все сказано. А мы ищем кого-нибудь, кто мог бы, подобно мне, проникнуть в файл Кэйт, понять назначение программы и суметь подправить ее. Ничего не получится, если действовать наобум, – этому надо учиться, практиковаться, короче, быть связанным с программированием. Поэтому, рассуждая логически, преступник должен был быть программистом.
– Но ведь вы категорически...
– Да, именно. Проблема в том, что днем больше никто не имеет доступа к компьютеру. Клерк или секретарша не могут просто так сесть за терминал и начать возиться с ним или остаться после работы, не рискуя вызвать подозрения. Для начала возьмем охранников... – Она остановилась.
– Охранники, – повторил Дикон. – Или уборщики. У вас есть уборщики?
– Да.
– Кто они такие?
– Я не знаю.
– Через какое агентство их нанимают?
– Не знаю.
– Как они выглядят?
Лаура покачала головой.
– Откуда же вы знаете, что они уборщики?
Она допила остатки виски.
– У них есть пылесосы.
* * *
Восьмерка женщин упражнялась в гребле недалеко от берега, их майки пропитались потом. Мужчина в надувной лодке выкрикивал команды через мегафон. Восемь пар обнаженных бедер едва не соприкасались с блестящими от пота плечами, а потом расходились, когда гребок завершался. Полуденное солнце заливало светом Темзу и подкрашивало серебром капли, падающие с широких весел.
– Ты здесь не на своей территории, – заметил Дикон.
Женщины отрабатывали технику, а не скорость, и они с Мэйхью без труда шли вровень с лодкой.
– В этом есть свои преимущества. – Мэйхью наблюдал за гребцами. – Все равно у меня обеденный перерыв. – Под мышкой у него был засаленный бумажный пакет. – Можно ожидать, что над рекой подует и прохладный ветерок.
– "Таймс" написала про леди Оливию. Абзац, полный сожаления.
– Вернее, достойный сожаления. По крайней мере, для благородного лорда. Похороны были скромными до скрытности. Я думаю, лорд предпочел бы, чтобы она погибла от несчастного случая на охоте. Это было бы в духе аристократических традиций – и никакого скандала.
– А разве будет скандал?
– Не думаю. Пристрастие леди Оливии к бутылке не было секретом для Флит-стрит. Отдельные репортеры еще сшивались вокруг загородного дома Коклана день-другой, но... – Мэйхью пожал плечами.
– Потом их спровадили, – закончил за него Дикон.
– Скорее, откупились. Или кто-то шепнул пару слов на ухо владельцу газеты в одном из лучших клубов Пэлл-Мэлл. Вот так все устроено в нашей чертовой стране. Кивнуть кому надо в «Атенеуме», подмигнуть в другом месте – и решение Уайтхоллготово. Кстати, охранники банка чисты как свежевыпавший снег.
– Ты в этом уверен?
– Да, они – бывшие полицейские.
– Вот тебе раз!
– Да нет, – рассмеялся Мэйхью, – просто это немного упростило проверку.
– Пара кивков в местном пабе? – предположил Дикон.
– И ставка у ближайшего букмекера. Да... Мне не совсем ясно, что ты хочешь узнать о них. – Мэйхью смотрел, как справа от него женщины выкладывались в гребле. Тело сжато в пружину, колени подтянуты к подбородку, пока лопасти касаются воды; потом ноги выпрямляются и торс отклоняется назад. Все происходит синхронно, даже стон, который раздается, когда весла входят в воду. – Что ты ищешь?
– Я задался вопросом: может быть, кто-нибудь из них умеет больше, чем хочет показать?
– Это не много мне говорит.
– Это только предположение...
– Или ты боишься показаться глупым, или мы действительно пробираемся ощупью в темноте.
– Я имею в виду программирование, – сказал Дикон, помолчав.
– Что-что? – Мэйхью громко рассмеялся. – Это же бывшие полицейские, Джон. У них расколется голова, если они попытаются рассчитать четырехсильный аккумулятор.
– Именно это я и хотел от тебя услышать.
– Ну, хватит. – Они дошли до деревянной скамьи, с которой открывался вид на реку. Мэйхью плюхнулся на нее и развернул пакет: в нем лежал бутерброд с колбасой. Сложив внутрь намазанные маслом ломти белого хлеба, он начал есть. – Так в чем там дело? Промышленный шпионаж? Кто-нибудь пытается надуть банк?
– Я не уверен, но похоже на то.
– И обнаружила это Лаура Скотт.
– Наткнулась случайно, – соврал Дикон.
– Тогда это может и не иметь отношения к смерти Кэйт Лоример. – Мэйхью говорил с набитым ртом, и слова были неразборчивы.
– Все очень неопределенно.
– Особенно если рассказывать об этом так, как это делаешь ты. Мимо них по дорожке промчался трусцой бегун, поднимая пятками облачка пыли, какие рисуют в мультфильмах, чтобы показать скорость. Мэйхью хмыкнул.
– Он же расплавится. – Потом повернулся спиной к реке, продолжая жевать. Женщины подняли весла и теперь отдыхали, упав головами на руки, вытянув усталые спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Что-то не то с компьютером, – сказала она. – Вот, посмотри.
Лаура взяла бумаги и прочитала записку, напечатанную в редакторе текстов Кэрол. Она узнала двусмысленный стиль менеджера. Записка касалась каких-то канцелярских принадлежностей. Лаура посмотрела на Кэрол непонимающе.
– Не здесь. – Кэрол перевернула листок. – На обратной стороне что-то другое.
Пять листов бумаги, напечатанных с обеих сторон, Лаура расстелила на полу.
– Как это получилось? – спросил Дикон.
– Я должна была вспомнить об этом. Люди печатают на чем угодно. Часто бывает, что вы распечатываете что-то в качестве резервной копии, а потом решаете, что это уже не нужно. И вы используете бумагу вторично, особенно если этот текст не надо хранить или кому-то показывать. Кэйт несколько раз запустила отслеживание и просто вывела результаты на принтер. Если бы она сохранила распечатку, то мы бы ее не нашли – ее бы тоже украли или спрятали. Эти листы оказались в куче других бумаг, кто-то запихнул их туда. А секретарша, начавшая печатать на обратной стороне, подумала, что сломался компьютер.
– Вы посмотрели на этот... след.
– Да.
– Ну и?..
– Это программа обмена валют – совершенно ординарная вещь в таком банке, как наш. Время от времени такие программы обновляются или выпускается новая версия. Кэйт написала этот вариант три месяца назад. Отслеживание долго работало, пока не «повесило» компьютер.
– Значит, этой программой уже пользовались?
– Да, конечно. Кэйт отправила ее в публичный файл, как только закончила.
– И?..
– Она предназначается для обмена валют. Наш банк не дает кредитов, у нас не открывают счет меньше чем на пятьдесят штук; мы не оплачиваем чеки – всем этим занимаются банки с Хай-стрит. Мы работаем с валютой. Предположим, клиент хочет поменять наличные на другую валюту – он слышал, что получит выгоду от этой операции, или ему зачем-то понадобилось сто тысяч фунтов швейцарскими франками или тугриками. Он звонит и просит совершить обмен. Программа делает эту работу, я сама писала подобные вещи. Но это – исключительно эффективная версия, Кэйт хорошо знала свое дело. В ее программе есть все, что нужно. И кое-что еще.
Дикон уставился на листы, пытаясь понять, где зарыта собака.
– Вот здесь, – показала Лаура.
– Придется вам снова пояснить.
– Компьютер запрограммирован на текущие курсы обмена. Кэйт заставляла его найти курс для данной валюты и произвести обмен. Но вот здесь появилась команда, которая изменяет инструкции: курс слегка завышается в пользу банка. На ничтожную сумму, но завышается. Разница между курсом, по которому клиент должен получить деньги, и тем, по которому он их получает, пропадает. Теперь программа говорит: надо найти курс обмена, все подсчитать и сохранить разницу.
– Где сохранить?
– В этом и заключается самое интересное. Разница идет на другой счет.
– В вашем банке?
– Да.
– Кому он принадлежит?
– Какой-то компании «Твин Уэйк». Вероятнее всего, корреспондентский счет. Совершенная бессмыслица – вроде как Джон Доув судах.
– Но кто-то же должен это знать.
– Не обязательно. Вы приходите в банк с несколькими штуками и открываете счет на имя Иуды Искариота – они это проглотят и отпечатают для вас чековые книжки. Если кто-нибудь и знает, то только Бакстон. И то не всегда.
Дикон перевернул листы, словно в другом положении они могли дать ключ к разгадке.
– След, – пробормотал он. – Именно он озадачил Кэйт.
– Да... – Лаура сидела на полу, скрестив ноги, потом встала и прошлась по комнате. – Можно мне выпить?
– Можно даже не спрашивать.
– Это не... – Она остановилась у столика с бутылками.
Он улыбнулся.
– Вы думаете, что это может быть бестактно?
Она промолчала.
– Послушайте, – сказал он, – выпивку можно найти всегда. Нет никакого смысла избавляться от алкоголя в своей квартире, если ты не живешь в безалкогольном городе с безалкогольными пабами и безалкогольными винными лавками. Я вижу спиртное каждый день. Признаюсь вам, что я начал свой путь к протрезвлению с пары бутылок скотча, вылитых в раковину. Даже в тот момент я понимал бессмысленность таких жестов. Это – как обещание, которое вы дали, но не обязаны сдержать.
Лаура налила себе скотча на два пальца и добавила немного содовой, потом снова села на пол.
– Именно след... – Она запнулась: видимо, что-то удивило ее еще больше.
– В чем дело?
– Точнее говоря, не сам след, а то, кто это сделал. И, предупреждая ваш вопрос, я отвечу «нет». Есть еще два программиста, но они вне подозрений. Дело ведь не только в том, кто имел доступ к резервной копии. Я знаю их обоих, я работала с ними.
– У Потрошителя из Йоркшира тоже была жена, – сказал Дикон.
– Перестаньте, Джон! Я серьезно.
– Допустим. И кто же тогда?
Лаура на минуту задумалась. Она положила голову на руки так, что были видны только глаза и кончик носа. Этот милый детский жест был очарователен.
– Кто-то, имевший доступ. Кто-то, умеющий программировать. Кто-то, у кого было специальное задание. Кто-то, знавший о программе обмена валют.
– Кто-то, имевший доступ. – Дикон выбрал наиболее важное условие.
Лаура продолжила свои рассуждения:
– Я не подвергаю сомнению вашу логику. Но я целыми днями общаюсь с этими людьми на протяжении долгого времени. Для того, кто их не знает, – в данном случае для вас, – такой вывод будет наиболее логичным. Но это не так. Я ведь не говорю, что они не кладут свои личные письма в тележку с исходящей корреспонденцией и не пользуются служебным телефоном, чтобы заказать билеты в театр... Вы же доверяли моей интуиции раньше. Поверьте мне и сейчас.
– Кто еще мог догадаться о значении слова «след» в дневнике Кэйт? – спросил Дикон. – И кто знал, как получить доступ в ее личный файл, прочитать программы и понять их? Кто имел возможность работать за ее терминалом в сверхурочные часы – причем работать долго – и унести домой кучу распечаток? Кто вычислил искажения вот в этом... – показал он на листы, – и понял, что они означают?
– Да, – сказала она. – Это должен быть кто-нибудь из наших программистов. И все-таки я в них верю.
– Однако это сделал кто-то, имевший доступ.
– Ну хорошо. – Лаура откинула назад волосы и сжала щеки ладонями. – На самом деле все могло выглядеть гораздо проще. Это сделано не в рабочее время: нет удобного момента. Кем-то, умеющим программировать, о ком я не знаю. И никто не знает. Значит, кем-то, работающим в другой должности.
– И этот кто-то появился там специально, чтобы подправить программу. Секретарша, – перечислял Дикон наугад, – кассир...
– У нас нет кассиров! Я же говорила вам: это не такой банк.
– Тогда не знаю. Может, бухгалтер... Кто у вас там есть еще?
– Клерки, помощники менеджера, Бакстон...
– Значит, Бакстон.
– Он не умеет программировать.
– Кто это сказал?
– Я знаю это, Джон. Я видела, как он смотрит на программу. Он – управляющий, и этим все сказано. А мы ищем кого-нибудь, кто мог бы, подобно мне, проникнуть в файл Кэйт, понять назначение программы и суметь подправить ее. Ничего не получится, если действовать наобум, – этому надо учиться, практиковаться, короче, быть связанным с программированием. Поэтому, рассуждая логически, преступник должен был быть программистом.
– Но ведь вы категорически...
– Да, именно. Проблема в том, что днем больше никто не имеет доступа к компьютеру. Клерк или секретарша не могут просто так сесть за терминал и начать возиться с ним или остаться после работы, не рискуя вызвать подозрения. Для начала возьмем охранников... – Она остановилась.
– Охранники, – повторил Дикон. – Или уборщики. У вас есть уборщики?
– Да.
– Кто они такие?
– Я не знаю.
– Через какое агентство их нанимают?
– Не знаю.
– Как они выглядят?
Лаура покачала головой.
– Откуда же вы знаете, что они уборщики?
Она допила остатки виски.
– У них есть пылесосы.
* * *
Восьмерка женщин упражнялась в гребле недалеко от берега, их майки пропитались потом. Мужчина в надувной лодке выкрикивал команды через мегафон. Восемь пар обнаженных бедер едва не соприкасались с блестящими от пота плечами, а потом расходились, когда гребок завершался. Полуденное солнце заливало светом Темзу и подкрашивало серебром капли, падающие с широких весел.
– Ты здесь не на своей территории, – заметил Дикон.
Женщины отрабатывали технику, а не скорость, и они с Мэйхью без труда шли вровень с лодкой.
– В этом есть свои преимущества. – Мэйхью наблюдал за гребцами. – Все равно у меня обеденный перерыв. – Под мышкой у него был засаленный бумажный пакет. – Можно ожидать, что над рекой подует и прохладный ветерок.
– "Таймс" написала про леди Оливию. Абзац, полный сожаления.
– Вернее, достойный сожаления. По крайней мере, для благородного лорда. Похороны были скромными до скрытности. Я думаю, лорд предпочел бы, чтобы она погибла от несчастного случая на охоте. Это было бы в духе аристократических традиций – и никакого скандала.
– А разве будет скандал?
– Не думаю. Пристрастие леди Оливии к бутылке не было секретом для Флит-стрит. Отдельные репортеры еще сшивались вокруг загородного дома Коклана день-другой, но... – Мэйхью пожал плечами.
– Потом их спровадили, – закончил за него Дикон.
– Скорее, откупились. Или кто-то шепнул пару слов на ухо владельцу газеты в одном из лучших клубов Пэлл-Мэлл. Вот так все устроено в нашей чертовой стране. Кивнуть кому надо в «Атенеуме», подмигнуть в другом месте – и решение Уайтхоллготово. Кстати, охранники банка чисты как свежевыпавший снег.
– Ты в этом уверен?
– Да, они – бывшие полицейские.
– Вот тебе раз!
– Да нет, – рассмеялся Мэйхью, – просто это немного упростило проверку.
– Пара кивков в местном пабе? – предположил Дикон.
– И ставка у ближайшего букмекера. Да... Мне не совсем ясно, что ты хочешь узнать о них. – Мэйхью смотрел, как справа от него женщины выкладывались в гребле. Тело сжато в пружину, колени подтянуты к подбородку, пока лопасти касаются воды; потом ноги выпрямляются и торс отклоняется назад. Все происходит синхронно, даже стон, который раздается, когда весла входят в воду. – Что ты ищешь?
– Я задался вопросом: может быть, кто-нибудь из них умеет больше, чем хочет показать?
– Это не много мне говорит.
– Это только предположение...
– Или ты боишься показаться глупым, или мы действительно пробираемся ощупью в темноте.
– Я имею в виду программирование, – сказал Дикон, помолчав.
– Что-что? – Мэйхью громко рассмеялся. – Это же бывшие полицейские, Джон. У них расколется голова, если они попытаются рассчитать четырехсильный аккумулятор.
– Именно это я и хотел от тебя услышать.
– Ну, хватит. – Они дошли до деревянной скамьи, с которой открывался вид на реку. Мэйхью плюхнулся на нее и развернул пакет: в нем лежал бутерброд с колбасой. Сложив внутрь намазанные маслом ломти белого хлеба, он начал есть. – Так в чем там дело? Промышленный шпионаж? Кто-нибудь пытается надуть банк?
– Я не уверен, но похоже на то.
– И обнаружила это Лаура Скотт.
– Наткнулась случайно, – соврал Дикон.
– Тогда это может и не иметь отношения к смерти Кэйт Лоример. – Мэйхью говорил с набитым ртом, и слова были неразборчивы.
– Все очень неопределенно.
– Особенно если рассказывать об этом так, как это делаешь ты. Мимо них по дорожке промчался трусцой бегун, поднимая пятками облачка пыли, какие рисуют в мультфильмах, чтобы показать скорость. Мэйхью хмыкнул.
– Он же расплавится. – Потом повернулся спиной к реке, продолжая жевать. Женщины подняли весла и теперь отдыхали, упав головами на руки, вытянув усталые спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57